Три года счастья. Так много.

***Италия. Коммуна Тоскана. Город Виареджо. Вилла Майклсонов***

Снова новый день и солнце Италии. Снова Ребекка Майклсон в черном. Ну разве подумала бы она, что оденет она черное по такому поаоду. Черный элегантный брючный комбинезон, волосы собраны в пучок. Прорыдала большую часть ночи. Сил нет взять в руки кисточку для макияжа. А лучи палящего Итальянского раздражают. Хоуп Майклсон, которая откоыла глаза и первым делом взглягкла на черное платье, что висит на вешелке. Глаза красные и если бы умерла она, то вряд от этого бы легче, но ей было бы все равно, а вот это состочние. Роман уже оделся в костюм. Рядос с ней в это не совсем лучшее время для этой семьи. — Я не знаю, как это вынести. — Я знаю, любимая, как это тяжело, но так нужно. Ты нужна отцу и семье. — Все мне говорят это, но где справедливость? — Ее нет. — Я не готова идти туда. — Я буду рядом. Ты должна, — протягивает руку тем самым помогая подняться с постели. И он прав. Нет в этом гребанном Мире справедливости и лучше бы на месте другого была она. Ради ее жизни всем жертвовала семья и она думала, что наступит тот момент, когда пожерствовать сможет она. Марсель безуспешно пытался удержать приемного сына, который подбежал к Ребекки, обнял ее за колени. — Мама, — прощебетал мальчик. — Девид, — взяв ребенка на руки поцеловала того в щеку. Видел в отражение зеркала ее слезы. — Уже пора идти? — вздрогнула. О гордости своего брата Ребекка Майклсон знает не понаслышке. Его гордость не утолить. Этого он так просто не оставит. Готовится стоит к самому худшему. — Как он? — Никого не хочет видеть. Напился. Меня не пустил в часовню, а тем более в комнату, где он сейчас. — Я слышала кажется ночью его крик или рыдания.Он никого не подпускает к себе. На первом этаже собравшиеся слыша шага одновркменно оборачиваются видя спускающегоещего Клауса. По классике во всем черном, а взгляд не прячет и смотрит всем в глаза. Ребекка бы сказала что — нибудь, но сейчас явно не время.Она то знает, каков ее брат в гневе. Стоит промолчать именно сейчас. — Они все ответят… Хоуп молча подошла к отцу взяв того под руку. На улице ожидают пока припаркуется черный джип и из него верный охранник Макс, который поможет выйти элегантной женщине в черном приталенном платье, нить жемчуга, в ушах серги из этого же минералоида, черные колготки, туфли на каблуках. А как еще проходят похороны в королевской семье? Да, Ивони очень гордая женщина и не за это время и пережитого стресса даже такая похудела и ослабла. Словно шагает вникуда, в пустоту. Потеряла всякий смысл жизни. И видет Бог, как она ненавит Майклсонов. Так почему же не разорваля всякие связи с этой семьей? Самые близкие рядом с Клаусом и в любом случае останутся рядом. В этот раз ее отца ударили по слабому и уязвимому месту, а уйти Хоуп не может.

*** Ранее. Италия. Коммуна Тоскана. Город Виареджо. Вилла Майклсонов***

Мы не одни такие здесь, сидим у берега - Вот тебе моя love story, вот тебе моя тоска.

Мари Краймбрери — Amore

А как вернуть то время назад? Когда они влюблённые, только вдвоем, у моря встречали закат. Прошлое не вернуть, но можно построить будущее. И Алана вернулась в Италию, чтобы начать все сначала. Вот тот самый шанс выбраться. А море, то помнит, что она обещала вернуться, чтобы остаться [навсегда]. Знала же, кого полюбила. А теперь кто она? Жена [вдова] Клауса Майклсона? Алана Джоли Майклсон или Роллод? Он несколько недель не выходил на связь, а она не могла позвонить на известные ей номера. И что ей думать? Кому плакаться? И как быть дальше? А неизвестность пугает. Знала же кого полюбила. Идя вдоль берега держит сына за руки. Ингвальд уже более самостоятельный и умеет ходить. И пусть все так останется для нее. Не сберегли друг друга и она прекрасно понимает, что в этот раз все куда серьезнее, чем могло показаться сперва. У нее галлюцинации или это та самая реальность в которой Клаус стоит перед ней. — Ник! Господи! С тобой все хорошо?! Что там произошло? Остин жив? — Мне было, что терять. Он Регент и я уеду через неделю назад. — Что? — Я должен все контролировать! Я! — Значит власть важнее семьи. Может это записать, как слоган? — Здесь вы в безопасности. Пойми, Алана, что вы все, что у меня есть. Я не могу вас потерять. — А с каких пор это я и сын для тебя важны? — скрестила на груди руки. — Потому что я правда люблю тебя, Алана. Я хочу остаться с вами и если бы пришлось убедить весь Мир в вашей смерти, чтобы защитить, я не раздумываясь поступил бы именно так. И целует ее так, как будто боится потерять то ценное, что осталось у него. Руками обвил талию. И не потеряет. О даре прощения Элайджи Майклсона слогают легенты, так кажется этот дар есть и у Аланы Майклсон [Роллод]. Жизнь идет своим чередом. Ингвальду два с половиной года и пока он под присмотром Макса она ставит фоторамку с общими семейными фотографиями. Клаус же прилетает в Италию на несколько месяцев, а все остальное время проводит в Новом Орлеане. В первую очередь важны семейные праздники. Ей просто хочется счастливого детства для ребенка, чтобы тот видел пример настоящей и крепкой семьи. У Клауса, к сожалению, не было такого примера, но был у Аланы Роллод [до определённого момента]. Да и она приняла все последствия. Вот такую жизнь. Начать следовало с себя и маленькой туристической компании в Риме. У нее есть охранник и помощница, ведь нужно с кем — то оставлять ребенка, пока та решала все рабочие вопросы. А охранника она выбрала не просто так. Доверяет Максу с того тяжелого периода беременности. Утром остановилась перед тем, как спуститься вниз по стеклянной лестница. Ей нелегче от нахлынувших воспоминаний. Выйдя во двор улыбается видя, как ребенок, которому не сидится, самостоятельно забирается на байк. Держась за железки, уверенно, маленькой ручкой нажимает на кнопку. Упрямец, впрочем как родители. Это видит и Клаус вышедший к ним во двор. В этом уютном дворе сочетание классики и современного дизайна, есть даже маленький фонтан, кусты зеленых растений в горшках. Ну естественно, как отец, он горд видя подрастающего сына именно таким. Активным, смелым и сильным. — Так, теперь понятно, кто мне садит аккумулятор, — улыбнулась Алана, а мужчина приобнял ее. — Кажется, мы разговаривали с тобой на эту тему, любовь моя, — оставил поцелуй на ее губах. — Ты обещала мне.Откуда здесь байк? Все же контролирует ее и знает о каждом шаге.А мотоцикл тот самый, что он подарил ей, когда родился их сын. — Я хотела проехаться и попросила перевезти сюда с виллы. А кажется любовь к адреналину в крови нашего сына. — Нашего, — ответил Майклсон. — Думаешь, пора ему купить шлем? — Да.Надеюсь ему понравится кататься. Макс же стоя рядом наблюдает за ребенком, чтобы тот ничего не повредил. Все меняется. Страдания на двоих.В этом и заключается смысл любви и чувств. Клаус привык запивать свои страдания крепким алкоголем. Алана адреналином или чтением. Сегодня у нее был довольно напряженный день, голова раскалывается.Выпить таблетку? Отключить мозг и просто уснуть, посмотреть сериал и позволить себе съесть лишнее? Если и говорят, что война удел мужчин, то это не всегда так. У женщин было чуть иное поля боя — роды и производство наследников. В те времена и правда битва была нелегкой и многие погибали на полях боя. Он не знает пощады врагам [грозный и суровый в данных вопросах], а она подстать ему. Если во времена его человеческой жизни брак между мужчиной и женщиной считался весьма выгодной сделкой, между семьями, то и сейчас мало что изменилось. У нее есть твердость духа и смелость в перемешку с храбростью. Уманая, решительная и храбрая, гордая. Может поэтому и выбрал ее? Может именно такую и искал? Королеву достойную трона. Только она из тех коровев, которые сражаются в одиночку. Не посмеет ей рассказать о том, что жизни лишает ведьм и колдунов, которые посмели выступить против него. А ему не нужен повод, чтобы просто напиться. И пора бы это прекращать, только принудить его не может.Как отвлечь его и избежать последствей? Кричать? Устроить сцену? Высказать все прямо? Отпустить? Просто отпустить и сдаться? Предложить собственное тело, как способ снятия стресса [это же весьма действенный способ]. Это же его право. Вот и сейчас застала его за распитием виски в гостиной. Только та присаживается к нему на колени и взяв из рук граненый бокал залпом выпивает содержимое [даже не сморщилась к его удивлению]. А алкоголь довольно крепкий. Он же помнит, что та редко пьет и это ее решение, которое тот уважает.Занался хотя бы тем, что отвлекает и дарует облегчение [позволяет контролировать внутренних демонов] — рисование. Если они вместе, то должны делить все, переживать каждый момент, как бы тяжело не было. Жаль, что не на все она может повлиять. — Что случилось, Алана? — Как будто у одного тебя бывают плохие дни. В этом то она права. Неужели рутина так поглотила ее, а его война за Новый Орлеан. Позволил бы ей быть рядом с ним и помогать так нет же. Без нее не просыхает в барах французского квартала. Он же сильный. Внутри ее пустота, которая с каждым разом увеличивается и увеличивается, скоро побьет рекорд и размеры сравняются с Млечным путем. Ему выпитый алкоголь давно не дарит то сладостно — горькое забвение. И в бизнесе не всегда может идти гладко. И на войне есть жертвы. Все это затянулось. В мыслях такой густой и тягучей туман. Тянется к ней и ладонью проводит по ее щеке, соприкаскются лбами, а она поставила бокал на пол, с характерным стуком о доски.Перед его лицом ее губы. И почему он не решается поцеловать? [Может по той причине, что сейчас это лишнее].Ее теплое дыхание, а пальцы пропускает сквозь его волосы. Близки, как никогда. Хрупкое тело крепче прижимает к себе сжимая в объятьях. Ингвальду три года и Клаус уверен, что такая обладающая неженскими качествами уж точно вырастит настоящего война. А как же Хейли? Разве она недостаточна дерзска и храбра? Видимо нет, если не рискует приближатся к кварталу и особняку Майклсонов. Тем вечером Алана прислала ему видео на котором вместк с сыном собирает конструктор Lego. Сидят на ковре в гостиной и малыш демонстрииует то, что получилось из частей конструктора. Скучает. Правда скучает находясь вдали от них. Она тоже скучает и в этот раз неудается ей умело замаскеровать печаль за улыбкой и воздушными поцелуями. А он что? Что почувствовал? Не кольнуло ли в груди? И почему твердря, что для его важен каждый момент жизни сына предпочел войну [которой кажется не будет конца]. Ингвальду четыре года. Этим летом подрастающему ребёнку скучать точно не пидется. Рядом поселились Ребекка с Марселем и Девидом, а в конце месяца в Италию прилетит Ивони с Зеном на пару недель.Она всегда рада гостям. Сегодня доверила сына заботливлй тетушке. Клаус всегда возвращается. За столько лет решил провести время в своей мастерской. Она так и осталась закрытой. В цветах картин присутствуют спокойные тона. А эта ухмылочка и ямочки на щеках. Когда это Клаус покорялся? А может все возможно и ему стоит изменить ритм своей жизни. Заботится о семье, тех, кто его любит искренне ничего не требуя взамен. Эти выходные солнечные и спокойные, так почему бы ему не посвятить время творчеству? Алана изменилась и с другой стороны осталась прежней. Отрастила белокурые локоны. Прошло время бунтарства, поездок на байке и волос цвета лаванды. Она мать, жена, бизнес — леди, а это соответсветственно иной уровень. Кажется и ей удалось [за столько лет найти гармонию в себе и очнуться от кошмара]. Ей необходимо стучаться или теперь в этом нет смысла? — Рисуешь? — пристроившись сзади поцеловала в щеку, руками приобняла за талию. Как он мог не слышать ее шаги? Босая, в белом тонком платье летучая — мышь, одно плечо оголено. — Как видишь, — попытался съязвить. — Ой, ты же знаешь, что на меня это не действуйте, — нахмурила брови. — Тебе не кажется, что чего — то не хватает? — Кто — то сегодня решил побыть критиком? — пожал плечами. А она взяв кисточку из его рук обошла Майклсона и он думал, что та вполне может внести какие — то штрихи в нарисованным им пейзаж, но вместо этого смокнув кисть в краску небесного оттенка она провела по его носу. Испачканный и возможно злой, но она смеется. — Думаешь, это смешно Алана? Вместо ответа кисточку из ее рук выхватывает и та оказывается на полу. Разве ее это остановит? Нет. Тонкий палец опускает синюю краску и проводит в области шее, пачкает его рубашку и смотрит в глаза. И это определённо вызов, который он принимает. Этим двоим не хватало страсти? А в палитре их отношений все это время присутствовал только серый цвет обыденности и разлуки? Вот он холст истинного искусства прямо перед ним. Алана понимает искусство, а художники все чувствуют иначе. Видят этом Мир иными глазами. Добавить цвета. Он так смотрит на нее, что та в какой — то момент растерялась. Пачкает пальцы алой краской, так медленно проводит по ее спине, прижимает к себе, так сильно, опускает лямки лифа целует плечо. Это определенно его цвет. Зачем ей все это, если его нет рядом? Хихикает выдавливая из тюбика зеленую краску. Такая смелая измазывая его лицо рубашку, верхнюю часть ладони, а он не уступает беря тюбик краски цвета лаванды. Это определённо ее цвет, с их самой первой встречи. Но есть же еще цвета? — Здесь только мы. Подхватывает ее на руки и кружит, а та встряхнула своими волосами.Он не упустил возможности заправить непослушный локон ее волос за ухо и кажется испачкил ее волосы ярко — розовым. Ну чем не картина « Художник и муза»? Снимает с него испачканную рубашку и куда приятнее оставлять следы на его обнажённой плоти. Смешенные цвета. Красный и фиолетовый. Что же в итоге выйдет от такого сочетания? Ласкает ее тело вырисовывая узоры, пальцы двигаются вниз. Избавляет от платье. Вот он перед ним живой холс. Целует ее грудь. Но в этот раз она рушит его план. Ее поцелуи становились уверенней, настойчивей. Толкает к дивану не разрывая поцелуя, покусывая его губу. Стала увереннее в себе и опаснее. А ему это нравится. Решила добавить не только красок. Теперь ее душу сложно изранить. Устроившись сверху ладонями проводит по его груди оставляя разводы опускайся ниже и ниже, к области паха, снимает с него эти джинсы. Все острее и разгорячённо до предела. Полностью владеет ситуацией и почему — то в этот раз ему это нравится. А обычно он привык держать все под жестким контролем. К черту все, если мысли совсем о другом и ее запах. Но страсть туманит рассудок и стирает всякие грани. Так почему бы просто не получать удовольствие? Слишком опасна и прекрасна. Смотрит в глаза напротив полные желания. Она вздрогнула и прикрыла глаза. — Боже, — провел подушечкой большого пальца по нижней губе оставляя след от краски лазурного цвета. Наклонила голову, чтобы поцеловать, а его руки блуждают по ее телу.Осталось разрушить последний барьер и это право она оставит за ним. Сама поднялась, обвила его шею. Одной рукой он спускается к ягодицам, чтобы избавиться от ее белоснежных трусиков. Ей все же удалось справиться и сдержать стон.Уцепилась за его плечи. И этот момент блаженства единого порыва. И все желания на свободе. Томные вздохи. Прижавшиеся тела. Единство и наслаждение. Капли краски и пота. Этот калейдоскоп чувств и эмоций.

*** США. Луизиана. Новый Орлеан***

Воссоедение после долгой разлуки всегда особый момент. В аэропорту привычная суматоха, а шестилетней мальчик отпустив руку матери бежит к отцу, который кажется выбрал путь волка. — Папочка! — обнимает за шею, а Клаус кружит ребенка на руках, поправляет висящей на плечах рюкзак. — Как же ты вырос, сын. Как они были далеки все это время. — Я буду самым сильным, как мой папа, — заявляет мальчик. — Ну конечно же, — подтверждает Алана подойдя ближе. Ему кажется или та все больше становится на мать. Просто время все меняет. Вьющиеся белокурые волосы собраны в прическу и только две передние прядя спадают на лицо. Несмотря на перелет предпочла туфли на каблуку пыльно — голубого цвета, узкие джинсы, белоснежная майка, поверх наброшен пиджак, в руках сумочка, на запястье правой руки часы, а на левой несколько браслетов. Усталось скроют солнцезащитные очки. Видимо обновлённый стиль бизнес — леди отразился и на ее повседневной жизни. Факт, что живя и Италии она занята бизнесом, воспитанием сына, обещала быть всегда рядом с единственным ребенком. — Любовь моя, — говорит Майклсон целуя ее в губы, что для нее было неожиданно. — Я так скучала по тебе, — отвечает на поцелуй, на долю секунду обняла его. — А я увижу Новый Орлеан? — интересуется Ингвальд. — Твоя бабушка и Зен уже ждут нас, сынок.Мы сейчас поедем к ним. Они ведь тоже скучают по нам. — Они присоединятся к нам за ужином. Мы едем домой.Завтра мы с мамой покажем тебе все, что любим в Новом Орлеане. Каждый принц должен знать свое королевство. — Да, тебе понравится парк и город. — Кстати, как Италия? — Все хорошо и я занята посещением вставок и купила такую прекрасною антиквариатную шкатулку. Когда ты приедешь к нам? — Так скоро, как смогу. — Amore. Ну как ей еще ей доказать, что она все еще любит его и она нуждаются в нем постоянно, а не раз в несколько месяцев на две недели, когда тот прилетает в Италию. Так почему он молчит, взял чемодан. Неужели для него значения никто не имеет, кроме его собственной персоны. Смотря на город сквозь автомобильное окно Алане кажется, что в городе все спокойно и мало что изменилось. Судя по реакции Ингвальду понравилась новая комната, мягкие игрушки и приставка. Не из тех людей Алана, кто подвергнет опасности любимых. А родители бегут и берегут его от прошлого. Прошло уже пять лет. Один из гибридов Клауса ожидал ее у автомобиля, та же посадив ребенка в автокресло не села на заднее сиденье. — Я сама поведу машину, — говорит та сев на место водителя. — Миссис Майклсон, приказ хозяина сопровождать вас и Ингвальда постоянно. Он ушел на встречу с мэром города. — Ральф, поверь со мной ничего не случится, если я встречусь с друзьями. Мужу я сама позвоню. Приказ есть приказ. — Мамочка, а куда мы едем? — Встретиться с друзьями. Только папочке не говори. — Секреты? — Да, это такая игра? Договорились? — А мы заедем в KFC? — Конечно. Зачем она пришла в церковь Святой Анны. Точно знает, где искать. Варфоллмей встретил ее крепкими объятьями. — Проходи, Алана. Ты изменилась.Ты счастлива с ним? Нашла свой путь? — Падре, благословите.Мне нужно с вами поговорить. Как Остин? Счастлива? Если это можно назвать счастьем. У меня бизнес в Риме. Я порой путешествую по работе. Но не желаю повторять грехов матери и на первое место ставлю спокойствие и ментальное здоровье сына. Ему нужны счастливые родители. — Славный светловолосый мальчик, — улыбнулся взглянув на ребенка, который ходит здесь, осматривается, коснулся статуи Девы Марии. — Власть короля означает имя Ингвальд. — Ты боишься, что Клаус вырастит его по своему подобию? — Что однажды он захочет передать кровавую корону Нового Орлеана сыну. — Останьтесь здесь. Я попрошу Остина прийти. Мы часто разговариваем. Он занят ковенами и бизнесом отца. Управлять не так просто. — Так утешение он нашел в этом. Работа и забота о других. — Он просто защищает свое. — Как и Клаус. Я хочу положить этому конец. Хотя бы попытаться остановить все это. Новый Орлеан не игрушка. — Ты права. — Так, если он что — то натворит сообщай мне. Я оставлю свой новый номер. — Конечно, Алана. Остин Хьювер появляется здесь спустя час ожидания. Она осталась, а Варфоломей занял ребенка рассказывая интересные истории из Библии. За эти годы он тоже изменился. Она это сразу поняла. В руках планшет. Стрижка иная, взгляд такой серьезный. В брючном костюме, — Здравствуй, Остин, — поспешила навстречу ему. — Алана… Так протяжно.Не верит в то, что это возможно. Были же дни, когда они громко смеялись, говорили обо всем и доверяли. — Мне жаль, что тебе пришлось пережить потерю любимой и ребенка. — Нет, тебе не жаль. — Это не правда. Ты же знаешь это. — Часть меня хочет верить в это, но нет… Он никогда не станет тем человеком, которого ты хотела видеть. — Я это понимаю, Остин. Я знаю о его вспышках гнева.Почему — то я полюбила его таким, какой он есть… Просто это не выход. Война. — Так запиши к психотерапевту. Профессионал поможет. — А это выход… — Нет.На протяжение столетий все слышали легенды о Майклсонах. О семье Первородных говорили со страхом и ужасом. Теперь Клаус контролирует всех с помощью созданных им гибридов. Вампиры молча подчинились. Ковены не пользуются магией. Оборотни в поселение без права приходить в город. Я по прежнему его главная цель. Я пошел по стопам Винсента и ненавижу его, но если нужно объединиться ради блага.Только я могу взыскать ему в лицо все и остаться в живых.Он не ковенам объявил войну, а мне. Почему же ваш ребенок жив, а мой так и не родился? Чертов баланс Вселенной. Вот что происходит в этом городе. Вплотную подошел к ней, коснулся кулона на ее шее с буквами. Для нее всегда были важны эти мелочи. — Ты такая же кровопийца, как и они. Ты Майклсон. Забирай ребенка, как можно скорее, если не хочешь, чтобы именно он стал следующем. Я бы сейчас щелкнул пальцами и все. У меня был бы идеальный козырь против него и то, что позволило бы одержать легкую победу. Прогнать эту семейку на долгие века из Нового Орлена. Теперь не ждет она, что все решиться мирным путем. Остин не планировал оставаться, уходит из церкви, уезжает. У него теперь много задач, бизнес — встреч и уж точно нет времени на жену Клауса Майклсона. Теперь когда — то близкие стали врагами. Алана же выходит на улицу и так часто дышит. Остаться здесь или уехать? Только сейчас осознала, что ведет себя так Клаус желая защитить их.Не желает, чтобы те были несчастны. Поэтому и выдерживает дистаецию и от этого ей паршиво. Море помнит все и то, что уезжая она обещала возвращаться. В этот раз возвращается в Италию не туристкой на пару недель, а что бы остаться [навсегда]. Все уже давно решено. Все идет своим чередом. Ребенок подрастает и естественно меняется. Проявляется характер и унаследовал Ингвальд многое от обоих родителей. Наследнику громкой фамилии Майклсон десять лет. Ясный день и дорогой праздник, который устроила его любимая тетя Ребекка. Целует блондику в щеку, обнимает за шею. Его глаза полны любви и света. Был вынужден надеть этот скучный костюм, но матери удалось уговорить его. Богатым можно быть в душе и держа в объятьях племянника Ребекка Майклсон понимает это. — Ингвальд! — строгий голос отца вынудил его отойти от тети. Несмотря на возрост непосмеет возразить отцу и во всем слушает его. Такие же вьющиеся и непослушные волосы.Такие же невинные и чистые серые глаза. — Иду папочка, — поспешил к нему. — Нас ждет фотограф, — отвечает Клаус. — И почему ты пропустил тренировку? Отвечай! — Я-я-я, — зажато, сжал руки в замок, а пристальный взгляд отца явно не добрый знак. Растерялся просто ребенок. И что он мог ответить? Банальная лень после занятий, к тому же любимая мать разрешила. — Прости, — опустив голову. Клаус знает, что тот робок. Сам когда — то был таким. Опустившись держит того за руки. — Ингвальд — Саммерли Майклсон никогда не смей изаиняться. Не перед кем. Даже семьей. Ясно? Это тебе будут поклоняться?.Понял? И никогда не перед кем. Усвой этот урок. — Я понял отец, — медленно приподнялся на носочки — Вот вы где, — раздался женский голос. — Фотограф нас ждет в локации и объясните, почему я, на каблуках, должна искать самых любых мужчин? Красивая и уверенная в себе. Белокурые локоны собраны в сложную прическу.В вечернем платье. — Мамочка, — улыбнулся Ингвальд. — Ты такая красивая. Правда папа? — С ее красотой не сравнится ни одна Богиня Греции, сама Джульетта Капулетте меркнет. — Так мне кажется, что пользоваться этим приемом запрещено? Особенно если опаздываешь. А нам еще нужно еще переодеться для второго образа. — Это задумала моя сестра, если что, — ответил Клаус пожав плечами. — Вот и кому нужна семейная фотосесия? — Воспоминая важны, Ник. — Но есть ряд причин, по которым я ненавижу фотогрофироваться. — Возможно тебе стоит пережить этот Ад мучений, который продлится час и кое — что мы сможем обсудить ночью. — А это уже интересно, — потянулся к ее губам. Все же воспоминания правда очень важны. Целый день фотограф приглашенной Ребеккой проводит время с ними, фотографирует в разных локациях. Начало утра и семейный завтрак, во время которого Алане пришлось изображать готовку и все они в простой и домашней одежде. Хотя ей привычнее готовить для свой семьи и ужинать или завтракать без посторонних. В такие моменты особые моменты семьи объеденяются. Ее никогда не тяготили домашиние обязанности. Сейчас все в роскошных нарядах, Алана присела в плетеное кресло, а рядом встал Клаус с сыном. Вот эта счастливая семья идет вдоль виноградников или стоят у входа на виллу. А на последок то, что напомнило Алане о том, кто она на самом деле и какой была. Смелой бунтаркой. В ее руках мотоциклетный шлем, в белокурых длинных локонах пряди цвета лаванды. Клаус усадил сына в кресло мотоцикла поправил кожаннкю куртку. Все в джинсках и более повседневной одежке и как атребуты кожанные куртки. Не верит, что это было десять лет назад. Как же она изменилась и с возрастом ей кажется, что идет она по стопам матери, которая просто желала лучшего для нее. Теперь то между ними понимание. Алана осознала, почему, в определенный период жизни, Ивони так беспокоилась о том, что ждет впереди ее дочь. Материнское сердце наполненное любовью никогда не врет. Может ее и притянуло к такому опасному типу, как Клаус не просто так. Да не отрицает она, что такие притягательные мужчины всегда интересовали женщин.Не могла любящая бабушка пропустить такой праздник в честь любимого внука. Аниматоры развлекают детей, устроили настоящее шоу, а вот пожилая женщина наблюдает за всем происходящем с бокалом хорошего красного вина. Рядом с ней супруг с бокалом виски. А еще Алану удивляет то, что за десять лет несмотря на все сложности и трудности ей удалось сохранить брак. Сумела ли она стать той, какой все желали видеть? Пусть лучше останется настоящей. Да, за свою долгую жизнь в Италии адаптировалась. Скучает по Новому Орлеану, но если это ее путь, так будет его продолжать. И только наблюдающая со стороны за этой семейной идиллией Хоуп залпом выпивает бокал шампанского, уходит к Роману и гостям. Жаль, что у ее отца с ее матерью никогда бы так не вышло. Слишком упертые и упрямые оба. Может хорошо, что все так вышло и они сумели решить все и именно так, а мачеха действительно звучит как — то грубо в понимании Хоуп. А что там впереди? В Италии мир и покой. Двенадцатилетней белокурый мальчик не сидит на месте. Он смирился, что рядом с ним Макс, который жизнью отвечает за него. За столько лет ему стоило бы привыкнуть ко всему происходящему. Особенно занятиям боксом и частной элитной школе. А в их квартире так тихо. — Ингвальд, что случилось? Как мать Алана чувствует любое переживания ребенка. — А почему мы не можем поехать к папочке? Почему мы не живем в Новом Орлеане? Вы в ссоре? — Нет, сынок, — провела по вьющимся волосам. — Просто так правильно и нужно. Он приедет к нам в конце месяца.Скучаешь? Или я тебе уделяю мало времени? Прости мамочку, у нее сейчас много работы.Я возьму выходной и проведем день вместе. Хорошо? — Да. — Я тоже скучаю по нему и люблю его.Мы будем вместе. Обещаю. — Люблю тебя, мамочка. Не привыкла она врать ребенку и Клаус прилетает к ним. В этот раз семейные выходные в Риме не потревожат. Семейная идиллия под палящим Итальянским солнцем. Сидят в уличным дорогом ресторане с видом на Колдизей. Официант принес, поднос с двумя бокалами красного вина, сыром и закусками. Алана предпочла Айс — Латте вместо алкоголя. В такую жару это не самый плохой выбор. Потрясающий вид на город. Никто не может потревожить их. Почему — то Клауса жена в этот раз встретила нерадостно. Просто молча уснула на своей половине постели. Но это все обыденности. Прежде он зашел в комнату, чтобы обнять уже спящего сына и этот радостный визг ребенка = улыбка на лице матери. Только притворялась, что спит. Когда он далеко от нее она скучает и ждет. А вот поедающий пиццу ребенок бодр и счастлив. В выходной можно расслабится. Особенно рядом с родителями. — Дорогуша, — произнес положив свою руку поверх ее. — Прости, я задумалась. Как Новый Орлеан? — Как всегда, — резко ответил и потянулся за бокалом вина. — Папочка, видел бы ты мой хук с права. Я вырубил задиру Вилера. — Мы обязательно пойдем вместе в зал, а я научу тебе парочке приемов, маленький воин. — Только будь очень острожен, — вмешалась в разговор Алана. — Он должен отстаивать свое и ему будут поклоняться. — Об этом можем поговорить позже, — вздохнула та, инервно заправив локон белокурых волос за ухо. — Позже… И опасения Аланы не оказываются не напрасны. Как ей одной справится и контролировать сына подростка при этом успевать вести бизнес следить за домом. И день ото дня ждать его возвращения. Это тяжело. Тяжелее, чем думала. В одиночестве идет по берегу обнимая себя. А сколько праздников они отметят вместе? Просто поломанная Алана садится на песок и до рассвета наблюдает за волнами и водой. Под утро просыпается на этом пустынном пляже. Как так вышло, что когда — то давно они вместе были на этом пляже, а сейчас она совершенно одна [подальше от лишних глаз]. В этот раз шестнадцатилетней подросток устроил на вилле шумную тусовку при этом ее об этом никто не оповестил. Обычно на выходные они покидает квартиру в Риме. И встречает хозяйку этого шикарного поместья Макс, который бежит ей на встречу. А та хлопнула дверцей кабриолета, поправила сумочку и уверенно направилась к входной двери. Как же сложно вот жить в таком состоянии.Постоянно нераничать и беспокоится о будущем сына. Выключает музыку и осматривает окружающих ее подростеов, которые явно под дозой и алкоголем. — Я приношу свои извинения, но все ВОН! Все суетятся и у дверей входа в дом столпотворение. Она привыкла к спокойствию в доме и их жизнях. — Зачем ты так с моими гостями? — недовольно. — От тебя пахнет пивом? Боже! Я же предупреждала тебя не один раз! Марш в комнату! — указала на лестницу. — Или я звоню твоему отцу! — Проще купить кокаин, чем дозвониться до моего отца. Дилера можешь не советовать. В этом я разбираюсь.Могу для тебя прихватить? Вспомнишь молодость. — Просто думай, что говоришь, Ингвальд! — А как мне себя вести? Кстати, моя бабушка рассказывала о той истории. — Я не потерплю подобного! Ясно? — повысив тон, а сумку бросила на пол. — Удачи с этим, если пытаешься копировать мою бабулю, то это у тебя хреново выходит. Ой, она же мертва. Упс… Какая жалость. То ли случайно, то ли специально напоминает ей об Ивони. — Пойми, я хочу для тебя лучшей судьбы, сынок и делаю все для этого. Я понимаю возраст, но прошу, не смей вести себя так. — А может отец знает, что для меня лучше? И если это так, то именно мне будут поклоняться в Новом Орлеане. — А я не хочу, чтобы ты нес на себе проклятие оборотня. — Просто, чтобы ты понимала, мамочка, мне насрать и кажется это неизбежно. Днем раньше или днем позже. Какая хрен разница. Пытается держать себя в руках. Ее просто доводят. Вернувшись домой после работы ожидала совершенно не этого. До этого же Ингвальд вел себя достойно. Рос пусть и активным, слегка капризным ребенком, но послушным. — Быстро ушел в свою комнату и чтобы я тебя не видела, пока не извинишься! — указывает на лесницу ведущую на второй этаж виллы. — Нет! — выкрикнув тот. Внутри его и так все бурлит. Мигает свет в гостиной. Так где дом Ингальда — Саммерли Майклсона? Открыть бы глаза и пусть это все закончится. Как бы ему себя контролировать и эти вспышки магии. Ваза с цветами трескается [небольшая потеря]. Быстро убегает наверх. Просто у него нервы расшатаны. Ничего удивительного. Макс помогает ей присесть, отведя на кухню наливает в стакан воды. До сих пор все в штыки воспринемает? — Вот, выпейти. — Или лучше сразу бутылку вина? Скоро я начну каждую его выходку запивать алкоголем. — Уже жаль печень. Понимая, что вряд ли Клаус ответит она записывает голосовое сообщение: " — Ник, ты очень нужен сыну именно сейчас». И на этот зон он откликается прилетая в Италию первым же рейсом. Ее голос казался встревоженным. Сберечь невинность Ингвадьда не удалось. И когда он стал стал таким жестоким, вспыльчивым хамом? Вот что она, как мать упустила? Только приехав, бросил на пол черную дорожную сумку в момент оказывается рядом с сыном, который сидел в гостинной. Эти дни Ингвальд не развоваривал с матерью, как и она с ним. А вот в понедельник так вообще не увидят друг друга: она уедет в офис, а у него занятия. — Да как ты посмел, щенок! — кричит Клаус, держит за черную хлопковую майку, вынудил подняться с дивана. Прекрасно осозновал, что этого стоило ожидать с возвращением отца. Не умеет он общаться деликатно, так сказать. Демонстрирует свою силу и власть при любой возможности. Голос отца такой не обычный и пугающей. Хотя именно этого и стоило ожидать от Клауса. Как только отец повяляется, то все проблемы решает именно так. — Как я посмел, папочка, — уверенно отвечат тот схватив и его за куртку, хохочет, по лицу ударяет. Всю эту картину наблюдает прибижавшая на шум Алана. — Прекратите! Оба! Но этого вряд ли достаточно, чтобы остановить такого как Клаус и не этого ли самого момента боялась Алана. Нет над Клаусом Майклсон у нее власти и тот поступает, как считает правильным. У него свои методы воспитания. — Если это еще раз повторится, то ты очень горько пожалеешь о случившемся. — Только тебя постоянно нет рядом. Тебе какое дело? А? — Это не так! — Тебе плевать на нас! Плевать! Для тебя важнее власть! Так приваливай вообще! — толкает, бьет Клауса кулаком по лицу. — Вон у тебя есть дочурка от той волчицы. Зачем мы тебе? И на этот аргумент нет у Клауса Майклсона опрараданий. Только голову опустить может [виновен]. Его сын прав и с этим поспорить он не может. Только бы драка дальше не зашла. У Клауса из губы выступила кровь. А глаза сына такие же, как у него [полны ненависти]. И в этих самых глазах слезы. Силой тащит подростка на второй этаж, в комнату. Так может именно отца и не хватало Ингвальду все эти года? — Ты не выйдешь из этой комнаты, пока не извинишься! И мне плевать на все! Как ты посмел повести себя так с матерью! Отвечай! Спешит захлопнут дверь, а Ингвальд запускает первую попавшуюся фоторамку. Если это домашний арест и то, вряд ли это сможет надолго удержать парня. А напуганная Алана еле дышит. И почему — то только сейчас Ингвальд обратил внимание, что разбил он одну из первых фотографий в своей жизни. Это был праздник в честь его рождения. Падает на колени сгребая осколки и достает уцелевшее фото. Мать в бледно — розовом платье, держит его на руках, рядом отец, которого тот хватает за палец своей маленькой ручкой. И все же она кажется ему такой хрупкой, волосы цвета лаванды. Алана помнила каждый момент проведенный с ним и часто рассказывала интересные истории. И как целовала маленькие пятки и ручки сына. А ведь сама была еще такой молодой. А он такой крошка. Может он [не] прав, что повел себя так с той, которая подарила жизнь, всегда была рядом. Но как ему выдержить все происходящее и вот такую жизнь? А семья ли они вообще? Трагедия родительства в том, что детей слишком сложно отпускать. Дети вырастают и уходят во взрослую жизнь. Шагает вниз с этой лестнице. Неужели ему не хватает свободы? Не спешит, а в кроссовках не так слышны его шаги. Клаус налил себе порцию виски и отошел к окну. Алана же сидела на диване, руками закрыла глаза. Майклсон и так далек от всех этих сантиментов, так она еще расплакалась. Охранник первым заметил парня. Да и порой ему казалось, что именно охранник Макс был с ним рядом, нежели приезжающей отец. Медленно подходит к ней, берет за руки, заставляет себя посмотреть в ее заплаканные глаза и это же его вина. Положил на колени измятое фото. — Прости, мам. Кажется эти слова еще больше растрогали ее, как и изображение. Для это как будто было вчера, а прошло уже шестнадцать лет.Он держа ее за руки поднял и заключил в крепкие объятья. Смотря на это Клаус задумался почему у его с Эстер не вышло вот так? Только ненависть столетиями. А было бы, если бы все было иначе? А могли бы поговорить обо всем откровенно и избежать многих проблем. Как ему поступить в такой ситуации? Растерян? Идти навстречу и обнять сына с Аланой. — Пап, только задержись подольше. Ладно? Ты нам нужен. — Я постараюсь, сынок. — И ты обещал сражение на настоящих мечах. — Конечно же. А ты помни, чей ты сын и не смей позорить фамилию Майклсон. — Обещаю. Вы будите гордиться мною. — Ты самое ценное, что есть у нас, Ингвальд. Мы любим тебя.