***
Гермиона сейчас не спала. Её мучила бессонница, что-то в груди хотело сейчас выйти на свежий воздух в прохладную ночь и заняться обычным для таких ночей делом — просто прогуляться и посмотреть на небо. Спустя долгие минуты она встала и, накинув на пижаму мантию и надев обувь, вышла из гостиной в коридоры. Короткая и неспешная прогулка стала бы лекарством от бессонницы, если бы она не заметила у озера своего друга, вид у которого был весьма задумчивый — это она могла понять даже с такого расстояния, благо, зрение у неё было отличное. Беспокойство, тревога и любопытство тут же отогнали всякие мысли о сне, заставив девушку пойти к Гарри.***
Гарри по-прежнему сидел и смотрел в небо. Гермиона неспешно шла к нему, зная, что торопиться незачем. Можно было даже воспользоваться ситуацией и понаблюдать за тем, как лёгкий ветерок порывами играется с волосами Гарри и как этот процесс освещают луна и звёзды. Когда она подошла достаточно близко, чтобы начать разговор, она поздоровалась. — Привет, Гарри, — парень вздрогнул от неожиданного оклика и развернулся к ней. — Прости, не хотела тебя пугать… — Привет. Ничего страшного, просто не ожидал тебя увидеть. Да и вообще кого угодно… садись, — он похлопал ладошкой рядом с собой. — О чём думаешь? — спросила она, опускаясь на землю. — О той беседе с Сириусом… полтора года назад, — он снова обратил взор на небо, что сделала и Гермиона. — Знаешь, Сириус мёртв… Гермиона удивлённо перевела на него взгляд. — Ну, да… ты это к чему? — И многие из этих звёзд тоже. Но мы видим их свет даже спустя годы после того, как они умерли, — Гермиона всё ещё не понимала, о чём говорит Гарри, но потом она решила, что он всё расскажет чуть позже. — Так и с людьми. Они могли умереть десятилетия назад, но до сих пор освещают наш путь. Например, родители… однажды они уходят, но освещают путь тебе до конца уже твоей жизни. Или любимый человек, — она заметила короткий взгляд на себя и слегка покраснела. — Даже издали он светит тебе в душу. Есть много общего между нами и этими точками в небе. Они тоже светят, греют. Они рождаются и умирают. Живут в группах или одни. И они, как единое целое, вращаются вокруг одной точки в своём огромном городе. — Гарри, я так и не поняла, о чём ты. — О том, чему меня научил Сириус. Он научил меня видеть хорошее в плохом. Что мёртвые не бросают живых родственников. Мои родители сейчас здесь, и Сириус здесь. Все, — он сделал паузу, словно что-то решал. — А ещё здесь самый близкий из оставшихся в живых людей для меня человек. И он сейчас смотрит на меня и не может ничего понять. Она нахмурилась, пытаясь решить, как ей это понимать, а на лице Гарри появилась усмешка. Его всегда смешила и умиляла эта морщинка на её лбу, когда она усиленно о чём-то думает. Он ждал, пока до неё дойдёт, чтобы увидеть её реакцию. Прошло несколько минут молчания, и на лице Грейнджер появилась смущённая улыбка, а её лицо стало большим близнецом помидора. Одному Мерлину известно, какие связи она строила в своей голове, но итог полностью соответствовал тому, что он хотел до неё донести последними словами. — Это самое необычное признание в любви, какое я когда-либо видела или слышала… — Так что ты думаешь? Убить меня, прогнать из жизни в шею или ответить? — Мне холодно… — тихо сказала она, чуть сжавшись. Гарри скинул с одного плеча мантию и, прижав Гермиону к себе, протянул её конец на её плечо, укутывая спину. А она устроила свою голову и руку у него на груди и мягко, звучно выдохнула, блаженно закрыв глаза и улыбнувшись. Казалось, она сейчас замурлычет, будто кошка. Прошло меньше пяти минут, как Гарри заметил, что Гермиона заснула. Он осторожно лёг на землю, стараясь не разбудить Гермиону, и испуганно замер, когда она зашевелилась. Но продолжил ложиться, когда понял, что она лишь подстраивается под новое положение поудобнее. Спустя несколько секунд она замерла, очевидно, отыскав наиболее удобное положение. Проблема лишь в том, что это положение было очень близкое. Она прижалась к нему всем своим телом, перекинула одну ногу через его и держала голову под его подбородком, положив при этом ладонь перед своим лицом, на котором растянулась нежная и счастливая улыбка, как у ребёнка, получившего любимую конфету. Кто бы посмотрел сейчас на эту картину со стороны — сказал бы, что перед ним любящая пара на свидании. Что, судя по их недавнему диалогу, было бы правдой.