Дороги которые мы выбираем

Несмотря на их общие усилия и усердие, все же этого было недостаточно. Зул понимал — то что разрушалось столетиями, немыслимо было восстановить за день. Но все же, любое промедление злило его, раздражало. Это словно кусачая муха, что вьется возле уха, но, сколько рукой не маши — не прихлопнуть. А у них было так мало времени. Они со всех сторон были окружены врагами. Особенно страшны были те, в ком Зул надеялся найти друзей. Такие недруги всегда были самыми опасными. Кто как не бывший союзник, знает все твои слабости, все уязвимые места? Волджин поведет Чёрное Копье против них не колеблясь, Зул знал это... Зул видел это. Зулгуруб обветшал. От величественного города мало что осталось — рассеченные водой и заросшие руины в трещинах, прогнившие сваи и копья, оборванные перетертые и канаты мостов. И все же идя внутри этих высоких и древних каменных стен, в траве, едва ли не по пояс, он чувствовал что не все еще утеряно. Весь воздух был пропитан тут силой, старой и тягучей, ждущей своего часа. Будто змей, затаившийся в траве. И они будили эту силу. Зулгуруб наполнился жизнью, живой струящейся магией шумом разговоров и рычанием зверей. Ведомые надеждой и жаждой справедливости, Гурубаши и Амани откликнулись на его зов. Зул видел как преображается старый, забытый город — как счищают лианы и наросших на идолах мох, чинят механизмы ловушек, а могучие бугрящиеся мышцами берсерки расчищают старые завалы из обвалившихся стен и колонн. Они натягивают новые мосты через кишашие кроколисками реки из крепких каннатов и грубо обработанных и надежных досок, зажигают факелы. Взывают к забытым духам и лоа, воздух наполняется говором, совами вуду, протяжными песнопениями. Гурубаши тренируют молодняк, заковывают знаменитых зулгурубских ящеров с легкую, но крепкую броню. Зул смотрит на них как на детей, он помогает, делится знаниями и умениями зандалар. И все же слишком медленно. *** Он корпеет над старыми, почти нечитаемыми расколотыми табличками Зулгуруба, что нашли при разборе очередных завалов, когда слышит громкий радостный смех и какие то вопли. Зул поднимается, встает разминая уставшую и хрустящую шею, выглядывая из выделенного ему легкого деревянного бунгало на высоких сваях. Спину простреливает болью — чем дальше, тем всё чаще. Но все же зрелище, развернувшееся ниже, привлекает его внимание больше. Небольшая компания рослых гурубаши громко и беззаботно хохочет — яркие всклокоченные прически, белозубые оскалы. Четверо крупных троллей, явно красуясь перед хохочащими и поддразнивающими их молодыми троллихами, перекидывют друг другу что-то на манер мяча. Зул щурится. Солнце, не смотря на сезон дождей, сегодня удивительно яркое, слепит его, но в конце концов ему удается разглядеть. То что он изначально принял за мяч, оказывается изрядно измочаленной, окрававленной, но еще узнаваемой головой ночного эльфа. - Ну же Хиказзи, выше, ну! Ты кидаешь как детеныш ящера! А у тебя то руки явно подлиннее чем у них будут! Радостно гигикает один из игроков, взвиваясь на сильных ногах, едва ли не на полметра вверх и подхватывая голову прямо в полете. Остальная компания встречает его ловкось и силу одобрительными выкриками, хлопками и смехом. Все они так увлечены своей нехитрой игрой, что замечают подошедшего Зула далеко не сразу. И это становится для них глубокой неожиданностью. - Развлекаетесь? — тихо интересуется он, и компания мгновенно испуганно и настороженно замирает, переглядывались между собой и шепчась. Это привычно — его побаиваются и уважают. Знания и помощь что он принес гурубаши неоценимы, а потому его стараются не злить, даже не смотря на то что формально, он тут лишь посланник, а гурубаши горды и агрессивны. Зул смотрит на деформированную голову с вываленным языком, остекленевшие глаза и на налипший на срез шеи песок, ощущая какое то внутреннее удовлетворение от этого зрелища. - Ну...эээм.... — неуверенно тянет самый высокий из них, явно заводила и инициатор игры, — Я знаю что мы стараемся не светиться, пока все не будет готово но... Тыквовин же? Мы просто за конфетами ходили, — он неуверенно смеется, потирая шею, и Зулу вдруг отчетливо становится ясно что не смотря на всю мощь и стать этих троллей, на мускулы размером с небольшой кокос, они совсем еще юнцы. - За конфетами? Тот энергично кивает и одна из троллих протягивает ему грубо сшитую из шкур, заляпанную явно свежей кровью сумку. Внутри и правда оказываются конфеты, тролль протягивает ему едва ли не под нос. - Вот, угощайтесь пророк! Мы правда не поднимали шума, полезные вещи и конфеты забрали, перерезали всех, а тела оттащили, из за ночь уже не будет, зверье растащит. Забавно. Как такового «Тыквовина» их народ никогда не праздновал. Это был праздник чуждый троллям. Да он и появился не так уж и давно. Даже Зул еще помнил времена, когда такого названия еще не существовало. Но живя бок о бок о своими врагами, младшие племена волей неволей перенимали что-то от них, даже не смотря на вражду. Тем более то, что было настолько приятно. В их сложной жизни радостей было не так много. Зул хмыкает, запуская руку и вытаскивая пригоршню конфет в ярких фантиках. Мало кто знает, но на самом деле сладкое он действительно любит. Он рассматривает свою добычу. Это и леденцы на тонких деревянных палочках в форме разных зверей, шоколадки в форме черепов, тянучки в виде червей и жуков, странные похожие на глаз... а нет, это настоящий глаз. Он закидывает одну из конфет в рот под любопытными взглядами и вкус.... незнакомый. В Зандаларе другие сласти — засахаренные и порезанные тонкими дольками кусочки фруктов, что буквально тают во рту. Хлеб с ягодами, политый медом. Орехи очищенные и политые сиропом, который застывает и превращается в глазурь, а потом приятно хрустит на зубах. Сухофрукты, перемолотые с семенами и специями. В особенно жаркие дни, суетливые зандаларки смешивают фруктовое пюре и сок, раскладывая после тягучую массу прямо над крышах, под палящим солнцем, пока она не превратится в тонкую, похожую на пергамент пастилу. Фрукты, из которых они сделаны, настолько сладкие, что в пастилу не нужно добавлять ни меда, ни крупного коричневого сахара из тростинка — она и без того необычайно вкусна. Зул смаргивает. Еда гурубаши проста, как и они сами. Им не до высушивания фруктов, да и нет их тут в таком количестве — джунгли Тернистой Долины не такие жаркие, как зандаларские, а деревья не такие плодородные... да собственно и Тернистая Долина не вся принадлежит троллям. Тут нет избытка продуктов. И почти все употребляется в пищу сразу. - Вкусно? — прерывает его тягостные мысли тролль с интересом и очень прямолинейно заглядывая ему в лицо, и неожиданно сильно напоминает ему другого тролля, что не послушал его, что остался на на затопленном острове, который, зная о его слабости, в юности то и дело таскал ему разные зандаларские сласти и с таким же искренним интересом спрашивал вкусно ли, а после, когда они перешагнул порог детства, просто приносил их на блюде, когда они обсуждали дела государства за вечерней чашей вина. Чувство узнавания мимолетное и неясное, и все же несмотря на конфету, во рту становится горько. Вряд ли он теперь когда-либо сможет попробовать любимые лакомства вновь. - Еда из родных мест мне нравятся больше. Ты не представляешь, какая вкусная зандаларская пастила. Как тебя зовут, воин? Мальчишка раздувается от гордости и выпячивая грудь, явно довольный тем что сам зандаларский пророк назвал его воином его при всех. - Йоробу! — он запинается, а потом смотрит все так же прямо, хотя и мнется несколько неуверенно, — Я... я думаю когда мы восстановим былое величие троллей, мы обязательно ее попробуем. Занадалары ведь научат нас делать ее? И он улыбается так, словно идея которую он выдал настолько гениальна, что его за нее вот-вот изберут в вожди. Зул смотрит на него и вдруг понимает что горечь пусть и не пропала полностью, но скорее стала воспоминанием себя. Он смеется, качая головой и ссыпая оставшиеся конфеты обратно в сумку. Что же идея и правда неплоха. Праздновать тыквовин с зандаларскими сладостями и играя мячом из голов врагов. - Разумеется научат. И не только этому.