Как Леди и Бродяга

Первая привлекательная черта Вероники Лодж — яркость образа. Блестящие чёрные волосы, брови вразлёт, смуглая кожа, сливовые губы, жемчужная нить вокруг шеи — Джагхед не обращал на это внимания, не задумывался над этим. Сейчас ему кажется, что было крайне неразумно отодвигать Веронику на задний план. Она здесь, её не сотрёшь, даже если возьмёшься за ластик. Она как звезда, но менее претензиозная, чем та же Шерил Блоссом. Город приветствовал новую королеву, когда Вероника только появилась в Ривердэйле. Её чествуют и по сей день. Вероника выбирается из джакузи и подходит к Джагхеду, не сводя с него пристальных чёрных глаз. Джонс мысленно пробегает все воспоминания, связанные с Лодж, и неожиданно для себя обнаруживает, что она всегда была очень внимательна. А ещё она двигается с большим изяществом. У неё отличная фигура. По её плечам и ключицам ползут прозрачные капли воды. Она смеётся на выдохе. Вероника гипнотизирует Джага своим проницательным взглядом. Он не сразу осознаёт, что происходит, когда она целует его.

***

В коктейле Вероники слишком много шоколадной крошки. В её взгляде горечь и тоска, а голос звучит сухо и устало. Она непрестанно роняет голову набок, вскидывает и снова роняет — Джагхед с ходу понимает, что вчера она так и не легла спать. Честно говоря, у него самого сна не было ни в одном глазу. Он совершил ошибку. Вероника тоже. Фортуна изменяет им, причём далеко не в первый раз. Разбитые, потерянные, досадующие на самих себя, они пытаются сообразить, что им делать дальше. Вероника делит с Джагхедом давящую тишину. Они сидят в закусочной у Попа уже час. Джонс готов поспорить, что взгляд у него стеклянный, тогда как на её лице, наоборот, отражается напряжённая работа мысли. На исходе второго часа Вероника постукивает ноготками по столу, привлекая его внимание. Унылый взгляд Джагхеда лениво скользит по стенам кафе за её спиной и, наконец, достигает её лица. У Вероники чёрные глаза, и сейчас эта чернота таит в себе одну боль. Никакой самоуверенной усмешки, никакого игривого огонька. У Джагхеда в светло-зелёных глазах пустота. — Я звонила Бетти много раз. Она не отвечает. — Арчи? — с явной неохотой разлепляет губы Джаг. — Он избегает меня. После стольких минут тишины Вероника плохо владеет голосом. Впрочем, её осанка идеальна, а пальцы крепко держат стакан. Она напряжена, как туго натянутая струна. Того и гляди сорвётся, не выдержит. Вероника справляется. Она сильная. Такая же, как и Бетти, если не крепче. Веронику не так-то просто сломить. Для Джагхеда это значит, что их встречи не прекратятся, даже несмотря на то, что проку от них никакого. Джонс продолжает молча смотреть на Веронику. Если Бетти не отвечает ей, то ему не ответит тем более. То же можно сказать и об Арчи. Джагхед вздыхает, не понимая, как они с Вероникой могли так подставиться.

***

Вероника резко тормозит посреди школьной столовой. Она прикусывает нижнюю губу и тянется к своим жемчужным бусам, видя, как непринуждённо Бетти разговаривает с Арчи. Он смеётся, запрокинув голову. Вероника не помнит его таким. Она топчется на месте, пока за её спиной не раздаётся ворчливый шёпот. Вероника, вздрогнув, шагает вперёд. Игнорируя давящее чувство в груди, она направляется к Джагхеду, сидящему, ссутулившись, в противоположном конце зала. Вероника слабо улыбается ему, садясь рядом. Пустота в его взгляде убивает. — Вижу, Арчи так и не простил тебя, — его голос звучит глухо, мертво. Вероника сглатывает, прежде чем ответить: — А тебя не простила Бетти, — в её голосе не звенит металл, зато разбивается лёд. — Наверное, зря мы с ней это затеяли. Слишком разные, — горестно кивая, резюмирует Джагхед. Вероника хмурится, устремляет взгляд в сторону Арчи, но при виде белокурой макушки Бетти у неё щемит сердце. — Как и мы с Арчи, оказывается. — А у нас с тобой больше общего, чем мы думали, получается. — Да. Начнём с того, что мы оба вроде как предатели. Джагхед невесело усмехается и отворачивается. Его гамбургер так и остаётся нетронутым.

***

Вероника выглядит совершенно потерянной, и глаза её странно блестят. Она обнимает себя за плечи, и Джаг почти не медля повинуется желанию подойти к ней. Вот уже целую неделю ему хочется её утешить. Исключительная во всех отношениях, она стала его единственным другом. Джагхед на бессознательном уровне подпускает её всё ближе и ближе к себе. Она заискивающе улыбается ему и, вслух не произнося ни слова, даёт понять, что ей тоже нужна помощь. Однажды Джагхед разрешает ей побыть немного в его трейлере (она не объясняет, почему предпочитает находиться в его убогом по сравнению с её роскошными апартаментами жилище), и это меняет многое в их отношениях. Вероника, одетая с иголочки по последнему писку моды, смотрится немного нелепо, сидя на самом краю его незаправленной постели. Сегодня воскресенье, и Джагхед не собирался вставать с кровати раньше двенадцати: вчера вечером к нему пришло вдохновение, и желание писать ещё и ещё не покидало парня до тех пор, пока за окном не забрезжил рассвет. Вероника пришла часу в одиннадцатом. Её удивил его заспанный вид; она усмехнулась, приподняв край рта, и спросила, может ли она войти. Вероника всегда была вежливой, как истинная особа королевских кровей, и всё-таки Джагу показалось, что настроена она не так решительно, как обычно. Он почему-то не сомневался, что, вздумай он отказать ей, она приняла бы и такой его ответ. Что-то было не так. Разумеется, в этом деле не обошлось без Арчи и Бетти. Вероника держалась молодцом, храбрилась до последнего, таила боль и ревность. Джагхед не понимал Арчи. Если ему была небезразлична Бетти, почему он согласился быть с Вероникой? Ему что, было всё равно на то, что это может разбить ей сердце? Конечно, велика вероятность, что Арчи до последнего не осознавал, что ему нравится Бетти. Сначала мисс Гранди, потом Валери… Зато Бетти могла быть честнее с Джагом. Выходит, что в их истории не было положительных героев. Наверное, в наши дни таких днём с огнём не сыщешь и есть только те, кому повезло больше. Арчи и Бетти ждёт счастливый конец. Веронике и Джагу ещё далеко до конца, хотя не исключено, что это уже конец, поскольку сегодняшний день обещает не так уж много радости. Лодж отказывается от растворимого кофе, брезгливо морщась, и Джонс вдруг осознаёт, что не знает, любит ли она кофе вообще. — Как по мне, мир не так уж плох, пока в нём есть кофе, — говорит он, делая глоток. — Согласна, если речь идёт о хорошем кофе. — То есть ты любишь кофе? — Отборный зерновой. Впервые за последнюю неделю улыбка трогает не только губы Джагхеда, но и его глаза: это так забавно, что они с Вероникой стали друзьями. Близкими друзьями. Настолько близкими, что Лодж начинает приходить к нему без предупреждения, когда ей вздумается (между прочим, она появляется у него каждый день). Она снимает туфли на высоких каблуках, едва оказываясь в трейлере, и падает на диван, делая вид, что не замечает поднимающуюся от обивки пыль. Вероника ведёт себя совершенно раскованно, и однажды Джагхед прямо спрашивает её: — Неужели ничто в этом мире не может тебя смутить? — Ты можешь смутить меня, Джагхед Джонс, — она понижает голос (специально или непроизвольно?) и подаётся вперёд, на миг прижимаясь губами к его усмехающемуся рту. Джагхед цепенеет (эффект неожиданности, наверное) и лишь после того, как Вероника отстраняется, осознаёт, что хочет углубить их поцелуй. В его взгляде вопрос и изумление. Вероника улыбается: такие игры ей по душе. Только вот дыхание никак не удаётся выровнять: сердце словно делает в груди кульбиты, подпрыгивая до уровня ключиц. — Полагаю, я должен спросить… — голос Джагхеда звучит слишком тихо, отчего у него не получается сохранить невозмутимый вид. Он опускает голову, пряча от Вероники лицо, и прочищает горло. — К чёрту, — выдыхает Лодж и обхватывает его лицо ладонями. Последнее, о чём успевает подумать Джагхед, прежде чем его мозг отключается, так это о том, что в каждой шутке про Леди и Бродягу есть доля правды, и правда эта вовсе не горькая — сладкая.