Пока не потеряю счет

Впервые Адриан поцеловал Маринетт Дюпэн-Чэн незадолго до Рождества. Весь тот день одноклассники не переставая хихикали над дурацким проектом Джулеки и Роуз. Ввиду рождественских каникул, начинавшихся в грядущие выходные, мадам Бюстье решила, что пытаться провести какие-то серьезные занятия в последний день школы — пустая трата времени. Посему этот день было решено посвятить презентации групповых проектов, посвященных рождественским и новогодним традициям со всего мира, и отпраздновать успешное завершение семестра последующей классной вечеринкой. Большинство презентаций не отличалось особой затейливостью: были показаны фотографии, праздничные украшения и принесено довольно внушительное количество традиционной еды и закусок, которые класс поглощал с пребольшим удовольствием. Однако, когда Джулека и Роуз поднялись, чтобы выступить с докладом об английских традициях, неизменно романтичная Роуз вынула огромную ветку омелы. Много лет сопровождая отца в его поездках по работе и присутствуя на всевозможных вечеринках, особенно во время праздников, Адриан привык к глупому обычаю. Многих же из его одноклассников новинка целовать кого-то, когда бы того ни удалось поймать под интересным растением, привела в немалый восторг. Роуз удалось убедить учителя позволить повесить омелу над дверью — «в духе уважения к культуре». Стоило Ивану и Милен, отправляясь на ланч, случайно очутиться под ней, как класс взорвался смехом и подбадривающим улюлюканьем, тем самым гарантируя, что остаток дня будет проведен в попытках заманить в ловушку как можно больше несчастных подростков. Когда, вернувшись с обеда, Адриан обнаружил, что Хлоя и Лила забаррикадировали дверь в ожидании его возвращения, он всерьез задумался о возможности повернуть обратно, перевоплотиться в Кота Нуара и забраться внутрь через окно. К счастью, вмешалась Алья, протиснувшись вместе с Нино и вынуждая обеих девиц разойтись. Адриан прокрался за ними, пока Алья игриво целовала своего бойфренда. Наблюдая за тем, как другие одноклассники становятся жертвами коварного растения, Адриан счел разумным оставаться приклеенным к своему месту. Когда день подошел к концу, он был настолько сосредоточен на том, чтобы быть готовым выскочить за дверь раньше любой из своих рьяных поклонниц, что совершенно упустил из виду тот факт, что Маринетт, которой поручили отнести кое-какие бумаги мсье Дамоклю, еще не вернулась. Так и получилось, что по окончании урока Адриан буквально врезался в девушку в дверях. Его отчаяние, должно быть, четко отразилось у него на лице, потому что Маринетт сделалась пунцовой, начав бормотать извинения. — Серьезно, Адриан, я вообще не должна была находиться здесь. Ты не обязан целовать меня, ты не обязан целовать никого! То есть, разве только, если ты хочешь, но с чего бы тебе хотеть? Целовать меня, я имею в виду, а не кого-нибудь. Наверняка ты хочешь поцеловать кого-нибудь… в смысле, кого-то. То есть… боже, просто убей меня уже. Ее сконфуженный вид был настолько очаровательно милым и являл собой столь резкую противоположность дерзкой фамильярности других двух девушек, что, не задумываясь о скрытых за этим причинах, Адриан наклонился и мягко поцеловал ее в щеку. — Хороших тебе каникул, Маринетт. — Он улыбнулся ей и помчался туда, где его ждал телохранитель. Адриан не задержался посмотреть, какая последует реакция, но, завернув за угол коридора, был почти уверен, что услышал доносящийся издалека вой Хлои.

***

Во второй раз Адриан поцеловал Маринетт в канун Нового года. Хотя, справедливости ради, она не знала, что это был Адриан. Насколько Маринетт было известно, это был Кот Нуар — выдающийся супергерой, спаситель Парижа и мастер флирта мирового класса. Последним титулом она сама же и наградила его не позднее, чем десятью минутами ранее. В тот вечер Адриан должен был находиться в особняке, заточенный в своей пустой темнице, именуемой домом. Отец и Натали ушли на рабочее мероприятие, которое Габриэль счел «слишком взрослым», чтобы требовать на нем присутствия сына. То, что Адриан не был обязан идти на очередной томительно нудный светский прием, явилось большим облегчением, однако пойти куда-нибудь еще в тот вечер Габриэль не разрешил также. Бóльшая часть одноклассников собиралась на грандиозной вечеринке в отеле Гранд Париж. Какой бы ужасной ни была Хлоя, торжество обещало быть поистине впечатляющим: с фейерверком, изысканными блюдами и выступлением Джаггета Стоуна. Адриан подумывал о том, чтобы улизнуть и явиться на вечеринку вопреки запрету, но он слишком хорошо знал Хлою. Такое мероприятие наверняка останется запечатленным на огромном количестве фотографий, и даже перспективы веселого вечера с друзьями не было достаточно, чтобы подавить страх перед ответными мерами со стороны отца. Его следующей мыслью было явиться Котом Нуаром. Этот план бесспорно имел свои преимущества и уж точно предоставил бы ему пропуск на вечеринку. Но пока Адриан в своем перевоплощенном обличии прокладывал путь по крышам Парижа, он обнаружил, что изменил курс и двигался совсем в другом направлении, удаляясь от помпезно украшенного здания. Он не был уверен, что был в настроении терпеть заискивания со стороны взрослых, которые наверняка будут присутствовать на празднике, или еще хуже: выносить обращение с собой как с незнакомцем, пусть и знаменитостью, — со стороны друзей. Алья наверняка будет весь вечер бегать за ним по пятам, выклянчивая интервью, и Нино не далеко уйдет от подруги, проявляя фанатский восторг по отношению к своему самому любимому супергерою. Как бы их восхищение его альтер-эго обычно ни забавляло его, сегодня это только оставило бы обостренное чувство одиночества. Таким образом, он направился в сторону школы, рассуждая о том, что может воспользоваться пустым зданием коллежа и сжечь немного энергии, не будучи вынужденным мерзнуть на улице. Адриан едва приземлился на крышу, как неожиданный грохот и сдавленные проклятия привлекли его внимание. Кошачьи чувства героя встрепенулись на звук, и он крутанулся, всматриваясь в темноту ночи в поисках источника. По другую сторону улицы на хорошо освещенном балконе небольшая фигура, облаченная в пижаму и закутанная в плед неимоверных размеров, пыталась поднять маленький столик. Маринетт. Последние два дня она была больна. Адриану и в голову не пришло, что это почти наверняка помешает ей присоединиться к друзьям на празднестве. Ощутив укол совести, Адриан осознал, что вообще не особо задумывался о Маринетт и ее состоянии, не считая высказанных им пары общих пожеланий выздоровления. Хоть он всегда считал Маринетт одним из своих немногих близких друзей, они не очень-то много разговаривали, и он мало что знал о ней. Адриан попытался составить в уме список всего, что ему было известно о девушке. Она была превосходным дизайнером и практически непобедима в Ultimate Mecha Strike 3. Она иногда подрабатывала няней, умела шить одежду и мягкие игрушки, хотя Адриан не был в особом восторге от ее небольшой коллекции кукол. Ей нравился Джаггет Стоун, а ее знаний китайского не хватало, чтобы выжить. На этом мысленный перечень Адриана заканчивался. Он не мог сказать, чем она занималась в свое свободное время, кроме как, вероятно, шила. Какой у нее был любимый цвет, фильм или еда, он понятия не имел также. Но отдавал себе отчет, что на такие вопросы должен был знать ответ, если действительно считал ее своей подругой. Меняя планы, он оттолкнулся от крыши коллежа и молча устремился к ее маленькому уютному балкону, с легкостью приземляясь на металлические перила и внимательно осматривая окружающую обстановку. Он бывал здесь уже несколько раз из-за нападений акумы, но так ни разу и не успел обратить должное внимание на ее обитель. «Мило», — заключил он. Балкон Маринетт украшали разноцветные лампочки и фонарики, развешенные вдоль задней стены. Там расположились несколько цветочных горшков, переносной электрообогреватель, установленный рядом с розовым в полоску шезлонгом, и стол, который Маринетт наконец удалось вернуть в надлежащее положение. Чугунный чайный набор и несколько коробочек, по его предположению, с едой были разбросаны по полу, должно быть, упав вместе со столом. — Добрый вечер, Принцесса. Маринетт взвизгнула, откидываясь назад и вновь опрокидывая стол. Адриан не смог подавить смех, когда на ее лице за считаные секунды испуг сменился шоком, затем облегчением и вслед за ним — раздражением. Лицо ее горело, вероятно, от поднявшейся температуры, а нос был заложен и распух. Ее растрепанные и слегка потускневшие волосы в беспорядке спадали на плечи, и, благодаря сердитому взгляду, который она направляла на него, Маринетт немного походила на недовольного котенка, попавшего под дождь. Она выглядела очаровательно. Адриан знал, что Маринетт была привлекательной. В конце концов, симпатичные одноклассницы — это одно из тех явлений, которое ты просто не можешь не замечать, когда ты подросток. Но при виде ее такой, взъерошенной и растрепанной, это осознание каким-то образом достигло совершенно нового и несколько пугающего уровня. Даже в своем самом ужасном состоянии она была очень, очень и очень хорошенькой. — Что ты здесь делаешь, Кот Нуар? Маринетт вытянулась, пытаясь принять внушительный вид, но в своей балахонистой пижаме с котятами и огромным розовым пледом, накинутым на плечи, словно плащ, она выглядела не более угрожающе, чем мышь. — Мне что, нельзя заглянуть и поприветствовать хорошенькую девушку во время моих прогулок? — Он сверкнул ей очаровательной улыбкой, надеясь увидеть, что ему удалось сделать ее румянец еще более насыщенным, чем тот уже был благодаря жару. Но вместо этого у нее изогнулись брови, а губы скривились в вызывающей ухмылке. — Учитывая, что я больна и едва ли выгляжу сейчас «хорошенькой», либо у тебя есть какой-то скрытый мотив, либо ты ищешь легкую добычу и пользуешься моим ослабленным состоянием. Ее глаза светились лукавством, что доставило ему невероятное удовольствие. Кот соскочил с перил и драматично приземлился перед ней на колени. — Но, Принцесса! Только то, что ты не в своей лучшей форме, не делает тебя менее привлекательной, — промурлыкал он, не отводя своих глаз от ее. — На самом деле твоя красота, можно сказать, разжигает жар в моей крови. Он поднес девичью руку к своим губам и оставил на ее костяшках легкий поцелуй. Маринетт рассмеялась и отмахнулась от его ладони. — Даже не знаю, что хуже: твое неисправимое заигрывание или твои каламбуры. Маринетт закатила глаза и, поплотнее закутавшись в плед, опустилась в шезлонг. Слегка кашлянув, она наклонилась за большой кружкой с дымящейся жидкостью и поднесла ее к губам, пристально глядя на Кота поверх напитка — все тот же вопрос был четко написан у нее на лице: что он здесь делает? Адриан засуетился, поднимая стол и собирая рассыпавшиеся по полу вещи, частично из врожденного чувства вежливости, частично, чтобы выиграть время и придумать подходящий ответ. Он хотел получше узнать эту девушку. Он хотел иметь возможность с уверенностью сказать, что они — друзья. Он хотел избавиться от этого навязчивого сомнения, что появлялось на задворках сознания каждый раз, когда она убегала от него или отводила глаза; что вызывало вопрос, не продолжает ли она видеть в нем лишь избалованного, противного угодника Хлои. Но он не мог ей этого сказать, не раскрыв слишком многого из того, чем еще не готов был поделиться. — Я не хотел быть один, — сказал он наконец, отдав предпочтение другой правде. Ее черты смягчились, и она раскрыла рот, будто собиралась что-то сказать, но снова закрыла его, обдумывая. Немного помедлив, она спросила: — Разве у тебя нет семьи или друзей, с кем ты мог быть сейчас? — Не то чтобы у нас, супергероев, было много времени на общение в перерывах между атаками, знаешь ли, — поддразнил он, избегая ответа. — Я имею в виду обычного тебя. Ведь под всей этой кожей и щегольством таится обычный человек, — произнесла она возмущенно; отсутствие в ней фанатского восхищения заинтриговало его. Вне всякого сомнения, Маринетт была не настолько преисполненной благоговейного восторга по отношению к прославленному герою Коту Нуару, какой изображала себя во время их нескольких коротких столкновений. Почему-то этим она понравилась ему еще больше. Кот растянул губы в ухмылку и поиграл бровями, словно опровергая ее предположение. — Кот. Я серьезно, — насупилась она. — У тебя действительно нет лучшего места, где бы ты мог сейчас находиться? У Адриана всегда при желании хорошо получалось маскировать свои чувства, и улыбка на его лице не потускнела, но плечи сковало напряжением. К тому же он знал, что его непроизвольно поникшие кошачьи уши и хвост выдавали наигранность его видимого спокойствия. — Тут сложно, — наконец сформулировал он ответ, отчаянно надеясь, что она не станет углубляться в эту тему. Продолжая изучать его понимающим взглядом, Маринетт слегка пожала плечами, довольствуясь ответом и явно желая позволить ему сохранить его секреты. — Тогда, полагаю, все получилось как нельзя лучше: мне тоже не очень-то хотелось быть одной. Он почувствовал, как напряжение схлынуло, и робко подошел, усаживаясь у изножья ее кресла. — А где твои родители? — полюбопытствовал он. И как Кот, и как Адриан, он встречал их несколько раз и не считал, что они относились к тому типу родителей, которые оставят свою больную дочь одну. — Они входят в состав кейтеринга, что обслуживает вечеринку в Гранд Париже, так что они задержатся допоздна. — О. «Ну конечно», — подумал он. — Не то чтобы я была против остаться дома одна, просто мне бы хотелось, чтобы я не была больна. Я так ждала этой возможности пойти на вечеринку с друзьями. Маринетт вздохнула, и в морозном ночном воздухе завихрилось небольшое облачко пара. — Мне не так уж часто представляется случай надеть что-то нарядное, — продолжала она, — и было бы здорово увидеть Ад… — Маринетт снова закашлялась, но у Адриана возникло подозрение, что причиной тому была не болезнь. Она сглотнула и опустила глаза, прежде чем продолжить: — Я хочу сказать… было бы здорово увидеть всех нарядно одетыми. Адриан слегка прищурился, всматриваясь в ее лицо в поисках хоть какой-то подсказки относительно того, что она на самом деле хотела сказать. Увы, способность читать мысли не приходила вместе с трансформацией. Он развернулся, садясь к ней лицом, и положил локти ей на колени. Опершись подбородком на скрещенные предплечья, он взглянул на нее с самым, как он надеялся, невинным выражением. — Ну, по крайней мере, Принцесса, ты получила замечательный утешительный приз. Хлопая ресницами, он состроил ей глазки, и она рассмеялась, опуская руку, чтобы потрепать его по волосам. Закрывая глаза и всем своим существом стремясь к девушке, Адриан таял от ее прикосновения. Он с трудом подавлял в себе желание заурчать. Маринетт вновь удивленно рассмеялась, когда ее пальцы глубже зарылись в его светлые локоны, почесывая и потирая кожу самым восхитительным образом. Ледибаг порой поглаживала его и взъерошивала ему волосы, но это было совсем не то. То, что делала сейчас Маринетт, просто сводило его с ума. Адриан расслышал низкий блаженный рокот и с ужасом осознал, что эти звуки исходили от него. — Так ты собираешься просидеть здесь всю ночь со мной за компанию? — тихо спросила Маринетт. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то да, — пробормотал он, все еще не открывая глаз. Он практически почувствовал ее улыбку, когда ее пальцы продолжили кружить в своем танце по его макушке. — На самом деле, думаю, я мог бы пробыть здесь весь оставшийся год. Маринетт понадобилась пара секунд, чтобы уловить смысл его слов, и он не смог подавить игривый смешок, когда ее пальцы неожиданно замерли в тот момент, когда до нее дошел смысл его шутки. — Серьезно, Кот? Он открыл глаза и, нимало не смутившись, посмотрел на нее. Маринетт нахмурилась и очаровательно надула губки. — Да ладно, — сказал он. — Ты должна признать, что это было довольно остроумно. — Ни за что. Тебя нельзя поощрять. Ты помешан на каламбурах, и этому надо положить конец. Она сверкнула на него глазами, но тень улыбки коснулась уголков ее губ. — Ты считаешь меня потрясным. Признай, — улещивал он. — Я считаю, мне надо бы сбросить тебя с моей крыши, вот что я считаю. Она изо всех сил старалась сохранить грозный вид. — Ты не сделаешь этого. В конце концов, я самый красивый парень из тех, кого ты знаешь, — заявил Кот и подмигнул. — Ха! Сдерживаемая ею улыбка прорвалась наружу, и Маринетт торжествующе рассмеялась: — Даже не близко, Кот! Кот нахмурился; в нем заиграли противоречивые чувства: приятное головокружение оттого, что ему удалось заставить ее улыбнуться, и укол ревности, вызванный ее ответом. Он мотнул головой, стряхивая смущающие эмоции, и ответил ей широчайшей улыбкой, решив сосредоточиться на ее приятной компании, а не пытаться составить мысленный перечень их общих привлекательных знакомых. — Знаешь что, Принцесса, — сказал он, отстраняясь и усаживаясь на корточки и изображая на лице полную серьезность. — Поскольку ты больна, предлагаю тебе сделку. Я обещаю воздержаться от любых каламбуров и шуточек подобного рода до конца месяца. А ты, в свою очередь, расскажешь мне все, даже самые незначительные, мелочи о себе, чтобы развлечь меня. — Сдается мне, что это довольно одностороннее соглашение, учитывая, что до конца месяца осталось всего три часа. — Это временная акция. Как говорится, не хочешь — не бери. Адриан поднял подбородок и придал своим чертам театрально преувеличенное выражение непримиримого презрения, которое он так часто наблюдал у своего отца. Она посмотрела на него изумленно и разразилась смехом. — Окей, я согласна, — удалось ей вставить между приступами хохота.

***

Они проболтали не один час. Адриан впитывал каждую мелочь о замечательной девушке перед ним. Ее любимым цветом был розовый. Любимым блюдом — блинчики с клубникой и шоколадным соусом. Любимым фильмом — «Хористы», и она вместе с родителями пересматривала его как минимум раз в год. Ее мечтой было стать топ-дизайнером модного дома Агрест — тут Адриан чуть не подавился — и со временем отделиться, запустив свою линию модной одежды. Их беседа прервалась лишь раз, когда Маринетт ненадолго скрылась внутри, чтобы принести еще чаю. Вернувшись на балкон, она протянула дымящуюся кружку и ему. Они сидели, прижавшись друг к другу, опершись спинами о заднюю стену, завернутые в огромный плед Маринетт, и наслаждались горячим напитком, громко споря, к примеру, о том, какой вкус крем-брюле самый лучший: Маринетт стойко защищала классический ванильный, тогда как Кот упорно отстаивал малиново-шоколадный. Верный своему слову, он не ввернул ни одного каламбура и не отпустил ни одной ужасной шутки. Но поскольку ему также приходилось быть осторожным с информацией о себе, из-за опасения раскрыть свою личность, он пустил в ход свой второй излюбленный Котизм — флирт. Адриан с восторгом наблюдал, как Маринетт весь вечер металась. Она то отмахивалась от его заигрываний с помощью какого-нибудь резкого замечания, то очаровательно вспыхивала, когда лепетала ответ. Его любимым фокусом стало проехаться по разным прозвищам и понаблюдать за ее реакцией на них. Маринетт пришла в особое негодование, будучи названной «ангелочком», ворча о том, что именно так называли одного несносного ребенка, за которым ей иногда приходилось присматривать. Имея смутное подозрение, что он знал вышеозначенное чадо, данное прозвище он больше не упоминал. Назвать ее своей маленькой мышкой тоже оказалось не лучшей идеей. Помимо традиционной «Принцессы», еще одним из удачных вариантов была «Шупинетт»*. Маринетт показала Коту язык, заявляя, что не намерена отзываться на «пирожное с кремом». Когда он попытался поспорить, что это прозвище как нельзя лучше подходит, учитывая то, что она на самом деле живет в пекарне, Маринетт преградила ему доступ к сладостям и пирожным, которые достала, чтобы перекусить, до тех пор, пока тот не откажется от этой идеи. Его дразнящих ухмылочек и равнодушных взглядов хватило на добрых полчаса, пока голод не одолел его окончательно, и ему не пришлось сдаться. И все же из всех придуманных им за вечер имен, одно полюбилось ему больше всего. — И вновь я готов подчиниться твоей высшей мудрости, Ма минетт*. — Обнажив зубы в удовлетворенной ухмылке, он наблюдал, как у нее темнеет лицо на это ласковое обращение. Моя кошечка. Ирония заключалась в том, что когда он сливал слова вместе, то прозвище можно было ошибочно принять за ее настоящее имя, что придавало ему еще больше привлекательности. — Ты! Мастер флирта мирового класса! — фыркнула Маринетт, в удивительно знакомой манере тыкая его в нос. — Только с тобой, Ма минетт, — улыбнулся он, роняя голову ей на плечо и отмахиваясь от ее руки. — О, я прекрасно знаю, что это неправда, — проворчала она. — Ты все время заигрываешь с Ледибаг. — Что, и сейчас? И вообще, откуда ты знаешь? — Ты имеешь в виду, откуда я знаю, кроме как не из каждого нового видео, фото и поста в Ледиблоге? Он рассмеялся. — В точку! Ладно, твоя правда. Но в свою защиту должен сказать, что тех, с кем я флиртую, не так уж и много. Что означает, те, кому я дарю свое внимание, однозначно самые замечательные и привлекательные. Ничего не ответив, но и не оттолкнув его, она отвернулась, и он был убежден, что снова сумел заставить ее покраснеть. — Скоро должен начаться фейерверк, — проговорила она тихо, вылезая из свитого ими кокона из пледа и направляясь к дальнему краю балкона, чтобы взглянуть в сторону отеля. — Думаешь, мы сможем его отсюда увидеть? — с любопытством в голосе поинтересовался он, следуя за ней и вновь накидывая плед ей на плечи. Она улыбнулась ему благодарно, словно удивленная его внимательностью. — Не знаю. Надеюсь. По большому счету из-за фейерверка я и просидела весь вечер здесь наверху. — О. А я-то думал, ты здесь ради моей очаровательной компании, — надулся он. — Признаю, это стало неожиданным бонусом. Маринетт ласково улыбнулась ему, ее глаза сверкали в мягком сиянии лампочек. Она робко потянулась, чтобы убрать прядь волос с его глаз. Несмотря на все заигрывания и подколки, он только сейчас осознал, насколько близко ее лицо находилось к его. Адриан почувствовал, как заколотилось сердце, и отшатнулся, хватая со стола печенье, как будто именно по этой причине внезапно ощутил необходимость отскочить от нее. Флиртовать было совсем не так страшно, когда с тобой не флиртовали в ответ. Спустя больше года неизменных отказов, получаемых от его Леди, сама идея, что кто-то будет смотреть на него так, словно действительно ценит его внимание, мягко говоря, застала его врасплох. Это пугало. Скручивало внутренности… Окрыляло. Ему казалось, что он одновременно и падает, и летит. Он никогда не думал о Маринетт в каком бы то ни было романтическом смысле. По правде сказать, он никогда не думал ни о ком, кроме Ледибаг, в подобном ключе. В конце концов, он был влюблен в свою Леди, так какое значение имел кто-то еще? Да, Ледибаг не питала к нему схожие чувства, но это не повлияло на его бесконечное обожание. Он просто смирился, что будет вздыхать по ней всю свою жизнь, довольствуясь ее дружбой, тогда как она останется для него безупречным, недостижимым идеалом. И на этом маленьком тихом балконе с этой особенно замечательной девушкой он впервые задался вопросом, а не упускает ли он что-то лучшее. Адриан отогнал эти мысли на задворки сознания, чтобы разобраться в них в другой раз. Это был просто флирт. Да люди заигрывали постоянно, и это в действительности не значило ничего. Черт возьми, даже Джулека порой флиртовала с ним в его гражданском обличьи, и он знал, что был определенно не в ее вкусе. Размышления об однокласснице напомнили ему о школьном проекте, посвященном праздничным традициям, и он решил ухватиться за эту случайно всплывшую в памяти тему, чтобы сосредоточить на ней свои неугомонные мысли. — А ты знала, что некоторые королевские особы устраивали маскарады в честь Нового года? — выпалил он, мысленно проклиная собственную неловкость. — Что? — Маринетт взглянула на Кота так, словно у того выросла вторая голова. Что ж, взялся за гуж… — Чтобы гарантировать успешное начало нового года, нужно было оставаться в маске до тех пор, пока не закончится старый год и не найдется тот, кто поцелует тебя. Он многозначительно поиграл бровями и увлек Маринетт в воображаемый танец. Она рассмеялась, когда он закружил ее по маленькому балкону, и ее ноги запутались в пледе, все еще накинутом ей на спину. И от этого смеха у него встрепенулось сердце. — Ну конечно, ты будешь знать все о традициях, связанных с поцелуями, — хихикнула Маринетт. — Это очень важная традиция! — воскликнул он, обхватывая девушку за талию в намерении вновь закружить ее после того, как она споткнулась в третий раз. Она взвизгнула от восторга, обвивая руки вокруг его шеи, как только он снова пустился выписывать небольшие круги. — Получив поцелуй, вы снимаете маски и смотрите, насколько вам посчастливилось. Чем лучше оказался выбор, тем удачливее будет ваш год. Кот прекратил вращения, но на пол девушку не опустил. Она крепко сжимала его за плечи, что вызывало в его голове невероятную смуту. Ему следует опустить ее. Ему следует уйти, отправиться домой и погрузить свой неисправно функционирующий мозг под долгий холодный душ. — Ну, кажется, это не совсем справедливо, — отозвалась Маринетт. — У меня здесь, знаешь ли, не такой уж и большой выбор. Она игриво надулась, и он тяжело сглотнул, наконец опуская ее на землю. — Ха, — произнес он голосом, прозвучавшим хрипло даже для его собственных ушей, — но традиция гласит, что мы не должны испытывать судьбу, иначе будем обречены на еще большие несчастья. Он мысленно пнул себя. Это еще, черт возьми, откуда взялось? — Так значит, ты собираешься в полночь снять маску? — ухмыльнулась она. — Неплохая попытка. Но! Если ты вежливо попросишь, может быть, я все еще буду готов поцеловать тебя. В конце концов, не могу же я позволить, чтобы ты была обречена на целый год неудач. Господи, что он нес? Он однозначно рехнулся. — Не знаю, Котенок. А что, если поцелуй с тобой — это и есть неудача? Ее слова дразнили, но Адриан готов был поклясться, что она потянулась к нему. — Полагаю, есть только один способ проверить. Непроизвольно он сократил расстояние между ними, остановившись на волоске от губ Маринетт. Подняв руку, Адриан провел пальцами по ее подбородку и замер в этом почти поцелуе. Он ждал. Он чувствовал горячую волну ее дыхания у своих губ и слышал стук ее сердца. Он застыл на этом моменте, неуверенный и удивительно робкий. Ее лицо было так близко, что он больше не мог ясно видеть ее черты, но мог чувствовать ее. О боже, он мог ее чувствовать. Вдалеке послышались звуки разрывающегося фейерверка. Разноцветные огни сверкнули на периферии зрения, но Адриан не мог отвести взгляд от нее. Он ждал, что она шелохнется: щелкнет его по носу или стыдливо наклонит голову. Или просто повернется посмотреть на фейерверк и будет вести себя так, будто этот момент никогда не существовал. Так поступила бы его Леди. Она бы отошла и двинулась дальше, позволяя напряжению раствориться в успокаивающей, знакомой атмосфере дружбы. Но Маринетт не была его Леди. И она не отстранилась. Она только тихо шепнула в ночь: — Кот… Он подался вперед и поцеловал ее. Он не мог поступить иначе, даже если бы попытался. Не тогда, когда она находилась так близко, была такой привлекательной, такой горящей желанием. Не тогда, когда звук его имени срывался с ее губ так, словно оно было для нее чем-то бесценным. Поцелуй был одновременно нежным и требовательным. Адриан впитывал в себя ощущения и вкус ее губ. Он не углубил поцелуй, но и не отстранился. Его рука непроизвольно скользнула назад, зарываясь в ее распущенные волосы. Он был опьянен ощущением ее губ, прижатых к его, — их теплом; ароматом чая, печенья и чего-то невыразимого, что источала ее кожа; тихим выдохом, когда она расслабилась из-за его прикосновений. Поцелуй растянулся на секунды и превратился в вечность, в то время как вокруг них танцевал зимний ветер и звуки праздника и фейерверка разливались по темному парижскому небу. Он прервал поцелуй, но не отстранился. Его губы замерли над ее, а пальцы по-прежнему нежно перебирали волосы. Он был слишком близко, чтобы отчетливо видеть ее лицо, но чувствовал сияние ее улыбки на своей коже. Он знал, что его выражение лица не уступало ее. Адриан сделал глубокий вдох, сосредоточившись на пульсирующей в голове мысли: он никогда и представить не мог, что все могло обернуться вот так. — С Новым годом, Ма минетт. Собрав последние крохи решимости, он повернулся и, не дожидаясь ответа, скрылся в ночи.

***

В третий раз Адриан поцеловал Маринетт, чтобы доказать свою правоту. С Нового года прошло больше недели, и почти все это время Адриан медленно, но верно сходил с ума. Из-за невероятного количества фотосессий, запланированных его отцом на то время, пока не возобновятся занятия в школе, Кот Нуар не появлялся под ночным небом Парижа. К счастью, в акумной активности тоже наступило затишье, поэтому герой не слишком волновался, что его отсутствие кто-то заметит, разве что, пожалуй, Ледибаг. Первый день школы должен был стать облегчением. Адриан приехал к середине утренних занятий после одной особо мучительной съемки. Тем не менее, когда он вошел в класс, мечтая о возвращении к радостям нормальной школьной жизни, он тут же почувствовал, что что-то не так. Весь класс повернул головы, вперив в него глаза, что было в общем-то неудивительно, учитывая, что он опоздал на добрых два часа. Но на этот раз взгляды одноклассников задержались на нем чуточку дольше обычного. Некоторые из девчонок улыбались и хихикали, поворачиваясь друг к другу и шушукаясь, и посылая ему при этом игривые взгляды. Даже мальчишки вели себя странно. Ким кивнул ему понимающе и поднял большой палец вверх, а Натаниель сделался, кажется, краснее собственных волос и решительно отвернулся к окну. Адриан проскользнул на свое место рядом с Нино, когда учитель возобновил урок, и поднял бровь, молчаливым жестом прося своего лучшего друга дать объяснение столь странному поведению. К большому облегчению Адриана, Нино, кажется, оставался безучастным к происходящему и продолжал смотреть на друга со своим обычным выражением безмятежной веселости. С привычной беспечностью человека, частенько игнорирующего занятия в пользу сплетен, Нино открыл на своем планшете текстовый редактор и быстро настрочил: «Чувак, ты видел новую статью о себе в сегодняшнем журнале?» Адриан закатил глаза, начиная понимать. Порой так легко забывалось, что одноклассники по-прежнему видели в нем Знаменитую Модель Адриана Агреста, а не просто обычного Адриана. Так вот почему все так странно вели себя. Он совершенно забыл о дурацкой статье. Подобные публикации выходили каждые четыре месяца в рамках той или иной рекламной кампании, и Адриан прекратил следить за их появлением, еще когда ему было тринадцать. Они получили на дом редакторскую копию две недели назад, и когда отец по прочтении не выразил никаких претензий, Адриан просто забыл думать о ней. Как делал всегда. Но он вовсе не был удивлен, что многие из его одноклассников проявили к публикации такой интерес. Статья предназначалась для молодежного развлекательного журнала и была целиком посвящена новой жизни Адриана в качестве «обычного ученика». Фотограф приходил прямо в школу. Помимо официальной фотосессии, он еще и следовал за Адрианом бóльшую часть дня, чтобы заполучить кадры в естественной обстановке. Наряду с подробным интервью с Адрианом, у некоторых одноклассников также взяли короткие интервью, которые должны были появиться на страницах журнала вместе с фоторепортажем. Само собой разумеется, что одноклассники захотят посмотреть, кто был процитирован и что было сказано. Адриан вынул собственный планшет и ответил: «Конечно, нет. Ты же знаешь, я никогда не читаю эти глупости. А что? Мне стоит волноваться?» Он едва успел закончить печатать ответ, как Нино выхватил планшет из рук друга и развернулся, с самодовольной ухмылкой суя гаджет Алье под нос. — Я же говорил, — Адриан увидел, как Нино одними губами сказал раздраженной подруге. Алья показала ему на это язык и улыбнулась Маринетт, успокаивающе похлопав ту по плечу. Адриан поймал себя на том, что проследил за ее взглядом. Маринетт смотрела на планшет перед Альей; ее плечи опустились в нечто похожем на облегчение, а щеки покрыл восхитительный румянец. Заметив, что Адриан наблюдает за ней, она слегка взвизгнула и съежилась, притворяясь, будто погружена в собственные записи. Адриан выгнул бровь. Странная реакция. Хотя Маринетт всегда была странной рядом с ним, и он до сих пор не мог понять, почему. Она определенно не вела себя так, когда он был Котом. Мысли о Маринетт и собственном альтер-эго окрасили его щеки таким же розовым румянцем, какой красовался и на девичьих щеках. Он отчаянно старался не слишком много думать о своей последней встрече с одноклассницей, но без особого успеха. Воспоминания об их шутливой болтовне, игривом подтрунивании и особенно о том грозящем остановить сердце поцелуе сопровождали его каждую занудную фотосессию и каждую одинокую ночь. Но к эйфории от случившегося примешивалось испытываемое им гнетущее чувство вины. У Адриана не было никакого основания вздыхать по однокласснице. Его сердце уже давно было занято, а Маринетт никогда не проявляла какого бы то ни было романтического интереса ни к одной из его личностей. Он воспользовался ее доверчивостью, и ему было стыдно за свою слабость. Нино ткнул Адриана локтем в ребра, и тот осознал, что пялился на Маринетт прямо посреди урока. Он развернулся, намереваясь возвратиться к своим конспектам, когда понял, что его планшет так и остался стоять на парте Альи. Адриан демонстративно проигнорировал хихиканье, донесшееся со стороны одноклассников, и снова повернулся, чтобы вернуть свои забытые записи. Боже, какой же он жалкий. Неудивительно, что Маринетт его ненавидела. Нет, она не ненавидела его. Она никогда не была никем другим, кроме как добрым, надежным другом, несмотря на свое часто причудливое поведение по отношению к нему. И все же ему стоит пойти и извиниться перед ней в качестве Кота, раз уж у него появилось немного свободного времени. Он был обязан ей после того, как столь ужасающе глупо повел себя на Новый год. — Старик, у тебя все в порядке? Хочешь поговорить о чем-нибудь? — прошептал Нино, глядя на Адриана с обеспокоенным и в то же время несколько заинтригованным выражением лица. Адриан не ответил, а сосредоточился на уроке. Все это он давно уже знал благодаря занятиям с Натали, но внимание к школьной доске послужило вполне удобным оправданием. Краем глаза он видел, как Нино перекидывается туда-сюда записками с Альей, но делал вид, что не замечает. Оставшаяся часть урока прошла без происшествий, и Адриан чувствовал себя значительно спокойнее, когда Нино предложил присоединиться к девочкам на обед в небольшом кафе, в котором давно хотела побывать Алья. Адриан повернулся к подругам с улыбкой, которая, как он надеялся, выглядела дружелюбной, а не отчаянной. — Звучит здорово, — произнес Адриан, наблюдая, как Алья расплывается в широкой улыбке. Маринетт тоже слегка улыбнулась, очаровательно покраснев, когда ее взгляд наконец встретился с его, а скетчбук, который она держала в руках, бесцеремонно грохнулся на пол. Пронзительный, визгливый хохот сотряс воздух, и Адриан заметил, как побледнело лицо Маринетт. Он обернулся на звук и увидел, что Хлоя приблизилась к его столу вместе с Сабриной, следовавшей за ней по пятам, как преданный щенок. — Ах, Маринетт, ты только посмотри на себя! Разбрасываешь хлам по всему полу, как никчемная тряпка, какая ты и есть. — Хлоя! — Адриан раскрыл в изумлении рот. Он привык к вызывающему поведению подруги детства, особенно по отношению к ее самой нелюбимой однокласснице, но эта выходка, казалось, даже для нее выходила из ряда вон. Хлоя же продолжала испепелять Маринетт взглядом, словно вовсе и не слышала его. — Что, — сказала она с притворным жеманством, — твой несчастный мозг не может справиться даже с самыми элементарными задачами, когда парень замечает твое присутствие? Если уж на то пошло, не то чтобы всем и так не была известна твоя неспособность поддержать разговор, когда ты пытаешься кокетничать. Или ты думаешь, этот твой жалкий, бестолковый вид — образец привлекательности? — Она выразительно посмотрела на Адриана, тогда как тот никак, хоть стреляй, не мог взять в толк, почему Хлоя выделяла его среди других, одновременно игнорируя его. Она взяла в руки поднятый Сабриной с пола скетчбук и швырнула его к ногам Маринетт, которая выглядела рассерженной, но в то же время испуганной. Это было не то выражение, которое Адриан привык видеть у Маринетт, когда та сталкивалась с яростью Хлои, и он задался вопросом, что же могло вызвать такую реакцию. — Хлоя, хватит. Что с тобой? — попытался Адриан еще раз, протягивая руку и беря Хлою за локоть, но она отмахнулась от него, ни на секунду не отрывая глаз от лица Маринетт, и упрямо продолжала: — Ей-богу, Маринетт, это просто немыслимо, что больше никто не заметил, какая ты на самом деле мелкая беспомощная растяпа, с этим твоим заиканием, спотыканием и привлечением никому не нужного внимания. А я-то думала, ты должна быть такой… — губы Хлои растянулись в злобной усмешке, — «необыкновенной». Маринетт устремила взгляд на Адриана, и тот пришел в полнейшее замешательство. Она, казалось, была готова вот-вот расплакаться, а он совсем не понимал, что вообще происходит. Адриан слышал где-то на заднем плане негодующий рокот Альи и Нино, но почему-то они тоже, казалось, не знали, как реагировать на вспышку Хлои. — Что, нечего добавить? Вероятно, надеешься немного отсрочить неизбежный отказ? Бедняжка Маринетт. Не расстраивайся. Я уверена, когда-нибудь найдется лопух, которому ты и в самом деле понравишься. — С этими словами Хлоя развернулась и стремительно вышла. Сабрина злорадно рассмеялась, размахивая перед лицом Маринетт журналом, который держала в руках, и поспешила вслед за подругой. Еще какое-то время в классе царило молчание, бóльшая часть одноклассников оцепенело таращилась на них из-за развернувшейся драмы. Маринетт так и не отвела от Адриана глаз. Он сглотнул и моргнул. Разрыв зрительного контакта, казалось, подстегнул Маринетт. Она вздрогнула, хватая ртом воздух, протиснулась из-за стола и бросилась вон из класса. Алья неотступно следовала за ней. Нино сморщил Адриану извиняющуюся гримасу и, собрав вещи обеих подруг и подхватив собственную сумку, поторопился на поиски своей девушки. Остальные одноклассники не спеша зашагали из класса, оставляя потерянного в собственном замешательстве Адриана позади.

***

После обеденного перерыва Маринетт не вернулась. Судя по угрюмому выражению Альи и Нино, влетевших в класс со звонком, их попытки подбодрить подругу не увенчались успехом. Адриан волновался. Он был свидетелем того, как многие их одноклассники становились жертвой акумы в подобных ситуациях, и не был уверен, что сможет вынести вид искаженного облика Маринетт, терроризирующей улицы Парижа. Остаток учебного дня прошел как в тумане. Его попытки защитить девушку, будучи Адрианом, с треском провалились, но, быть может, ее сумеет утешить супергерой? Как только урок закончился, Адриан рванул за дверь, не дожидаясь друзей и пропуская мимо ушей крики Хлои, чтобы он подождал ее: можно подумать, Адриан очень хотел сейчас ее видеть. Он нервно ерзал всю дорогу домой и в кои-то веки не переживал из-за отсутствия компании, так как торопился к себе, чтобы поскорее избавиться от школьных принадлежностей. Даже Плагг не оказал никакого сопротивления, когда Адриан сообщил своему квами о необходимости трансформироваться. И спустя несколько минут он уже мчался под сводами парижского неба в сторону теперь столь знакомой пекарни. Он заметил топчущихся у входа Алью и Нино, собиравшихся уходить после очередной неудачной попытки поговорить со своей расстроенной подругой. Беспокойство Адриана усилилось. Маринетт не была похожа на тех, кто отворачивается от своих друзей. Что, если его неожиданный визит окажется таким же нежеланным? Он мог только надеяться, что дружеские чувства, которые она, казалось, испытывала к Коту, не были уничтожены дерзостью, проявленной им при их последней встрече. Он мягко приземлился у нее на крыше и понял, что понятия не имеет, что делать дальше. Он слышал, как Маринетт вышагивает туда-сюда в своей комнате, что находилась прямо под ним; приглушенные вскрики давали понять, что она, кажется, перешла от слез к гневу. Он очень надеялся, что это к лучшему, но не был в этом точно уверен. У люка, ведущего в комнату, его одолели сомнения. Адриан обладал достаточным чувством приличия, чтобы понимать, что просто взять и проскользнуть внутрь — верх навязчивости. Ему следует постучать? А что потом? Как ему вообще подойти к этому делу? Насколько Маринетт было известно, Кот Нуар не присутствовал ни при каких инцидентах, и она наверняка что-то заподозрит, если он начнет тарабанить ей в дверь с вопросом, все ли с ней в порядке. Адриан выругал себя за то, что не продумал ход своих действий, прежде чем броситься сюда. Но, несмотря ни на что, он также знал, что ему необходимо было удостовериться, что с ней будет все хорошо. Ничего, он ведь смышленый. Он обязательно что-нибудь придумает. Взгляд Адриана упал на ряд цветочных горшков, выстроившихся на небольшом выступе. Игнорируя голос в своей голове, который вопил о том, что эта идея ужасна, он подошел к ближайшему горшку и нарочно столкнул его с края выступа. Тот разлетелся вдребезги с удовлетворительным грохотом. Звуки, доносившиеся из комнаты внизу, стихли, и он услышал, как девушка засуетилась, поднимаясь наверх с целью выяснить причину шума. Что ж, ему удалось привлечь ее внимание. Можно переходить к фазе номер два. Адриан опустился на корточки рядом с разбитым цветком и искусно состроил извиняющуюся мину — идеальное изображение раскаивающегося котенка. Из люка показалась Маринетт с зажатым в руках скомканным журналом и огляделась, раскрыв от изумления рот при виде своего непрошеного гостя. Она переоделась в удобные на вид леггинсы и большой свитер-пончо, но на лице оставались следы высохших слез, а прическа была в беспорядке. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не ринуться к ней и не сгрести ее в объятия. — Кот, что ты здесь делаешь? — выдохнула она, глядя на него широко распахнутыми глазами. — Мне очень жаль, Принцесса. Я безусловно мяучтал увидеть тебя, но, увы, мое расписание лишало меня возможности быть рядом с тобой. И в моей спешке насладиться твоим великолепием, я, кажется, убил одно из твоих растений. Он взглянул на нее с той жалостливой, сконфуженной улыбкой, благодаря которой всегда получал дополнительные лакомства от девушек кейтерингового сервиса, обслуживающего фирму его отца. Адриан осознавал, что слегка переигрывал, однако был вознагражден за свою нелепую выходку коротким смешком и радостной улыбкой. — Все в порядке, — тихо сказала она, взбираясь на балкон и усаживаясь на то место, где раньше стояло растение. — Я и так собиралась попробовать посадить весной что-нибудь новое. Адриан поднялся и прислонился к стене рядом с Маринетт, сверкая своей самой очаровательной улыбкой. — Я потрясен твоим великодушным пониманием. — Он отвесил ей легкий поклон и вздохнул с облегчением, когда она закатила глаза на его паясничанье. Хотя бы Кот, кажется, был в состоянии развеселить ее. — Скажи, Ма минетт, мои глаза обманывают меня или что-то расстроило мою драгоценную подругу? — Он попытался сохранить игривый тон, но голос смягчился, выдавая беспокойство. — О, так я теперь твоя «драгоценная подруга»? — парировала она, избегая вопроса. — Ну... только не говори Ледибаг, — сказал он, подмигнув. — Моя Леди, несмотря на все свои удивительные качества, может быть немного ревнивой. Хотя, увы, мне она редко оказывает подобную милость. — Он слегка ткнул ее локтем в плечо, по-прежнему улыбаясь и лелея надежду очаровать ее своим озорством. К щекам Маринетт прилил заметный румянец, и мягкая улыбка притаилась в уголках ее губ. — Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о том, что я расскажу Ледибаг. — Она посмотрела на него, рассеянно прикусив нижнюю губу. Радостный блеск вернулся в ее взгляд, вопреки недавнему огорчению. Кот ощутил явное облегчение, понимая, что сегодня со стороны акум Бражника ей не угрожает опасность. К тому же его старания подбодрить ее до сих пор увенчивались успехом, и, воодушевленный победой, он решил испытать свою удачу. Развернувшись к ней лицом, он тыльной стороной ладони провел по ее щеке. — Пожалуйста, скажи, что случилось. Слова прозвучали тихо, едва громче вдоха, но у нее перехватило дыхание, и он понял, что был услышан. Она не отстранилась, не отстранился и он. Кот ждал, прикованный взглядом к ее опечаленному лицу, и, скользнув ладонью к ее уху, заправил за него выбившуюся прядь. Дрожащей рукой она протянула ему потрепанный журнал. Он машинально взял его, по-прежнему ожидая, когда она заговорит. — Есть… — начала она, но осеклась. Медленно вздыхая и содрогаясь из-за всхлипов, Маринетт не отрываясь смотрела на свои руки. — Ты знаком с Адрианом Агрестом? — тихо спросила она. Еще никогда Адриан не был так благодарен за все годы работы моделью, как в этот момент. Вопреки изумлению, ни один мускул не дрогнул у него на лице. — Допустим, я знаю, кто он такой, — ровным голосом ответил он. — Он ходит в мою школу. На самом деле, мы учимся в одном классе. Я… эм… сегодня вышла статья о нем, и я как бы упоминаюсь в ней. И Хлоя — ты помнишь Хлою? — она… ей это не очень понравилось… — Маринетт умолкла, а в ее глазах вновь заблестели слезы. — Ах да, Хлоя. У нее, кажется, склонность создавать неприятности. — Он осторожно накрыл руку Маринетт своей и спросил: — Чем она была недовольна в этот раз? Маринетт взглянула на Кота и открыла рот, но лишь покачала головой и опустила глаза на журнал, о котором он и забыл. — Могу я?.. — нерешительно спросил Адриан. Она кивнула, отводя взгляд. Раскрыв журнал, он пролистал его, пока не нашел статью, о которой шла речь. Это была впечатляющая публикация на восемь страниц, и Адриан в который раз поразился тому, что кого-то могла настолько волновать его жизнь. Бóльшую часть статьи составляли его фотографии, на которых он выглядел «повседневно». Если, конечно, идеальное освещение, тонкий макияж и эксклюзивная дизайнерская одежда высшего класса могли считаться повседневными. Фотоколлекция была приправлена парой его снимков в кругу одноклассников вместе со стандартными вопросами интервью, которые тут же можно было выкинуть из головы и на которые Адриан всегда давал одни и те же готовые ответы. Он быстро пролистал статью в поисках того, что могло распалить гнев Хлои, и на последней странице нашел то, что искал. Страничный заголовок гласил: «Парижский сердцеед «снят с рынка»? Кто она, тайная любовь Адриана?» Адриан почувствовал, как в желудке начал сворачиваться узел. О, нет. Нет, нет, нет. Он быстро пробежал глазами отрывок, которому, очевидно, предназначалась роль филлера, начиненного фрагментами интервью, взятыми у одноклассников, парой комплиментов и милой цитатой Роуз, которая говорила, что теперь, когда Адриан присоединился к ним, их класс стал «полноценным». Однако, начиная где-то с середины, тон статьи изменился, когда автор сконцентрировался на интервью, взятом у Нино. «Адриан классный. Он мой лучший друг и, конечно, все его любят. Особенно дамы. Хотя он, вообще-то, смотрит только на одну девушку». На просьбу поделиться более подробной информацией, этот преданный друг отказался оставить хоть сколько-нибудь полезную подсказку. («Я не могу, старик. Кодекс Братана!») Однако мы преисполнены надежды, что эта таинственная дама сердца может находиться неподалеку! По нашим наблюдениям, мсье Агреста можно часто видеть в компании очаровательной Маринетт Дюпэн-Чэн. Подающий надежды модный дизайнер, мадмуазель Дюпэн-Чэн небезызвестна в кругу знаменитостей. Ее работа над обложкой последнего альбома рок-звезды Джаггета Стоуна получила высокую оценку. Она также стала победительницей в конкурсе дизайна никого иного, как самого Габриэля Агреста! Вполне возможно, это положило начало более личным отношениям между обоими одноклассниками. Адриан отозвался о мадмуазель Дюпэн-Чэн как об одном из своих ближайших друзей, но отказался от комментариев по поводу каких-либо романтических связей. Может быть, золотой мальчик Парижа наконец встретил того, кто завладел его вниманием? Время покажет, дорогие читатели! А пока нам только остается наблюдать за нашей любимой звездой в мире моды и его необыкновенной подругой. Под статьей разместилась большая фотография Адриана и Маринетт в непринужденной обстановке с подписью: «Адриан нашел настоящую любовь?» Это был обычный снимок, снятый, судя по всему, на расстоянии и увеличенный в несколько раз. Адриан вынужден был признать, что с профессиональной точки зрения выбор был сделан отличный. Они находились на улице, поэтому освещение было мягким и естественным. Он улыбался, повернувшись к ней лицом, а Маринетт вопросительно взирала на него; очаровательный розовый румянец покрывал ее щеки. Это был один из тех невинно романтичных кадров, которые пользовались большой популярностью в рекламе деловой подростковой одежды и украшений. Адриан позировал достаточно для тех и других, чтобы знать. Ничего в разговоре, который он вел тогда с Маринетт, не было хоть каплю романтичным. Насколько Адриан помнил, он говорил Маринетт, что во время их совместных обедов им стоит начать сидеть по одну сторону стола, во избежание новых неловких ситуаций, если Алья и Нино снова попытаются заигрывать под столом ногами. Но, как это часто бывает в случае с фотографиями, реальность не являлась обязательным условием, чтобы получить удачный кадр того, что бы вам ни требовалось продать. Да уж, не удивительно, что Хлоя взбесилась. Адриан захлопнул журнал и с отвращением швырнул его через плечо. Он ненавидел эти глупые статьи со сплетнями именно по этой причине. Адриан перевел взгляд на Маринетт, которая смотрела на него в ожидании. Он уже собрался начать извиняться, когда вспомнил, что разговаривал с ней сейчас не как Адриан. Он разговаривал с ней в роли Кота. Кота, который не имел никакого отношения к конкретно этому кризису и который все еще не должен ничего знать о том, чтó в тот день в классе сказала Хлоя. — То есть, — он неловко откашлялся, — как я понимаю, Хлоя не согласна с новейшими светскими сплетнями? Маринетт рассмеялась, но смех отозвался лишь глухой пустотой. — Да. Не согласна. Это было ужасно. Мне и так прилично досталось, когда одноклассники дразнили меня, особенно потому, что… — она поперхнулась словами, бросив на него нервный взгляд, смысл которого он не совсем понимал. — Потому что — что? — Ничего. Это неважно. Суть в том, что все бы было в порядке, если бы не Хлоя. Она была отвратительной. Она… — Маринетт снова умолка; ее голос растворился во всхлипе. — Адриан сидел и таращился на меня. Он наверняка знает… Он, должно быть, думает, что я жалкое существо. Несколько слезинок покатились у нее по щекам, и в этот раз Адриан не противостоял желанию прижать ее к себе. — О, Маринетт. Не плачь, пожалуйста. Все не так уж и плохо. Неуклюже похлопывая Маринетт по спине, Адриан осознавал, что плавал не на своей глубине. Его единственным опытом общения с плачущими девушками были деланные рыдания Хлои, которые всегда мгновенно смолкали от комплимента или подарка. Но происходящее здесь не было отрепетированным показом. Девушка была искренне расстроена из-за унижения, которое испытывала, оказавшись в центре столь нежелательного внимания. Это все была его вина, и он ничего не мог с этим поделать. Адриан безмолвно проклинал свою карьеру модели, отца и свою неспособность контролировать собственную жизнь. Ему следовало хотя бы найти время и прочитать эту треклятую статью, чтобы он мог предупредить Маринетт. Он продолжал удерживать рыдающую девушку в своих объятиях, ладонью проводя вдоль ее лопаток, бережно поглаживая по голове и бормоча банальные фразы, позаимствованные из кинофильмов и телесериалов. Ему казалось, так бы поступила Алья, а у Адриана не то чтобы имелись идеи получше. — Я никогда больше не смогу посмотреть на него! Приглушенный голос Маринетт отдался у него в груди, и он чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее, по-прежнему слегка сжимая ее предплечья. Она беспокоилась о том, что он, Адриан, будет думать о ней? Это она должна ненавидеть его, а не наоборот. — Маринетт. — Он запнулся. — Ты... ты считаешь… ты думаешь, Адриан будет винить тебя? — Он почувствовал легкое угрызение совести, когда говорил о себе таким образом, и тем не менее не отступил. — То есть, он повел себя как-то так, что навел тебя на подобные мысли? Расстроил тебя как-нибудь? — Нет, что ты! Он бы никогда… — Она замялась; слезы наконец приостановились, а дыхание выровнялось. — Он не такой. Может, он и знаменитость, но на самом деле он очень милый. Адриан выдохнул, до сего момента не осознавая, что задерживал дыхание. — Тогда, если он не будет сердиться, из-за чего ты так расстроена? В конце концов, это ведь всего лишь глупая статья в журнале. Половина из того, что в них пишут — ложь, и все это знают. — Кот, ты не поймешь. — Давай проверим. Он хотел понять. Ему НЕОБХОДИМО было понять. Ее слова прозвучали так тихо, что, если бы у него не было кошачьих ушей, он бы их не расслышал: — Хлоя права. Я не из тех девушек, с которыми парни вроде него хотят завязывать отношения. — ЧТО? — ошеломленный, Кот отшатнулся назад. Это что еще за глупая логика? Она это серьезно? — Во мне нет ничего особенного, Кот. Я не знаменита, не привлекательна, я… я незаметна! Я неуклюжая и забывчивая, и в большинстве случаев даже не могу нормально поговорить с парнем, в которого утверждаю, что влюблена! Даже те, кто и умудряются влюбиться в меня, как правило тут же забывают обо мне, как только подворачивается лучший вариант. — В ее голосе сквозила горечь, но в глазах едва различимо читался вызов, словно она призывала его возразить против ее иррационального самоуничижения. — Это… Я… Ты с ума сошла! — выпалил наконец Адриан. — Неужели? — Она сверкнула глазами, распаляемая собственным горем. — Да! Поверь, с тобой все в порядке! Он знал, что в этот момент под маской его лицо, вероятно, наливалось багрянцем, но ему было плевать. Неужели эта девушка понятия не имела о том, какое влияние оказывала на людей? — Ты говоришь это просто потому, что мы друзья и тебе меня жаль. — Ее голос все еще звучал гневно и горько, но он расслышал всю боль, скрытую под колкими словами. — Нет. Я говорю это, потому что это правда! — Тон его голоса соответствовал ее, выдавая поднимающееся на поверхность чувство его собственной досады из-за ее лишенного оснований сомнения в себе. — Говорит парень, который удрал со всех ног после того, как поцеловал меня! Ее глаза округлились, а ладони зажали рот. Лицо приняло выражение безграничного ужаса, будто она случайно раскрыла тайну вселенной и ждала, когда приговор обрушится на нее с небес. Все его раздражение испарилось, когда он увидел неподдельную неуверенность в себе, написанную на ее покрасневшем лице. Она думала, что он не хотел быть с ней. Адриан замер как вкопанный, с разинутым ртом, словно у выброшенной на берег рыбы. Она думала, что он убежал, потому что она не нравилась ему. Она действительно была убеждена, что случившееся было просто какой-то игрой или, того хуже, что он нашел ее непривлекательной. Он бы посмеялся над иронией, если бы не был так потрясен. Какой же он идиот, урод, которому нет прощения и который заслуживает, чтобы его сбросили с вершины Эйфелевой башни. Не удивительно, что слова Хлои так сильно задели ее. Она чувствовала себя отвергнутой и нежеланной. Он был слишком хорошо знаком с этим чувством. — Кот, все в порядке. — В ее хрупком голосе прозвучало смирение, и у него разбилось сердце. — Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя… Я знаю, мы не… Я хочу сказать, мы просто друзья, и это было глупо… То есть, я знаю, я не… Резким движением он подался вперед, прерывая ее извинения неистовым поцелуем. Это было совсем не похоже на их последнюю встречу. Он нещадно подавил собственные сомнения и противоречивые чувства и вложил всего себя в это объятие с одной-единственной целью — доказать этой девушке, что она желанна. Поцелуй был жестким и жадным. Адриан терзал рот Маринетт, ухватив зубами и потягивая ее нижнюю губу. Он прижимал ее к своей груди и позволял ее ногам обхватывать его талию. Его ладони блуждали у нее по спине, изучая изгибы девичьей фигуры, и, внимая собственным ощущениям, он продолжал натиск. Он провел языком по губам Маринетт и застонал, когда она приоткрыла рот, позволяя ему углубить поцелуй. Адриан не сдерживал себя. Он давал волю каждому до сих пор подавляемому желанию, потакал каждой распаляющей фантазии, обнажая истинное, неоспоримое влечение к этой девушке, которая заслуживала гораздо большего, чем все, что он мог предложить. Пусть его сердце и раздирали противоречия, но тело не знало подобных сомнений. Когда они наконец отстранились друг от друга, от тяжелого дыхания у обоих вздымалась грудь. Его руки по-прежнему сжимали Маринетт в объятиях, и он чувствовал ее дрожь. Накрыв ладонью ее щеку, Адриан взглянул в искрящиеся глаза напротив. — Что бы ты там себе ни думала, никогда не сомневайся в том, что для меня ты желанна. — Он не отвел взгляд и был уверен, что она смогла распознать в нем жадное пламя. Ее голубые глаза широко распахнулись, сверкая надеждой и гордостью, и жаром под стать его, разжигающим желание нырнуть обратно и целовать ее, пока у нее не закружится голова так же, как кружилась его. Рука Маринетт поднялась к лицу Кота, и пальцы легонько очертили контур его губ. Нежное прикосновение разбило вдребезги всю его дерзкую решимость, и Адриан спрятал лицо в изгибе ее шеи. Все так долго сдерживаемые эмоции наводнили его сознание. Он понимал, что пересек черту, которую уже никогда не удастся восстановить. Что он наделал? Это не было тем, что можно было выдать за дружеский жест или списать на колоритную праздничную традицию, слегка вышедшую из-под контроля. Он вожделел свою подругу самым естественным образом и задыхался от собственного замешательства и неопытности. Пальцы Маринетт нежными движениями перебирали его локоны, и несколько минут они просто молча держали друг друга в объятиях. — Кот? — произнесла она наконец, не прерывая размеренный ритм своих пальцев. — Ты говорил серьезно? — Да. — Это… Это проблема для тебя? — Ее голос был мягким и ровным, пропитанным любопытством, а не осуждением. — Да. Он по-прежнему прятал лицо у нее на плече. — Почему? — Потому что я влюблен в другую. Он не пытался ей врать. Наверное, она была последним человеком, кому стоило рассказывать об этих вещах, но выбор у него был небольшой. — Я не врал тебе, когда говорил, что флиртую с немногими. Он сделал глубокий вдох и выпустил весь воздух одним долгим дрожащим выдохом. Обвив руками ее талию, он плотнее прижал ее к себе, молясь о том, чтобы она поняла. — Я понятия не имею, что творю, и не думаю, что когда-либо прощу себя, если причиню тебе боль. Достаточно того, что я уже изменил моей Леди. — Я не знала, что у вас с Ледибаг такие отношения, — сказала она, тщательно выверяя слова. — У нас не. Он осознавал, что сказал это с горечью, но не мог заставить себя сейчас волноваться по этому поводу. — Я сказал, что я предал ее, а не то, что ей будет не все равно. Пальцы Маринетт, ласково треплющие его волосы, замерли от этих слов. — Кот, я уверена, что ей не все равно. — Спасибо за поддержку, Ма минетт, но большинство людей не соблазняются неудачей, и моя Леди не исключение. — Он вздохнул и пробормотал: — Кроме того, ей уже нравится кто-то другой. Ее пальцы вернулись к нежным поглаживаниям, пока она размышляла над тем, что он сказал. — Знаешь, это нормально — любить больше, чем одного человека. Он поднял на нее глаза, удивленный ее словами. — Если тот, кто тебе нравится, не отвечает взаимностью, мне кажется, это нормально, испытывать симпатию к кому-то еще. Может… может быть, чувства никуда не исчезли, но это не значит, что ты делаешь что-то не так. В конце концов, ты не можешь запретить себе чувствовать, и потом, не то чтобы кто-то нарушал какие-то обещания, так ведь? Почему-то у него возникло ощущение, что она говорила не только о его проблемах. — Полагаю, я не рассматривал это с такой точки зрения, — произнес он с мягкой улыбкой. В четвертый раз, когда он поцеловал Маринетт, это она поцеловала его.