Созвездие Грейнджер или Новый Мир

– Что это? – Драко Малфой с любопытством приподнял бровь, за тонкую цепочку придерживая странный магический объект, который ему мгновение назад протянула Гермиона Грейнджер. Они стояли напротив друг друга в гостиной Малфой-менора. Министр магии, отказавшись присесть в кресло, сейчас нетерпеливо мерила комнату шагами. Малфой стоял возле камина, изо всех сил пытаясь придать своей позе ощущение элегантной небрежности, но его выдавал напряженный взгляд серых глаз. Астория сидела на диване, как всегда, неестественно прямая, и как было свойственно ей последнее время, слишком бледная. – А это небольшой магический артефакт, с которым я несколько лет назад работала в Отделе Тайн. Мы долго не могли понять его назначение, но похоже, это своеобразный резервуар для магических сил, созданный для депозиции одним волшебником и использования другим, то есть, он может медленно пополнять жизненные силы тяжелобольных или проклятых магов. Нет, он не исцеляет, но регулярно пополняя его, так сказать, «топливом», какое-то время можно человеку подарить. – И каким же «топливом» его надо наполнять? – Малфой отнюдь не пытался грубить или иронизировать, скорее, это было лишь усталое любопытство. В который раз Гермиона пожалела, что просто не может встретиться сама с Асторией и отдать ей артефакт. Согласно обычаям чистокровных, которым, по правде сказать, следовало бы вымереть ещё вместе с мамонтами, подобные вещи в традиционных семьях, коими и являлись Драко и Астория, решал исключительно муж. А это означало, что теперь Гермиона должна была всё объяснять именно Драко, а он совершенно не прыгал от радости, восторга, или хватался за любую соломинку. Как, впрочем, и Астория. – Я поместила в неё свою кровь, – ничего не выдающим голосом, словно она читала колонку цифр, проговорила Грейнджер. – Ты с ума сошла? Нет, я все понимаю, мадам министр, – последние два слова Драко выделил с особенной яростью. – Ты считаешь, что всё знаешь. Всегда так считала. Но что за ерунда? Мы не могли ничего сделать ни зельями, ни заклинаниями, а ты придумала что-то про свою кровь? Ты хоть представляешь, на что сейчас намекаешь? – Представь себе, Малфой, прекрасно представляю. А ещё, я понимаю, что у нас есть возможность помочь Астории. Нет, я ничего не обещаю, ни исцеления, ни разрушения проклятия, но это маленькое приспособление может подарить время, может, несколько месяцев или полгода. Забини сказал, что при определённых обстоятельствах проклятие замедляется где-то месяцев на шесть. – И что, простите, дало тебе идею заключить в это приспособление свою кровь? Причём здесь она? – не унимался Драко. – Блейз рассказал мне, что проклятие своеобразно, - принялась объяснять ход своих рассуждений Гермиона. - Оно высасывает жизненные силы, практически, являясь разумным и сознательным, и само выбирает, для кого замедлиться, а для кого нет. Блейз сказал, что именно поэтому, ему кажется, зелье Снейпа работало лучше, чем чьё-либо другое. Северус полукровка, и проклятье уважило его старания. – А что еще наш Блейз считает? Похоже, он у нас тут самый умный и всё понимает лучше всех, – буквально выплюнул сквозь зубы Драко. – Я не понимаю, Малфой, что ты разбушевался? Знаешь, я достаточно времени работала в отделе тайн и в своё время изучила не одно, и даже не пять проклятий, включая наложенные на ваши «древние чистокровные семьи». И знаешь, к какому выводу я пришла? А вы все хорошо кому-то насолили в прошлом, потому как каждое из этих проклятий не только убивает, но как правило, делает это очень немилосердно. Поэтому, если вы меня извините, лорд Малфой, то сейчас мне бы хотелось знать мнение вашей супруги, которая, если я не ошибаюсь, а я уверена, что не ошибаюсь, испытывает значительную боль от своего проклятия. Даже если мой артефакт и не сработает, я точно могу сказать, что хуже не станет, а боль должна стать более терпимой. Или, ты так боишься, что я подарю ложную надежду? – Думаю, мадам министр, что дело не в подобных опасениях, – наконец, Астория решила подать голос, хотя её фраза прозвучала на самой грани слуха. – Астория, прекрати. Сейчас ты ещё начнёшь намекать, что я жду-не-дождусь твоей смерти, – Драко устало потёр лоб, помассировав переносицу пальцами, и изменил позу, сильнее облокотившись о камин и переместив на свою опору больше веса, а потом поднял глаза на Гермиону. – Грейнджер, да сядь ты уже. Не мельтеши перед глазами. Плюс, мне уже опостылело стоять. – Ой, только не говори, что ты вдруг стал таким воспитанным джентльменом, что не можешь сесть в моем присутствии, – хмыкнула Гермиона, но всё-таки опустилась на диван возле Астории, правда, предварительно выхватив свой артефакт из пальцев Малфоя. – Никогда прежде не замечала подобные заморочки с твоей стороны в отношении меня. – Люди меняются, мадам министр. Разве не на этом тезисе строилась ваша знаменитая речь перед Визенгамотом? – Вообще то, я отстаивала точку зрения, что все чистокровные, это неизбежное зло в магическом мире, но без вас нет ни прошлого, ни будущего, – пробормотала себе под нос Гермиона, а потом вздохнула. – Да ладно, шучу. Я знаю, что ты изменился, что все вы изменились. Но пойми ты правильно, я всего лишь хочу помочь. Проклятие создано грязнокровкой, если уже называть вещи своими именами. И оно было местью за обиду той самой грязнокровке, которой предпочли чистокровную. Поэтому Блейз и считал, что проклятие уважало зелье Снейпа, полукровки. Теперь, свою кровь, которая в чёрной магии считается жизненной силой, добровольно даю я, грязнокровка. Даю её чистокровной, на которую пало это самое проклятье. Понимаешь, оно должно сработать. Магия проклятий работает именно так. И да, Забини прав. Спасти Асторию мы не сможем, потому что проклятие было не против неё, значит, она ничего не может сделать, чтобы измениться. Но этот артефакт с моей кровью должен помочь, дать время, облегчить боль. Чёрная магия и проклятия работают именно так. – Какой у нас Блейз умный, аж диву даешься, и откуда что взялось. Где только раньше пряталось?! – прорычал Малфой, каждый раз морщившийся, когда Грейнджер произносила то самое слово, которым когда-то её первым и назвал, и обернулся к Астории. – Гермиона права, однако. Одной тебе решать, если ты хочешь носить артефакт. Напомню, он должен будет пополняться её кровью регулярно. Только представь себе, что об этом станут говорить. – Никто ничего говорить не станет, потому что никто ничего не узнает, – прямо глядя в глаза Драко, чётко процедила Грейнджер. – Я попробую, – едва слышно прошептала Астория. – Быть может, он даст мне ещё несколько месяцев, мне так хочется провести больше времени со Скорпиусом. А он скоро вернётся на летние каникулы... Поднявшись с места, Драко кивнул, и словно дожидавшаяся прежде его разрешения, Астория приняла из рук Гермионы Грейнджер протянутый ей артефакт, тут же надев его на шею. Сперва, ничего не происходило, а потом молодая женщина прикрыла глаза: по телу разлилось приятное тепло, а боль отступила. Некогда прекрасные глаза наполнились слезами, и девушка обернулась к министру магии. – Спасибо, – в её голосе было столько искренней благодарности. - И да, я уже чувствую эффект. - Не за что, – Гермиона вздохнула. – Я бы хотела быть способной сделать больше, но увы. В любом случае, кровь нужно добавлять каждую неделю. Только ради Мерлина, никому об этом не говори. Это будет наш маленький секрет. *** - Мисс Грейнджер, ваша Гриффиндорская добродетель граничит с патологией, - холодно процедил портрет профессора Снейпа и поджал губы. - Какого Мерлина вы вызвались помогать Астории? Вы серьёзно считаете, что будь она на вашем месте, пальцем бы пошевелила? - Ей нужна была помощь, - холодно отрезала Гермиона. - Всё остальное не имеет значения. - Мне кажется, коллега, это не столько желание помочь младшей леди Малфой, сколько нежелание стать следующей леди Малфой, - подключился к разговору Ниджиллиус Блэк. – Ой, шуш вы оба, со всем уважением, конечно, – Гермиона совсем не как изысканная леди уперлась кулаками в бока и с воинственным видом обернулась к портретам. – Артефакт требует несколько миллилитров моей крови каждую неделю. Восстановлюсь, абсолютно буквально, не отвалится от меня кусочек. А Астории это облегчит страдания и подарит несколько месяцев. Что во всём этом вас всех не устраивает, на самом деле? Снейп закатил глаза: – Мисс Грейнджер, вас всегда отличала доброта и незлопамятность, а ещё вечное стремление помогать всем, кому это надо или нет, спасая их порой никчёмные шкуры. Конечно, к Астории это не относится, и все мы должны считать себя безмерно удачливыми, что когда-то вы приложили столько усилий, чтобы спасти одного всем нам известного молодого человека с изумительным талантом вечно вляпываться в разные передряги. – Можно подумать, уважаемый профессор, вы все семь лет не занимались точно тем же. Теперь-то я точно знаю, – хмыкнула Гермиона. – Спасали его задницу в десять раз получше меня, да и эффективнее тоже. Плюс, наши с Роном за одно. – Я не спорю, мисс Грейнджер, и мы оба преуспели, к счастью для всего волшебного мира, но я сейчас не об этом. Я прекрасно понимаю, что эту ситуацию вы воспринимаете, как ужасно несправедливую по отношению к бывшей мисс Гринграсс, но поймите, её семья ведь знала обо всём наперёд. Более того, лорд и леди Гринграсс были прекрасно осведомлены, что единственная причина, по которой Люциус остановил свой выбор на Астории, была её схожесть с вами. Они все заключили эту сделку далеко не с закрытыми глазами, и прекрасно осознавая, во что ввязываются. Думаю, Астория тоже не была невинным ягнёнком, принесённым в жертву. Они вполне серьезно рассчитывали, что со временем, как говорится, «стерпится-слюбится», и что Драко буквально забудет свои глупости и остепенится, но недооценили его чувства. А теперь, будем все удивляться? – Снейп бросил быстрый взгляд на портрет лорда Блэка, словно ожидал возражений, но тот солидарно и согласно молчал. -Давайте уже, наконец, начистоту. Вся эта история итак затянулась довольно долго, и вовлеченные лица находятся в лимбо, без какой-либо возможности двигаться вперёд. Я сам попался на удочку, внял просьбам и поначалу помогал, признаю, это же такой вызов: найти противоядие. Но в результате, куча народа прилагает Мерлин знает сколько усилий, чтобы оттянуть неизбежное и подарить бедной Астории пару дней, пару недель, пару месяцев. Облегчить страдания, это я понимаю. Но пора уже принять реальность таковой, какая она есть. Более того, обстоятельства поменялись... – Хотите сказать, уважаемый профессор, что Астории нужно просто дать умереть и всем спокойно жить дальше? – Гермиона опасно прищурилась. – Звучит ужасно, не сомневаюсь, но и вы помните, моя дорогая, что разговариваете с портретами двух людей, которые давно уже мертвы. Смерть для нас не самое страшное, – мягко вставил лорд Блэк. – И мой уважаемый коллега совершенно прав. Все Малфои уже давно находятся в подвешенном состоянии, не могут двигаться вперёд. Астория, которая мучается и лишь живёт в ожидании неизбежного, Драко, который практически вдовец при живой жене, а благодаря их чудесным кольцам верности, ещё и ведёт жизнь монаха, – Гермиона закатила глаза, недвусмысленно давая понять, что она думает по поводу «трудностей» Драко, и насмешливо перебила: – Да бросьте, милорд, я прекрасно знаю, что эти клятвы верности на жриц любви не распространяются. Так что, не надо сгущать краски. Может хоть жить в публичных домах, кольцо даже не пискнет против. – Вы совершенно правы, моя дорогая, может. Но не живёт. И сразу отвечу на ваш следующий вопрос: потому, что не хочет. – Вот простите меня, достопочтенные господа, но как-то страдания бедного Драко для меня сейчас чашу весов ну никак не перевешивают. Подарить хотя бы ещё несколько месяцев жизни молодой женщине, которая хочет провести их со своим сыном, или её супруг, который имеет проблемы с вынужденным воздержанием? Какой тяжелый выбор, однако. – Кстати, говоря об этом сыне, - вновь вступил на тропу словесной войны Снейп. - Для Скорпиуса тоже всё непросто. И честно говоря, он живёт уже очень долгое время между небом и землёй. Скорпиусу тоже не помешала бы уже определённость, но и вы, и я дарим ложную надежду именно ему. Уверен, что мальчик каждый раз, когда зелье оттягивает неизбежное, или теперь ваш замечательный подарок возобновляет её жизненные силы, возносится до небес на облаке новой надежды, только лишь для того, чтобы потом шмякнуться обратно на землю, в пучину чёрный неизбежности. Вы хоть понимаете, каково ему? – Думаю, что Скорпиус ценит каждую лишнюю минуту, проведённую со своей матерью. Во всяком случае, я бы оценила. Или вы все забыли, что мне пришлось сделать со своей собственной матерью и отцом впридачу? – Мы ничего не забыли, мисс Грейнджер, более того, я прекрасно понимаю вашу жертву. Напомню, что я тоже в свое время был сирота при живых родителях, правда, по другой причине. – Плюс, кровь магглорождённой, добровольно отдаваемая чистокровной, это как символ превосходства одной над другой! Думаю, Волан-де-Морт сейчас чечётку отплясывает, – предъявил свой последний аргумент лорд Блэк, словно козырную карту швырнул на стол. – Мне совершенно все равно, какие танцы сейчас танцует в аду Том Реддл, – сквозь зубы процедила Гермиона. – Хоть ирландские, хоть африканские, хоть чечётку, хоть маленьких утят. И вообще, вы так волнуетесь о таких деталях, лорд Блэк, просто не могу не восхититься. Правда, я была бы впечатлена ещё больше, если бы не знала наверняка, что именно подразумевает уготовленный вами для меня лично обряд. Да, да, тот самый, который сделает Александра официально наследником рода Блэк. – О чем это она? – тут же насторожился профессор Снейп. – Да так, Северус, мелочи. Но мы же все знаем, что копаться в библиотеке и расследовать всё, до последней точки, это моя страсть и болезнь. – Тогда вы должны быть прекрасно осведомлены, что я не мог не оговорить все детали с соответствующими людьми, – лорд Блэк и не думал стушеваться. - Даже не сомневаюсь, – иронично кивнула Гермиона. – Уверена, все уже оговорено, и совершенно никто не против. Хотя, думаю, что справлюсь без вашей помощи. – Мисс Грейнджер, давайте уже начистоту. Мы уважаем вашу просто внутреннюю нужду всем помогать. И если уж совсем честно, то ваше решение вопроса гениально, – вкрадчиво заговорил портрет Ниджиллиуса. - Лестью вы со мной ничего не добьётесь, – Гермиона хмыкнула, но Блэк жестом попросил её позволить себе продолжать. – Вы гениальная ведьма, это не секрет, но сейчас вы просто откладываете неизбежное. Через шесть месяцев артефакт прекратит работать, что тогда? Будете искать другие пути? Я вполне серьезно хочу задать вам вопрос: вы делаете всё это для Астории, или потому что прекрасно знаете, что в соответствии с теми самыми древними традициями нашего мира, за которые вы сами и ратуете, Люциус очень быстро начнёт на вас претендовать для Драко. После новогоднего бала если у кого-то в волшебном мире и были сомнения, теперь они исчезли. Все прекрасно знают, что независимо от того, изберет ли мадам министр магии сохранить свою девичью фамилию для всех официальных дел или возьмёт имя супруга, в реальности она станет леди Малфой. Это неизбежно. Потому что в соответствии с нашими традициями, это дело чести для обоих, и Драко, и Люциуса, а если они официально не узаконят «гениальный» поступок Драко, тот самый, плодом которого является Александр, то это будет интерпретировано лишь одним образом: они все ещё держатся за идеалы чистоты крови и не ставят магглорождённых ни в грош. И это не все... И нет, мадам министр, сразу отвечу на уже вертящийся на вашем остром язычке вопрос: ваше мнение во внимание никем приниматься не будет. И это я уже не говорю про эмоции и симпатии, которые никто не отменял, и все имеют честь наблюдать. Эмоции и со стороны Люциуса, и Драко. – Какой у нас сегодня вечер откровений, – Гермиона покачала головой. – А теперь, господа, когда вы выложили мне все свои аргументы, я должна сказать, что очень благодарна вам за ваше доброжелательное участие, но сделаю так, как считаю нужным. И да, милорд Блэк, мне действительно не особенно хочется прыгать в постель вашего прыткого потомка, каким бы отшельником и монахом он сейчас не был. – Да он любит вас, – не выдержал Северус Снейп. – С детства любит. Неужели так непонятно? – У него очень странный способ это показывать, профессор. Но дело не в этом. Я повторюсь: сейчас я всего лишь хочу помочь Астории. И мне не важно, понимала она, во что ввязывалась, или нет, девчонке было шестнадцать лет. Много мы все понимаем в таком возрасте. Но сейчас, она всего лишь хочет немножко больше времени со своим сыном, хочет удостовериться, что проклятие не перейдёт на него. Так что, вы все можете подождать. И Драко тоже не умрёт от воздержания. А сейчас, если вы не против, я очень устала за день и хочу спать. Спокойной ночи, – с этими словами, Гермиона покинула комнату. – Не ведьма, огонь, – с нескрываемым благоговением качнул головой ей вслед лорд Блэк. – И просто гениальная дочь Морганы, – с не меньшим восторгом вторил ему Северус Снейп. – Всегда такой была. А ещё, просто невыносимая. – За что вы ей и восхищаетесь, коллега, – хмыкнул Ниджиллиус. – Как и вы, коллега, – Снейп не остался в долгу. После чего, оба портрета умолкли, и комната погрузилась в тишину.