Созвездие Грейнджер или Новый Мир

Гермиона, только что заработавшая ничью в дуэли с самим Гарри Поттером, легендарным Аврором и главой департамента, сейчас спокойно переговаривалась с бывшими однокурсниками, шутя и улыбаясь. От внимания Министра магии не ускользнуло, что с самого момента её шутовской в случае с Малфоем, и вполне серьезной дуэли с Гарри, за ней пристально и оценивающе наблюдали серые глаза. Гермиона уже давно не удивлялась, что каждый раз, оказываясь в Хогвартсе, она сталкивалась как минимум с несколькими родителями или членами семей слизеринцев. Создавалось впечатление, что аристократам просто больше нечего было делать, как постоянно проверять своих чад. От семьи Малфоев в Хогвартсе теперь зависал Драко, отговариваясь предлогом «дел попечительского совета», которым раньше пользовался его отец. Поэтому, молодая женщина была удивлена, что сегодня на огонёк заглянул Люциус, хотя от её внимания не ускользнуло, что появился он здесь, словно по приглашению, едва она сама стала в исходную позицию напротив его сына. После этого, Люциус не спускал с неё глаз, внимательно следя за каждым движением. Однако, Гермиона не могла бы предсказать того, что случилось в следующее мгновение. Отделившись от колонны, которую он подпирал плечом уже битых полчаса, старший лорд Малфой направился к ней, чётким голосом, эхом откликнувшимся от каждой стены, насмешливо проговорив: – Когда-то, я имел возможность видеть вас в настоящем бою, мисс Грейнджер, быть может, уважите каприз старика и встретитесь со мной в шутливом сражении? Похоже, слова Люциуса повергли в шок не одну только Гермиону. Гарри Поттер нахмурился, Невилл машинально потянулся за своей палочкой, Блейз Забини заметно побледнел, и даже Минерва МакГонагалл подошла к ним поближе. Драко отреагировал молниеносно и, обернувшись к отцу, удивлённо приподнял бровь: – Отец, более, чем неожиданная просьба, должен сказать. Мне кажется, мы уже имели возможность оценить мастерство мадам министра. – Вполне, её навыки внушительны. Мне показалось, что мисс Грейнджер на данный момент нет равных ни среди настоящих, ни почивших волшебников. Поэтому, я бы хотел проверить один небольшой момент, о существовании которого очень сильно подозреваю. Думаю, что многим из присутствующих здесь юных волшебников, особенно теперь, когда они имели возможность воочию засвидетельствовать умения мадам министра, было бы полезно кое-что увидеть. Что-то в глазах Люциуса мгновенно насторожило мисс Грейнджер, но Шляпа распределила её на Гриффиндор все-таки не случайно и не вопреки характеру, и девушка с улыбкой кивнула: – Сочту за честь, лорд Малфой, особенно если вспомнить, что лично с вами я никогда не сражалась. Люциус галантно поклонился и, прямо глядя в глаза Гермионе, приговорил: – Правда, прежде, чем мы приступим к поединку, я хотел бы наложить одно небольшое заклинание на наши палочки. Сказать по правде, мы всегда использовали его перед тем, как тренироваться в наших более тёмных кругах, – Малфой многозначительно приподнял бровь, и если у младшего поколения ещё и были сомнения, о чем он говорит, то никто из поколения более старшего не сомневался: Люциус Малфой намекает на Пожирателей смерти. – Это заклинание обезвредит все непростительные, даже если в процессе дуэли кто-то решит их использовать. Таким образом, имеешь возможность их практиковать, но поскольку палочка не воспроизведет их в полной силе, Непростительными они не считаются, более того, противник тоже знает, что никакого реального вреда они не принесут. – И почему, позвольте спросить, я лично никогда не знал об этих заклинаниях? - тут же поинтересовался хмурый Гарри Поттер. – Очевидно, что вы никогда не спрашивали, мистер Поттер, – насмешливо парировал лорд Малфой. – Но буду счастлив научить вас, смею надеяться, оно пригодится вам в тренировках авроров. - Я не думаю, что мисс Грейнджер серьезно беспокоится, что ты пальнешь в неё непростительным, отец, - насмешливо проронил Драко, но его глаза оставались серьёзными. Слишком серьёзными, отметил про себя Скорпиус, о чем тут же не преминул сообщить Александру. Юный Грейнджер лишь кивнул младшему Малфою, на грани слуха проронив в ответ: - Здесь что-то нечисто, Люциус что-то задумал. Мама это прекрасно понимает. Меж тем, Гермиона улыбнулась и шагнула вперёд: - А почему бы и нет? Мне тоже очень любопытно, почему я не осведомлена о таком полезном заклинании, - при этом, её глаза были направлены на портрет Снейпа, удивительным образом появившегося в раме. В отличии от Люциуса, профессор избрал промолчать. - Драко, ты имеешь хоть малейшее представление, что Люциус задумал? - на грани слуха выдохнул Забини на ухо Малфоя. - Никакого, - процедил тот. - Более того, я понятия не имею, что он хочет доказать. Ты же видел её уровень, Грейнджер отца по стене размажет. - Мне кажется, здесь намечается совсем другая демонстрация, - сквозь зубы проговорила профессор МакГонагалл. Минерва учила их всех, включая Люциуса, и её внимания не избежало, как он обменялся взглядом с побледневшей Андромедой. - Профессор? - вопросительно протянул Гарри Поттер, готовый в любую минуту прийти на помощь подруге, не важно, скрывала она от него лично сына от Малфоя или нет. - Расслабьтесь, господин Поттер. Не думаю, что мисс Грейнджер что-то реально угрожает физически. - Минерва, вы смеётесь. Да она отцом пол натрет в два счета, - тут же обернулся к ней Драко. - Почему-то мне кажется, мистер Малфой, что цель этого упражнения Люциуса не в том, чтобы, как вы изволили выразиться, натирать полы своим лордством. Думаю, молодое поколение будет иметь возможность выучить очень важный урок... Меж тем Люциус уже занял позицию напротив Гермионы, поклонившись молодой женщине по всем правилам дуэлей. Гермиона вторила ему, поднимая палочку и занимая исходную позицию, когда лорд Малфой внезапно взмахнул палочкой над своей головой, и по залу прокатилась волна удивлённых вздохов: перед Гермионой теперь стояла Беллатрикс Лестрейндж. - Твою же... - выдохнул Драко, но МакГонагалл его перебила, дёрнув за мантию. - Мистер Малфой! - Что же Вы ждёте, мисс Грейнджер? Особого приглашения? - меж тем насмешливо пропел Люциус своим собственным голосом, прекрасно видя, что Гермиона остолбенела. Его слова слегка привели её в чувства, и молодая женщина, теперь белее полотна, тряхнула головой, выходя из оцепенения. Меж тем, «Беллатрикс» пошла в наступление, но Поттер, Драко и всё остальное старшее поколение прекрасно видели: Люциус использовал далеко не самые сложные заклинания. Гермиона двигалась, словно зомби. Ещё не так давно, Министр Магии и тренированный сотрудник Отдела Тайн, она перемещалась так быстро и легко, что можно было подумать, мисс Грейнджер умудрялась быть в двух, а то и трёх местах одновременно. Теперь же, она едва могла отразить далеко не самые агрессивные атаки и едва успевала вовремя выставить щит. Эта игра в кошки-мышки продолжалась не так долго, наконец, устав от явно бездарной защиты той, кто ещё и часа не прошло, как дралась на равных с Гарри Поттером, Люциус-Беллатрикс сделала быстрый выпад, и Гермиона отлетела к стене, выронив палочку. Люциус застыл на месте, нахмурившись, и наблюдая, как к ней тут же бросились Поттер и Александр, а его собственного сына чуть ли не за шкирку удержал Забини. Взмахнув палочкой, Люциус вновь принял свою форму, и заметив, что Беллатрикс растворилась в воздухе, Гермиона задышала глубже. - Ты с ума спятил, отец? - зашипел ему на ухо Драко, но старший Малфой его проигнорировал. Сделав несколько шагов, он нагнулся и поднял с пола палочку Гермионы, тут же бросив её быстро приходящей в себя женщине. Поймав символ своей принадлежности к волшебному миру, Гермиона подняла на него растерянные глаза, но выражение лица Люциуса было нечитаемо. - К барьеру, мисс Грейнджер, - холодно процедил мужчина, жестом указывая на площадку для дуэлей. - Вы что, не видите, что ей нужно прийти в себя? - Поттер явно был готов сам напасть на бывшего Пожирателя и наградить его парочкой Авад без каких либо предварительных модификаций своей палочки. - Я делаю то, что сделал бы для своего собственного сына или любого другого члена клана, - ледяным голосом процедил Малфой. - Вы не маггл, мисс Грейнджер, а одна из самых натренированных и сильнейших ведьм нашего времени. И тем не менее, Вы только что проиграли призраку женщины, даже не приложившей капли усилий выше начального уровня заклинаний. В нашем мире мы встречаем своих боггартов лицом к лицу и поднимаем их насмех! Да и наша семья нам в этом помогает, а не поощряет слабости, меняя цвет волос и становясь похожей на Лили Эванс, а не себя саму, - он бросил презрительный взгляд на Андромеду, которая поджала губы. - К барьеру! Или меня вы тоже панически боитесь, как покойную сестру моей жены? Глаза Гермионы сверкнули гневом, и резко вскочив на ноги, она сходу бросилась в бой. На этот раз, мисс Грейнджер нападала. Агрессивно, используя заклинания, некоторые из которых не знал даже Гарри Поттер, двигаясь так быстро, что Люциус не успевал зафиксировать её светлую форму, сливавшуюся перед глазами и напоминавшую сверкающее облако. Через десять минут всё было окончено: мощным заклинанием Гермиона отбросила противника к стене, а когда он попытался рассыпаться и ускользнуть чёрным облаком, как не раз делали Пожиратели, словила летящую прочь дымку серебряным светом своей палочки и припечатала к стене Только после этого, тяжело дыша, Гермиона пришла в себя и взволнованно подбежала к сползающему по стене Люциусу: - Вы в порядке, Лорд Малфой? Мне позвать колдомедика? - Не стоит, - отряхнув с мантии несуществующие пылинки, Люциус поднялся в полный рост. - Теперь Вы видите, мисс Грейнджер? Вы сами создали себе боггарт и боитесь ни что иное, как свой страх. И для общего сведения и во избежание дальнейших вопросов: я ничуть не слабее Беллатрикс. И сражался в полную силу. Завтра я жду вас в любое удобное для вас время. Пора вам решить свою маленькую проблему, как могущественная волшебница, а не маггл. И с этими словами, развернувшись на каблуках, Люциус Малфой, высоко подняв голову и с безукоризненно прямой спиной, покинул зал. *** Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал юной магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер, что человеком, который поможет ей справиться с послетравматическим стрессом войны, станет Люциус Малфой, она бы рассмеялась ему прямо в лицо. И тем не менее, именно патриарх Малфоев встречал её каждый день в зале для дуэлей менора и, буквально обращаясь в её худший страх, каждый день заставлял её преодолевать свою фобию. С холодным и беспристрастным взглядом, словно ему было абсолютно безразлично, и жёстко отчитывая мадам министра, когда её страх брал вверх над разумом и логикой, поначалу он только принимал образ одержимой Пожирательницы, позже – начал использовать её голос и коронные издевательские выражения. И постепенно, раз за разом, страхи мисс Грейнджер отступали, пока в один прекрасный день Гермиона поняла, что Беллатрикс Лестрейндж больше не имеет над ней власти. Их последняя дуэль состоялась в том самом зале, где когда-то Беллатрикс навечно врезала в кожу Гермионы ненавистные слова, теперь так тщательно каждый день скрываемые под зачарованными рукавами одежды, и откуда не так давно мадам министр в панике безуспешно пыталась аппарировать, едва не расщепив себя в процессе. Когда она в очередной раз обезоружила свою ужасную противницу, Люциус, довольно улыбнувшись, кивнул головой и хладнокровно констатировал: – Поздравляю вас, мадам министр. Наконец, вы избавились от своего боггарта. Каждый день, появляясь в резиденции Малфоев, Гермиона встречалась с приветливо улыбающейся ей Асторией, немного странно смотревшей на неё Нарциссой и конечно же, Драко. Вообще, бывший одноклассник её не избегал, но и не стремился заводить с молодой женщиной светские беседы или разговоры. Откровенно говоря, Гермиона не находила его поведение странным, учитывая их историю и недавние открытия, сделанные бывшим однокурсником, но младшая леди Малфой невзначай что-то обронила о кольцах супружеской верности. Впрочем, мисс Грейнджер просто пропустила слова Астории мимо ушей. Если бы ещё несколько лет назад Люциусу Малфою кто-то сказал, что он не только будет поддерживать кандидатуру магглорождённой волшебницы, несносной выскочки - Гермионы Грейнджер на политическом поприще, но и помогать ей преодолеть страхи, развитые членом его собственной семьи, и практически будет готов принять её с распростёртыми объятиями, как супругу сына – он бы не просто не поверил, Люциус бы сходу и не разбираясь использовал определённое непростительное и под империо засунул язык ненормального туда, где солнце никогда не светит. И тем не менее, именно это сейчас и происходило с бывшим пожирателем, бывшим сторонником и ближайшим сподвижником Лорда Волан-де-Морта и прежде одним из самых ярых приверженцев идеи чистоты крови. Более того, теперь Люциус свято верил, что, наконец, поступает правильно. Быть может, сказалась развиваемая в семье Малфоев испокон веков гибкость ума и способность принять новую информацию, в случае надобности, поменяв даже само мировоззрение, в принципе, редкая черта даже для самых умных людей. Быть может, в новые времена Гермиона Грейнджер стала олицетворять ту власть, к которой всегда стремились Малфои, ведь в конце концов, если верить легенде, один из его предков много веков назад даже пытался жениться на королеве английской, вообще не волшебнице. Но в любом случае, некогда встреченная им в книжном магазине, девочка с копной непослушных волос, по всем оценкам её преподавателей – потенциально, просто блистательная волшебница с огромным будущим, превратилась в женщину, изменившую его мир. И Люциус, со свойственной ему ясностью ума и сарказмом не преминул отметить, что он, потомственный приверженец идеи чистоты крови, пол жизни слепо следовал за сумасшедшим полукровкой, а на старости лет примкнул к партии магглорождённой. Ирония судьбы для человека, который когда-то готов был истреблять нечистокровных волшебников с яростью и фанатизмом, достойными лучшего применения. И тем не менее, именно эта молодая женщина подарила его роду самого достойного волшебника за несколько веков, который действительно сможет, проведя соответствующий ритуал, возродить ещё один угасший род: Блэков. А Александр по всем отчетам преподавателей Хогвартса был не менее потенциально выдающимся волшебником, чем его знаменитая мать... Конечно, Скорпиус тоже не подкачал, но по потенциалу соответствовал Драко, а тот в свою очередь в Хогвартсе всегда уступал Гермионе Грейнджер. Если бы одиннадцатилетнему Драко Малфою кто-то сказал, что он без памяти влюбится в магглорождённую волшебницу, встретив её на перроне Хогвартс-экспресса в первый же день, он бы... Впрочем, он вполне бы мог ему поверить. Особенно сейчас, когда стереотипы, в детстве бетонными плитами заложенные в сознание отцом, были разрушенный самим же Люциусом. Давно прошли времена, когда юный наследник рода не понимал свои чувства и, злясь на самого себя, оскорблял их предмет. Драко уже очень много лет назад осознавал, что обратил внимание на вечно растрёпанную девчонку, или, просто не с зализанной причёской, если и не с самого первого момента их встречи, то во всяком случае, на совместных занятиях с Гриффиндором. Быть может, потому что всех Малфоев в каком-то смысле с детства готовили выбирать себе в спутницы жизни самых умных, талантливых, блистательных волшебниц? Но идеалистичная магглорождённая ведьма, привыкшая бороться за справедливость и заступаться за незаслуженно обиженных, а со временем Драко понял, что это было свойство всех выращенных не в магическом мире с его строгой иерархии детей, не могла не вступиться за Рона Уизли. Не могла Грейнджер и не стать на сторону Поттера, когда Драко повёл себя, как высокомерный сноб – её реакция была однозначной и вполне предсказуемой. И откуда бы маленькой, наивной идеалистке-Гермионе даже подозревать, что в тот день, когда Гарри отказался пожать ему руку, Малфоем прежде всего двигали оскорблённое достоинство и обида?! Но в любом случае, камень их распрей был заложен в тот день, и постепенно, за многие годы ссор, взаимных упрёков и оскорблений, он превратился в непреодолимую стену отчуждения. Очень долгое время Драко не понимал, какие чувства вызывает в нём Гриффиндорская отличница, что ею движет, почему она постоянно стремится доказать себя перед теми, кто в принципе не должен иметь для неё такого огромного значения. Только много лет спустя, уже зрелый мужчина, он осознал, что каждый раз лучше всех вызубрив уроки, магглорождённая девочка доказывала себя перед всем волшебным миром, в принципе, не так уж многим отличаясь от того, как он сам каждый день с раннего детства доказывал себя перед своим собственным отцом. И конечно же, было неоспоримое притяжение между ним самим и блистательной юной волшебницей, с каждым годом из неуклюжего цыплёнка превращавшейся в роскошную жар-птицу. Быть может, Гермиона не была идеально ухоженной красавицей, как некоторые другие девчонки на Слизерине или волшебницы, выращенные с единственной целью - удачно выйти замуж, но в ней скрывалась изысканная жемчужина, а именно таких женщин испокон веков подбирали себе Малфои. Но, как мог Драко, взращенный на идеях Лорда Волан-де-Морта, каждый день вбиваемых ему в голову жёстким отцом, даже допустить, что умудрился влюбиться в грязнокровку? Малфой честно и упорно, рьяно сражался сам с собой много лет, не допуская даже возможности истинного значения своих чувств к Гермионе Грейнджер, хотя несколько раз всё-таки правда прорвалась наружу: например, когда во время чемпионата мира по квиддичу Драко чётко предупредил Поттера и его друзей убраться куда-нибудь подальше. Ведь в конце концов, он тогда ещё и недвусмысленно смотрел на магглорождённую волшебницу. То, что ребята его неправильно поняли, на тот момент мальчику даже не приходило в голову. Как ни странно, окончательно признал свои чувства Драко в тот день, когда его сумасшедшая тётка пытала юную волшебницу на полу Малфой-менора. Больше в его сознании не оставалось вопросов, но и пути назад тоже не было. В тот день Драко казалось, что на дорогом паркете фамильного особняка в муках корчилась и умирала его собственная душа. Парень не смог бы с точностью сказать, но потом ему всегда казалось, что это он мысленно призывал Добби, ведь как иначе изгнанный из их семьи эльф мог проникнуть в тщательно охраняемый магией его же собственных собратьев-эльфов менор? А сейчас, день за днём, повзрослевший Драко Малфой вновь и вновь наблюдал за самым большим кошмаром его жизни: Беллатрикс Лестрейндж, наставляющей палочку на Гермиону Грейнджер. Только в этот раз под личиной растрёпанной, обезумевшей ведьмы-фанатички скрывался отец, хладнокровно и в лучших традициях древних родов обучавший магглорождённую волшебницу преодолевать свои страхи так, как положено магам. Что бы сказал одиннадцатилетний Драко, если бы кто-то дал ему посмотреть картинку такого будущего? Однозначно бы не поверил.