Созвездие Грейнджер или Новый Мир

– Разве трансфигурация не Малфоевский конёк? – Теодор Нотт полувопросительно, полуутвердительно приподнял бровь, задумчиво проводя подушечкой пальца по краю чашки с кофе. Они с Драко сидели в кафетерии Министерства Магии, и хотя официальной причиной встречи послужило: «поговорить о жизни», оба в большей степени молчали. Тео не мог выбросить из головы мысли о Панси и сыне, думы юного Малфоя аналогично были заняты Грейнджер и Александром. – Да, мы все традиционно хороши в трансфигурации. Тётушка Белла любила подтрунивать, что это волшебный аналог фамильной черты под названием «обычное приспособленчество». – Грейнджер об этом не знает, конечно? – Откуда ей? На уроках старой кошки я, естественно, не высовывался, получал свои высокие отметки – и всё. Зачем мне привлекать к себе ненужное внимание? Мне доказывать нечего. – Думаешь, она пыталась доказать всем, что не хуже? Поэтому постоянно старалась отвечать на все вопросы, какие только возможно? – А ты что бы делал, если бы очутился в новом для тебя мире, где все поглядывают свысока, а некоторые постоянно подчёркивают своё превосходство? Конечно, она стремилась доказать всем нам, что способна не то, что не на меньшее, на большее, чем мы. И сказать по правде, по отношению очень многих волшебников это было правдой, – Драко хладнокровно пожал плечами. – Когда я стал старше, понял это. – Да, некоторые из нас всё получили на блюдечке с золотой каемочкой, включая репутацию и статус, – Теодор хмыкнул. – Только мы это блюдечко расколотили, вместе с каемочкой и репутацией. – И чуть всем блистательным слоем общества не загремели навеки вечные в Азкабан, – Драко залпом осушил бокал с виски, уже не первый за их посиделки, и наполненный из небольшой фляги, которую носил с собой во внутреннем кармане. Когда Тео полюбопытствовал, как там берётся нескончаемое содержание алкоголя, Малфой лишь пожал плечами: чары незримого расширения. - Как тебе вообще это удалось? - Теодор, наконец, решил взять быка за рога и задать интересующий его вопрос. – Я имею ввиду, между накладываемыми на нас чарами в детстве, тем, что их снимают только перед свадьбой, и Малфоевскими кольцами супружеской верности. Должен сказать, что это сложный трюк. Или, твое кольцо не работает? – Моё кольцо работает отлично, благодарю покорнейше, – младший Малфой насмешливо приподнял бровь. – На самом деле, оно работает так безукоризненно, что меня словно раскалённым железом палит каждый раз, когда я нахожусь возле Грейнджер. Похоже, Мордредова штуковина даже мои мысли считает супружеской неверностью. Я даже когда ей на день рождения розы посылал, то чувствовал, будто на меня тётушка Белла наложила десяток круцио сходу. Просто, Люциус немножко поспешил снять чары бездетности. Он их поднял за сутки до свадьбы. – А ты оказался прытким, – отсмеявшись, Теодор уже серьезно взглянул на друга. – Что ты дальше делать собираешься? – Будет видно. – Ты хоть поговорил с Грейнджер? Или попытался? – Она твёрдо верит, что я провернул эту аферу, только чтобы разрушать ей жизнь и сломать их отношения с Уизли. Да, из ненависти и от нечего делать. – Логики ноль, – Тео уставился на друга. – А ей самой, самой блистательной ведьме Мордред знает скольких поколений, это смехотворным не кажется? – Вспомни наши школьные отношения. Наоборот, в её глазах это единственное логичное объяснение. – Когда это ты с ней обсуждал прошлое? – На нашей вечеринке Слизеринцев, в день начала занятий в Хогвартсе, – Малфой пожал плечами. – Ты не знаешь, но она забрела в старый зал для пыток, где память услужливо подкинула ей картины прошлого. Я знал, что у них иногда бывают такие панические атаки, типа, тебе кажется, что ты вновь погрузился в ужасное событие, всё, как наяву. Но воочию увидел впервые. Она чуть не расщепилась, пытаясь аппарировать прочь, пока Люциус не снял защиту. Естественно, я аппарировал следом. Там и поговорили, она даже свою маску «лорд-милорд» на минуту сняла. В общем, даже как-то странно, что при такой ненависти к его отцу, Александр для неё – смысл жизни. Теодор с мгновенье помолчал, словно бы взвешивая все за и против того, что собирался сказать, но всё-таки решившись, мягко начал: – Я знаю, что это прозвучит жестоко, но проклятие Астории уже ведь входит в последние стадии? Я слышал от супруги, что даже сама Астория считает, что ей осталось недолго. – Мыслишь, как истинный Нотт? – Драко беззлобно повёл плечами. – Мы не пользуемся кольцами верности. У нас свои методы, сам знаешь. – Знаю, поэтому Панси должна благодарить свою судьбу и счастливые звезды, что отделалась лёгким разводом, – глаза Малфоя сузились, но в них, к удивлению даже лучшего друга, не было осуждения. Лишь констатация факта. – В честь звёзд всё только у Блэков, – Тео тоже говорил абсолютно спокойно. – В любом случае, если ты думаешь, что моё решение развестись с Паркинсон далось мне легко, ты глубоко ошибаешься. У меня не было другого выбора. – Я не сомневаюсь, друг,– Драко успокаивающе положил руку на сжатый кулак Тео. – Поверь мне, совершенно не сомневаюсь. Мы все прыгаем с тумбы на тумбу, повинуясь своим собственным традициям, как дрессированные собачки. – Чистокровные собачки, как не преминула бы подчеркнуть твоя вторая тётушка Блэк, та, что Андромеда. – И она была бы совершенно права. Впрочем, пора по замкам, пока нас не хватились патриархи или супруги, у кого там кто следит за порядком. – Я сам патриарх, – подчеркнул Теодор. – Но супруга истерику закатить может. – А ты ей, конечно же, напомнишь, каковы правила иерархии в твоем роду и последствия её нарушения. – Совершенно верно, друг, – Тео подхватил стакан Драко и, отсалютовав Малфою его собственным алкоголем, разом опрокинул в рот. – Заглядывай на огонёк, если захочешь поговорить или просто выпить. – Непременно, друг, непременно. *** – Трансфигурация - это коронный конёк Малфоев, Вы знали? Гермиона Грейнджер удивлённо подняла глаза от свитков, которые в этот момент изучала, и скрестилась взглядом с Асторией Малфой. – Простите, миледи? – Ваша брошь, мадам министр, она ведь была трансфигурирована из живых цветов. Явно подарок вашего сына, а это высокий уровень для одиннадцатилетнего мальчика. Впрочем, склонность к трансфигурации в роду Малфоев передается по наследству, как и способность приспосабливаться. Говорят, Беллатрикс даже считала её магическим эквивалентом их природного хамелеонства. – Сама же мадам Лестрейндж имела таланты немного иного плана, – холодно процедила Гермиона. – Все Блэки преданные, как сторожевые псы, и в большинстве своем, бесхитростные. Говорят, это распрекрасная Нарцисса выдала лично вас своей сестренке, в то время, как её муж и сын, как ни странно, молчали. Астория умолкла, терпеливо наблюдая, как мисс Грейнджер сопоставляет факты и медленно приходит к неожиданному выводу. А ведь действительно, Люциус её в детстве видел, и не раз, Драко тоже не мог не узнать. Но тем не менее, оба молчали и не торопились с опознанием, когда их троицу приволокли в менор. – Чем я могу вам помочь, миледи? – Гермиона, прошу, давайте бросим формальности? Мы практически одного возраста, учились вместе, в детстве никогда не морочились глупостями, можно, вы будете называть меня по имени? Если очень хотите, я буду продолжать величать вас министром магии, но умоляю, называйте меня просто Асторией и на ты. - Хорошо, - Грейнджер кивнула. Эта прямолинейная аристократка, так непохожая на всех известных ей слизеринцев, Гермионе нравилась. Более того, женщина понимала, у Астории Малфой были причины выяснить с ней кое-что... - Хотя, о чём это я? Мне не следует задавать вопросов, нужно сразу начинать оправдываться... Гермиона тяжело вздохнула, прикрыв глаза, и уже приготовилась произнести годами заготовленную речь, но Астория жестом руки остановила её. – Я не такой беспомощный цветочек, как многие думают. Да, на мне смертельное, кровное проклятие Гринграсс, но не заклинание слепоты, глухоты и тупости. Я прекрасно слышала многочисленные разговоры в нашей семье и знаю, что ты сказала Люциусу, и более того, я прекрасно осведомлена об ответе моего супруга. В принципе, не могу даже сказать, что особенно удивлена, нечто похожее можно было предположить. Хотя, меня лично поразил тот факт, что Люциус вполне подозревал возможность подобного, и потому так спешил женить сына на чистокровной, едва окончились судебные процессы. Оказывается, он с детства замечал болезненное увлечение сына тобой, Гермиона, и ты ему, кстати, подходила по всем параметрам, кроме статуса крови. В любом случае, если ты хочешь кого-то винить в случившемся, вини Люциуса: это он инициировал наш союз, он толкал к браку сына. Драко сопротивлялся до последнего, должна признать, хотя мне об этом особенно не говорили. В конце концов, это он, неведомо для собственного сына, поднял добрачное заклинание немного раньше, чем должен был. Драко, похоже, просто хотел, пусть без твоего ведома, но явно без каких-либо последствий для тебя, провести ночь с любимой женщиной, о которой грезил с детства. – «Драко» у нас получается просто невинным ягнёнком, - в холодности и язвительности голос Грейнджер мог бы сейчас посоревноваться с легендарным профессором Снейпом. – Гермиона, я прекрасно знаю ваши отношения с детства. Я не собираюсь его оправдывать, не пытаюсь рисовать его белым и пушистым, и уж ни в коей мере не делаю из него жертву. Мы все принимаем в жизни решения, а потом живём с их последствиями. В аналогичной ему ситуации были как минимум двое небезызвестных ему членов семьи, впрочем, последствия их решения разорвать с традициями и обычаями он тоже знал прекрасно. А то, как он вёл себя по отношению к тебе на протяжении многих лет... Ну, что я могу сказать? Люциус выдрессировал его на отлично. А если ты вспомнишь некоторые методы обоих родов, и Малфои, и Блэки выражаются и действует вполне ясно, во всяком случае, свою точку зрения они доносят без проблем. – Астория, ты здесь, чтобы быть адвокатом Драко? – Гермиона удивлённо приподняла брови. Наверное, это был единственный случай в истории человечества, где в принципе обманутая жена защищает своего супруга перед бывшей любовницей. Ну, или не совсем любовницей, что смысла в этой ситуации не меняло. – В каком-то смысле, да, в каком-то смысле, нет, но для целей моего визита очень важно, чтобы ты понимала некоторые моменты. Я знаю, что ты считаешь, Драко провернул всё это, чтобы разрушать твою жизнь и вставить палки в колеса ваших отношений с Уизли. Мне важно, чтобы ты осознала: это не так. А теперь, позволь мне рассказать тебе о том, о чем я пришла поговорить. Мне нужна твоя помощь. Ты ведь знаешь о проклятии Гринграсс? Наверняка осведомлена, что мне осталось очень недолго. В принципе, я это не скрываю. – Астория, я не могу передать, как мне жаль. Чем я могу помочь? Работать над контрпроклятием? Сварить зелье? Я, конечно, не лучший зельевар, о чём не устает напоминать мне Северус, умею только следовать чётким инструкциям, но портрет одного из талантливейших специалистов частенько заглядывает в мою гостиную. Я могу попросить Снейпа, быть может, мы что-то сможем сделать? – Нет, я здесь не для этого, хотя спасибо. И Северус уже пытался. Кстати, можно сказать, что я все ещё жива только благодаря ему. Когда стало известно о проклятии, Люциус первым делом обратился к Снейпу. Они всё-таки друзья, несмотря ни на что, и Северус многим обязан Люциусу, ещё с Хогвартса. Если бы некоторые, например, Джеймс Поттер, в свое время не вели себя так мерзко, многое могло бы быть по-другому. В любом случае, все знают, что на Гринграсс проклятие. Все осведомлены, что оно активируется далеко не каждый раз, и не все в моей семье попадают под раздачу. Например, за последние сто лет – я единственная. А вот о деталях проклятия мало кто осведомлён. Правда в том, что оно было наложено очень сильной магглорождённой ведьмой. – Что? – Гермиона удивленно прижала пальцы к губам, широко распахнутыми глазами глядя на младшую женщину. – На вас проклятие грязнокровки? - Астория поморщилась от небрежно брошенного Грейнджер слова, но промолчала. - Но ведь в вашей семье даже к экстремистам и приспешникам чистоты крови никто никогда не примкнул! Даже при Волан-де-Морте Гринграссы держали нейтралитет! – Да, это именно так. Но в основе проклятия не пролитая кровь и не убийство, как теперь вполне могло бы быть на многих семьях, наподобие наследников, например, Беллатрикс. Дело в том, что когда-то один из моих предков полюбил магглорождённую. Конечно, он не отказался от своего положения ради возлюбленной, хотя не спешил предупреждать её о бесперспективности их связи. Заклинания бездетности никто не отменял, связь продолжалась без каких-либо последствий на протяжении многих лет, он бросил её лет через двадцать, когда девушка уже свою семью построить не могла, а сам женился на чистокровной, произведя на свет «достойных» наследников. Вот тогда-то обманутая женщина и наложила на наш род «проклятие на любви» – самое сильное, и снимают их только одним способом. – А почему под раздачу попала ты? – Гермиона непонимающе нахмурилась. – И причём здесь я? – Проклятие Гринграсс практически настигает тех Гринграссов, кто вклинивается в отношения магглорождённых и чистокровных. Ну, или обманывающих мужчин. Проклятие нашего рода посчитало, что я разлучила Драко с его истинной любовью, нечистокровной волшебницей. Если бы я только знала, что Драко испытывает к тебе на самом деле, никогда бы не вышла за него замуж, и моя семья бы никогда не согласилась на предложение Люциуса. Но все на Слизерине, включая мою собственную сестру, очень близко знакомую с Драко, свято верили, что кроме ненависти между вами ничего нет. – С моей стороны и не было, – отчеканила Гермиона. – Я вообще ни о чем не подозревала, пока Уизли не вышвырнули меня, как нашкодившую дворняжку, а не узнала наверняка, пока Александр не родился на свет. – Я осведомлена обо всём этом, Гермиона, и твоя помощь мне нужна совершенно в другом. Когда меня не станет, я хочу, чтобы ты дала Малфою шанс. – Что? - Грейнджер уже не знала, в какой альтернативной реальности оказалась. Или, в плохом сне. - Нет, это уже более, чем смехотворно: обманутая жена сватает виновной во всех её бедах своего мужа! Ты настолько его любишь? – Да дело не в любви к Драко, хотя я не думаю, что он тоже заслужил участвовать во всей этой трагикомедии. И вообще, на него как раз обижаться мне не за что. Драко никогда не скрывал, что женится на мне не по любви, и даже не по своей воле, всего лишь умолчал о силе своих чувств к тебе. Но с чего бы ему откровенничать? О подобных вещах в нашем кругу обычно не распространяются, о проклятии Гринграсс в магическом мире все уже вообще давно забыли, а браки по любви в наших кругах большая редкость. После свадьбы он ни разу не обидел меня ни словом, ни взглядом. Был безукоризненным, понимающим, а когда стало известно о проклятии – даже предложил не иметь наследника, ведь именно его рождение активизировало бы проклятие. – А как вы вообще узнали о проклятии? – в любой ситуации Грейнджер оставалась Грейнджер. Она должна была понимать все детали логической цепочки. Особенно, если в книгах о таком не пишут. А там не писали: Гермиона уже не раз пыталась найти. – Да, об этом ведь не распространяются, но на семейном гобелене появляется определённый знак. Когда в одно прекрасное утро, бледный, словно смерть, Люциус ткнул меня носом в моё имя на их фамильном гобелене и почерневшие линии связи с его сыном, я долгое время ничего не могла понять. Потом рассказала о проклятии, больше вопросов никто не задавал, но и объяснять мне ничего не стали. Драко дал мне выбор: я могу прожить долгую жизнь, не активируя проклятие далее, мы просто не будем иметь детей. Заодно, положим конец и проклятию, которое сейчас перекинулось на Скорпиуса. Да, да, да, я здесь в первую очередь именно из-за этого. Скорпиус и его наследники, по сути тоже Гринграсс, теперь под действием проклятия, и хотя для многих в магическом мире подобная кара, настигнувшая Малфоев, покажется поэтической справедливостью, я бы хотела попробовать это проклятие отменить. – И как? – Гермиона являла собой картину серьезности и концентрации. У неё вопросов больше не было: Астория пришла к ней ради сына. – В моем роду считают, что если человек, из-за которого проклятие активировалось, соединится узами брака с магглорождённым, проклятие должно отмениться. Во всяком случае, так гласят семейные предания. Драко влюблён в тебя, если вы воссоединитесь, вполне может быть, что проклятие с моих потомков будет снято. – Уже вижу, как прыгает от радости Люциус, – насмешливо процедила мисс Грейнджер. – Люциус очень сильно изменился за последние годы, – мягко проговорила Астория. – Думаю, что сегодняшний, он бы не противился твоей связи с Драко. Впрочем, именно ты ведь стала причиной перемены его взглядов. Гермиона, я не прошу тебя решать сегодня и сейчас. Я просто прошу тебя подумать. И ещё помнить, что я действительно от всего сердца считаю, что вы оба заслуживаете второй шанс. Драко заслуживает второй шанс. С моей же стороны, я сообщу все детали проклятия Скорпиусу. Кольцо Малфоев я отдам именно ему, подчеркнув, что достойной его носить станет именно та, кого он полюбит. Если это магглорождённая волшебница, факт статуса её крови не должен его останавливать ни на миг. В принципе, Драко и я воспитывали его именно так, то есть, как можно дальше от теории чистоты крови. А в волшебном мире редко меняют сердечные пристрастия: истинная любовь у нас чаще всего появляется рано, и сердце возлюбленных не меняет. С этими словами, Астория поднялась с места и, порывисто обняв мисс Грейнджер, положила на стол перед ней бархатную коробочку. - Что это? - Гермиона приоткрыла крышку, с восхищением глядя на изящный браслет. - Это браслет Гринграссов. По семейным преданиям, именно его подарил обманутой магглорождённой мой предок, как символ, что они теперь помолвлены. А когда бросил её, забрал обратно. Он по праву принадлежит тебе, как знак моей поддержки Вашего союза. Не бойся, сам браслет не проклят. Мы много раз проверяли. Проклятие на роде, но браслет - символ. - Хорошо, - Гермиона кивнула, решив не спорить: она просто отдаст его Скорпиусу. Ещё раз обняв женщину, Астория, высоко подняв голову, удалилась, а Гермиона ещё долго задумчиво смотрела вдаль, вертя в руках коробочку со злосчастным украшением. Ей было, о чем подумать.