Расплата за незабываемую ночь

Ночь была темна и тиха. Город отдыхал от жары, стоявшей уже несколько недель и будто назло не желавшей уходить. Каждый уже успел проклясть ее последними словами. Но с наступлением вечера жара спала, и горожане, блаженно вздохнув, разошлись по домам после долгого рабочего дня. Лишь яркие звезды северного неба тихонько заглядывали в окна домов, в которых уже гас свет. Лавируя между запоздалыми прохожими, по улице чуть ли не бегом шел высокий человек со смуглой кожей и черными, как смоль, волосами, в бело-фиолетовой одежде со знаками отличия Тасанской партии. Его взгляд перебегал с одного дома на другой, словно выискивая что-то неуловимое для глаз других людей. Вскоре он остановился перед ничем не примечательным домом на другой стороне улицы. Окна этого дома единственные были освещены. Мужчина осторожно открыл калитку и проник в прилегающий сад. Стараясь избегать света, он двинулся вдоль забора к стене дома. Хлипкая водосточная труба жутко шаталась и грозила вот-вот сломаться, но все же кое-как он сумел добраться до второго этажа. Три тихих удара по стеклу, и маленькая женская фигурка в ночной сорочке, нервно теребя рощ пряди зеленоватых волос, открыла окно. - Гаммон?! Что ты здесь делаешь? - Пришел навестить тебя, дорогая Мишель, - мужчина влез в окно, легко перемахнув через подоконник, словно делал это уже не раз, и оказался подле девушки. - Мой папа дома. Если он тебя увидит... - Не увидит. Запри дверь. Ключ щелкнул в замке. В следующую секунду зеленоволосая уже была в объятиях возлюбленного. - Я так долго ждала тебя... - Я тоже ждал. Даже считал часы, нет, минуты! Мишель нежно улыбнулась. От этой улыбки в животе Гаммона начали порхать бабочки. Но кое-как он смог взять себя в руки и улыбнулся в ответ. Ладони девушки крепко облили его шею, ее голова легла на широкое солдатское плечо. Гаммон не выдержал и поднял Мишель на руки, слегка приобняв. Та невольно охнула. - Ты такой высокий... Мне страшно. - Опустить тебя? - Нет, не надо. Мишель приблизила свое личико к лицу возлюбленного. Их губы соприкоснулись в нежном поцелуе, словно слившем воедино две столь непохожие, но все же столь близкие души. Каждый из них всем сердцем желал продлить этот сладостный момент если не на вечность, то хотя-бы на всю жизнь. Мишель довольно прикрыла глаза, Гаммон сильнее прижал девушку к себе, вдыхая сладостный запах ее тела, напоминающий аромат роз. Бой часов вывел их из райского забытья. Мужчина, проделав фуэте по комнате, усадил возлюбленную на кровать, встав перед ней на одно колено и взяв ее руки в свои. Но лицо Мишель внезапно стало серьезным. - Послушай... Я должна тебе кое-что сказать. - Что такое, моя принцесса?! Я сделал что-то не так? - Нет, дело не в тебе, просто... Мы теперь долго не сможем увидеться. Послезавтра я уезжаю с мамой на Титанисе, и не знаю, скоро ли вернусь... Ты будешь скучать по мне? - Как же можно не скучать?! Обещаю, что буду думать о тебе каждый день, все время! - Я тоже буду думать о тебе, мой генерал! Они оба тихонько засмеялись, любовно глядя в глаза друг другу. Затем Гаммон приблизился к Мишель, крепко обняв ее. - Возвращайся поскорее. Но перед этим... - Что? - Подари мне эту ночь. Девушка почувствовала, как медленно, одна за другой расстегиваются пуговицы ее платья, и усмехнулась. - Мне же всего шестнадцать, забыл? - Любви все возрасты покорны. Так ты позволишь? Девушка кивнула. Мужчина продолжал раздевать ее, целуя нежную шейку. - Я люблю тебя больше всего на свете! - А я тебя!

***

На пристани столпилась огромная куча людей. Они желали счастливого пути и прощались с теми, кто уплывал на Титанисе, этом огромном корабле, самом большом за всю историю человечества. Сейчас он в ожидании пассажиров стоял рядом с пристанью, шумя двигателями и выбрасывая из высоких труб клубы дыма. Начищенные и свежевыкрашеные борта блестели на солнце, ослепляя толпу, палуба сияла чистотой, каждый миллиметр говорил о высоком качестве корабля. Галлериан говорил последние прощальные слова Мире и обнимал Мишель, желая им скорейшего возвращения, пока личный носильщик поднимал их багаж по трапу. Но взгляд дочери был направлен вовсе не на отца, а ему за спину, туда, где, прячась в толпе, стоял ее возлюбленный, тоже пришедший проводить девушку в далекий путь. Гаммон, не отрываясь, глядел на нее и улыбался. Она улыбалась в ответ. Пароход протяжно загудел, Мира с дочерью поспешили подняться на него. Подойдя к бортику, Мишель помахала отцу и послала воздушный поцелуй Гаммону. Титанис отчалил.

***

- Затонул?! - Да. Никто не выжил. Ужасная трагедия для всего Эвиллиоса... Гаммон едва успел опереться о стену газетного киоска, чтобы не упасть. Титанис затонул! Мишель мертва! Весь его мир рухнул в один миг. Как так могло случиться с самым лучшим кораблем за всю историю? И как только он мог отпустить Мишель туда?! Всю дорогу до дома солдат повторял имя девушки, не веря в случившееся. Но каждый прохожий на улице говорил об этом. Гаммон рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку и до последнего надеясь, что это был сон. Она не могла умереть, не могла! Это не может быть реальным! Часы тихонько отстукивали секунды. Мужчина вспоминал все те ночные встречи, все взгляды и сказанные слова. Осознание медленно проникало в его разум, прокладывая путь боли. Голос Мишель звучал в голове, не желая уходить: - Я тоже люблю тебя... "Мишель, любовь моя, Мишель! Обещаю, я никогда не забуду тебя! И через всю жизнь пронесу твою любовь! Я обязательно найду тех, кто ответит за твою смерть. Они поплатятся за все причиненное горе. А однажды... Мы снова будем вместе, теперь уже навсегда"