Сойка-говорун: подстрекатель

Распахнув глаза, я резко сажусь на песке и трясу головой: вода залилась глубоко в уши. Грейс Эллиот, которая по-хозяйски уснула у меня на плече, закинув сверху ноги, недовольно ворчит. Когда я вновь обретаю возможность четко слышать, то вижу, что мы лежим прямо в море. Судя по всему, нас настиг прилив. Я — злая от голода и сырости, — хмуро смотрю на Грейс, которая пытается выжать свой комбинезон (она так и уснула без него). Живот крутит от голода. На наше счастье, рядом с берегом в песке барахтается несколько рыб. Костер при такой влажности мы не разведем, так что придется есть ее сырой. Если бы был Финник, то он бы точно помог определить съедобная она или нет. Грейс подбегает ко мне и радостно сообщается, что подобную рыбу она ела на своих Голодных играх и тоже сырой. Что ж, другого пути у нас все равно нет. Я аккуратно счищаю ножом чешую и вырезаю филе. На вкус хуже резины, но живот надо чем-то набить. Покончив с сомнительным завтраком, мы решаем идти вглубь острова. Вода тем временем неестественно быстро подбирается к нам. — Ты вчера рано вырубилась и пропустила список погибших, — тяжело дыша говорит Грейс спустя час подъема. — И кто в него входит? — Семнадцать человек, я уж и не помню, кто точно. — Это действительно был бесконечный день… Мы наконец достигаем ровной поверхности. Грейс от усталости опирается на колени. — Вот что… Что-то мне подсказывает, что кроме нас и Первых никого не осталось. — Хоуп говорила, что ее земляк вроде был жив. — Нет, я его узнала на плакате: он тоже мертв. И еще там были Шестой и Восьмой дистрикты. Финал близко. — Не гони лошадей, давай сначала найдем остальных, — предлагаю я. С каждым шагом пробираться сквозь густую тропическую листву становится все тяжелей. Некоторые сложные места приходится расчищать кинжалом. Эллиот говорит махать им осторожней, поскольку здесь вполне могут быть такие же силовые поля, как на арене последней Квартальной бойни. Наконец, мы оказываемся возле небольшого водоема, из которого пьют воду… — Гепарды, — со вздохом восхищения говорит Грейс. — Или леопарды. — А разница? — Не знаю. Наша болтовня привлекает внимание шести особей. Они медленно идут к нам на согнутых лапах. — Черт возьми, — шепчет Грейс, выставляя кирку. — Не дергайся. Дождемся, когда они подойдут. — Там уже будет поздно. Грациозные противники берут нас в кольцо. Мы встаем спина к спине и готовимся отбиваться. Но едва ближайшая ко мне кошка приседает для прыжка, как небо сотрясает пушка. Испуганные этим грохотом звери разбегаются кто куда. Часть бежит в высокую траву, что растет неподалеку. Мы стоим, боясь пошевелиться, но пушка стреляет вновь, а со стороны травы слышны крики. Быстро переглянувшись, мы бежим туда. Я бегу за Грейс, стараясь не отстать. Она лихо маневрирует между густо-заросшими участками, находя более свободный путь. Звуки боя становится все ближе. Через десять минут мы оказываемся в гуще кровавого сражения. Первые в полном составе сошлись врукопашную с Лайм и мужчиной, очень похожим на Плиния. Судя по секире, он тоже из Седьмого дистрикта. На земле рядом с ними лежат двое мертвых трибутов. Не мешкая ни секунду, я врываюсь в бой, выбрав в соперники мужчину, которого не могу вспомнить. Он сражается с Седьмым, но едва я оказываюсь рядом, как он сильно пинает мужчину, что тот отлетает на пару метров и переключается на меня. В его руке такая же катана, как у Кашмиры, которая на пару с своим братом сражается с Лайм. На помощь последней спешит Грейс. Мой противник очень стар, но благодаря мутации он бьется со мной на равных. В его движениях уже прослеживается звериное начало, тем не менее, он атакует меня четко поставленными ударами. Я краем глаза слежу за Лайм. Она не атакует, а только отбивается от Кашмиры, заняв глухую оборону. Блеск, который меньше всех из своей троицы походит на животное пытается заколоть Грейс своим копьем. Территория маленькая, ему очень неудобно. Грейс же, которая при своем высоком росте и длинных руках кажется неуклюжей, довольно легко парирует удары киркой — а это оружие тяжелее кинжала и менее маневренное. Седьмой Тем временем Седьмой приходит в себя. Сообразив, что Блеск самый удобный противник, присоединяется к Грейс. Я полностью концентрируюсь на своем противнике. Он совсем не устал, но с каждым разом его движения становятся менее осознанными. Он дергается, периодически закрывает глаза и рычит. Мне остается только дождаться нужного момента. И он настает. Первый делает выпад, но вдруг зажмуривается и хватается одной рукой себя за плечо. Воспользовавшись этим, я вышибаю оружие из его расслабленной руки, полосую его по шее и финальным ударом бью в самое сердце. Издав истошный вопль, противник падает замертво. Грохочет пушка: я готова сражаться со следующим противником. Но пушка стреляет вновь. Блеск отбился от атаки Грейс и насквозь проткнул шею Седьмого, так неудачно споткнувшегося о тело мертвого трибута. Тем временем Лайм, которая отсиживалась в обороне, с диким ревом сбивает Кашмиру с ног. Она намного крепче и сильнее Кашмиры, даже несмотря на мутации. Первая верещит сквозь животный рев. От этих воплей кровь стынет в жилах. Лайм наносит ей несколько ударов по лицу. Краем глаза я вижу Грейс, которая вновь сходится с Блеском, но тот, завидев, что его сестра вот-вот умрет, делает подсечку Двенадцатой. Я достаю из кармана нож и отправляю его в Блеска: он пролетает в сантиметре от его шеи. Он даже его не заметил. Копье со свистом рассекает воздух. Его острие пробивает спину Лайм, но та будто не замечает этого и продолжает бить Кашмиру, одна к с каждым ударом силы ее покидают. Кашмира пользуется этим и рассекает когтями ее шею окончательно добив. Я не в силах пошевелиться и лишь смотрю, как кровь Лайм заливает лицо Кашмиры, которая пытается из-под нее выбраться. Придя в себя, я делаю шаг в сторону Блеска, но вдруг кто-то меня сбивает с ног. Мимо меня пробегает Брут и набрасывается на безоружного Блеска. Он пресекает все его попытки сопротивляться и обхватывает шею могучими руками. Первый кряхтит, трясется, но ничего не помогает. Я вижу, как Кашмира прячется в траве, за ней бежит Грейс. Обе пропадают из виду. Пушка грохочет вновь. Брут продолжает душить Блеска, который уже скончался. С диким ревом Кашмира выскакивает из травы и катаной полосует Бруту спину, еще замах и она рассекает ему шею. Я к этому моменту уже рядом, но она с силой пинает меня в грудь, так что я отлетаю. Мгновение и шум прекращается. Кашмира сбегает с поля боя. Надо мной склоняется Грейс и помогает встать. Я слышу слабый стон Брута. Он лежит на животе на теле Блеска. Я подбегаю к бывшему наставнику и вместе с Грейс переворачиваю его на спину. Из его горла хлещет кровь. — Он… Он мертв? — спрашивает Брут. — Да. Да, ты задушил его, — говорю я. Брут, кряхтя слабы улыбается. — По крайней мере… Я отомстил за одну ученицу… Мирта, — мужчина из последних сил поднимает руку цепляется за мое плечо. — Ты… Ты у меня осталась одна… Не подведи меня… Он проводит ладонью по моей щеке. Последний слабый вздох. Рука падает, грохочет пушка. Я невидящим взглядом смотрю в открытые глаза наставнику. Слабым голосом зову его по имени, но он не откликается. Еле сдерживая слезы, я подношу ладонь ко рту. Ком в горле душит меня, я зажмуриваюсь. Задрав голову к небу, я издаю истошный вопль. Я кричу еще и еще, пока не срывается голос. Сил сдерживать слёзы нет. Я бросаюсь наставнику на грудь и реву словно маленький ребенок. Мой учитель, который допустил меня к обучению в Академии, который выбрал меня для Голодных игр, который заменил мне отца погиб. И я не смогла его спасти. Была рядом и ничего не сделала. Я рыдаю, позабыв обо всем и наплевав на всех. Вдруг в мозгу всплывают слова Магнуса: слезами мы ничем мертвым не поможем. Да. Это так. Горевать буду дома, а сейчас надо положить этому конец. Я встаю на ноги, быстро вытираю лицо. Ничего не говоря, прохожу мимо опечаленной Грейс к телу своего соперника. Хватаю его за ноги и пытаюсь оттащить с поляны. Он очень тяжелый, мне не удается сдвинуть его ни на сантиметр. Грейс молча становится рядом и хватает его за ногу. Вместе нам удается его оттащить в траву. То же самое делаем с Блеском и еще двумя трупами. Грейс помогает мне разместить тела Брута и Лайм рядом. Я складываю им руки на груди. Краем глаза вижу, что Грейс делает то же самое с Седьмым. Она несколько раз хлопает его по плечу и встает. — Я буду у водоема, — говорит она мне и скрывается в траве. Я стою перед телами своих погибших товарищей. Прикрыв глаза, падаю перед ними на колени, сцепив руки. Я не знаю, какую молитву читал Магнус, я никогда не интересовалась этим. Тупая идиотка… Я закрываю глаза. Чувствую как одинокая слезинка катится по щеке. — Я отомщу, мастер. Клянусь всем дорогим, что у меня есть. Я обещаю, что мы вернемся домой. Ваша смерть не была напрасной. Я сижу еще сколько-то. Трава колышется на ветру, ее шорох успокаивает. Встав на ноги я какое-то время еще смотрю на Лайм с Брутом. Замечаю на шее мужчины что-то блестящее. Осторожно достаю цепочку на которой висит серебряное кольцо. Сняв его я вижу на внутренней стороне надпись «Любимому ученику». Подарок Магнуса. У Лайм обнаруживается точно такое же. Я решаю забрать оба кольца: Капитолий их не получит. — Прощайте. Грейс стоит у водоема уперев руки в бока. Я встаю рядом и умываю лицо. — Дагер, — хрипло произносит она. Я не удостаиваю ее взглядом. — Ты можешь думать обо мне всякое, но мне правда жаль. Они этого не заслужили. Никто из нас не заслужил. — Да, это точно. Идем. Только мы делаем шаг, как над ареной раздается отрывок гимна Панема. — Внимание, трибуты, внимание. На текущий час в живых остались представители Первого, Второго, Четвертого и Двенадцатого дистриктов. Имейте это в виду. Конец объявления. Снова звучит гимн и все затихает. — Вот и подходит финал, — говорит Грейс и идет дальше. До самого вечера мы бредем, куда глаза глядят. Усталость, голод и жажда — вот единственные чувства, которые остались. Я еле передвигаю ноги. Вдалеке виднеется слабый огонек. Мы продвигаемся к нему пригнувшись. Начинаем слышать голоса. Говорит Магнус, а огонек — это костер. Мы встаем в полный рост. — Почему никто не дежурит? — возмущенно спрашивает Грейс, хотя тон получился уставшим. Все тут же хватаются за оружие. Если бы не усталость, я бы посмеялась: настолько комично это выглядело. — Мирта, — Катон сжимает меня в объятиях. Я цепляюсь за него и кажется снова разревусь. — Тут вот женушка этого красавчика расщедрилась, — весело произносит Магнус, кивая на кажущегося смущенным Финника. — Прислала нам все по порции еды. Представляю сколько это все стоит. Кстати, вы не видели Брута? Он пошел искать Лайм. Потом разгрохотались пушки словно на параде. Я уж подумал, они там на счет играют: кто больше убьет. Видели их? Грейс опускает голову. Я, облизав пересохшие губы, подхожу к Магнусу, чье счастливое лицо приобретает серый оттенок. Ни слова не говоря, беру его за руку и кладу на ладонь два кольца. Мужчина удивленно поднимает брови. Он отходит к костру и подносит одно кольцо к глазам. — «Любимому ученику». Магнус поднимает на меня глаза, затем смотрит на понурую Грейс. Он еще раз перечитывает надпись на другом кольце. Открывает рот и тут же закрывает. Сжав кольца в кулаке, прячет руки в карманы и, хромая, уходит в темноту леса. Курт провожает его взглядом. Он проводит рукой по своему заросшему лицу и тихо спрашивает: — Кто? — Кашмира, — отвечает Грейс. Курт запускает руку к себе за воротник. На серебряной цепочке висит точно такое же кольцо. Он его рассматривает, прячет обратно и идет к Магнусу. В наступившей тишине слышен только треск костра. Я на нетвердых ногах падаю рядом с ним. Вита неуверенно берет меня за руку, я сжимаю ее ладонь. — Энни прислала неплохой ужин, — Финник протягивает мне контейнер. — Вы наверняка ничего не ели. Я молча принимаюсь за еду. Когда я заканчиваю, возвращается Курт. Его лицо непроницаемо. Он устраивается возле Грейс, которая уселась возле одного из деревьев. Я наблюдаю за танцующими языками пламени. Катон, который все это время стоял неподалеку, садится рядом. Вита тактично отсаживается подальше. — Они умирали на моих глазах, и я не помешала, — шепотом произношу я, когда Катон обнимает меня за плечи. — Я промахнулась, представляешь? Блеск бы совсем рядом, а я промахнулась. Как тогда на 74-х, помнишь? Попади я тогда и все могло быть иначе, попади я сейчас Брут был бы жив, а Лайм добила бы Кашмиру. — Мирта, я бы мог тебе сказать «не вини себя», но прекрасно понимаю, что это ничего не изменит. Можно продолжать посыпать голову пеплом, но мы должны собраться. Иначе их смерть была напрасной. До финала осталось немного, мы скоро будем дома. — Я так устала… — Я понимаю, но нужно сделать последний рывок. Помнишь, что показывали на видео на представлении дистриктов? «Даже, когда шансы близки к нулю, мы продолжаем бороться». — Ты запомни, что было на видео? — спрашиваю я, подняв на него глаза. Катон улыбается. — В этой фразе вся наша суть. Мы по-другому не можем. — Ну да: перед победой надо хорошенькой пострадать. Вскоре на небе появляются портреты павших. Я не в силах на это смотреть. Мы начинаем готовиться ко сну. Грейс как обычно первой вызывается дежурить. Проходит наверное пара часов, но сна у меня ни в одном глазу. Я лежу на боку и смотрю на спящего Финника. Катон лежит сзади и крепко обнимает меня одной рукой. Магнус так и не вернулся. Я пытаюсь освободить голову от грустных мыслей, но чем старательней это делаю, тем сильнее кошки скребут на душе. За спиной слышу какое-то шевеление и тихие частые шаги. — Почему не спишь? — тихо спрашивает Грейс. — Не спится, — отвечает Вита. Судя по звуку она села рядом с Двенадцатой. — Как ты вообще? — спрашивает Грейс спустя небольшую паузу. — Мне очень страшно, мисс Эллиот, — говорит Вита. Ее голос как всегда спокоен. — Мне никогда не было так страшно, даже во время моих Голодных игр. Тогда мне казалось, что все это увеселительная прогулка. Какая я же все-таки дура… — Ты была наивна вот и все. — Нет, я была дурой и ей остаюсь. Когда на меня нападут, я даже не смогу отбиться. Мисс Дагер мне столько раз показывала, как надо сражаться, а я не слушала. Мне очень повезло выжить на арене, а все считали, что я молодец. А теперь… Теперь мои веселые шуточки и детский нрав не помогут. — Да, но тебе помогут твои друзья, — с легкой горечью произносит Грейс. — Как бы то ни было, их еще много. — Знаете, мне кажется, мы с вами тоже подружились. Грейс посмеивается. — Только Капитолию эта дружба ни к чему, только если убрать цифру «один» из номера моего дистрикта. — Когда мы избавимся от Кашмиры, вы уйдете? — Таков уговор. — Но мисс Дагер в поезде говорила иначе. Сказала, что вы хотите с ней сразиться. Пауза. — Это… Это было тогда. Сейчас обстоятельства изменились, — говорит Грейс. — Знаете, мисс Эллиот, вы хороший человек. — Ого, никто никогда меня так не называл. Что же во мне хорошего? — Не знаю, но, то что вы вынуждены убивать не делает вас плохим человеком. Тогда можно было бы сказать, что все здесь на арене ужасные люди. Но это же не так. Просто обстоятельства принуждают нас к этому. — И Кашмиру тоже? — Она теперь почти не контролируется себя. Мне кажется, сейчас ей очень больно. Она потеряла мужа и брата. На какое-то время они замолкают, я слышу, как Вита ерзает: она никогда не могла усидеть на одном месте. — Я хотела вас спросить: убьете ли вы меня, когда разорвется наш союз… — Я… — …но не стану. Потому что прекрасно осознаю, что сможете. Но знаете… Если так случится, не вините себя. Вы хороший человек. Вам просто не повезло. — Хороший человек… — медленно произносит Грейс, смакуя каждое слово. — Можно я останусь тут с вами? — спрашивает Вита. — Оставайся. Я не вижу Грейс, но почему-то мне кажется, что ее единственный глаз полон слез. Впрочем, как и мои оба.

***

Мы спали так крепко, что не заметили смены арены. Вместо тропик обычный лес. Недалеко от нас виднеется плотина. Финник говорит, что это арена его жены Энни Кресты. Магнус возвращается только к завтраку. Он сильно устал: лицо осунулось, а под глазами круги от недосыпа. Но несмотря на это, выглядит он решительно. — Пора заканчивать этот цирк, — говорит он, уплетая оставшийся с вечера рис. — Хватит быть жертвами, пора стать охотниками. Надо выследить эту чертову суку и завалить. — Она находит нас намного быстрее, — говорит Грейс. Вита сидит рядом с ней и держит за запястье. Я почему-то чувствую легкий укол ревности. — Они всегда нападали на нас, когда мы были в меньшинстве, — замечает Курт. — Думаю, она не полезет к нам, если мы будем все вместе. — Тогда разделимся. По двое, одному: без разницы, — продолжает гнуть свое Магнус. — Главное завалить эту тварь раз и навсегда. — Давайте не будем терять головы, — говорит Финник. — Мистер Бонедз прав: Кашмира не дура, она понимает, что сейчас единственный правильный вариант — это дождаться, что мы вновь разбредемся. До этого ей помогала смена арен, но на этот раз все пошло не по ее плану. Нам нужно перехватить инициативу: предлагаю заманить ее в ловушку. — Зажать бы ее на плотине, — говорит Катон. Курт щелкает пальцами. — Точно. Там всего два выхода и кругом вода. Я встану в центре, а вы ее заманите. Расстояние между краями небольшое, стрела долетит. Я не промахнусь: даю слово. Мы садимся плотнее и обговариваем план, стараясь не повышать голос, чтобы даже распорядители не смогли нам помешать. Собравшись, мы идем к плотине. Она оказывается очень высокой и узкой. Финник замечает, что уже виднеются трещины. Значит, надо поторапливаться. Мы становимся в центре. — Точно не промахнешься? — спрашивает Финник Курта. — Нет, мистер Одэйр. Я никогда не промахиваюсь, только если сам этого не захочу. — Вита, останешься с ним, — говорю я, на что девочка возмущенно отвечает отказом. — Я сказала, ты останешься здесь. — Нет! Я быстрее и проворнее вас. Кроме того, для Кашмиры я самая простая мишень. Уверена, она клюнет на меня раньше всех. — Но… — Нет, мисс Дагер, я хочу помочь! Я сокрушенно вздыхаю. — Может, вам стоит остаться, мистер Стерлинг? — спрашивает Финник, но пожилой трибут только фыркает. — Еще чего! Знаешь, сынок, эта тварь убила моих учеников, считай, моих детей. Нет, если она захочет забрать моего последнего, то пусть поборется. Я ей просто так не дам этого сделать. Я от нее не убегу, но нервы потреплю точно. Курт смотрит на Магнуса, будто видит в первый раз. Он явно не ожидал такой заботы. Я, Вита и Грейс идем в одну сторону, остальные — в другую. Выйдя в лес, я встаю на колени перед Витой и сжимаю ее ладони. — Вита, ты помнишь, о чем я тебя просила? Если будет малейшая опасность — беги. Мы убьем Кашмиру, но потом… Я не хочу, чтобы ты в этом участвовала. — Мисс Дагер, я уже взрослая, я могу решать за себя. Она меня не достанет, поверьте. Я с тоской смотрю в ее большие голубые глаза. Вита широкой улыбается и уходит первой. — Не волнуйся, я за ней послежу, — говорит Грейс и тоже уходит в лес. Когда они обе пропадают из виду, ухожу и я. Лес очень похож на тот, что был в 74-х Играх, только намного гуще. Что ж, это нам на руку. С новой фигурой Кашмире будет тяжело пробираться. Я стараюсь идти как можно тише, но ветки предательски хрустят под ногами. В одной руке держу кинжал, во второй нож, который готова запустить в любую секунду. Вдруг я слышу шорох. Замираю на месте и прислушиваюсь. Он все ближе. Я внимательно смотрю в его сторону. Вдруг все прекращается и повторяется в другом месте. Я нервно сглатываю и продолжаю стоять на месте. — О, кто это тут у нас один гуляет… Голос Кашмиры звучит неестественно рядом, хотя я ее не вижу. Она разговаривает как обычно, но время от времени ее голос грубеет и слов становится почти не разобрать. — Привет, Кашмира. Может, покажешься? — А я здесь. Прямо в твоей голове… Совсем рядом. — Перестань юлить и выходи! — Не заводись, Дагер. Вы разбежались, чтобы меня найти? Как интересно… Впрочем, это весело. Сцапаю вас по одному и дело с концом. — Начни с меня, — говорю я. В ветках начинается движение. — Нет, тебя я оставлю на сладкое. Сначала разберусь с Одэйром и Эллиот. Дам вам фору и избавлю от балласта. — Они не балласт. — Ну конечно и победите вы все вместе. Дагер, не глупи… Я крепче сжимаю нож. Мне нужно только ее ранить, только разозлить и тогда все решится. Я немного приседаю на напряженных ногах и опускаю руку. — Я совсем рядом! Нож летит, не задевая ни одно дерево. Слышу тихий писк: нож попал в цель. Я срываюсь с места, но обнаруживаю только убитого кролика. Мимо меня мелькает тень. — Снова промах, Мирта. Тень ускользает: я слышу шум ломающихся веток и падающих деревьев. На ходу вынув нож, бегу на эти звуки. Кашмира передвигается очень быстро, я не успеваю ее догнать, однако, не сбавляю темп. Горло горит от сухости, а ноги наливаются свинцом. Впереди слышу ее голос и голос Виты. Сжав зубы я ускоряюсь до невозможного. Мне приходится резко затормозить: одно из деревьев падает прямо на меня. Отскочив, я перекатываюсь на живот и вижу, как Вита проворно ускользает от ударов Кашмиры. Первая превратилась в настоящего монстра. Ее можно узнать только по светлым волосам. В росте она прибавила с метр, тело — сплошная груда мышц. Она размахивает катаной, которая в ее лапе кажется ножичком. Кашмира бросает ее в Виту словно камень, и та ударяет ее ручкой по голове. Девочка падает, схватившись за голову. — Вита, детка… Что же ты убежала от взрослых. Большая ошибка. Кашмира готовится нанести удар, но тут ей на спину падает Грейс и бьет киркой в плечо. Первая взвывает и хватает ее свободной рукой, перекидывая через спину. Я тоже бью ее кинжалом в ногу, оставляя глубокий порез, но для нее это оказывается лишь царапиной. Кашмира крутится вокруг, размахивая руками, снося ближайшие деревья. Грейс, воспользовавшись суматохой, встает рядом со мной. Сориентировавшись, Первая скаля уродливые острые зубы, бросается на нас. Завязывается бой не на жизнь, а на смерть. Она ловко парирует наши удары, периодически сбивая с ног. Мы стараемся двигаться в сторону плотины. Звук воды слышен совсем рядом и, наконец, мы ее видим. Кашмира бьет меня своей когтистой лапой, порвав броню моего костюма. Я падаю на твердый цемент. Кашмира запрыгивает сверху и отбирает мой кинжал. Еще прыжок и они скрывается в чаще леса. Я лежу, пытаясь восстановить дыхание. Грейс крутится вокруг, Вита стоит позади нее. Мы вышли к плотине, но Кашмира скрылась. Я встаю на ноги. Из оружия у меня осталась только острая карта. Я вижу Курта, который целится в нашу сторону. Я командую Вите бежать к нему, как Кашмира выпрыгивает из-за деревьев. Она выкидывает вперед руку. Лезвие моего кинжала блестит на солнце. Грейс вовремя отскакивает. Курт отпускает тетиву. Стрела попадает Кашмире точно в глаз. Она истошно воет и спешит скрыться в лесу. Я смотрю в сторону Курта. Грейс встает на ноги, а за ней Вита достает из груди мой кинжал… Время замирает. Я кое-как встав на ноги, бегу к ней и успеваю поймать, прежде чем, она упадет на землю. По плотине с другой стороны к нам бежит группа Финника, Магнуса и Катона. — Мисс Дагер… — Нет, молчи, тебе нельзя говорить, — я убираю непослушные волосы с ее бледного лица. Вита слабо улыбается. — Мисс Дагер, простите… Я вас опять не послушала, — девочка кашляет кровью. Ее глаза почти закрываются. — Вы выиграйте ради меня… пожалуйста… — Вита, нет, мы выиграем вместе, — я улыбаюсь как дура и глажу ее по лицу дрожащей рукой. — И вернемся домой… Будет все как прежде. — Пожалуйста, позаботитесь о Диане… Она… осталась совсем одна, — Вита в последний раз вздыхает и медленно закрывает глаза. Гремит пушка. — Нет… Нет, это… Вита… Очнись, слышишь, ты не могла… Не могла умереть! Я прижимаю ее к себе и утыкаюсь носом в ее волосы. От нее еще пахнет родным горным воздухом. Я истошно кричу на всю арену. Катон пытается меня успокоить, но я продолжаю истерить, сойдя с ума от горя. Мой голос срывается и мне остается только рыдать. Я бью кулаками по плотине, сбивая костяшки пальцев в кровь. И вдруг, разум проясняется. Я смотрю на Грейс, которая стоит неподалеку. Она смотрит на Виту невидящим взглядом, будто только сейчас осознав, что случилось. — Это все ты… Это ты должна была умереть, а не она! — ору я на нее. — Она целилась в тебя, а не в нее. Почему ты не умерла?! Я резко встаю на ноги, Катон еле успевает меня поймать. Однако горе дает мне силы, я рвусь к Эллиот, собираясь вырвать ей сердце голыми руками. — Ты должна была умереть, ты, а не она! Если бы не ты, она была бы жива! — Мирта, успокойся… — Она погибла из-за тебя… Ты должна была умереть… Я устало повисаю на руках мужа, сгибаясь пополам. Слезы душат меня, я едва могу дышать. Сквозь всхлипы я слышу бормотание Грейс. — У меня есть совесть и есть честь… Есть совесть и честь… Я — хороший человек, — женщина делает несколько шагов назад. — У меня есть совесть и есть честь… Кирка выпадает из ее руки. Она смотрит на меня. Слеза вытекает из ее целого глаза. — Прости меня. Девушка, раскинув руки, падает вниз. — Грейс, нет! Финник не успевает ее поймать. Он следит за ее падающим телом и резко отворачивается. Пушка гремит вновь. Она умерла. На моих губах играет мстительная улыбка. Но почему мне не становится легче? Горечь вновь накрывает с головой. Но слез не осталось, как и сил кричать. Магнус сидит на земле схватившись за волосы. Мы все молчим. Финник хватает свой трезубец и идет в лес. — Ты куда? — спрашивает Катон. — За ее головой. — Она тебя убьет, — говорит Магнус. — Пусть постарается, — мужчина останавливается и поворачивается к нам. — Это фора. С этими словами Финник скрывается в чаще леса. Я даю Катону себя усадить у дерева рядом с Куртом. Он сжимает мою ладонь и гладит по голове. Я же смотрю на маленькое тельце Виты совсем не подходящее её возрасту. Моя единственная победительница, луч света в нашем царстве смерти и боли. И вот она умерла. И остались только убийцы. Только плохие люди. Через примерно час стреляет пушка. Мы переглядываемся, гадая, кто погиб. Гадать пришлось недолго. Со стороны леса доносится победный звериный рев. — Черт, — Магнус сокрушенно качает головой. Я встаю, подбираю с земли окровавленный кинжал. — Ты куда? — обеспокоенно спрашивает Катон. — Туда же, куда и Финник: за ее головой. — Я тебя не пущу одну. — Я поклялась на могилах Брута и Лайм, что отомщу за них. Эта тварь убила Виту, убила Эбигейл, Энобарию, Уэйда. Она убила их всех. Мой долг отомстить ей. — Как и наш, — говорит Катон, доставая меч из ножен. — Я пойду одна. Бой будет один на один. — Ей плевать на правила, она уже не человек! — срывается муж. Я спокойно поднимаю на него глаза. — А мне нет, — смотрю в сторону Курта и добавляю. — Не ходи за мной. Я вижу, ты уже собрался. Делаю несколько шагов в сторону леса и останавливаюсь. Я не могу не сказать. — Ты сказал, что убьешь ее, — говорю я, не оборачиваясь. — Я сказал, что не промахнусь, — возражает Курт спокойным тоном, хотя я ощущаю, как он напряжен. — И я не промахнулся. Крыть нечем. Я твердым шагом иду в лес. Через какое-то время я выхожу на пустырь из поваленных деревьев и смятой травы. Недалеко лежит растерзанное тело Финника, а рядом с ним сидит Кашмира, поедающая его внутренности. Заметив мое приближение, она поднимает голову. На ее лице человеческим остался только один целый голубой глаз. — Мирта Дагер… Пришла одна? Что же вы не навалитесь на меня толпой, — Кашмира, щелкнув зубами, в одном прыжке оказывается посреди пустыря, в нескольких метрах от меня. — Это только наш с тобой спор, — говорю я. — Какие вы все из Второго дистрикта благородные. И куда она вас привела? — Сюда. Как и тебя, — я пользуюсь нашей болтовней, чтобы увидеть на ней хоть какие-то уязвимые места, но вижу только груду мышц. На ходу подбираю ее катану. Она оказывается очень легкой. — Как ты вернешься в таком виде после победы, подумала? — В Капитолии все сделают, как надо. — А как же твой брат и муж? Капитолий тебе их тоже вернет? Кашмиры рычит: я задела ее за живое. Я кидаю катану в ее сторону. — Возьми ее, если новый маникюр позволяет. Если не воспользуешься, я вынуждена буду применить любые способы по твоему уничтожению. — Ты смеешь диктовать мне правила? Я разорву тебя на части. Кашмира кидается на меня в одном стремительном прыжке. Я отскакиваю, сделав кувырок на земле. Она предпринимает несколько попыток, но я оказываюсь проворней. Первая рычит от досады, она явно не ожидала, что не сможет сразу достать меня. Я продолжаю действовать от обороны. В очередной атаке Кашмира набрасывается на меня с прыжка. Вместо отскока, я уворачиваюсь, успевая полоснуть ее по руке. Из-за своих габаритов она стала очень неповоротливой. Я пользуюсь этим, нанося ей удары, которых она, впрочем, не ощущает. Я ранила все части ее тела, но ей хоть бы хны. Это не хорошо. Кашмира с корнем вырывает дерево и отправляет в меня. Я отскакиваю, но его корни сбивают меня с ног. Кашмира хватает меня за шиворот и поднимаем над землей. Я быстро режу одежду и на шее и падаю на землю. Едва успеваю отскочить от кулака Кашмиры, но она сделала, то что мне нужно. Ее голова на уровне моей. Я отправляю в ее сторону кинжал, который она легко отбивает, но отвлекшись на него, не замечает меня. Я сую руку в карман. Шаг, прыжок и быстрый выпад. Рев Кашмиры оглушает меня. Она хватается за лицо. Я смотрю на окровавленное лезвие карты. Попала. Кашмира мечется по поляне, сбивая все на своем пути. Она лишилась обоих глаз. Я подбираю кинжал и уже свободно наношу ей нужные мне ранения. Разрываю сухожилия, от чего она падает на колени и бью кинжалом ей в грудь. Кашмира перестает шевелиться, лишь продолжает выть. Я беру ее катану. — Прощай. Собрав всю силу, я замахиваюсь и бью ее по шее. Лезвие не встречает никакого сопротивления, проходит как нож сквозь масло. Грохочет пушка. Я вся в крови и грязи убираю кинжал за пояс. Схватив голову Кашмиры за волосы, тяну за собой. Когда я добираюсь до своих, то молча швыряю голову Кашмиры в их сторону. Она катится по земле и останавливается возле Курта. Ни слова не говоря, я падаю от усталости на землю рядом с мужем. Раздается сигнал тревоги, какой-то щелчок. Плотина и лес исчезают и мы оказываемся в центре какого-то древнего сооружения. Я припоминаю, что в древности это место звалось Колизей. На его территории только мы и больше никого. Нас осталось четверо из всех трибутов. Четверо из Дистрикта-2. Звучит гимн Панема, из невидимых колонок раздается голос главного распорядителя Августа Эмерсона. — Внимание, трибуты. В правилах 85-х Голодных игр произошли изменения. Победителем может быть только один. Решайте, кто им станет, — снова гимн и наступает тишина. Магнус падает на спину: его пробивает истеричный смех. Я на подкошенных ногах оседаю на землю. Вот и все: конец игре. Курт крепко сжимает лук и смотрит куда-то в небо. Катон хватает за волосы. — Нет, ну надо же… Блин, это… Это просто охрененное решение! — Магнус садится и бьет ладонями по земле. — Вот, Август Эмерсон, вот затейник! Магнус продолжает заливаться смехом, но потом резко прекращает. Его лицо по-дурацки счастливое вновь становится строгим, на лбу появляются глубокие морщины. Он встает и глядит на каждого из нас. — Я… Я считаю, что прожил достойную жизнь. Победа в Голодных играх, четверо подопечных, каждый из которых также победил; красавица-жена, трое детей, двое внуков. Что еще нужно для счастья? Никогда не думал, что успею пережить своих учеников. Я потерял лучших из лучших. Помните, я всегда говорил, что для нас — воспитанников Академии трибутов, — самое главное достигать победы борясь. Никогда не сдаваться и не опускать оружие, а если смерть рядом, то давать ей отпор. Вы все, как никто иной это знаете. Так вот сейчас я так же как и в молодости намерен бороться. Бонедз, — Магнус смотрит на Курта, который поворачивает голову в его сторону. — Думаю будет честно, если мы сразимся с тобой. Нам много лет, против этих двоих я точно не выстою. Ну и у тебя будет наконец-то официальный способ со мной поквитаться, ты же этого хочешь. — Магнус, что вы несете? — настороженно спрашивает Катон. — А что непонятного? Победитель один и я не собираюсь сдаваться просто так без борьбы. Ну что, Бонедз —мой самый нелюбимый ученик? Наконец-то этот день настал, да? Давай только без лука, я до тебя доковылять не успею, да и деревьев здесь нет, чтобы с них прыгать. Давай как раньше учили, без оружия. В чистой борьбе. Ну?! Курт не шелохнется. Магнус начинает злиться и сжимать кулаки. Между ними встает Катон. — Хватит, это не выход… — Вы все здесь что ли на солнце перегрелись?! — орет Магнус. — Сказано же: победитель только один! Или ты настолько наивен, что думаешь, что здесь все будет как на 74-х Играх? Думаешь обоим двенадцатым кто-то бы дал выжить? Или вам с Дагер, если бы вы остались? Чушь! Это все ради рейтингов, ради шоу. И мы с вами вишенка на торте. Все просто. Я борюсь с Куртом, кто-то из нас выживет, и сразится с кем-то из вас. Понятное дело, что мы с ним умрем, если нам только не повезет. И я очень надеюсь, что в конце вы с Дагер устроите потешное шоу для зрителей, а не сопливые сопли. — Да, победитель один и он уже определен, — Катон становится вплотную к Магнусу. — А, я понял, — мужчина тычет пальцем в Катона и Курта. — Вы оба считаете, что победить должна Дагер. Ну, логично: она женщина, она самая молодая, у нее вся жизнь впереди. — И вы думаете у меня будет жизнь после этого? — грубо спрашиваю я, тоже вставая на ноги. — А ты думаешь, что она будет у кого-то из нас? — Мирта должна победить, но не по этому поводу, — начинает Катон. — Катон, нет, — предостерегаю я, но поздно. — И почему же? — с издевкой спрашивает Магнус. — Потому что она беременна! Голос Катона отражает от стен и разносится эхом, будто мы не на улице, а в каком-то здании. Магнус ошарашено смотрит на меня, даже Курт выдает некоторое удивление. — Черт! — Магнус пинает ногой воздух и тут же хватается за больную ногу. — Что ж… Тем проще. — Он выпрямляется и поворачивается к Курту. — Стреляй. — Нет, — говорит Курт. — Стреляй, черт возьми! А потом застрели его и убейся сам, если честь позволит! — Чем это лучше, чем вы предлагали? — кричу я. — Я не подниму и не позволю поднять руку на ребенка! — отвечает он. — Я сам отец, это… Этого нельзя делать. Я не смогу на такое пойти… — Стоп! — впервые на моей памяти Курт поднял голос. — Как он сказал: победителем может быть только один и решайте, кто им станет. Он не сказал «убивайте», он сказал «решайте». Так может, надо лишь его назвать? Курт усмехается и качает головой. — Для нас жителей Дистрикта-2 в детстве нет больше мечты, чем победа на Играх. Помните, Гриффина Нейсмита? Он победил еще до образования Академии, а на следующий год решил участвовать еще раз, но погиб. Кто же из нас откажется побаловать себя очередным рекордом — стать победителем второй раз. Мы очень жадны до победы, нам проще убить соперника, чем вслух признать его победителем. Вот чего добиваются распорядители. Публичного признания. Курт смотрит в мою сторону и откидывает лук к моим ногам. — Я — Курт Бонедз из Дистрикта-2, победитель 49-х Голодных игр признаю свое поражение и нарекаю Мирту Дагер победительницей 85-х Голодных игр. Едва он это произносит как на всю арену раздается удар гонга. Магнус вертит головой по сторонам. — Не может быть… Катон так же бросает меч к моим ногам. — Я — Катон Блейк из Дистрикта-2, победитель 74-х Голодных игр признаю свое поражение и нарекаю Мирту Дагер победительницей 85-х Голодных игр. Снова звучит гонг. Магнус усмехается, снимаем с ноги ботинок с шипами и бросает к остальному оружию. — Я — Магнус Стерлинг Шар чертов великий ментор из Дистрикта-2 и по совместительству победитель 41-х Голодных игр признаю свое поражение и нарекаю Мирту Дагер победительницей 85-х Голодных игр. Еще гонг. Наступает тишина. Мы осматриваем арену, но она будто мертвая. Вдруг я слышу где-то скрежет. Подняв голову, вижу как с потолка падает стальной лист. Мы разбегаемся в разные стороны: он приземляется по центру. — Арена разваливается, — говорю я. Потолок начинает обваливаться. В его шуме, мы не сразу слышим звук открывающейся железной клетки под трибунами. Оттуда выскакивает тигр и в нескольких прыжках оказывается рядом с Куртом. Он прыгает на него и валит на землю. Мужчина истошно кричит и тщетно пытается его скинуть. — Курт! — Магнус спешит на помощь, но его опрокидывает еще один зверь. Катон толкает меня бежать. Мы уворачиваемся от обломков. Прямо на нас бежит еще один тигр. Я пытаюсь задеть его кинжалом, но он отскакивает и налетает на Катона. Он успел забрать с собой меч и наносит мощный рубящий удар животному по голове. Рядом со мной с потолка кто-то сбрасывает канат. По нему на арену быстро спускаются люди, одетые в черную незнакомую форму. Мы бежим дальше, не зная, где скрыться. С потолков свисают еще канаты, людей становится больше. Засмотревшись наверх, я не замечаю другого тигра, который сбивает Катона с ног. Я спешу ему на помощь, но передо мной вырастает фигура в форме. В руке у него дубинка. Я перехватываю его руку и выбиваю оружие, прежде чем он успевает замахнуться. Тигр цепляет Катона за куртку и куда-то убегает. Я готовлюсь отправить кинжал, как кто-то бьет меня дубинкой сзади. Несколько раз я получаю удар прежде чем потерять сознание.