Сойка-говорун: подстрекатель

Я лежу на кровати, скрестив руки на груди, и хмуро смотрю в потолок. Около часа назад поезд покинул Дистрикт-6. Его Жатву, как и Жатву Дистрикта-5, я не смотрела. После того, как Магнус сообщил об аресте Берглинда Джонсдотира, я скрылась в своем купе и не выходила до самого обеда. Меня переполняли эмоции: от ужаса до гнева. Мысль о том, что Берглинд мог нарочно попытаться остановить поезд казалось абсурдной. Я догадывалась, кто на самом деле виноват, но решила не рубить с плеча. Скорей бы нам вновь разрешили ходить на встречи, тогда бы я выбила из Бити всю правду. Я встаю с кровати и тяну спину. Надо осторожно начать во всем разбираться. Меня не покидает мысль, что Игры уже начались, и чем быстрей я в них втянусь — тем лучше. Зайдя в гостиную-столовую, вижу, что Вита, Энобария и Курт играют в какую-то игру. Они пишут что-то на карточках и молча передают друг другу по кругу. Я удивленно прохожу в тамбур. Миротворец, стоящий у лестницы, молча поворачивает ко мне голову. Пока я иду мимо него, он не спускает с меня глаз. Сквозь стекло двери, ведущей в смотровой зал, вижу Лесли и Магнуса. Мужчина усиленно жестикулирует и, кажется, кричит на сопроводительницу, которая выглядит не менее разозленной. Я приоткрываю дверь и вхожу. —…скажи им, что он дурной на голову и если сделал это, то случайно! Скажи, что он пить не умеет! Я не знаю, пусть они его обследуют… — Да я уже что только не говорила! — верещит Лесли. — Если я снова попрошу о встречи капитана, то точно попаду за решетку вместе с Джонсдотиром! — Так давай я пойду! — Я же говорила, мистер Стерлинг, что это невозможно. Проход для трибутов и сопроводителей закрыт, звонить можно только миротворцам в центр управления поездом, — объясняет Лесли. — Как только ситуация прояснится, я обо всем сообщу. — Есть новости? — вклиниваюсь я в разговор. Магнус протяжно стонет и зарывается руками в волосы. — Никаких, — вздыхает Лесли. — Сама как на иголках и волнуюсь не меньше вашего. — Это произошло во время встречи с Крестой? — спрашиваю я. — Да, но с ними еще была Вайресс из Третьего дистрикта. — говорит Лесли. — Их тоже забрали? — спрашивает Магнус, а я чувствую, что вот-вот взорвусь от злости и лишь усилием воли держу язык за зубами, чтобы не рассказать Магнусу про свою встречу с Бити и Хоуп. — Да, но что произошло после, я не знаю, — отвечает Лесли. — Ясно. Как только снимут запрет, организуй мне встречу с капитаном миротворцев… Не смотрит на меня так! Сделай наконец хоть что-то полезное для нас. С этими словами Магнус стремительно покидает комнату. Лесли, открыв рот, смотрит ему вслед. — Это я не делаю полезного? Да я единственная ваша ниточка! — Лесли, не обращай внимания, — утешаю я сопроводительницу. — Он просто волнуется. — Я тоже! — женщина падает на кресло и, нахмурившись, смотрит в окно, поджав губы. Поняв, что сейчас ее лучше не дергать, я решаю все-таки рассказать Магнусу о произошедшем. С удивлением обнаруживаю, что к игре в гостиной присоединились Брут, Лайм, Катон и Уэйд. Я на минуту задерживаюсь и наблюдаю за их действиями. Вита пишет что-то на карточке и передает по кругу Энобарии. Та скрытно ото всех читает содержимое. Покачав головой передает карточку Курту. — Черт, снова мимо! — восклицает Вита. — Мирта, присоединишься? — спрашивает меня Катон. — Нет, может быть, позже, — оставив их, иду в жилые вагоны. Нас разместили в порядке наших побед: чем раньше — тем ближе к голове поезда. Купе Магнуса самое дальнее от гостиной. Проходя мимо открытого купе Эбигейл Джексон, вижу, что она сидит на кровати и листает какую-то книгу. Я иду дальше, но вдруг она меня окликает. — Что случилось? — спрашиваю я, заглядывая внутрь. — Садись, — она двигается. — Хотела тебе кое-что отдать. Думала, сделать это потом, но раз нас становится меньше… Смотри. — Женщина протягивает мне альбом и открывает страницу с фотографией, на которой запечатлены совсем молодой Магнус Стерлинг Шар и Зенобия Ривенделл. Оба в белоснежных мундирах, Зенобия не уступающая парню в росте, крепко держит его за плечо и игриво улыбается. На ее груди висит золотая медаль. — Фото с церемонии награждения? — спрашиваю я. — Да. У меня есть все, — Джексон пролистывает страницу. На следующих двух сразу четыре фотографии с Магнусом и всеми его подопечными. На первой он вместе с Берглиндом, который шире в плечах раза в два, на второй — с таким же мощным и еще не облысевшим Брутом. На третьей с красавцем Куртом, на четвертой — с Лайм, хмуро смотрящей прямо в камеру. — На фотографии с Берглиндом он самый счастливый. Первый победитель — самый дорогой. — Как думаешь, Берглинд виноват? — Абсолютно нет, — уверенно заявляет Эбигейл. — Он, конечно, глуповат, но так бы никогда не поступил. Он редко думает сам: привык выполнять указания своего мастера. Что Магнус скажет — то он и делает. Старик очень переживает: Берглинд для него как сын родной, даже несмотря на то, что они одногодки. Ты, кстати, знаешь, что любовь к собакам ему привил он? — Знаю. Это так… Мило. Эбигейл смеется. — А знаешь, почему Магнус выбрал собак, а не, скажем, кошек? — я выжидающе смотрю, и женщина продолжает. — Ты, наверное, не помнишь. Арена на играх Джонсдотира представляла собой саванну с высокой травой и редкими деревьями. И там скрывалось очень много хищников, в основном кошачьих. Ох, уж и досталось ему от них. Одна ногу разодрала, другая — грудь. В тот год почти все трибуты умерли от этих тварей. Берглинд с тех пор их терпеть не может, а первое время после Игр вообще боялся каждого шороха. Ну и чтобы он не сильно страдал, Магнус подарил ему собак. Не удивлюсь, если он до сих пор кошек боится. Женщина смеется. На следующей странице альбома фотографии Брута — с ней и Энобарией. Я внимательно рассматриваю фото Эбигейл. В молодости она была весьма симпатичной: чуть смуглая кожа, карие глаза, медного цвета волосы и легкая улыбка. — Каково было оказаться в финале со своим напарником? — вдруг спрашиваю я, вспомнив, как именно проходили Игры Джексон. Женщина улыбается также как на фотографии. — Ты не первая, кто спрашивает. Тогда я почувствовала облегчение и грусть. Мы даже не сразу поняли, что остались вдвоем. Целые сутки искали соперников, пока ведущий не сказал, что нас только двое. Делать нечего: нам пришлось сражаться друг с другом. Было непривычно взять в руки меч после двух недель Игр, ведь все дни мы ходили под щитами, убивали тоже ими. Во время дуэли, каждый из нас несколько раз терял оружие, но мы всегда давали возможность его поднять. Хотели, чтобы все было честно… Так что тебе очень повезло свое время не остаться один на один с Катоном. Эбигейл грустно усмехается. Она переворачивает страницу и достает мое фото, на котором я в качестве трибута. — Сейчас как никогда важно прикрывать друг друга. Надеюсь, мы будем об этом помнить, когда окажемся на арене, — она протягивает мне фотографию. — От соперников мы еще укроемся, но вот от Капитолия… — Капитолий не наш истинный враг. Самый главный враг — это мы сами. Со стороны коридора послышались быстрые шаги. Дверь открывается, и в проеме показывается голова Виты. — Запрет сняли! Можно снова звонить. Я и Эбигейл бегом добираемся до гостиной. Трибуты окружили Лесли, засыпая вопросами. Женщина просит всех успокоиться и дождаться, когда все соберутся. Последними заходят Вита и Магнус. Мужчина с порога просит организовать встречу с капитаном миротворцев. — Сейчас соберу остальные заявки, если они есть, и пойдем наверх. — Вайресс и Энни тоже не отпустили? — спрашиваю я. — Отпустили, — вздыхает Лесли. — Тогда я хочу встретиться с Бити, — заявляю я. Катон и Энобария выражают желание составить мне компанию, но я их отговариваю. Лесли созванивается с центром управления. Положив трубку, она сообщается, что капитан согласен на встречу. Я терпеливо жду, когда она договорится с сопроводителем Третьего дистрикта. Наконец, согласие получено, и замученная женщина ведет нас на второй этаж. Я замечаю, что туфлям с высоченными каблуками она предпочла удобные сапоги, что делает ее образ еще более странным, чем он был. Магнуса ожидают прямо в штабе. Пройдя мимо, я успеваю заметить множество экранов и различной аппаратуры. Лесли отводит меня к комнате, где у меня происходила встреча с Бити и Хоуп. Отлично, значит нас никто прослушивать не будет. У входа меня вновь досматривают, но на сей раз этим занимаются сразу два миротворца. Я чувствую себя как кусок мяса, которое жадно разрывают хищники. Меня просят снять кольцо, достать из кармана фотографию. Над всем этим тщательно водят небольшим прибором, который слабо потрескивает. В конце концов, мне все отдают обратно и позволяют войти. Комната оказывается совершенно пустой: ни столов, ни стульев. Мини бар и фуршетный стол также убрали. Я прислоняюсь спиной к голой стене и жду Бити, который заходит через несколько минут. — Нас слушают? — грубо интересуюсь я, решив, что если так оно и есть, то я, не раздумывая, сдам его миротворцам. — Нет, — спокойно отвечает Бити. — Система работает, информация поступает в искаженном виде. В других комнатах также. — Отлично, тогда ничего не мешает говорить напрямую. Что случилось с Берглиндом? Только говорите правду. — Произошедшее с твоим земляком — несчастный случай, — говорит Бити. — Знаю, звучит неубедительно, учитывая, что я тебе сказал, когда мы с тобой виделись. Вайресс должна была каким-то образом отвлечь миротворцев, но мистер Джонсдотир… — Да он даже не знает, где в этих стенах какие панели скрыты! — восклицаю я. — Там же еще были Вайресс и Креста, так? Я знаю, что они свободны. Так почему их отпустили, а Берглинда все еще удерживают? — Вайресс и Энни допросили, как и положено, но отпустили, поскольку, их вина и соучастие не доказаны. — Знаете, вы меня дурите, — подвожу я итог, одаривая мужчину презрительным взглядом. — Я думаю, что они обе как раз виноваты. Напоили его алкоголем, он ему снес голову, и ваша Вайресс этим воспользовалась. Выполнила «отвлекающий маневр». — Понимаю, мне трудно вас убедить… — А мне трудно поверить, что вы способны на такую гнусность, — говорю я и, спохватившись, с сожалением добавляю. — А я вам еще союз предложила. — Мы ни в коем случае, не хотим, чтобы он был расторгнут, — обеспокоенно произносит Бити, впервые продемонстрировав какие-то эмоции. — И в доказательство наших намерений, я даю вам это. — Мужчина отрывает одну из многочисленных пуговиц своей рубашки и протягивает мне. — Это портативный наушник. Через него есть возможность слышать все, что происходит в комнатах для свиданий. Прокручиванием ушка пуговицы меняете частоты и, таким образом, переключаетесь между комнатами. Нажимаете — включаете-выключаете прием. Кроме этого, мы выяснили, сколько камер в поезде. В гостиной-столовой две, в купе — одна. Самое большое количество в смотровом зале — шесть. Если желаете прослушивать разговоры, рекомендую это делать в ванной комнате: камер там нет. Да, детекторы миротворцев на ней не сработают из-за особенностей материала, так что вы спокойно можете с ней перемещаться. — Если вы мне солгали, то я сдам вас миротворцам. — Идет. Но если нет, то я рассчитываю на вашу поддержку. Я скрежещу зубами, чувствуя, что попала в западню. Теперь мы оба связаны своими обещаниями и нарушить их — значит подписать смертный приговор. То, что Бити перестраховывается мне понятно. Если я расторгну союз, то он вполне может принять сторону Первых и рассказывать всем о нашей причастности. Я рассматриваю пуговицу в его ладони: на вид совершенно обычная. Забирая и кладу себе в рот под язык. Мужчина улыбается и указывает на дверь. Я выхожу первая. Миротворцы, удостоверившись, что ничего запретного у меня нет, отпускают меня к себе. Я быстро иду в свое купе, по пути отмахнувшись от Лесли, которая просит меня остаться. Зайдя в ванну, я запираю за собой дверь и на всякий случай обшариваю каждый угол помещения. На первый взгляд, камер действительно нет. Я достаю пуговицу и, надавив на ушко, прикладываю к уху. Слышен лишь скрежет. Прокручиваю ушко. Раздается легкий щелчок, после которого я различаю чей-то разговор. Я вся обращаюсь в слух. Голоса мужские и мне незнакомые. Судя по разговору, это представители Пятого и Шестого дистриктов, и сейчас они ведут речь о союзе. Я отключаю наушник и прячу в карман. Что ж, работает. Бити не солгал. Я в приподнятом настроении возвращаюсь в гостиную. Там стоит напряженная тишина. Я устраиваюсь на диване рядом с Катоном, который тут же сжимает мои пальцы. Он без интереса смотрит телевизор. Лесли нервно ходит из угла в угол, то и дело заглядывая в тамбур. Магнуса еще нет. — Во что вы играли? — спрашиваю я Катона. — В «Угадайку». Идея Виты. Расскажу потом в купе, — отвечает мой муж. — Ну наконец-то! Лесли стремглав открывает дверь Магнусу. Мы все встаем со своих мест и ждем, что он скажет. Лицо бывшего ментора выглядит озадаченным. Он просит нас занять какие-нибудь места, а сам встает у окна, спрятав руки в карманы брюк. — Если коротко, мы с вами легко отделались, — говорит Магнус. — Я сумел убедить капитана миротворцев, что случившиеся — это банальная случайность. В целом, он был изначально такого же мнения. Тем не менее, увидеть Берглинда Джонсдотира мы сможем лишь в самом Капитолии во время Парада трибутов. Официально произошедший инцидент дальше этого поезда никуда не распространится, если только наши любимые коллеги-трибуты об этом не расскажут. Я же прошу вас во время встреч с другими трибутами об этом не распространяться: ни в угодном нам ключе, ни в угодном им. Ясно? Мы согласно киваем. — Хорошо, что все разрешилось, — Лесли выглядит неимоверно довольной. — По поводу завтрашнего дня напоминаю, что в Дистрикт-7 мы приезжаем рано, около шести утра. Если хотите посмотреть Жатву в прямом эфире, то рекомендую завести будильники. Вообще, завтра по плану аж четыре дистрикта. Восьмой и Девятый мы посещаем вечером, а в Десятый заедем уже ночью. — Отлично, — говорит Магнус. — Надеюсь, вы занимались делом, а не скорбели весь день. Дагер, как прошла беседа с Третьими? — Успешно, — отвечаю я. — Они на нашей стороне. Произошедшее с Берглиндом лишь усилило их веру. — Завтра на очереди Дистрикт-7. Я знаю, что ты, вроде как, водила дружбу с Джоанной Мейсон. На тебе разговор с ней. — Будет сделано, — говорю я с улыбкой, салютуя Магнусу. Магнус нас отпускает, и я предлагаю Катону пройти в купе. Прямо в дверях он начинает что-то рассказывать мне об их игре, но я запираю за ним дверь и, схватив его за воротник, целую в губы. — Пойдем в ванную, — подмигиваю я. — Ого… Ну давай… Я затягиваю Катона внутрь. — Здесь нет камер. В купе одна, еще шесть в смотровом зале, — быстро говорю я и, не дав Катону, вставить слово, пересказываю ему оба разговора с Бити. — И ты ему веришь? — немного грубо спрашивает Катон. — Я не верю никому, — отвечаю я. — Понятно дело, что они ведут свою игру, как и мы. Но пока их действия меня подкупают. Наушник работает, я слышала разговор. Если дело пойдет, то по приезду в Капитолий мы будем знать обо всех сделках, которые заключают другие дистрикты. — Поживем — увидим. Кстати по поводу игр, — Катон достает из кармана исписанную карточку. — Мы опасались общаться вслух на тему произошедшего, поэтому все писали на бумажках, хотя делали вид, что играем в «Угадайку». Мы пытались понять, что на самом деле произошло с Берглиндом, да и в целом, что происходит. Было очень много предположений: мы выбрали три самые подходящие. Здесь итог. — Парень протягивает мне карточку, на которой я вижу: Несчастный случай (Л, Б, У) Подстава (Э, В, К) Попросили (К) — Чем «попросили» отличается от «подставы»? — спрашиваю я. Катон оглядывается, будто за нами следят, и шепотом произносит: — Курт считает, что это Магнус попросил Берглинда так поступить. — Что? Это же полный бред. — Ты же еще вчера обвиняла его в том, что он выдал нас Первым. Нет, я тоже думаю, что это невозможно, но мы решили не исключать такой вариант. Я готовлюсь отстаивать честь мистера Стерлинга, но вдруг вспоминаю слова Эбигейл о Джонсдотире: что Магнус скажет — то он и делает. Неужели старый ментор воспользовался этим и заставил Берглинда так рисковать. Но для чего? Чтобы выставить нас жертвами? Подогреть к нам интерес? Но ведь он так переживал, когда пришел с этой новостью. Актерская игра? Вряд ли. А может, он расстроился из-за того, что его план не удался. Катон, кажется, догадывается, о чем я думаю. Он кивает и говорит: — Вот и мы так задумались. — Я все-таки склоняюсь к тому, что Магнус не при чем. Курт с ним не в ладах. — И ты думаешь, что двое взрослых мужчин, оказавшись в одной лодке, будут тратить время на выяснения отношений? — с усмешкой спрашивает Катон. — Простые мужчины — нет. Но двое убийц, один из которых попортил жизнь другому — вполне. Смысл гадать: я все узнаю через наушник. Когда Магнус в следующий раз пойдет с кем-то общаться, я послушаю его разговор. — Мирта, только будь осторожна. Зря не рискуй, — серьезным тоном говорит Катон. — Я, конечно, ценю твою заботу, но не надо меня учить жить, — бросаю я и уже собираюсь выходить, как Катон хватает меня и прижимает к двери. — Куда собралась: забыла про конспирацию? Помнишь, как на твоих Играх мы изображали бурную деятельность в моей комнате? — Здесь нет камер… — говорю я, делая неубедительные попытки его оттолкнуть. — А в купе есть. Предлагаю в этот раз не дразнить миротворцев-извращенцев. «А это весомый аргумент», — думаю я, полностью отдавшись на милость супруга. *** — Вы бы видели себя! — Вита задорно смеется, разглядывая нас рано утром. Ближе к шести утра, Лесли начала носиться по вагонам с призывом подниматься. Ее голос смешался со звоном будильников и недовольными возгласами трибутов. Через пять минут состоится Жатва в Седьмом дистрикте. Только Вита с Лесли выглядят бодро, у остальных вид, будто они всю ночь пили. Короткие светлые волосы Лайм торчат в разные стороны, у Уэйда неправильно застегнута рубашка, даже у Курта, который всегда выглядит превосходно, сонные глаза. Энобария, удобно расположившись на стуле, вот-вот заснет, Магнус с недовольным выражением лица пьет вторую кружку кофе. Ровно в шесть Лесли включает телевизор. На экране появляются четверо трибутов. Я улыбаюсь, глядя на их сонные лица и в край недовольную физиономию Джоанны Мейсон. Когда женский голос произносит ее имя, она на секунду теряется. Потом быстро подходит к микрофону и заявляет: — Трибуты других дистриктов, вам повезло, что я не окажусь на арене, но не думайте, что с моими ребятами вам совладать. С этими словами, она демонстративно роняет стойку для микрофона и скрывается из поля зрения камер. — Коротко и по делу, — говорит Магнус. — Дагер, как только они придут, назначь ей встречу. Лесли выключает телевизор, и все спешат разойтись по своим купе досматривать сны. В этой суматохе, я достаю пуговицу и быстро проверяю гостевые комнаты. Ничего кроме легкого скрежета. Зарядившись кружкой кофе, я с комфортом устраиваюсь в кресле и решаю, что вплоть до отъезда с него не встану. Поезд покидает вокзал спустя полчаса. Лесли Штук подходит к телефону, который тут же начинает звонить. — Да? О, привет, дорогая… Да, по-прежнему со Вторым. Что? Конечно, не против, сейчас придем, — сопроводительница кладет трубку. — Мирти, пойдем. Джоанна Мейсон ждет. Когда я оказываюсь в комнате, Джоанна накидывается на меня со спины. — Ну все, теперь не уйдешь! Я, смеясь и особо не церемонясь, валю ее на пол. Буквально сразу же дверь открывается, и в комнату вваливаются два миротворца. — Все нормально, — говорю я, подняв руки. — Мы просто балуемся. — Да, да, все хорошо, — Джоанна бодро встает на ноги. — Просто разминаемся. Миротворцы какое-то время подозрительно на нас смотрят, но потом все же выходят за дверь. Джоанна обхватывает меня одной рукой за шею. — Давно не виделись, Дагер. Или правильно будет «миссис Блейк»? — Да пусти уже… — я выбираюсь из захвата. — Дагер я, как была, так и осталась. Ты позвала меня, чтобы поболтать на светские темы? Девушка закатывает глаза. — Смеешься? Делать мне больше нечего… — Тогда зачем? — продолжаю выпытывать я, в глубине души надеясь, что Джоанна сама расскажет про запись церемонии награждения. Увы, девушка продолжает отшучиваться. Что ж, придется действовать самой. — На самом деле, я тоже хотела с тобой встретиться, но ты меня опередила. Ты же ментор, вот я и хотела… — Мейсон меня перебивает. — Лучше на арене оказаться, чем водиться с этим детским садом. — Может, объединим наши детские сады? Джоанна склоняет голову набок и оценивающе на меня смотрит. — Предлагаешь мою группу «Деревяшки» отдать вашей группе «Кирпичики»? Боюсь, вы будете отбирать у них игрушки. — Зато группа «Кирпичики» сможет защитить твоих грудничков от групп «Золотце» и «Рыбки». Мейсон прищуривается. — Странно это. С чего вдруг вы решились на такое? У нас всего четверо трибутов. Соглашусь, они неплохие, но далеки до идеала. — Мы не одни. С нами еще Дистрикт-3. — Вы взяли этих чокнутых? Дагер, вы что все эти дни курили? — Джоанна заливается смехом, а я, улучив момент, подхожу к ней как можно ближе и шепчу на ухо: — Я знаю, что в твоем дистрикте видели церемонию награждения Виты Альтер. Джоанна тут же замолкает. От ее беспечности не остается и следа. — Знаю, что в Дистрикте-12 тоже ее видели. Некоторые посчитали, что мы таким образом бросили вызов Капитолию. Как бы браво мы не смотрелись на Жатве, никому из нас не по душе происходящее. Трибуты Первого дистрикта вообще считают, что Игры проводятся из-за нас, что нас используют, но это не так: Капитолию просто выгодно представлять нас в таком свете. — Откуда ты знаешь про запись? — спрашивает Джоанна, и в ее голосе звучит беспокойство. — Неважно. — Зря ты об этом рассказываешь, тут же везде камеры натыканы. — Бити из Третьего дистрикта их контролирует. Он каким-то образом ворвался в их систему, и теперь все происходящее доходит до миротворцев в искаженном виде. Бояться нечего. Девушка настороженно смотрит по углам. Она глубоко вздыхает. — Мирта, скажу честно: мне плевать на эти Игры. Мне все равно, что будет с каждым из вас, даже на своих. Я не смогу привести их к победе и пытаться даже не буду. Не хочу потом от Капитолия получить по шапке. Меня беспокоит только один человек — это я. — Если тебе все равно, то дай нам шанс, — говорю я. — Убеди своих земляков присоединиться к нам. — Ох, Дагер, это будет не просто… — Они будут в безопасности, как минимум до финала. С нас защита, от них — помощь нам. Я гарантирую, что в конце мы дадим честный бой, никто не будет вонзать нож в спину. Я вдруг ловлю себя на мысли, что говорю совершенно искренне. Какой прок в этом союзе, если мы всех поубиваем в течение Игр? Лучше пусть эти несчастные полностью нам доверятся. Я вижу, что Джоанна по-прежнему колеблется и решаюсь выложить последний козырь. — Знаешь, мне тоже от Игр уже тошнит. Но я сделаю все, чтобы спасти себя, моего мужа и… моего будущего ребенка. Глаза Джоанны округляются. — Ты… — Беременна? Да. — О, боже, — девушка медленно проводит ладонями по лицу. — Давно? — Около месяца. Представляешь, сколько мне было радости сообщить Катону об этом прямо после нашей Жатвы? — Ох, Дагер, как ты влипла… — Я надеюсь, что ты не будешь распространяться об этом. Никто здесь об этом не в курсе, кроме моего мужа. — Конечно нет. Кого вы еще планируете брать в союз? — Двенадцатый. Джоанна цокает языком. — Представь, что у нас с тобой есть общий ребенок, который унаследовал все наши самые скверные черты. Вот, что представляет собой девчонка из Дистрикт-12. — Я умею общаться с безумцами: я живу с ними по соседству, а один из них мой муж. — Поверь, это хуже. Лучше действовать через ее ментора — Хеймитча. Я помогу. — Так ты согласна? — Я поговорю со своими. В знак согласия мы пожимаем друг другу руки и расходимся по своим вагонам. Я с чувством выполненного долга захожу в свое купе. Катон вольготно устроился на моей кровати и мирно спит. Я осторожно сажусь с краю и вновь подношу пуговицу к уху. К моему удивлению я различаю голоса Магнуса Стерлинга Шара и Курта Бонедза. —…не смеешь, понял. Не забывай, кому жизнью обязан, — грубо говорит Магнус. — Я уже давно отплатил, мастер Стерлинг, — спокойно отвечает Курт. — Ты даже сейчас лицемеришь, Бонедз. Говори со мной нормально! — Я говорю с вами так, как должен. Я всего лишь сделал предположение… — Ты меня этим оскорбил! Я отдал вам свои нервы, здоровье, душу и готов вновь повторить это. Я сделаю все, чтобы вы вновь одержали победу, но мне нужно, чтобы мы друг другу доверяли, а не секретничали по углам! Наступает пауза, в течение которой я боюсь даже дышать. — Простите меня, мастер. Возможно, я ошибся. Я слышу удаляющиеся шаги, но вдруг Магнус добавляет: — Не превращай эти Игры в свою вендетту, Бонедз.