Наше совместное Рождество.

Каждый год оставляет в твоей памяти огромное количество бесценных воспоминаний. Со временем что-то стирается из памяти, но самое важное навсегда остаётся в твоём сердце, связывается с конкретным временем. Что такое Рождество? Для меня не только новая часть жизни, но и возможность ещё раз прокрутить в голове кинопленку этих трёхсот с лишним дней, заново окунуться в приятные дни и поблагодарить жизнь, небо, мир за то, что с тобой и твоими близкими все в порядке. И этот год снова не исключение. Я помню, что мы давно не виделись, поэтому приглашаю вас присоединиться к моим мыслям, хотя бы немного узнав, что произошло за это время. Дом снова пропитан запахом цыплёнка, индейки, яблочного пирога и ещё чего-то вкусного. Ольга по традиции колдует над рождественским ужином, и мы уверены, что она мастерски делает это как никто другой. За стенкой слышен детский смех и изредка мужские восклицания — это Герман развлекает Марию. Нашей дочери почти два года, она пытается начать разговаривать цельно, растёт и становится самостоятельнее, однако пока это все ещё наша любимая малышка. Я знаю, что через две минуты они зайдут за мной, как и положено, поэтому у меня есть немного времени поделиться с вами небольшим секретом. « — Анджи, это же прекрасно!!! Иди сюда, моя милая! — Ольга накинулась на меня с распростертыми объятиями. — Ольга, прошу, потише! — такая бурная реакция вызвала у меня отнюдь не веселье. — Что такое, дорогая? — Ольгита взволнованно отстранилась, заглядывая мне в глаза. — Ты ещё не рассказала сеньору Герману?.. — Нет. Я не знаю, что меня сдерживает, но… — я набрала в лёгкие побольше воздуха, — мне страшно. С Марией это было неожиданно, но легко, а сейчас я замираю, пытаясь объявить новость и не могу, — мои глаза проследили, как плечи Ольги грустно опустились вниз. — Анджи, но почему? Сеньор Герман будет счастлив! Ты же видишь, как он любит Марию, он ведь души в ней не чает! — женщина явно не понимала меня. В принципе я была согласна с ней, ведь мой страх был совсем беспричинный. У нас с Германом уже росла дочь, более того: выросла Виолетта. Однако волнение накрывало меня с головой. — Я верю в то, что Герман очень любит детей. И знаю это, — закивала я, пытаясь утешить Ольгиту. — Но пойми, Ольга, я сама не знаю, что со мной. Не знаю, как объявить… Начинаю волноваться, и все, — вздох сожаления и обиды на саму себя вырвался из груди. В гостиной послышался детский лепет и нарастающий звук шагов. — Все, закроем тему до Рождества. Ольга, только ни слова! — в последний раз я предупредила экономку. — Обещай, что признаешься ему на Рождество! — та погрозила пальцем мне в ответ и удалилась с кухни, чему я была очень рада. Зная ее характер, можно ожидать чего угодно» Две минуты на то, чтобы решиться объявить новость о том, что скоро мы вновь станем родителями. Безусловно это потрясающая весть, тем более, что со мной и с нашим ребёнком все хорошо. Доктор не поленился позвонить мне сегодня с утра и поделиться результатами моих анализов, тем самым ещё раз подтвердив беременность. Мое волнение было настолько огромным, что я решила поделиться своими мыслями с Ольгой перед тем, как рассказать все Герману. — Анджи? Ты готова? — ласковый голос вывел меня из раздумий. Обернувшись, я увидела Германа, стоявшего в дверном проеме и широко улыбающегося. — Да, почти, — нужно было собраться с мыслями. Мой муж прошёл в комнату, предварительно закрыв за собой дверь. Через секунду я почувствовала его горячее дыхание и тёплые объятия, в которых я всегда таю и буду это делать. — Ты снова анализируешь этот год? — его одеколон по-прежнему сводит с ума. В такие минуты я начинаю задыхаться от любви, которой насыщается кислород. Я все ещё люблю его, даже сильнее с каждым днём, годом. Мы действительно невероятно счастливы. Я обожаю, когда Герман шепчет мне на ухо разные слова поддержки, как успокаивает объятиями после долгого напряжённого дня в студии, как он обращается с нашей дочкой — все это ежеминутно вызывает во мне мурашки удовольствия и счастья. — Да, прощаюсь мысленно с прекрасными воспоминаниями, — я нежно поцеловала его в щеку. — Зачем же прощаться? Они навсегда останутся с нами, — карие глаза внимательно следили за моими. — Тини переехала в Италию, но она по-прежнему наша любимая Вилу, — я счастлива, что его глаза не тускнеют при упоминании о переезде Виолетты, а наоборот расцветают и приобретают гордый блеск. — Студия переквалифицировалась и стала большой академией искусств, чему ты очень рада, признай! — он шутливо щелкнул меня по носу, тут же прикасаясь к нему губами. — Конечно, это потрясающее событие! А как же рождение Роберта у Пабло и Бренды? Это же большое счастье, — я улыбнулась, окунувшись в приятное воспоминание. — Дети — это всегда счастье, — улыбнулся Герман, и я практически вздрогнула на этих словах. — Ольга и Ромальо в новом году мечтают усыновить Антонио из детского дома, поэтому жди — скоро в твоём доме будет детская армия, — я с улыбкой погрозила ему пальцем, пытаясь перевести разговор в другое русло, но видимо уже опоздала. В глазах Германа поселилась светлая печаль и задумчивость. — Я бы хотел, чтобы в нашем доме всегда был детский смех. Я и не думал, что он так важен для меня. Когда Виолетта выросла, я считал, что уже стар для этого всего… Для шалостей, для игр, для детской каши в семь утра или для бантов и платьиц. Но сейчас, когда у нас есть Мария, я понял, что мне невероятно важно слышать детский смех и находиться рядом с ребёнком. Анджи, она так похожа на нас, — он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я не шевельнулась. Его слова задели во мне все живое. Обычно Герман пытается закрыться в себе, либо раскрывается только наедине с самыми близкими, но в рождественскую ночь он правда становится другим — словно пытаясь успеть за считанные минуты, сказать то, что не успел сказать за год, Герман постоянно удивляет меня до замирания сердца и потрясает до глубины души. И сейчас, вдохновлённая до слез его признанием, я поняла, что лучший момент настал. — Герман, у меня для тебя новость… — я потупила глаза, пытаясь справиться с учащенным дыханием. — У нас будет ребёнок. Секунды две я ничего не ощущала — из меня словно вытащили все живое, оставляя только бешеный ритм сердца где-то в груди. Кажется, такое же состояние было у Германа — он замер на месте, вглядываясь в мои глаза, наверное пытаясь понять, шучу ли я или говорю правду. Но мое уверенное, даже точнее сказать растерянное лицо не намекало на шутки. И тогда, ещё через две секунды счастье вырвалось из нас обоих наружу. — Анджи! Боже мой, это правда? — Герман захватил меня в тесное кольцо горячих объятий и поцелуев, — Анджи, неужели? Я же так мечтал об этом! — Доктор звонил сегодня с утра и поделился со мной результатами, — я смахнула слезу с щеки, чувствуя его губы на лице. — Мы правда скоро вновь станем родителями. — Господи, Анхелес, — он крайне редко называл меня полностью, если только происходило что-то серьезное. И это вызвало во мне очередную порцию мурашек, ведь я осознавала, что для него это самая важная в мире весть. — Я так счастлив, родная! — он тут же поцеловал меня. Однако через пару секунд мои волосы стали тянуть назад, а затем маленькие пальчики коснулись щеки и тут же начали отрывать меня от Германа. Я отстранилась и увидела Марию, сидящую на руках у Ромальо. — Ромальо! Как давно ты здесь? — я очень удивилась. — Минуту назад, меня привела сюда сеньорита Мария, она уже соскучилась без вас, — Ромальо широко улыбнулся, передавая Герману дочку. Однако малышка запыхтела, не желая покидать Ромальо, и эта причина была ясна всем. Кто бы мог подумать, кого больше всех любит эта девочка? Не маму, не папу, не Вилу и не Пабло, а именно Ромальо. Конечно, это удивительно, но ещё и очень забавно: Ромальо стал что-то вроде няни для нашей дочери, к чьим услугам мы частенько вынуждены прибегать. — Идём, моя милая, — Герман ласково поцеловал дочь в розовую щёчку, — ты соскучилась без нас, родная? Я инстинктивно подошла поближе к родным, с любовью поправив подол платьица Марии. Она вновь потянулась к моей цепочке, и я перехватила ее маленькие ловкие пальчики. — Куда тянетесь, сеньорита? — эту девочку невозможно не зацеловать. — Кажется, нам уже пора за рождественский стол? — Конечно, мы ждём вас, — Ромальо так же стремительно удалился из спальни, как и зашёл сюда. — Пойдём, Анджи. Нужно объявить всем нашу замечательную новость, — Герман счастливо улыбнулся. — Конечно, — я заразилась улыбкой, — тем более, что теперь нас будет четверо… — мои руки ласково провели по темным волосикам дочери. Мы вновь выскользнули из спальни втроём, улыбаясь и смеясь над чем-то. Герман щекотал дочь, отчего та хохотала на весь дом, заражая и нас своим добрым и беспечным смехом. Рождество — это лучший праздник, который есть в мире. И я так счастлива, что на следующее Рождество нас станет еще больше.