Сарес

      Эта история произошла в далекой и прекрасной стране под названием Сарес. Ее размеры были до того огромными, что даже опытные исследователи не смогли узнать и изучить всех тайн, которые она в себе скрывала, а великим картографам из разных уголков света оказалось не под силу изобразить на путеводителях всех её просторов и широт. Правители Сареса предпочитали вести закрытую политику: они не заключали союзов с чужими странами и всецело находились под защитой магического купола. Именно он укрывал границы страны, прятал их от посторонних глаз и любопытных носов. Сарес считался практически забытым местом — местом, куда трудно попасть и откуда ещё труднее выбраться. Это была родина великих воинов и потомственных магов, и когда кровожадный недруг ступал за пределы дозволенных ему территорий, бравые солдаты-защитники отважно сражались на передовой, пока последний вражеский чин не падал замертво, окропляя почву своей кровью. Благодаря мужеству и отваге героев, народ Сареса жил в мире и благоденствии. Люди работали на полях, вели хозяйство и занимались торговлей. Работа находилась для каждого, а если кто-то предпочитал бездельничать, исправительный режим быстро вправлял ему мозги.       То были времена процветания. Страна стала великой и живописной, достигшей высшего уровня развития. Но как бы ни были грандиозны цивилизации, все они, в конце концов, подлежат уничтожению. Сарес, покрываясь мелкими трещинами, стал медленно разрушаться. Но разрушение взяло своё начало не из внешнего мира, ведь магический барьер, как верный пес, доблестно охранял территорию Сареса и покой его граждан, а королевские колдуны и колдуньи посменно поддерживали купол своей магической энергией. Никто из жителей Сареса не мог и подумать о том, что самое защищенное в мире государство будет разрушено изнутри.       В краю, что находился среди скалистых гор и цветущих долин, начались мятежи. На престоле восседал мудрый и доблестный король по имени Алаклохар из династии Рилдмур. Он был стар, дни его были сочтены. Здоровье Алаклохара подкосил неизлечимый недуг, от которого ни один знатный лекарь не сумел найти лекарства, и король угасал на глазах своих трёх сыновей. Старший сын — Улстир, гордый и непокорный. Средний — Тагвин, лихой и упрямый. И третий, самый младший — Ворнмур, с добрым и смиренным сердцем. Смерть забрала Алаклохара в свои цепкие объятья до того, как он успел составить завещание. Встал главный вопрос: кому достанется престол? После неожиданной кончины отца и его похорон, между братьями разгорелось соперничество. Каждый из них гнул свою линию, приводил аргументы в пользу того, почему другой должен уступить, а иногда споры перетекали в жестокие драки. Осознав, что кулаками дело не решить, братья составили договор, в котором заключили, что каждый из них по очереди будет править Саресом на протяжении пяти лет. Тот, кто добьется расцвета страны, станет единоличным правителем всего государства.       Первый сын Алаклохара построил свою власть на крови, прославившись своей свирепостью и жестокостью. Он принял ряд военных реформ, в которых урегулировал постоянную армию, и в связи с этим маги подверглись преследованиям и жестоким распрям со стороны военных, чьи возможности стали неограниченными. Магический купол истощился и перестал укрывать Сарес от внешнего мира, участились завоевательные набеги из соседних стран. Улстир стал непобедимым полководцем и предводителем. Он уверенно вел свою армию в беспощадные бои, побеждая в каждом сражении, захватывал новые территории и присоединял их к своему государству. Солдаты отчаянно сражались, отдавая свою жизнь за родину и короля. За пять лет кровавого правления Улстира жители Сареса претерпели огромные потери: не было ни одной семьи, на которой бы война не оставила свой разрушительный отпечаток. Народ стал ненавидеть Улстира, но восстать против него боялся.       Второй сын Алаклохара прославился своей алчностью, а его главными отличительными знаками были деньги и жажда наживы. После правления УлстираТагвин получил опустошённую казну: старший брат растратил все денежные средства, которые имелись еще при Алаклохаре, поскольку постоянные расходы на армию требовали немалых вложений. Тагвин установил реформы, согласно которым поднялись налоги, чему простой народ был совершенно не рад. Средний сын почти все время отсутствовал в Саресе, подолгу пропадая в других странах и укрепляя торговые связи. Благодаря своей политике Тагвин смог быстро восстановить казну. Он и сам был большим транжирой: закатывал роскошные праздники каждую неделю, устраивал пышные приемы и балы. Жителям Сареса приходилось нелегко: для того, чтобы оплатить налоги, они отдавали всё до последней копейки, а у тех, кто не мог расплатиться, отбирали имущество. В результате этого в городах и деревнях появилось много бедняков, и возрос уровень преступности. Многие устраивали забастовки, но королевская стража силой решала все конфликты и разногласия.       Когда же пришла очередь третьего сына, перед ним предстала непростая задача. За десять лет правления Улстира и Тагвина Сарес, из некогда цветущей и пышущей богатством страны, превратился в иссохшую и непривлекательную местность, пустынную и зловонную. Жители Сареса погрязли в нищете, голоде, безработице, утопали в злобе и ненависти к престолонаследникам. Геноцид над магами продолжал расцветать в ходе бесчинств неуправляемых военных. Жестокое истребление довело до того, что в Саресе почти не осталось людей, наделённых величайшим даром. Многие колдуны и колдуньи бежали из страны, спасая свои жизни.        Былым величием Сарес не цвёл, даже не пах — от него несло дымом, гарью и нечистотами. На обездоленных и высушенных почвах распространялись пожары, безжизненная трава зажигалась всего от одной искры. В деревнях и сёлах наступило неспокойное время. Многие поселения сгорали дотла, в сердцах граждан Сареса нарастало все больше беспокойства и напряжения. Они были на взводе, устали терпеть постоянные убытки и питаться объедками. И именно Ворнмуру предстояло решить все эти проблемы.       Младший сын Алаклохара урезал налоги, нашел управу на военных и осудил их за преступные деяния. Тем, кто потерял свое жилье, сдавался в аренду участок земли, на котором им предстояло и жить, и работать. Военные были закреплены за этими землями для принудительно-воспитательных работ — в качестве отбывания своего наказания. Ворнмур был добрым и справедливым правителем: он принимал у себя страждущих и со всеми присущими ему умом и рассудительностью пытался разрешить их проблемы и разногласия. Младшему сыну Алаклохара приходилось нелегко: предложенные им реформы встретились множественными протестами, особенно больше недовольств поступало от солдат, чьи полномочия были пересмотрены и ограничены рамками закона. Но при виде того, как Ворнмур прислушивался к народу, грамотно и оперативно устранял проблемы, жители Сареса потеплели и открыли ему свои сердца. Третий брат любил свой народ и свою страну, желая как можно скорее возродить её из пепла.              Был ясный, погожий день. Ворнмур сидел в тронном зале, полностью погруженный в свои мысли, и не замечал ничего и никого, кто находился поблизости. Стражники охраняли покой жителей замка. Слуги, облаченные в легкие одеяния, не стесняющие их движения при работе, носились по всему залу, натирая полы до блеска. В помещении находилось не меньше тридцати человек. Солнечные лучи проникали в замок через стекла, опаляя кожу людей, их тела покрывались испариной, делая и без того тонкую одежду влажной и неудобной. Все грезили о долгожданном дожде, изнывая от палящего летнего зноя. Народу Сареса приходилось работать на пересохшей почве, на которой вскоре начинало загибаться и увядать любое растение.       Дверь в тронный зал со скрипом отворилась. Вошел высокий мужчина — лет двадцати семи от роду — и бесшумно зашагал по красной ковровой дорожке, приближаясь к трону. Внезапно комната, наполненная суетой и разговорами, затихла, и тишина поглотила присутствующих. Слуги отвлеклись от своих дел, всматриваясь в фигуру вошедшего, стражники смерили его грозным взглядом, и только Ворнмур не заметил присутствия «гостя». Вошедший опустился на одно колено, склонил голову и положил правую руку на сердце, отдавая честь правителю. Слуги стали тихо перешептываться между собой, пытаясь угадать, кто пожаловал к ним, а «гость» тем временем медленно поднял взгляд и стал внимательно рассматривать потомка династии Рилдмура. Перед ним на деревянном троне, обтянутом шкурами животных и с торчащими оленьими рогами за спинкой, сидел нынешний правитель Сареса. Это был мужчина небольшого роста, среднего возраста, с треугольной формой головы, острыми скулами, покрывшимися небольшой бородой, миндалевидной формой глаз и коричневыми волосами до плеч. Он витал в своих мыслях, находясь где-то далеко за пределами своего замка. Гостю показалось, что перед ним находился не живой человек, а каменное изваяние, застывшее в одной позе и одетое в неброскую одежду, даже скромную по королевским меркам (Ворнмур не особо любил наряжаться и предпочитал быть наравне со своими подданными).       — Приветствую вас, Ваше величество, — раздался спокойный низкий голос. Кажется, цветки жизни пробудились в теле короля, подобно приходу весны, и он легонько дернулся. Затем поднял веки и осмотрелся. Перед ним находился человек высокого роста, с прямоугольной формой лица, круглыми глазами янтарного цвета, вздёрнутым носом, тонкими губами и чёрной коротко стриженой копной волос. На правой стороне лица, ото лба до скул, тянулись три шрама, принадлежавшие когтистым лапам скалаэля — дикого и свирепого зверя, которые живут в скалистых горах Сареса. Ворнмур слышал о той битве, что разразилась между рыцарем и страшным зверем. Всё началось с того, что жуткий скалаэль повадился проникать в людские селения и резать скот. Когда скота не осталось, он не побрезговал поживиться и людским мясом. Прознав об этом, благородный рыцарь решил во что бы то ни стало прекратить бесчинства и остановить зверя. Скалаэли — это огромные кошки с пушистой белой шерстью, достигающие ростом до двух метров. Очень хитрые и проворные. К счастью, они предпочитали держаться подальше от людей, скрываясь в снежных горах, но голод и отсутствие добычи заставили страждущую кошку охотиться на домашний скот, а потом и на их хозяев. Рыцарь потратил несколько дней для того, чтобы выследить зверя, а последующий бой длился на протяжении многих часов, пока скалаэль не ослаб и не был сражен мечом своего противника. Рыцарь получил большое количество травм и царапин, потерял много крови и чудом остался в живых.       — Добрый день, сэр Мирлин, — поприветствовал его правитель Сареса. — Не ожидал, что ты так быстро доберешься. Я семь дней назад послал к тебе птицу. Вижу, ты не жалел своего коня. Встань же с колен.       Мирлин медленно поднялся на ноги, расправил широкие плечи и улыбнулся.       — Я налегке, — молвил он. — Группа, сопровождавшая меня, скоро прибудет вместе с моими вещами. Я желал как можно быстрее оказаться в ваших краях, Ваше высочество. В письме говорилось о срочности.       Мирлин стоял перед Ворнмуром в светлой рубахе и темных коричневых штанах, без прославленных черных доспехов, которые он надевал на турниры или в походы. Лицо короля подобрело и растянулось в добродушной улыбке. Мирлин был молод и казался несерьёзным с первого взгляда, и Ворнмур ненароком вспомнил, каким был сам в его-то годы: сила, скорость и мощь в теле, а в голове ветер гулял. Но правитель Сареса знал, что первое впечатление всегда обманчиво. Мирлин принадлежал к Ордену Тернии. Символом общества были терновые ветви, обвивающие сложенные в молитвенном жесте ладони, что держали в руках крест. Молитвенный жест означал надежду, крест — веру и стойкость духа человеческого, а терновые ветви, которые впивались в кожу — терпение и сострадание. Этот орден образовал пра-пра-прадед Алаклохара, Дрейстан Рилдмур, для помощи мирному населению и защиты от завоевательных набегов. В Тернии находился небольшой госпиталь, где принимали страждущих, болеющих всеми недугами. Во время правления Улстира, Орден не поддержал его политику, предпочитая принимать обедневшее население и помогать ему, вместо того чтобы распалять междоусобные войны. Мирлин смог преуспеть и в военном, и во врачебном деле. Последним он не очень любил заниматься, потому что однообразие белых стен наводило тоску, общение с родственниками умирающих давалось тяжело, а стоны и крики раненных сводили его с ума. Потому он выбрал то, к чему больше лежала душа. Профессия лекаря — сложная наука, которая давалась людям со стальными нервами, способные отключать эмоции. Мирлин таким не был, но обладал недюжинной силой и храбростью.       Ворнмур подал знак стражникам, и те развернулись на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси и замаршировали прочь из тронного зала. Затем Ворнмур взглянул на прислугу и махнул рукой. Они суетливо засобирались, покидая помещение вслед за стражей. Все прекрасно поняли о том, что королю и рыцарю предстоял длинный разговор с глазу на глаз. Убедившись, что тронный зал полностью опустел, Ворнмур облегченно вздохнул. Мужчина несколько минут молчал, собираясь с мыслями, и Мирлин смиренно ждал, не смея молвить слова первым.       — Послушай меня внимательно и не задавай вопросов, сэр Мирлин. Воззвал я тебя из ордена не случайно. Что-то нечистое творится в Саресе. — Голос Ворнмура стал взволнованным и резким. — Ох, неспокойна моя душа за нашу страну и моих подданных.       Он вновь вздохнул и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику деревянного трона.       — Что вас беспокоит, Ваше величество? — осмелился спросить Мирлин, заметив, что душевное равновесие короля покачнулось, как маятник.       — Пожары. Ты, наверняка, слышал о страшных вестях и чуял гарь не раз за этот год, — сказал Ворнмур, почесывая бороду. Он тщательно обдумывал каждое своё слово.       — Конечно, — кивнул рыцарь. — И видел последствия. За последние месяцы к нам поступило много пострадавших от пожаров. — Он замолчал, пытаясь проглотить ком в горле. — Ее звали Килга — маленькая девочка лет пяти от роду. Прибыла к нам месяц назад из деревни Солга, что находится в десяти верстах от Ордена Тернии. Бедняжка все время плакала и спрашивала, где ее мама. Ведь не скажешь малышке, что она осталась одна на свете, и нет у нее больше никого. — Мирлин закрыл глаза, вспоминая о той, о ком вел сей сказ. — Сама девочка пострадала не меньше. Кожа обугленная, места живого нет! И пахло от нее… — рыцарь перешёл на шепот, — простите, Ваше величество, пахло от нее жаренным мясом, аки свининой или говядиной, что люд честной употребляет в пищу. — Мирлин замолчал, крепко стиснув зубы. Он повидал много ужасов на войне, но всегда тяжелее всего ему приходилось, когда страдали маленькие дети. Ворнмур понимающе кивнул, а затем махнул рукой и произнёс:       — Закончи свой рассказ, мой мальчик, иначе несказанное будет преследовать тебя до конца жизни. До тех пор, пока груз ответственности, который ты на себя водрузил, не станет для тебя непосильной ношей и не сломит твой крепкий дух.       — Я… — Мирлин замолк и исподлобья взглянул на короля. Ворнмур увидел в его глазах горечь и вину. — Я не смог… спасти её. Она страдала ровно семь день, пока не скончалась. Если бы я спас ее…       — Здесь нет твоей вины, мальчик мой, — сказал без какого-либо осуждения король. — Огонь людям не игрушка. Вырвавшись из-под контроля, он пожирает все без остановки, а человеческие жизни хрупки, как хрусталь. Она была ребенком, и ее душа попадет в лучший мир. Лучше помолись за упокой ее души и перестань винить себя. Отпусти свою скорбь и печаль в сердце — оставь там место для живых, которым мы всё ещё в состоянии помочь. Именно поэтому я тебя сюда и позвал.       Рыцарь Ордена Тернии кивнул, соглашаясь. Буря в его душе улеглась, когда он обмолвился о том, о чем сожалел последние несколько недель.       — Скажите, не думаете ли вы, что это сама божья кара опустилась на Сарес? И сама погода не располагает дождем.       — Нет, сэр Мирлин, боги здесь не причём, —ответил Ворнмур. — В заветах наших предков написано, что всего было три конца света. Но боги милостивы и любят детей своих. Они всегда дают им шанс на исправление: божьи посланники предупреждают человечество об ужасных событиях, которые его настигнут. Но также боги держат свои обещания. Когда-то они провозгласили, что не будут больше губить род людской, и больше не было ни необъяснимых катастроф, ни божьих посланников.       За беседой Ворнмур заметно расслабился.       — А как же летний зной? Ведь страдают не только селения, но и поля. Сухая трава может моментально вспыхнуть от палящих лучей и всё — пожар не остановить. Выгорают и леса, дичь бежит из них, как бес от святой воды.       — Не могу опровергнуть такой вероятности, — задумчиво ответил король. — Сарес знавал и лучшие времена, а сейчас этим не похвастаться. Все развалилось и превратилось в руины. Мне горестно от того, какой стала моя страна, — сказал король, вздохнув. — Но мои сердце и душа неспокойны, поэтому я и хочу, чтобы ты выяснил, что же здесь творится. Это не приказ, а просьба, Мирлин. Узнай, что происходит и доложи всю правду, какой бы она ни была. Доверяю это дело только тебе.       — Почту за честь, Ваше величество, — произнес Мирлин, припадая на одно колено перед троном. —Какой бы не была истина, я найду ее и изложу вам. Обещаю.       Ворнмур кивнул, дав понять, что принял обещание и будет ждать дальнейших вестей. А сам он станет заниматься проблемами населения и другими вещами, которые требовали его внимания. Мирлин развернулся и уверенно зашагал сторону выхода, пока его не окликнул голос правителя:       — Мирлин, — Рыцарь обернулся. — Ты выглядишь уставшим. Моя просьба срочная, но ты пока поспи с дороги сам и дай жеребцу отдохнуть после долгого галопа. Я рад, что ты рвешься в дело, но твой измождённый труп мне вряд ли чем-то поможет.        Ворнмур насупился.       Мирлин почувствовал себя ребенком, которого отчитали за проступок. Ему действительно не хотелось долго засиживаться на месте, но не успел он об этом подумать, как Ворнмур прочёл его, как раскрытую книгу. Он не раз слышал от других членов Ордена, что Ворнмур умел предугадывать их действия, а иногда даже заканчивал за них целые предложения. Поговаривали, что нынешний правитель Сареса — потомственный колдун, но это было совершенно не так. Династия Рилдмур не славилась колдовскими способностями, напротив — они были либо великими воинами, либо великими политиками. Где-то глубоко внутри Мирлин надеялся, что именно Ворнмур будет единственным правителем в Саресе. Он закрыл глаза.       — Не смею ослушаться совета, Ваше Высочество. Сразу же отправлюсь в покои, которые мне предоставили, как только я прибыл.       — Вот и хорошо, — добродушно улыбнулся Ворнмур, зная, что рыцарь не обманет его ожиданий. Мирлин удалился из тронного зала, а король решил заняться бумажной волокитой, которую он терпеть не мог, но выполнял безоговорочно с большим терпением.                     Мирлин повернул ключ, и дверь со скрипом отворилась. Он осторожно зашел, притворяя её за собой, словно кто-то мог внезапно ворваться, напасть на него и разорвать в клочья. Он внимательно осмотрелся. Комната была небольшой, но просторной: огромная двуспальная кровать, рабочий стол и стул, небольшой комод, куда можно было сложить свои вещи, два кресла и столик, на котором расположился большой подсвечник. Под стенкой стояли несколько стеллажей, сверху донизу набитых книгами. На разноцветных корешках были вытеснены имена неизвестных писателей и замысловатые названия произведений, некоторые из них Мирлин успел прочесть не так давно. Его взгляд остановился на книге в темно-коричневом переплете, где золотыми буквами было написано: Оскольд Вальд «Мертвая королева». Мирлин помнил, как всего несколько недель назад прочел данное произведение — наверное, это было перед приездом Килги в Орден. Книга повествовала о принцессе, которая не могла стать королевой. Девушка влюбилась в рыцаря, отдав ему свое сердце и честь, но её отец не согласился на брак, аргументируя это классовым неравенством. От горя она покончила с собой, спрыгнув с утеса, и после ее неупокоившийся дух объявлялся в ночной тиши и безжалостно убивал молодоженов. Умершая завидовала их счастью, которого ей не удалось познать самой. Вокруг книги крутилось много споров, читатели жаловались на то, что после прочтения чувствовали недомогание, страх и опустошённость, а некоторые из них утверждали, что к ним самим являлся дух мертвой принцессы, прочащий проклятья всему их роду. Мирлин несколько раз перечитал это произведение, но ничего мистического в реалиях его не настигло. У Оскольда был захватывающий слог, но сюжет истории — до безумия банален. Но, тем не менее, рыцарь, сам не понимая мотивов своего поступка, вновь взялся за книгу. За чтением он и не заметил, как наступил вечер. Мирлин поднялся с кресла, на котором расположился пару часов назад, и поставил книгу на место, пообещав себе держаться от нее подальше, потому что их встречи стали слишком уж частыми. Он вышел из комнаты, чтобы принять ванну после долгой и пыльной дороги, а после — отошёл ко сну.       Когда наступило утро, Мирлин с трудом раскрыл глаза. Он ненавидел просыпаться рано и любил отслеживаться до обеда. Но просьба Ворнмура тревожила и беспокоила его. Когда ему приходилось давать кому-то свое слово, он не мог его не сдержать. Закончив с утренними процедурами и собравшись, мужчина спустился в столовую, где ему предоставили завтрак: манная каша и стакан молока. Он быстро перекусил и отправился к конюшням. Приближаясь, Мирлин заприметил рыжеволосого мальчишку — его кудри искрились на солнце и купались в его лучах. Он был невысок, лет одиннадцати на вид, одёт в лёгкую светлую рубаху с грязными пятнами от пыли и грязи, рукава закатаны по локоть. Его тёмные штаны были рваными и клочьями свисали до колен. Он работал под палящим солнцем, перекладывая вилами сухую траву. Некогда луговой клевер поблек, потерял свои сочные зеленые краски и приобрел желтоватый оттенок — он превратился в сено, уготованное стать кормом для домашнего скота. Мирлин понял, что мальчик был конюхом, и именно ему он вчера передал второпях своего солового коня. Мальчишка так сосредоточился на своем занятии, что не заметил, как рыцарь остановился возле конюшен, пока тот не окликнул его:       — Приветствую, юноша.       Мальчик вздрогнул от неожиданности, отскочив от травы, как ошпаренный, и едва не выронил вилы из рук. Он обернулся на голос и сразу запричитал:       — Что же вы так, сударь! Негоже народ честной пугать так. Ух! — конюх осмотрел Мирлина с головы до ног и узнал в нем вчерашнего мужчину, что торопливо спешился, вручил ему поводья и быстрым шагом направился в сторону замка, пробурчав под нос что-то о важном королевском задании и его срочности.       — Вы! — воскликнул мальчуган, тыча в Мирлина пальцем. — Вы вчера оставили мне сущее наказание, господин!       Он ухватился за вилы сильнее.       Мирлин виновато улыбнулся, уголки губ поползли вверх. Он понял, на что жаловался конюх.       — Прости, — извинился рыцарь. — Хэрмес доставил тебе много хлопот?       Он внимательно осмотрел не прикрытые одеждой ноги и руки мальчика: на правом запястье виднелся отпечаток лошадиных зубов, а кожа там стала фиолетовая. Рана была неглубокой, но видной. Мирлин покачал головой.       — Ох, господин! Что за беса вы оседлали?! — воскликнул конюх. — Он как с диких полей вернулся. Непокорный. И вредный!       Он начал махать руками, пытаясь изобразить взбешенное животное. Вилы упали на сухую траву и издали слабый звон. Мальчишка приглушённо выругался, но вскоре продолжил:        — Я его еле в стойло завел, расседлал, а как только дотронулся до спины, так он меня куснул! Никогда не видел у лошади столь дикого нрава!       Мирлин подошёл к мальчику, поднял вилы и протянул их ему. Конюх с недоверием взглянул на высокого натренированного мужчину: нетрудно было догадаться, что перед ним был воин. Конюх осторожно взял вилы, воткнул их в землю и облокотился на палку. Мирлин потянулся к своей походной сумке, которая висела у него на боку, достал оттуда пузырек и протянул его мальчишке:       — Оно поможет тебе.       Конюх зажал рабочий инструмент одной рукой и потянулся другой, чтобы взять пузырек с темно-зеленой жидкостью внутри. Когда тот оказался в его ладони, взглянул на этикетку, пытаясь прочесть буквы на ней.       —Что это такое, господин? — его голос зазвучал как-то зажато и скованно. — Я не умею читать.       Мирлин мысленно одернул себя. Он настолько долго жил делами Ордена Тернии, что успел позабыть о внешнем мире. Во времена правления Алаклохара каждый житель Сареса был обучен простой грамоте на уровне двух классов. В первом классе познавались премудрости писания, чтения и сложения, а во втором — применение изученного материала на практике. Людей учили простым словам и элементарным вещам, не более. Дальнейшее обучение было платным, но простым людям было достаточно только читать, писать и считать. Но во времена правления двух старших сыновей Алаклохара народ Сареса бросил образование, отодвинув его на задний план. Мало кто интересовался науками в кровавые времена — все хотели лучшей жизни.       — Это лекарство для наружного применения, — ответил рыцарь и указал пальцем сначала на флакончик в руке конюха, а затем на его рану. — Промой её. Оно ослабит боль, и вскоре укус затянется.       Мальчик удивлённо переводил взгляд то на пузырёк, то на Мирлина.       — Иначе твоя рука распухнет и будет мешать тебе работать.       Конюх активно закивал головой, открыл крышку и полил свое запястье. Чувство жжения, которое он испытывал, постепенно сменилось лёгким покалыванием. Он облегченно вздохнул, закрыл флакон и положил его в задний карман штанов. Вилы вернул в левую руку.       — Спасибо вам, господин. Меня зовут Рэнни, — представился он. — А вы кто будете?       — Меня зовут Мирлин Кларс, — ответил рыцарь, улыбаясь мальчишке. — Приятно познакомиться, Рэнни.       Рэнни притих на несколько секунд, будто слова рыцаря заставили его усомниться в чем-то. Он погрузился в свои мысли, словно что-то усердно вспоминал. Мирлин подозрительно прищурился. Вдруг мальчишка заорал:       — Тот самый Кларс?! Вы сын Нарувера Кларса?! Да быть того не может!       Мирлин растерянно улыбнулся и легонько кивнул головой, подтверждая слова Рэнни. Глаза мальчика округлились от изумления, а после в них ожил огонек озорства и радости. Он что-то воскликнул, отскочив от рыцаря, начал плясать вокруг своей оси, как волчок, что кружится, не зная усталости. Чувства мигом выбили из мальчика недоверие и осторожность по отношению к рыцарю. Он выронил вилы, но Мирлин резко подскочил к нему, схватив рабочий инструмент, пока тот не ударил паренька по лбу.       — Ой, простите, господин Кларс, — Рэнни резко остановился и начал извиняться. — Я столько слышал о вас и о вашем отце от своего деда! Ваш отец — настоящий герой!       Когда-то имя Нарувера Кларса было на слуху у местных жителях. О нем слагали баллады и песнопения, в которых рассказывалось о бесстрашном герое, что приходил на зов страждущих и обездоленных и, как в любой легенде, доблестно защищал и оберегал народ. Отец Мирлина был великим человеком, такие рождались раз в тысячелетие. Мирлин почитал, восхищался и глубоко уважал его. Он с детства мечтал стать рыцарем, наблюдая пример прямо перед глазами, хотел помогать и оберегать людей, но мечты разбились, когда он понял, как на самом деле тяжело бремя героизма. Он не раз видел, как Нарувер возвращался домой едва живым, раненным и обессиленным. Мирлин запомнил каждый болезненный стон отца в его последнюю и роковую битву с грифоном, который почти располосовал его надвое. Отец лежал в своей постели, истекая кровью, а его жена сидела на краю кровати, сжимая его израненную руку, и громко рыдала. Мирлин тоже много плакал в тот день, храня в своем сердце предсмертную просьбу отца. Её он исполнит через много лет, когда вступит в Орден Тернии.       — Я не так знаменит, как мой отец, — ответил рыцарь и поставил вилы к стенке, чтобы они ненароком не убили конюха.       — Ну что же вы, господин Кларс! — воскликнул Рэнни. — Битва со скалозубым зверем не осталась незабытой! И ваша целебная практика! Точно! — вскрикнул конюх так громко, что Мирлину пришлось закрыть уши руками. Рэнни зашарил по карманам, извлекая оттуда лекарство, которое рыцарь недавно ему отдал. — Неужели это ваша работа?!       — Неважно, кто сделал это лекарство, — отозвался рыцарь. — Главное, что оно помогает людям.       Его лицо скрасила лучезарная улыбка.       Рэнни взглянул на Мирлина: тот выглядел печальным и одиноким. Между ними вновь возобновилась тишина на какое-то время. Каждый обдумывал сказанное друг другу, но не решался вновь заговорить. Но рыцарь нарушил молчание первым:       — Пожалуй, я заберу своего коня.       — Ох, он действительно не из диких степей?       Мирлин не ответил, а лишь прошел в конюшню в поисках своего коня. Тот стоял в последнем стойле, отдельно от других лошадей. Рэнни сгорал от любопытства и прошмыгнул вслед за рыцарем.       — Здравствуй, Хэрмс, — ласково поздоровался с конём Мирлин. — Злишься на меня, да?       Жеребец, стоявший у стены, услышал знакомый голос: уши его вздрогнули и прижались к голове. Он поднял свою косматую морду, медленно подошел к дверям стойла, злобно глядя на рыцаря, и угрожающе заржал. Рэнни испугался и отскочил на три шага назад, но не выбежал за порог. Обычно конюшня изобиловала звуками: ржание, пыхтение, стук копыт. Но когда вчера в стойле оказался конь соловой масти, все остальные затихли. Конюх взглянул на Кларса — выглядел тот совершенно спокойным.       — Боже, Хэрмс, перестань обижаться! Ты же знаешь, что дело не терпело отлагательств.       Конь заржал еще злее, ударив копытом по стойлу.       — Прости, Хэрмс, я был не прав, — извинился Мирлин. — Можешь ли ты мне снова помочь, пожалуйста?       Жеребец кивнул головой, умерив свой пыл, и отошел от дверей стойла. Мирлин вошел внутрь и вывел его. Рэнни удивленно присвистнул, оценивая размеры лошади — таких он никогда ещё не видел. Рост в холке доходил до груди Мирлина, грива струилась ровными прядями, а глаза алые, словно кровью налитые.       — Что это за порода диковинная такая? Никогда такой не видел.       Хэрмес резко повернул голову в сторону мальчишки, который нарушил тишину, и посмотрел на него своими кровавыми глазами в упор. В них не было зрачков. Жеребец топнул ногой, словно предупреждало о чем-то, и испуганный Рэнни решил отойти еще дальше.       — Даргийская, — ответил Мирлин, надевая на него уздечку.       — Что?! — воскликнул конюх. — Да быть того не может! Даргийцы не предназначены для людей. Они слишком гордые, чтобы позволить кому-то оседлать свою спину! Слишком непокорные, чтобы кто-то смог совладать с их буйным нравом. И они редко встречаются, потому что опасаются людского духа! Сразу прячутся или убегают, как тот зачуют.       — Да, ты прав, Рэнни, — подтвердил его слова рыцарь, простелив седло на спину жеребца, который стоял смиренно, но озирался по сторонам. — Хэрм немного отличается от остальных. Молодую даргийскую кобылу поймали охотники. Даргийцы известны своей силой, скоростью и выносливостью: резвые, как арактос, сильные, как скалаэль и выносливые, как сайдатцы. Вот только горделивые, как эльфы, — усмехнулся Мирлин, вспоминая о великом народе. — Хотели приручить ее и естественно у них ничего не вышло. Вот те и стали морить животину голодом. Думали, что она не такой злобной будет. Но кобыла все равно сгубила двоих, а других покалечила.       — Ох, неприятная вышла ситуация, — заговорил мальчик, опасливо посматривая на коня. Конь внушал ему страх. — А как он к вам попал?       — Я как раз по службе проезжал мимо Дрэнвилда. Место отсюда расположено примерно в пятидесяти-шестидесяти верстах, — продолжил свой рассказ рыцарь, поправляя стремя. — Остановился в местной корчме, чтобы подкрепиться и отдохнуть с дороги. Услышал, как местные разговорились о кобыле, которую никто на мясные лавки брать не хочет. Говорят, что в их мясе яд. Как только испробует человек запретное угощение, так сразу замертво падает. И покупать кобылу никто не хотел. Меня заинтересовал их разговор, и я спросил, где можно найти такую лошадь. Меня даже проводили к ней, — он наклонился, проверяя копыта Хэрмеса на наличие грязи.       — А что же было дальше? — нетерпеливо спросил Рэнни и осмелился немного приблизиться, но всё равно держался на расстоянии. Он внимательно следил за реакцией жеребца, чтобы быть готовым в любой момент ретироваться. Хэрмес спокойно стоял на месте и со скучающим видом смотрел то на хозяина, то на конюха, и не предпринимал никаких действий.       — Кобыла была в плачевном состоянии: худая — кожа да кости, грива и хвост спутались в грязные комья, шерсть запачкалась. Осунулась вся бедная. Жалко мне ее стало, вот и выкупил у владельца. Они только рады были. Я снял комнату в корчме и стойло — там ее оставил. Прикупил овса, кормить стал. Первое время она кидалась, как дикая, на еду, пока не наедалась досыта. Но прошло пару месяцев, и стала спокойнее и поправилась немного. Играть в наездника я не решился. Историй хватило, да и дальше психику лошади калечить не стал. Сделал все свои дела в Дрэнвилде и прилично так задержался из-за нее. Но нужно было выдвигаться в путь. Мы остановились в небольшом селении к югу от Дрэнвилда. Она тяжело переносила дорогу в таком состоянии, и я понимал, что она доживала свои последние деньки. Вот только не знал я о том, что она жеребой была. Вот и родила жеребенка, кой-теперь носит имя Хэрмес. Мать его не выжила, потратив последние силы, чтобы подарить ему жизнь. Схоронил ее, и пало с тех пор на мои плечи бремя выращивания жеребенка.       — Но я слышал, что многие пытались вывести даргийцев в неволе, но у них ничего не вышло. Тех так снедала тоска по родным просторам, что они и умирали от нее. Ни у кого не вышло приучить их, — заверил конюх. Его дедушка давно занимался конным делом и много каких историй рассказывал. Рэнни никогда не видел даргийца, даже на картинках, но наслышан достаточно, чтобы прийти к разумным выводам.       — Было непросто, — ответил Мирлин. — Он тоже много бунтовал, но терпение и любовь всех ломает, даже таких гордецов. Разумеется, Хэрмс не раз кусал и взбрыкивал меня, да и просто всячески пытался убить. Но как-то я нашел с ним общий язык, — Мирлин пожал плечами, закончив седлать коня, и погладил его по голове. — Возможно, благодаря помощи его матери, которая сказала, что я не такой плохой человек. Возможно, он сам пришел к каким-то выводам. Ведь даргийцы очень умные. Было время, когда я поддавался злобе всякий раз, когда Хэрмс сбрасывал меня с седла. Мне хотелось его избить, но я не поднимал плеть. Однажды, я подумал и решил — да кто я такой, что пытаюсь обуздать то, что должно быть свободным? И отпустил Хэрмеса на просторы, где он и должен быть. Когда минуло полгода, в один зимний ясный день я услышал ржание — это был Хэрмс. Я удивился тому, что он вернулся. Запустил в стойло и сколько бы раз ни выпускал, он больше не убегал.       — Почему это? — удивленно спросил конюх.       —Не знаю, — честно признался Кларс. — Может быть, он слишком долго пробыл со мной. А, может, не прижился с собратьями и решил, что среди людей у него больше шансов на счастливую жизнь, чем на свободе.       Жеребец не произнес и звука, пока Мирлин вёл рассказ. Рэнни даже успел позабыть о том, что даргийец слишком агрессивный, способный в любой момент повести себя непредсказуемо. Другие лошади предпочли игнорировать чужака, который прибыл сюда вчерашним днем, относясь к нему как к изгою.       — А можно его погладить? — спросил конюх. Он понимал, что Мирлин скоро отправится в путь, и они вряд ли встретятся в скором времени.       — Спроси его сам, — ответил рыцарь. — Если даст добро, то гладь. Если нет, то береги пальцы. Мне всегда с ним приходится договариваться. Он прекрасно понимает человеческую речь, хоть ответить не сможет, но ты поймешь.       Рэнни нервно сглотнул, подошел к жеребцу и произнес:       — Могу ли я тебя погладить?       Хэрмес взглянул на Рэнни своими красными глазами и осторожно пригнул голову. Конюх испугался, думая, что тот хочет снова его укусить, но рыцарь молчал, а значит все было в порядке. Маленькая ладошка коснулась косматой шеи даргийца, пробежалась по его шелковистой светлой гриве, увязая в ней пальцами. Шерсть была мягкой на ощупь, как перьевая подушка под головой. Рэнни отошел в сторону, и Кларс, оседлав жеребца, двинулся к выходу.       — А куда вы направляетесь? — спросил Рэнни и пошел следом за рыцарем, перегоняя его. Открыл шире двери, чтобы ничто не помешало выйти наружу.       — В ближайшую деревеньку, — ответил рыцарь.— До встречи, Рэнни. Мирлин дал шпоры коню, и тот понесся галопом прочь.       — До встречи, господин Кларс! — прокричал Рэнни, но никто его уже не услышал.                     Населенный пункт под названием Солногэ находился в четырех верстах от Черного предела — замка, где жили все правители Сареса. Он отлично виднелся вдали, его верхушка взмывала высоко в небо и словно постепенно растворялась в нём. Рыцарь повернул голову в сторону величественного замка: Черный предел поражал своей красотой и масштабами. Мирлин знал, что этот замок — сплошной лабиринт, в котором легко можно заблудиться. Хэрмес свернул на тропинку из степи, переходя с галопа на рысь. Он медленно гарцевал между травами, погружаясь вглубь Солногэ, а после замедлился и толкнул всадника мордой. Мирлин вздрогнул, переведя взгляд на жеребца. Хэрмес с осуждением фыркнул на рыцаря, показывая носом в сторону селения. Всадник слез с коня и обратился к нему:       — Хэрмс, я на какое-то время здесь задержусь, — Мирлин ослабил уздечку, чтобы конь не испытывал никакого дискомфорта. — Погуляй в степи. Но будь осторожен. Огонь может появиться откуда угодно. Как только услышишь мой свист, то, прошу, возвращайся.       Хэрмес тряхнул головой и отошел от всадника, повернулся в сторону степей и понесся наравне с ветром. Мирлин не захотел пугать местный люд своим странным конем, поэтому отправил его на прогулку. Он знал, что даргийец не пропадет, ведь природа была его родным домом. Однако, мысль о лесных пожарах беспокоила его, но он верил, что все будет в порядке. Мирлин медленно стал погружаться в Солногэ.       Солногэ была небольшой деревушкой и насчитывала в себе около пятидесяти домов. Здесь люди занимались земледелием: выращивали фрукты, овощи и лекарственные травы с цветами. На озере местная детвора ловила рыбу и плескалась в нем. Полуденное солнце достигло пика, опаливая кожу своим жаром. Никто не удивился приезду чужака, все жители были приветливы и дружелюбно настроены. Здесь была маленькая деревянная церквушка, куда рыцарь зашел первым делом. В религии Сареса существовала много божеств. У каждого из них был свой план — ареал, — в котором они властвовали и творили чудеса. Всего их было пятнадцать. Но главенство в пантеоне занимал Коннат, что владел всеми талантами пятнадцати божеств, и все боги почитали его и слушались. Оказавшись внутри церкви, Мирлин почувствовал какое-то умиротворение, о котором успел позабыть за неспокойные годы. Ему казалось, что время в этих стенах замедлило свой ход, а то и вовсе остановилось. Он подошел к иконе Сайруна, что властвует над миром мертвых, и помолился о покое души маленькой Килги, которая успела познать все тяготы жизни гораздо больше некоторых взрослых. Мирлин плотно сжал челюсти, а взгляд его потяжелел и наполнился горем и сожалением. Но как только он поддался хандре, перед его взором возник иллюзорный образ правителя Сареса, Ворнмура, а в мыслях всплыли его слова. Рыцарь помотал головой, вновь приходя в себя. У него было слишком мало времени, чтобы переживать о тех, кто переступил черту мира живых и отправился на другую сторону. Рано или поздно все живые существа ее переступают.       Выйдя из церкви, Мирлин решил пойти в самую оживленную часть деревни, где собирается весь честной люд — на Базарную площадь, где сидели продавцы и торгаши. Площадь пестрила различным ассортиментом товаров, в основном рыбного и овощного промысла. Сама территория рынка усыпана множеством покупателей, сбившихся в огромные очереди у некоторых прилавков. Люди галдели и толкались, бранились и спорили друг с другом. Ненароком из грудной клетки Мирлина вырвался облегченный вздох. Он радовался тому, что мирное время наступило в Саресе, нахождение Ворнмура на престоле дало свои плоды. Некогда пустые улицы, которые стали безлюдны, наполнились и заиграли жизнью и движением. Потихоньку прежний ритм зарождался в селениях. Люди возвращались в свои опустевшие и когда-то покинутые дома, желая вновь начать все заново, с чистого листа. Каждая семья хотела позабыть ужасы войны и времена нищеты. Экономика процветала. С тех пор, как магический купол больше не взмывал в небеса Сареса и не ограждал его территорий, поток иностранных граждан нахлынул сюда для его освоения и изучения. Съезжались даже купцы, которые пытались вести здесь свои торговые дела. На дорогах попадались странствующие торговцы, предлагающие свои необычные товары. Жители Сареса не успели привыкнуть к иностранцам и с недоверием косились на них, не спеша приобрести что-либо.       — Купить рыбки не желаете? — обратился к Мирлину грубый и хриплый мужской голос.       Рыцарь обернулся на звук и увидел невысокого иностранца. Про себя он отметил, что каштановая макушка незнакомца будет доставать до живота человека среднего роста. Коренастое тело и густая борода говорили о том, что перед ним находился представитель дворфской расы.       — Откуда рыба будет? — поинтересовался Мирлин, окидывая взглядом прилавок, где лежал весь ассортимент.       — Из заморских стран. Страны Прунс конкретно. Очень вкусная, — торгаш махнул своими короткими ручками, едва не задевая ими товар.       Мирлин усмехнулся, разглядывая диковинную рыбу. Ещё никогда он не видел таких плавников, зубов, глаз. Пожалуй, самым главным отличием от представителей водного мира Сареса стали необычные цвета чешуи. Переливаясь лазуревыми оттенками в солнечных лучах, она имела красные, розовые, зелёные и синие окрасы. На какое-то время рыцарь поморщился от их слепящего блеска. Мирлин не мог представить, какой вкус был у этой рыбы, она одним своим видом предупреждала: попробуешь меня — умрешь. Заморская рыба пестрила всеми цветами радуги, в то время как рыбешки в Саресе удостоились лишь коричневыми, черными и серебряными оттенками. Последние не смогли бы посоревноваться в таком изобилии цветов, но были намного безопасней для потребления.       Янтарные глаза рыцаря недоверчиво прищурились, после чего он ответил:       — Пожалуй, я откажусь.       — Эх, вы, — пробурчал дворф, махнув своей крепкой волосатой рукой. — Почему местные такие недоверчивые? Нечего с вас взять!       Половину его лица скрывала густая и курчавая борода, которая пружинами струилась от скул к груди. Пухлые потрескавшиеся губы расплылись в добродушной улыбке, несмотря на ворчание в голосе. Скулы исполосованы несколькими шрамами то ли от меча, то ли от топора. Узкие глаза серого цвета. Дворф носил серую рубаху из льна, заправленную в кожаные коричневые штаны с широким поясом и огромной серебряной бляхой. На ногах — высокие сапоги. Поверх рубахи красовалась кожаная жилетка со шнуровкой спереди, широкие запястья дворфа опоясали наручи.       — Времена нынче неспокойные, — проговорил рыцарь. — Вот люди и подвоха отовсюду ждут.       — Ты о пожарах, что ли? — Дворф нахмурил свои косматые брови. Он задумался на какое-то время и начал поглаживать бороду.       Рыцарь посмотрел в сторону торгаша, подтверждая его слова:       — Это тоже. Думаю, вы в курсе. Сейчас опасно путешествовать. Мирлин Кларс, а вы?       — Галиан Морома. Приятно познакомиться, Кларс, — представился дворф. — Ну, раз познакомились, то это отличный повод выпить. Эй, Клеймо!        Окружающие переглянусь и тихо зашептались. В Саресе народ ценил тишину и покой, но, кажется, Морома было наплевать, что о нем подумают и чем там кто дорожит.       — Чего?! — отозвался тот, кого звали Клеймо.       Он находился на небольшом расстоянии от рыцаря и дворфа. Напротив соседнего прилавка Клеймо увлеченно рассматривал плоды фруктовых деревьев, выращенные в Саресе. Он был представителем такой же расы, что и Морома, а его волосы и бороду убелила седина. Рыцарь предположил, что Клеймо работал помощником у Галиана.       — Присмотри за прилавком! — вновь закричал Морома, подзывая его к месту с товарами.       — Чего-чего?! — переспросил Клеймо и подставил пальцы к уху. Он оторвался от своего наблюдения за фруктами и пытался понять, чего от него хотели.       — Вот глухая тетеря, — тихо проворчал Галиан, начиная закипать от раздражения.       — Я прошу тебя присмотреть за прилавком! Ферштейн? — во все голосовые связки прокричал он, отчего Мирлин зажал уши и закрыл глаза.       Клеймо что-то пробурчал про себя и направился в сторону прилавка. Другие торговцы стали жаловаться на шум, но Морома отмахнулся от них рукой.              Корчма, куда Галиан привел рыцаря, была наполнена посетителями до отвала, свободных столиков почти не осталось. Официанты суетились, принимая и разнося заказы. Разговоры людей резонировали друг с другом, создавая гул. Лёгкое головокружение овладело рыцарем, отчего тот на мгновение качнулся и приостановился. Морома не обратил на это никакого внимания. Он бурчал что-то о толкучке и тесноте — до Кларса обрывками доносились фразы, — и не стеснялся распихивать людей, прокладывая себе путь. Отпихнутые стали возмущаться, но Галиан игнорировал их нелестные выражения. Но когда кто-то из обиженных грубо упомянул о матери дворфа, то Галиан, не церемонясь, харкнул ему в его постылую рожу. Тот запричитал ещё сильнее, и тогда Морома вмазал ему своим широченным кулаком. Галиан уже заносил кулак для следующего удара, когда его остановила чья-то рука. Позади оказался Кларс. Он указал пальцем в сторону небольшого столика, который чудесным образом оказался свободным. Галиан молниеносно переключился на новую цель. Он подбежал к столу и уселся на скамейку, смешно закряхтев, и начал мотылять ногами.       — Эй, Кларс, хорош на месте топтаться! — прокричал Морома во все горло.       Он хлопнул по столу так, что посуда на нём подпрыгнула. Мирлин решил не злить дворфа и принял его приглашение, присев напротив. Рыцарь видел много разных людей на своем пути, но Морома показался ему необычным экземпляром. Он был самым настоящим источником звуков и шумов — громко пыхтел, дышал и говорил. Кажется, его совершенно не смущало то, что своими выходками может кому-то помешать. Галиан обладал буйным и неспокойным нравом. Он не реагировал на то, когда его оскорбляли, но стоило кому-то задеть его друзей и близких, то тут же становился страшным демоном.       — Эй, официант! — заорал Морома. — Выпивки нам и побыстрее! Я ждать не люблю.       Побледневший от страха официант активно закивал и зажестикулировал. Он даже спрашивать ничего не осмелился, забывая про этикет, но Галиана не волновали такие мелочи. Он просто хотел выпить и неважно, что принесут.       — Почему вы так кричите? — спокойным тоном поинтересовался рыцарь.       Он поставил руки на свои колени, взглянув в серые глаза дворфа. Тот все никак не мог утихомирить свой адреналин внутри.       — Так-с! Я это… — начал мямлить Галиан. — Да работал я в каменной шахте. А там горные воды, шум постоянный. Вот и слух у меня того. Не тот уже, так сказать.       — У Клеймо такая же проблема? — поинтересовался рыцарь.       — А, Клеймо? — зачем-то переспросил дворф, словно осмысливал информацию. — Да не! Глухой он! Пень старый. Возраст не тот.       Скамейка заходила ходуном. Мирлин грозно на него посмотрел, словно пытался испепелить взглядом. Морома перестал качаться и недовольно пробурчал:       — Ой, ну и зануда же ты! Я его значит выпивкой угощать собрался, а он меня взглядом убить хочет!       Голос дворфа звучал без малейшей угрозы, отчего рыцарь расслабился: плечи его едва опустились, а пальцы перестали цепляться за голени от напряжения. На протяжении их недолгого знакомства Мирлин испытывал напряжение от поведения Галиана. На интуитивном уровне он понимал, что новый знакомый — хороший человек. Просто с некоторыми особенностями, которые бы не поняли жители Сареса. Да и сам Мирлин пребывал в недоумении, но старался искать пути к взаимодействию.       — Простите, Морома, — извинился перед ним рыцарь. — Не хотел вас чем-то задеть. Просто ваше поведение в диковину мне.       — А? — переспросил вновь Галиан. — Так вот почему местные от меня шарахаются! Может, если я стану потише, то они купят мою рыбу и тогда я наконец смогу отсюда уйти?        Выражение его лица приобрело ужасную гримасу: брови нахмурены, губы сомкнуты в тоненькую полосочку.       — Вы что-то знаете? — уточнил рыцарь.       Морома окинул взглядом корчму на предмет шпионов, которые могли бы подслушать их разговор. Но все посетители думать забыли о шумном дворфе и рыцаре. Каждый был увлечен своими делами: они что-то горячо обсуждали, играли и просто выпивали.       — Сам же говорил о неспокойном времени, Кларс, — стал объяснять ему Галиан. Его некогда грубый и громкий голос перешёл на шёпот, который мог расслышать только рыцарь.       — Пожары, — подтвердил его слова Кларс. — Скажите мне, что знаете?       — Этакий ты удалец, раз все хочешь знать, — ехидно отозвался Галиан.       Мирлин нахмурился. Такой ответ ему не понравилась. Он взглянул в глаза Морома и увидел, как в них заискрился озорной огонек.       — Ой, не хмурься ты так, Кларс, — расхохотался Галиан. — А то морщины раньше времени, как у девицы, вылезут!       — И чего вы хотите? — серьезным голосом спросил рыцарь.       — Я человек простой.       Галиан зашёл издалека, но рыцарь прекрасно понял, что тот от него хотел.       — Хорошо, я куплю у вас рыбу, — буркнул Кларс, сложив руки на столе.       — Вот видишь, Кларс, — Галиан буквально светился от радости, потирая свои ладошки, словно ощущал в них прибыль, которая скоро посыпается к нему из карманов рыцаря. — Можешь, когда захочешь.       Они замолкли, потому что к их столику подошли. В дрожащих руках официант держал поднос, который прижимал к себе, и старался не уронить. На нем стояли две деревянные кружки, наполненные до краев. Рыцарь услышал алкогольные нотки, аромат ванили и корицы, что говорило о том, что внутри находился самый настоящий бурбон. Бледные краски на лице официанта стали спадать, окрашиваясь в зелёный цвет. Вначале рыцарь не придал никакого особого значения, когда увидел в первый раз такие признаки, списав все на симптомы дикого волнения. Наверняка, это первая серьезная работа, которую ему доверили, вот он и боялся опростоволоситься. Официант выглядел болезненно, словно что-то несъедобное съел.       — А ну дай сюда! — воскликнул Галиан и выхватил поднос из рук. — Ещё не хватало, чтобы ты все пролил, щенок.       Он поставил на стол выпивку.       Официант как-то рассеянно крякнул на замечание. С каждой секундой ему становилось все хуже.       — Эй, — уже позвал его Мирлин. — Сходи в лечебный пункт. Похоже, ты отравился. Ел что-нибудь новое в последнее время?       — Да… — тихо ответил официант. — Рыбу.       Мирлин кинул косой взгляд на дворфа. Галиан поднял руки вверх, а на его лице заиграло удивление.       — Я здесь ни при чем, Кларс.       — Лучше не тяни, пока не стало поздно, — произнес рыцарь.       Официант поблагодарил его, удаляясь прочь. Галиан удивленно взглянул на Мирлина.       — Ты знахарь, что ли?       — Нет. Но кое-какая практика есть.       Одним своим видом он дал понять, что не желает больше обсуждать данную тему. Галиан не стал возражать, переключившись на выпивку. Он поставил один бокал перед рыцарем, призывая его испробовать угощение. Не дожидаясь ответа, Морома хлебнул из своего, опустошив залпом половину. Мирлин не стал торопиться, рассматривая напиток золотого цвета, подумав о чем-то своем, сделал пару глотку и отставил его в сторону.       — Ох, ну хоть здесь не стал мять титьки, как девка, и поступил по-мужски, — прогремел Галиан.       Мирлин едва не поперхнулся от услышанной фразы и предпочел ее проигнорировать.       — Расскажите мне о своих беспокойствах, Морома.       — Ох, да. Худо становится в Саресе. Хочу как можно скорее распродать свой товар и двинуться дальше. Я кочую из деревни в деревню последние три месяца и очень устал от своего путешествия. Хочу домой к семье. Вот только в Прунсе свои проблемы с торговлей, а здесь с пожарами, как погляжу, — начал свой сказ Галиан и остановился.       Он потянулся к кружке, отхлебнув остатки бурбона. Смачивая свое хриплое горло, он восторженно вздохнул, нахваливая вкус выпивки. Мирлин молчал, лишь ловил своим взглядом каждое движение дворфа, а слухом — его слова.       — Огонь идет с северо-востока в южные границы Сареса. Я своими глазами видел черные равнины, которые тот оставил позади. А трупами целый холм усыпан! Я тебе зуб даю, что так и было! — затараторил Морома, жестами пытаясь изобразить масштабы бедствий. — И страшно мне от этого за свою жизнь становится. Необычные это пожары. Очень необычные.       — Вы тоже не думаете, что это связано с палящим солнцем? — заинтересовано спросил Мирлин.       — Солнце, не солнце. Какая, к черту, разница? Я лишь хочу жить, а пока ситуация нестабильна, то лучше линять куда глаза глядят!       — Где были пожары?       — Хм, — дворф нахмурился. — Карнад, Литвард, Стоунтруд. Если этот огонь и правда путешествует, то скоро он дойдет до Кламэри, Илэка и…       — Найтвуда, — рыцарь уловил суть его слов.       Найтвуд — небольшая деревенька, которая находится примерно восьмидесяти верстах от Черного предела. Теперь Мирлин закопался в своих воспоминаниях, пытаясь найти там отправную точку пожаров. Ему помнится, что первым объектом возгорания стала Сьентэ, что находилась довольно на приличном расстоянии. Потом пожары вспыхнули в Османе, Рэдланде и Туране. Если данные факты сопоставить с информацией Галиана, то его версия с «путешествующим огнем» начинала казаться не такой уж и безумной.       Морома пнул своей ногой рыцаря, пока тот пребывал в раздумьях по поводу новой зацепки. Мирлин с непониманием скосил свой взгляд на дворфа, смотря прямо тому в глаза. Галиан настойчиво помахал перед его лицом пятерней, пытаясь завладеть его вниманием.       — Хорош в облаках летать! — буквально пропел он своим грубым голосом.       Скулы Галиана порозовели, аки у девицы на морозе, а сам он расплылся в добродушной улыбке. До Мирлина дошло, что дворф выхлебал не только свой бурбон, но забрал и его кружку. Настроение Галиана заметно приподнялось. И он затараторил веселым голосом:       — Опа! Смотри, — дворф залез на скамейку, повернув голову рыцаря в сторону. — Сейчас будет представление.       Через столик от их стола сидела девушка, одетая в тонкую темно-синюю блузку с открытыми плечами и длинными рукавами. Темные перчатки на руках, короткий кожаный корсет черного цвета с ремнем в середине опоясал ее талию и подчеркнул грудь, юбка средней длины, чулки с рюшами и высокие сапоги на толстых каблуках. На ее плечи был накинут черный плащ, а лицо скрыто под капюшоном. Она сидела за столиком, закинув ногу на ногу, читала какую-то книгу в толстом переплете. Двое мужчин, разделяющие по соседству столик, кидали заинтересованные взгляды в ее сторону. Книга так увлекла ее, что она не заметила, что стала объектом чьего-то внимания. Первый мужчина был высокого роста, с кривой физиономией, маленькими глазками, как у свиньи, и дурацкой улыбкой на лице, а второй — тонкий, как тростинка, с пухлыми щеками. Один из кавалеров, тот, что со свиными глазками, сел напротив нее так, чтобы та его увидела.       — Привет, красавица! — протянул он сладким голосом. — Чего сидишь одна?       Девушка не обратила на него никакого внимания, перелистнув очередную страницу. Она полностью погрузилась в мир букв, увлеченная своими фантазиями. Корчма наполнена жизнью — окружающий шум был ее частью. Если отвлекаться на каждый пустяк, то никогда не закончишь начатое дело. Нужно уметь абстрагироваться от внешнего мира. Девушка так и поступала, но «новые друзья» явно были против такого расклада.       — Я что-то не понял! — гаркнул второй кавалер. — Ты что это моего друга игнорируешь?       Он сел справа от девушки, вглядываясь в ее книгу, и положил руку на открытые страницы. Тогда девушка отвлеклась, злобно покосившись на мужчину по соседству. Осторожно зажав его запястье своими пальцами, она переложила руку Тонкого на стол и опустила взгляд в книгу. И тогда Свиные глазки взвизгнул с возмущением:       — Какого черта ты пихаешь моего друга, грубиянка?!       — Вот-вот! — поддакнул ему Тонкий. — Тебя манерам не учили, что ли?!       На этот раз Тонкий выхватил у нее книгу, пролистав несколько страниц, и удивленно вскрикнул:       — Что это за язык?! Ничего не пойму! Как ты это читаешь? Здесь даже картинок нет!       — Положи на место, — впервые заговорила девушка спокойным и ровным голосом.       Она продолжала сидеть на месте, ничего не предпринимая, чтобы вернуть отобранную вещь.       — Что-что? — переспросил Тонкий, притворяясь глухим. — Здесь так шумно, что ничего неслышно!       Девушка сделала резкий рывок, попытавшись ухватиться рукой за книгу, но Тонкий гадко заулыбался, взял книгу в правую руку и поднял её вверх. Вздохнув, девушка встала за скамейку, желая забрать то, что принадлежало ей. Тонкий сделал пас своему другу, который ловко поймал ее.       — Ой, да брось, — заговорил Свиные глазки. — Составь нам компанию и пообщайся. Мы же многого не просим.       — Точно-точно, — стал поддакивать Тонкий, кивая головой в знак согласия.       Оба неприятно заухмылялись, откровенно рассматривая её тело, словно визуально оценивали его. Девушка нервно вздрогнула, инстинктивно закрываясь руками. Губы ее сжались, а глаза наполнились слезами от бессилия и стыда. Плечи задрожали от волнения и страха. Она чувствовала себя добычей, загнанной в тупик, из которого не было выхода назад. Лишь два хищника позади, жаждущие насытиться желанным мясом, чтобы утолить свой голод. Она решила, что книга не стоила ее безопасности и комфорта. Мужчины явно были не расположены к переговорам и разрешению конфликта мирным путем. Девушка развернулась к ним спиной, чтобы уйти. Тонкий схватил ее за руку.       — Куда собралась, милочка? — поинтересовался он. — Мы же только начали общаться.       Запястье девушки негромко хрустнуло.Тонкий крепко сжимал его своей сильной рукой, причиняя ей боль, и повернул к себе лицом. Она дала ему пощечину и толкнула, вырвавшись из хватки, и развернулась, чтобы уйти. Тонкий громко ойкнул, приложив руку к больной щеке. Короткий плащ, болтающийся на плечах, сдавил горло девушки — теперь Свиные глазки держал ее за одежду. Он уцепился за ее плечи, как тигр, впиваясь в кожу ногтями, скинул с головы капюшон. Белые прямые и длинные волосы, лишь сбоку заплетенные в косу, распластались по плечам. Светлая, практически белая кожа, овальное лицо, курносый нос, пухлые розовые губы и голубые глаза цвета самих небес. Она была иностранкой. Чужая, что родилась в другой стране. Ее белые волосы, как снег, блестели в свете, который проникал через окна корчмы. Смотря на нее, рыцарь вспомнил, как не любит зиму. Именно такие ассоциации она навеяла на него. Он никого за всю свою жизнь не видел красивее нее, но его сердце не дрогнуло. Оно не стало биться быстрее, а дыхание оставалось ровным.       Свиные глазки и Тонкий замерли в изумлении, пораженные красотой девушки. Они заулыбались еще шире, замышляя что-то недоброе и непростительное. Девушка испугалась их мыслей, попыталась вырваться, но Свиные глазки прижал ее к своему телу, зашептав на ухо:       — Какой прекрасный улов достался нам сегодня. Не сопротивляйся и все будет хорошо, милая. Тебе понравится.       Она замотала головой.       — Я не хочу. Отпустите!       — Да брось, — пропел Тонкий. — Ты меня ударила, так что расплатишься за это.       Он подошел к ней, откинул белые волосы с плеч за спину, попробовав языком ее шею на вкус. Она задрожала сильнее, а из глаз полились слезы. Дальше ее не ждало ничего хорошего. Вырваться она просто не могла, силы были неравными. Все равно они возьмут то, что хотят, и спрашивать ее согласия не станут. Тонкий явно увлекся своей игрой, забывая, где находится, опустил руку на внутреннюю сторону её бедра, пробираясь под юбку. Зависть разъедала Свиные глазки. Но он не двинулся с места, увлекаясь пикантной сценой.       — П-п-помогите, — одними губами произнесла девушка, заливаясь слезами.       Дрожь в ее теле усилилась. Больше Мирлин не мог следить за происходящим и подорвался с места. В одно мгновение он преодолел короткое расстояние и схватил Тонкого за шиворот, дернув резко в свою сторону. Пальцы его сжались в кулак и с огромной силой впечатались в лицо Тонкого. Вдруг позади раздался протяжный крик и топот. Галиан бежал со всей скоростью к Свиным глазкам, в которого врезался своим мощным телом. От неожиданности тот рухнул, как бревно, и выпустил девушку. Та упала на колени, обнимая свои дрожащие плечи. Морома залез на Свиные глазки и начал бить его по лицу. Мирлин буквально кипел от злости и ярости: он взял правую руку Тонкого, выгнув его средний палец. Раздался характерный хруст и болезненный крик. Затем настала очередь указательного пальца. Рыцарь поочередно ломал фаланги, причиняя Тонкому нестерпимую боль. Вначале Тонкий кричал, пытался бить Мирлина свободной рукой, потом перешел на громкий вой. Глаза Кларса были наполнены жестокостью, его лицо грозно нахмурилось. Когда все пять пальцев были сломаны, он схватил другую руку Тонкого, но был остановлен дворфом.       — Хватит дальше руки марать об это ничтожество, — произнес тот. — Он на всю жизнь запомнит свой урок.       Мирлин пришел в себя, отбросив Тонкого, как мусор. В его глаза вернулись ясность и понимание. Он взглянул в сторону: Свиные глазки лежал без сознания. Его лицо опухло и окрасилось к красный. Рыцарь подошел к девушке, протянув ей руку.       — Пойдем, — сказал он.       Она помотала головой, опустив голову в пол. Мирлин пожал плечами, взяв ее на руки, и пошел прочь из корчмы, чтобы найти более укромное место. Она сильнее сжалась от напряжения, стараясь закрыться руками как можно больше. Морома расплатился с официантом и уже собирался погнаться за ними, как вдруг споткнулся обо что-то. Недовольно пробурчав, он хотел пнуть предмет, пока не узнал в нем ту несчастную книгу, которую читала девушка. Взяв ее в руки, Галиан выбежал прочь из корчмы.              Мирлин вышел к полям, подальше от деревни, девушка все это время тряслась его руках. Рыцарь усадил ее у стога сена, присев напротив в семи-восьми шагах от нее.       — Теперь можешь плакать, — сказал он.       Словно по волшебству его слов девушка с воем и истерикой разрыдалась, не стесняясь своих затронутых чувств. Своими слезами она смывала свои боль, обиду и стыд. Она чувствовала себя грязной от прикосновений к своей коже. Ее руки впивались в плечи, которые держал Свиные глазки, ногтями она драла свою кожу, стараясь избавиться от нее. Рыцарь не мешал ей, понимая, что так она справляется со своей перенесенной травмой, которая с каждой пролитой слезинкой становилась все меньше. Она плакала так, словно в последний раз. Вскоре ее дрожь в теле прошла, а слезы иссохли. Тишина стояла между рыцарем и ей, которую прервал первый.       — Меня зовут Мирлин Кларс, — начал разговор рыцарь. — А как ваше имя?       — Элвэйл, — слабым голосом произнесла она. — Элвэйл… Элвэйл Десарн.       Теперь Элвэйл выглядела спокойной, но вид ее был отстраненным. Она витала где-то в глубине своих мыслей, обдумывая последние события. Мирлин не тревожил ее, продолжая сидеть на прежнем месте. Позади послышались тяжелые шаги и громкое пыхтение. Даже оборачиваться не пришлось, чтобы понять, кому все это принадлежало. Морома запыхался от стремительного бега. Тяжело дыша, он плюхнулся в соседний сеновал, обмахивая своей рукой лицо. Ему было настолько дурно, что решил полежать, не вникая в разговор его спутников.       — Спасибо, — поблагодарила Элвэйл, пытаясь лучше разглядеть своих спасителей.       Рыцарь лишь кивнул, спрашивая:       — Элвэйл, выпутешествуете одна?       — Да, — сообщила она. — Обычно такие инциденты не случались со мной.       Она тяжело вздохнула, закрыв глаза, продолжая до сих пор приходить в себя. Мирлин достал платок из походной сумки, поднявшись с места, и стал медленно приближаться. Ожидая подвоха, Элвэйл моментально напряглась. Рыцарь увидел ее недоверие к нему, поэтому остановился на расстоянии трёх шагов. Наверно, женщины, пережившие такие ужасные события, боялись не только мужчин, но и теряли веру в людей. Привычная дрожь не охватила девичье тело, а значит она хорошо держалась. Мирлин молча протянул ей платок. Она внимательно осмотрела рыцаря. Поза рыцаря была расслабленной и не выражала никакой опасности, Десарн расслабилась, поднялась со своего места и протянула свою руку к нему навстречу. Кончики ее пальцев коснулись мужской ладони, она слегка вздрогнула от тепла его кожи. Зацепив платок между указательным и большим пальцем, Элвэйл приняла подношение, незамедлительно воспользовалась им, вытирая слёзы с лица. Ее щеки покрылись румянцем, а сердце забилось быстрее, она не понимала, что происходило с ней, списав все на свои нервы и волнение в присутствии мужчин.       — П-простите, — шепотом произнесла она. — Я испачкала его. Если вы дадите мне время, то обязательно постираю его.       — Не стоит, — сказал Мирлин. — Оставь себе.       — Спасибо, — поблагодарила Десарн. — Думаю, что мне надо идти.       — Куда это ты собираешься пойти, Элвэйл? — ожил дворф, присоединяясь к компании. — Ты ведь только что пострадала.       — Я понимаю, но не могу долго задерживаться здесь. Не знаю, как выразить свою благодарность вам обоим. Но будет лучше, если я уйду.       Элвэйл сложила аккуратно платок, посмотрев в сторону Солногэ.       — А ведь Морома прав, — согласился с ним рыцарь. — Путешествуя в одиночку, вы подвергаете себя риску.       — Я понимаю ваше опасение, но мне правда нужно торопиться, — обеспокоенно заключила Десарн.       — Куда вы собираетесь? — поинтересовался рыцарь.       — В Илэк. Он находится отсюда в двух днях пути, — пояснила Элвэйл. — Меня там ждёт моя дальняя родственница. В Саресе сейчас небезопасно. Вот, она попросила помочь мне с ее переездом. Она начнет беспокоиться, если я задержусь здесь ещё на какое-то время.       — Позвольте вас проводить до Илэка, — предложил Мирлин. — Я действительно опасаюсь за вашу судьбу.       — Как я понимаю, я не в праве вам отказать? — печальным голосом произнесла Элвэйл. — Хорошо, давайте вернёмся в деревню. Там осталась моя лошадь.       — Минуточку, — прервал их Галиан. — Это всё, конечно, очень мило, что ты стал налаживать свою личную жизнь. Но скажи мне, Кларс, ты ничего не забыл?       От слов Морома девичьи щеки зарделись румянцем. Ей хотелось провалиться сквозь землю от неловкости и смущения, которые наполняли ее нутро. Она закрыла свои щеки руками, взглянув краем глаз на рыцаря. Тот, напротив, оказался невозмутимым. Он уже стал постепенно привыкать к дурацкому юмору дворфа.       — Да, я помню о своей сделке, — сказал Кларс.       Когда они возвратились в деревню, то решили разделиться: Элвэйл пошла за своей лошадью, а Морома и Мирлин разбирались с торговыми делами. Обеденное время подошло к концу, и люди стали покидать корчму, возвращаясь на работу в полях. Постепенно Солногэ опустел, став напоминать безлюдную пустыню. Лишь на Базарной площади еще текли остатки какой-то жизни. Мирлин расплатился с Галианом за рыбу, а тот стал с жадностью их пересчитывать. Мирлин окинул взглядом весь ассортимент, спросив:       — Морома, — обратился он. — Вы упомянули, что путешествуете уже несколько месяцев. Тогда почему рыба не выглядит испорченной?       — Хех, — лукаво хихикнул Галиан. — Думаешь, что только в Саресе пользуются услугами колдунов? В Прунсе действует договор на перевозку. Когда мы экспортируем свои товары, то проходим проверку качества. Что бы продукт дольше был свежим, обращаемся за услуги к магам. Они замедляют время, образуя внутри рыбы лёд, который сохраняет все ее полезные свойства.       — А люди потом не давятся этим льдом за столом, когда приобретут эту рыбу? — недоверчиво спросил рыцарь.       Как коренной житель Сареса он не очень доверял тому, что продавали у них иностранцы.       — Вот диву даюсь вашему недоверию! — возмущенно воскликнул дворф. — Кларс, мы с тобой уже сколько знакомы?       — Пару часов, — ответил Мирлин, не понимая к чему клонил он.       — Вот именно! Если бы я хотел тебя обмануть, то не стал бы столько времени на тебя убивать!       — Погодите, — приостановил его рыцарь. — Именно так вы и сделали. Ваши торговые дела шли плохо. И вы нашли, кому можно спихнуть весь товар за информацию.       — Да как ты смеешь?! — завопил Галиан. — Я к тебе со всей душой, а ты!       Мирлин ухмыльнулся, пребывая в приподнятом настроении, сложил свои руки на груди и пожал плечами, ничего не отвечая. Ему просто захотелось позлить Галиана за то, что тот воспользовался им. Дворф понял шутку Кларса и добродушно рассмеялся. Смех его был наполнен тяжелым хрипом. Галиан не молод и мучался хроническими заболеваниями, с которыми боролся с юношества. Мирлин заметил то, как тяжело ему было все это время, но дворф никому не показывал свое состояние. Он достал из своей сумки какой-то флакон, протянув Морома.       — Что это? — спросил Галиан, прекратив свой хохот, и закашлял.       — Куитэдо, — пояснил рыцарь. — Он высушен. Растет на территории Сареса и достаточно распространен. — Он вручил банку Морома. — Как отбудете отсюда и сделаете остановку, то заварите его с чаем. Боль в легких ослабнет. Еще бы посоветовал вам сбросить лишние пять-десять килограмм, чтобы стало проще. Поверьте, это тоже влияет на ваше здоровье.       Галиан давно позабыл, когда в последний раз так удивлялся. Боль, которая все время мучила его, усиливалась с каждым дыханием, смехом и кашлем. Даже простой вдох через рот резал его, как клинком. Хваленные лекари Прунса не смогли вылечить его, поэтому на куитэдо он посмотрел с недоверием. Он не мог представить, что какой-то чай с настойкой неизвестной ему травы сможет хоть как-то помочь ему.       — Да неужели? — опасливо произнес он, посмотрев на банку. — Я не говорил никому, что испытываю. Жена думает, что я давно чудесным образом поправился. А мне все сложнее скрывать ложь от нее, поэтому занялся торговлей, чтобы она не видела мои страдания. Понимаешь, Кларс, я давно потерял всякую надежду на выздоровление. И ты говоришь, что какой-то там куи… А черт с ним! Сможет мне помочь?       — На удивление ваш случай не запущен, Морома, — отозвался Мирлин. — В ордене мне удавалось лечить более запущенные болезни. Пока вы не станете отхаркиваться кровью, то можно все исправить. Куитэдо благоприятно действует на легкие и выводит из организма вирусные антитела, которые не должны там присутствовать. Уже после первого употребления вы почувствуете себя лучше, Морома. Так, скажите мне, если вы потеряли всякую надежду, то не лучше воспользоваться моим советом?       Морома задумался над словами рыцаря. Ему правда было нечего терять, потому что он морально готовился к встрече с собственной смертью. Но Галиан любил жизнь и не хотел оставлять тех, кто ему дорог. Именно поэтому он хотел не сгинуть в чужой стране, а вернуться к семье. Уж лучше встретить косую дома в постели, чем на дороге. Его правая рука потянулась к волосам, начиная взъерошивать их. Рыцарь видел, как в нем оживали ростки давно отринутой веры.       — Ах, да черт с тобой! — взревел на рыцаря Морома. — Говори, как использовать?       На лице Кларса расплылась добродушная улыбка.       — Три раза в день, заваривая с чаем. Советую закупиться им у травников и алхимиков. Не думаю, что в Прунсе куитэдо пригоден для жизни.       — Спасибо, Кларс, — поблагодарил дворф. — Все-таки ты неплохой лекарь, раз понял мой недуг без слов. Я доверюсь твоему опыту.       — Пожалуйста, — ответил Мирлин.       — Когда выздоровею, то приеду снова в Сарес, но уже с семьей. У вас очень красиво здесь. Как жаль, что мне приходится в спешке покинуть эту страну, — Морома легко переключался с темы на тему. — И насчет рыбы: пока не попробуешь — не узнаешь. Уж в своем товаре я обманывать бы не стал. Ах, да, Кларс!       Морома начал рыться по карманам.       — Что такое?       Галиан пытался что-то найти, перерыв буквально все свои вещи.       — О, вот! — радостно закричал он, отчего рыцарь вновь закрыл уши, почувствовав головную боль. — Нашел! Отдай ей. Боюсь, что мне пора выдвигаться. Иначе не успею до темноты.       Галиан передал рыцарю книгу, которую читала Элвэйл, Мирлин не сдержал свое любопытство, раскрыв ее. Он увидел непонятные символы, значения которых не знал, и пролистал еще несколько страниц. Как и говорил Тонкий, в ней не было каких-либо иллюстраций, и сложно понять, о чем шло повествование. Мирлин захлопнул книгу, положив ее в свою сумку и стал помогать со сборами дворфу. Примерно через полчаса воротилась Элвэйл, которая вела за узду вороную черную кобылу. Рыцарь внимательно рассмотрел лошадь, но ничего необычного в ней не приметил. Теперь Галиана ничего не держало в Саресе, и он был рад, что возвратится домой. На этом Морома распрощался со своими новыми друзьями, снарядив экипаж в дорогу, и уехал прочь из Солногэ. Элвэйл долго махала на прощание дворфу рукой, пока тот не превратился в мелкую точку и не исчез за горизонтом. Десарн внимательно осмотрела прилавок, который арендовал дворф: там находился весь ассортимент необычной рыбы. Она никогда в жизни не видела такого изобилия красок. Элвэйл стала с интересом осматривать рыбу.       — Что вы намерены с ней делать?       — Не знаю, — отозвался рыцарь. — Я столько не съем. Есть идеи?       — Хм, — хмыкнула Элвэйл. — Дайте подумать.       Она приложила согнутый палец к губам. Заметив ее такой, Мирлин еле слышно рассмеялся: она выглядела как маленькая девочка, которая не могла решить простую задачку по арифметике. Когда Элвэйл услышала, что над ней смеются, ее брови нахмурились, а в голосе просквозила обида:       — Да ну вас! — произнесла она, отмахиваясь рукой на смех рыцаря. — Вот вы смеетесь, а я знаю, что нужно сделать.       — И что же? — спросил рыцарь, успокоившись.       — Здесь есть небольшая деревянная церквушка, — ответила она. — При ней есть воскресная школа и сторожка. Думаю, что там учатся и простые дети. Поэтому церковь с радостью примет такое пожертвование.       — Неплохая идея, — согласился рыцарь.       Еще час они потратили на то, чтобы избавиться от лишней рыбы. Кому ее только не предлагали: кто-то радостно благодарил, а кто-то грубо отказывался. Мирлину и Элвэйл удалось избавиться от лишнего, но про себя они тоже не забыли. Путь до Илэка составлял два дня, и они оставили себе в дорогу немного рыбы, разложив товар на лошадь Элвэйл. Она удивилась тому, что Мирлин был без коня. И как только она хотела задать вопрос, вдалеке послышался стук лошадиных копыт и скрип повозки.Кто-то мчал во всю прыть по главной дороге Солногэ. Из-за холма появилась повозка, которой управляла девушка. От копыт лошади поднимались клубы пыли, а сама она тяжело дышала. Глаза Мирлина удивленно расширились. Он резко отвел Элвэйл и её лошадь с дороги, потому что девушка в повозке уже тормозила возле них. Ее конь встал на дыбы. Девушка закашляла от пыли, отмахиваясь от нее рукой.Её глаза заслезились. Когда пыль улеглась, незнакомка радостно закричала, увидев рыцаря. Она слезла с повозки и бросилась в его объятия. Элвэйл с осуждением посмотрела на девушку: на вид той было около четырнадцати-пятнадцати лет и одета она была в светлое платье до пола с длинными рукавами. Она доставала ему до груди.       — Ох, Лоррима, — вздохнул Мирлин. — Что ты здесь делаешь?       — Лорри! Называй меня Лорри! — попросила девочка. — Я же столько раз просила тебя об этом!       Элвэйл удивилась тому, как они непринужденно общались друг с другом. Лоррима продолжала обнимать рыцаря, улыбаясь ему своей глупой улыбкой, и заглядывала в его глаза. Элвэйл почувствовала укол ревности.       — Спрашиваю еще раз, Лоррима, — строго сказал рыцарь. — Что ты здесь делаешь?       Голос Лорри был полон возмущения:       — Это я должна тебя спрашивать! Ты рванул вперед группы в Черный предел и не удосужился подождать нас! Я спросила у Рэнни, где ты мог быть. Он сказал, что ты отправился в ближайшую деревню. Вот я тебя нашла.  А это еще кто?       Лорри указала пальцем на Элвэйл.       Элвэйл вздрогнула. Мирлин вырвался из объятий.       Лоррима работала целительницей в ордене Тернии. Она была одной из немногих магов, которые остались в Саресе, сумевших пережить ужасные события во время правления Улстира. Мирлин спас ее жизнь, когда она осиротела и с тех пор жила в ордене Тернии, обучалась и работала там. Она была благодарна рыцарю и относилась с большой теплотой к нему, забывая о правилах приличия. Мирлин не отчитывал ее за это, считая, что у нее было слишком ужасное детство, чтобы убивать в ней ребенка.       — Ее зовут Элвэйл Десарн, — представил рыцарь свою новую знакомую.       — Понятно, — холодно ответила Лоррима.       Она не могла объяснить по каким причинам ей не нравилась Элвэйл, почувствовав в ней соперницу за сердце рыцаря. Лоррима отметила то, как необычайно красива Элвэйл. Она впервые ощутила зависть в своем сердце.       — Элвэйл, — обратился к ней Мирлин. — Это Лоррима Баентлар. Она целительница и алхимик.       — Приятно познакомиться с вами, Баентлар, — сказала Элвэйл и улыбнулась.       Лоррима обиженно запыхтела, пихнув рыцаря в бок за то, что он представил ее перед Элвэйл, которую она знать не хотела. Уж слишком она раздражала ее без видимых на то причин.       — Мирлин, я привезла твои доспехи, — сказала Лоррима, ухватившись за руку Мирлина, и потащила его в сторону повозки.       С напряжением Элвэйл следила за ними, но молчала. Она решила бороться со своей змеей, кусающей ее внутри. Все равно ее дурацкие чувства здесь не помогут. Мирлин и Лоррима знакомы давно, и она не смогла бы этого изменить. Услышав про доспехи, Элвэйл подошла к повозке, куда Лоррима утянула Мирлина.       — А вам не разрешаю смотреть! — возмущенно произнесла Баентлар, отпустив рыцаря, и встала перед Десарн, загородив ей вид.       Элвэйл хихикнула на такое детское поведение, скрыв ладонью свою улыбку, спросила:       — Почему?       — Потому что вы чужая! — воскликнула Лорри и поставила руки на пояс.       — Чужая? — губы Элвэйл растянулись в улыбке. — С чего вы это взяли?       Она прищурилась.       — Это потому, что у меня белые волосы? Или мои голубые глаза смутили вас?       Щеки Баентлар густо покраснели — она имела в виду совершенно другое. Она была уверена, что Десарн прекрасно ее поняла, но та решила поставить ее в неудобное положение. Мирлин рассмеялся. Он наделся, что после такого Лорри станет вести себя более благоразумно.       — Простите, — буркнула красная, как помидор, Лоррима.       — Принято, — Элвэйл кивнула. — Теперь я могу посмотреть?       — Как хотите.       Мирлин открыл повозку, извлекая оттуда ящик с доспехами. Отойдя от повозки, он поставил его на землю и отодвинул крышку. Теперь Элвэйл рассматривала черного цвета латы, которые заблестели в лучах солнца. Осмелившись подойти ближе, она постучала по ним указательным пальцем, и услышала характерный звук: так звучал эбонит — редкий металл в здешних местах. Доспехи были явно не новые. На них было множество царапин и сколов. Она и представить себе не могла, сколько же Мирлин перенес сражений в них. Мирлин попросил девушек оставить его одного, пока будет снаряжаться. Те покорно ушли, возвратившись где-то через пятнадцать минут. По мнению Элвэйл, Мирлин в черных доспехах выглядел слишком мрачно и опасно. В отличие от Элвэйл, Лоррима не скрывала своего восторга, прыгая вокруг рыцаря. Элвэйл закрыла глаза, стараясь сдержать свои слезы. Она считала, что лучше бы Мирлину не заниматься столь опасным делом, но не имела никакого право говорить такое.       — Вы хорошо выглядите, Кларс, — сказала она.       — А куда вы собираетесь? — перебила Лоррима, завидев вороную лошадь.       — В Илэк. Я должен проводить госпожу Десарн к ее родственникам.       — Тогда я с вами! — обрадовалась Лоррима, захлопав в ладоши.       — Нет, — строго отозвался рыцарь.       Лоррима вздрогнула от его голоса, не ожидающая такого резкого возражения.       — Почему? — с грустью спросила она.       — В Саресе опасно! Ты должна это знать.       — И все равно я хочу…       — Нет! — Мирлин повысил тон, отчего Лоррима сжалась. — Подумай об ордене, о людях, которые нуждаются в тебе! Если ты погибнешь, то это станет большим ударом для всех. Даже для меня.       На последнем слове его голос смягчился.       — Думаю, я пойду, — встряла Элвэйл. — Вам двоим нужно побыть наедине. Не буду мешать. Я буду ждать вас в степях, Кларс.       Она оседлала свою лошадь и двинулась в указанном направлении. Мирлин был благодарен Элвэйл за понимание.       — Но я хочу с тобой! — чуть бы не плача отозвалась Лоррима.       Она обвила рыцаря руками за талию, прижимаясь к нему. Он положил руки ей на плечи, аккуратно поглаживая.       — Ты должна вернуться. Ты знаешь же, что это твой долг.       — Да, — всхлипнула Лоррима.       Она понимала, что он был прав и этого нельзя было изменить. Отпустив его, она взглянула на повозку, где лежали вещи Мирлина и книга.       — Что это? — спросила она, подходя к ней.       — Ох, совсем забыл, — сказал Мирлин, уповая на свою забывчивость. — Это книга Элвэйл. Забыл ей отдать. Она обронила ее в корчме.       Лоррима взяла книгу в руки, открыв где-то на середине. Она увидела странные символы, которые совершенно не понимала. Пролистав еще несколько страниц, вспомнила, что видела в библиотеке ордена похожий словарь с таким писанием. Повертев книгу в руках, она удивленно на нее уставилась.       — Она знает такой древний язык? — спросила Лоррима у Мирлина. — Внешне она выглядит едва ли старше меня на два-три года, а уже знает, как это прочитать?       — О чем это ты? — Мирлин подошел к Лорриме, заглядывая в книгу.       — Это эльфийская рукопись. Назови мне хоть одного человека, который знает эльфийский? — Лорима восхищенно продолжала листать страницы. — Это просто невероятная вещь! Ты не представляешь, насколько они редкие! Могу я взять ее почитать?       — Не думаю, что это правильно, — возразил Мирлин. — Это чужая вещь.       — Ты сам сказал, что она оставила ее корчме. Значит, она не очень ей нужна, — пыталась парировать Лоррима. — Ну, пожалуйста!       Она сделала умоляющие глаза. Мирлин замотал головой, пытаясь от нее отстраниться. Лорри воспользовалась запрещённым приемом: когда она корчила такое милое детское личико, то рыцарю было сложно ей отказать.       — Пожалуйста! — молила она его. — В библиотеке Ордена я смогу ее перевести! Ты просто представить не можешь, какие знания в ней хранятся! Обещаю, что запишу кое-какие из них и сразу же верну! Она ничего не узнает! Ну, пожалуйста!       — Ладно, — согласился Мирлин. — Но только чтобы вернула!       — Спасибо тебе, Мирлин! — воскликнула она, обняв его в который раз.              Элвэйл ждала в степи, пока прибудет Мирлин. Она слезла со своей лошади, решив немного погулять по окрестностям. Вокруг почти не было деревьев, лишь дикая трава, которая несла в себе различные запахи. Элвэйл собрала некоторые полезные лечебные травы, которые знала. Травница из нее была так себе, но простые зелья она умела готовить. Вскоре она почувствовала чужое присутствие. Стала внимательно оглядываться по сторонам, пытаясь найти вторженца, но никого не увидела. Элвэйл позвала свою лошадь по имени. Та подошла, но отчего-то нервно пыхтела, постукивая копытом. Элвэйл поняла, что ей не привиделся кто-то, потому что Иштуал — так звали ее кобылу, — находилась настороже. Она привыкла доверять чутью животных, они прекрасно чувствовали надвигающуюся опасность. Но ее опасение развеялись, когда она увидела большого солового коня. Успокоившись, Элвэйл взглянула на Иштуал, та все также нервничала, желая убежать. Элвэйлне понимала, чего опасалась ее кобыла — соловый жеребец не являлся хищником, а значит опасности не представлял, если только не подойти к нему близко. Предпочитая придерживаться инстинкта самосохранения, она не рискнула проверять свою теорию. Жеребец мирно пасся, не обращая на них внимания. Вскоре Элвэйл увидела рыцаря, который неторопливым шагом приближался к степи. Она помахала ему рукой, привлекая внимания к себе, и не решилась произнести и слова в присутствии жеребца. Кивнув ей, Мирлин увидел Хэрмеса и свистнул ему. Жеребец повел ухом, открываясь от вкусного угощения, и поднял свою голову. Увидев хозяина, он рысью заскользил по траве, рассекая её своим мощным телом. Хэрмес подбежал к рыцарю и остановился, недовольно фыркнув. Мирлин заулыбался, погладив его, как ручную зверушку. Элвэйл изумилась: ей показалось, что конь был диким, так как она не заприметила на нем уздечку.       — Это ваш конь? — она удивленно раскрыла глаза, закрыв рот ладонью.       — Его зовут Хэрмес. Он напугал вас, Элвэйл? — спросил у нее рыцарь, держа за узду коня.       — Немного, — согласилась она. — Когда он неожиданно появился из степей, как призрак в ночи. Но сразу успокоилась, когда поняла, что это не хищник.        Она взглянула на свою кобылу.       — А вот Иштуал его почему-то до смерти боится.       — Неудивительно. Хэрмс плохо ладит с себе подобными, — пояснил рыцарь, ставя ногу в стремя.       — Потому что он необычный, — поддержала разговор она. — Такое свойственно даже людям. То, что они не понимают, предпочитают игнорировать, либо забивать насмерть камнями. Просто ими движет страх перед неизвестным.       Мирлин был уже в седле, и Элвэйл тоже взобралась на кобылу. Иштуал дрожала и не желала двигаться в путь. Элвэйл попыталась успокоить ее, что ей удалось на удивление.       Рыцарь внимательнее взглянул на Элвэйл, обдумывая ее слова. Ему показалось, что девушка многое перенесла в своей жизни. Больше они не разговаривали друг с другом. Их путешествие продолжалось несколько часов до того, как начали сгущаться сумерки. Солногэ осталась далеко позади, а Илэк еще даже не думал приближаться. Они решили остановиться, чтобы переночевать. Не было смысла путешествовать в темноте, потому что в Саресе ночью гуляли опасные твари.              Путники остановились в лесу, сняв узды и седла с лошадей. Элвэйл собрала хворост, пытаясь камнями развести огонь, чтобы согреться и приготовить на ужин рыбу. Мирлин ставил палатки: одну для нее, и вторую — для себя. Он сходил к ручью чтобы набрать воды. Когда чешуя необычной рыбы была очищена, а сама она приготовлена, они сели перед костром, чтобы перекусить после долгой езды верхом. Элвэйл видела, что Мирлин постоянно о чем-то думал. Он сидел напротив нее нахмуренный и явно чем-то обеспокоенный. Он почти не притронулся к еде. Галиан не соврал, когда говорил, что рыба была вкусной. Мирлин не почувствовал какого-либо холода на зубах от магического льда, да и сам продукт был свежим. Элвэйл не решалась спросить, что с ним, подумав что рыцарю просто не понравилась ее стряпня. Но на вкус ужин получился более, чем удовлетворительным, а значит дело было в другом.       — Что вас беспокоит, Кларс? — осмелилась спросить она, нарушив тишину.       Мирлин долго обдумывал слова Лорримы по поводу эльфийского языка. В Саресе не осталось никого, кто бы мог прочесть эльфийские письмена. Говорят, что только эльфы могли читать свои произведения, потому что и написаны они только для эльфийского народа. Когда-то в Саресе жили сильные маги и колдуны, владеющие эльфийскими знаниями, но их были единицы. А после гонения на волшебников при правлении Улстира, магов в Саресе не осталось. Еще реже их можно было встретить других странах, потому что колдуны и колдуньи рождались только в Саресе. И до того они были жадные до знаний, что ни с кем бы не поделились ими.       — Скажите, Элвэйл, — отозвался рыцарь. — Вы необычайно красивы для человека.       Элвэйл густо покраснела.       — Не поймите меня неправильно, — попытался объясниться Мирлин. — Я никогда не видел у людей такой внешности. Откуда вы?       Справившись со своим смущением, Элвэйл закрыла глаза.       — Моя матушка из народа, который именует себя нандин. Вы слышали о таком?       Мирлин стал рыться в своей памяти, пытаясь найти хоть что-то похожее. Но воспоминания его были пусты и безучастны.       — Нандин, — повторил он, пробуя слово на вкус. — Звучит как-то по-эльфийски.       — Вы правы. Нандин — это название одного из эльфийских народов.       Мирлин бросил взгляд на уши Элвэйл.       — Но ваши уши не острые, а круглые, как мои.       Элвэйл закусила нижнюю губу, впиваясь в нее зубами.       — Верно. Но мой отец — человек.       — Простите.       — Ничего страшного, — Элвэйл заулыбалась. — Солнце уже зашло. Думаю, что нам стоит отойти ко сну. Спокойной ночи, господин Кларс.       Она поклонилась ему и ушла в свою палатку. Мирлин почувствовал себя неловко от того, что задавал неудобные и личные вопросы. Но и в тоже время он испытывал огромное облегчение от того, что узнал. Элвэйл владела эльфийским языком из-за матери-эльфа, которая могла бы ее этому научиться. Она была иностранкой, которая прибыла в Сарес по обстоятельствам. Поужинав, Мирлин затушил костер и отправился спать.              Элвэйл открыла глаза, когда почувствовала чужое присутствие около своей палатки. Ее опутал страх, сердце бешено заколотилось в ее груди. Она боялась пошевелиться или крикнуть. Неизвестный закрыл ей рот, вот только тогда Элвэйл подала признаки жизни, задергалась, укусив чужую руку. Она вскочила ноги, пока не услышала мужской голос:       — Больно же, Элвэйл!       Мужчина схватился за укушенную руку, прижимая ту к себе. Он говорил шепотом. В нем она узнала Мирлина Кларс.       — Какого черта! — выругалась она на него, имевшая на это полное право. — Что вы здесь делаете, господин Кларс?       — Хотел вас разбудить. Здесь опасно, — продолжал шепотом говорить Кларс, стараясь успокоить Десарн.       — Пока опасность сулите вы, ворвавшись ко мне!       Элвэйл только переживала травму, а теперь ее же собственный спаситель захотел воспользоваться ей. Она задрожала, но бежать ей было некуда.       — Нет же! Я не за этим, — возмущенно сказал Кларс. — И не кричите вы так. Иначе нас заметят.       Элвэйл не могла поверить его словам, как он мог говорить такие вещи. А еще прикрывался благородными намерениями — сопроводить ее до Илэка. Она громко крикнула и толкнула рыцаря, выбегая из своей палатки в поисках лошади, пока не услышала чей-то протяжный вой. Мирлин поспешил за ней.       — Что это такое? — спросила она, вслушиваясь в вой.       — Аурум, — ответил рыцарь. — Очень опасная тварь. Именно об этом я хотел вас предупредить, а не то, о чем вы подумали.       Элвэйл покраснела, понимая, что надумала себе слишком много лишнего, сказав:       — Простите меня, господин Кларс. Я буду доверять вам отныне.       Мирлин принял ее извинения.       — Собирайтесь, как можно скорее.       Элвэйл кивнула.       Мирлин быстро забежал в свою палатку, стараясь как можно быстрее нацепить тяжелые латы, а Элвэйл, переодевшись из спального комплекта в повседневное одеяние, стала собирать пожитки. Закончив возиться с поклажей, она кинулась помогать рыцарю, забыв про свою стеснительность, и молниеносно выполняла инструкции, которые давал ей Мирлин. Кое-как справившись с доспехами, они стали седлать своих лошадей, разделив равномерно груз, чтобы ни один скакун не был перегружен. Громкий вой раздавался уже ближе. Оседлав лошадей, всадники помчались во всю прыть — прочь из леса, молясь, чтобы кровожадный зверь не взял их след.       Хэрмес вырвался вперед, обгоняя Иштуал, которая не могла сравниться с ним в скорости. Из-за этого Мирлин постоянно притормаживал жеребца, чтобы не потерять из виду Элвэйл. Она подстегивала вороную кобылу, но та бежала галопом на пределе своих возможностей. Иштуал, не привыкшая к таким поездкам, спотыкалась на ходу, чудом не свалившись на дороге. Ее бока тяжело вздымались от стремительного бега. Тогда рыцарь резко повернул поводья вокруг своей оси, даргиец с ловкостью выполнил маневр на короткой тропе, перестроившись в хвост кобылы. Иштуал, испытывающая страх к жеребцу, занервничала и стала разгоняться. Сердце молодой кобылы резко забилось, пробуждая в ней адреналин. Она увеличила темп, боясь остановиться. Мирлин держал дистанцию, чтобы Иштуал не лягнула задними копытами, и оглядывался по сторонам. Где-то вблизи послышалось пыхтение и рычание зверя. Постепенно аурум нагонял путников, скользя между деревьев. Периодически он останавливался, замирая каменным изваянием на месте, всматривался в землю и опускал свой нос, улавливая запах добычи, которая стремительными темпами пыталась ускользнуть, и возобновлял преследование.       Плохое предчувствие овладело рыцарем, когда он потерял из виду хищника, нагоняющего их. Такой исход мог означать развитие двух путей: первый — зверь решил сдаться и прекратить охоту, второй — он затаился на какое-то время. Мирлин осматривал беглым взглядом кусты, не думая останавливаться. Аурумы хитры и беспощадны — особенно когда голодные. Они были намного хуже скалаэлев. Если скалаэли предпочитали не контактировать с людьми, то аурумы, наоборот, не испытывали какого-либо страха и нападали на них. Вдруг раздалось громкое ржание. Иштуал резко затормозила — что-то спереди преградило ей путь, и не удержала равновесие, завалившись на бок. Элвэйл вскрикнула от боли, когда мощное и тяжелое тело кобылы придавило ее к земле. Быстро среагировав, Мирлин стегнул даргийца сапогами, схватившись крепче за узду, Хэрмес разогнался, поджимая передние ноги к животу, и оттолкнулся задними, перепрыгивая через вороную кобылу. В полете рыцарь ловко встал на седло, удерживая равновесие. Когда даргиец приземлился, всадник соскочил с него, кинувшись на помощь к Элвэйл. Спокойный до сего момента Хэрмес громко заржал, вставая на дыбы, и активно замахал копытами, стараясь задеть ими аурума. Злобный зверь, сумевший нагнать путников, грозно зарычал — его верхняя губа тронулась, обнажая верхний ряд острых зубов, похожие на уменьшенные копии кинжалов. Он ловко увернулся от копыт даргийца и сделал выпад вперед, встав на задние лапы, щелкнул зубами, чтобы ухватиться за шею жеребца. Благодаря своей природной гибкости, Хэрмес отскочил в сторону, укусив хищника в открывшееся плечо. Его красные глаза в ночной тиши сверкали рубиновым блеском, предупреждая зверя об опасности. Аурум взвизгнул от боли, отойдя в сторону, и стал зализывать кровоточащую рану. Он вновь зарычал, разозлившись сильнее, и кинулся атаковать жеребца.       Мирлин понимал, что даргиец пытался выиграть немного времени для хозяина, подставляя под удар собственную жизнь. Аурум достигал в холке полуторного размера в высоту. Он был едва ниже даргийца, но обладал мощным и крупным телосложением. Сердце рыцаря бешено колотилось в груди от ситуации, в которую они ввязались. Она приобрела неожиданный оборот. Единственное спасение от зверя — это бегство, но никак не бой с ним на выживание. Мирлин кинулся к всаднице, приподнимая Иштуал, чтобы освободить ее. Элвэйл простонала от боли, вытащив из стремени зажатую ногу. Собственное тело не слушалось и не поддавалось каким-либо движениям. Мирлин придерживал кобылу правой рукой, едва отрывая ее тушу от земли, а левой — ухватился за Элвэйл, потянув ее на себя. Вены на его висках вздулись от натуги, а по лбу заскользили капельки пота. Рыцарь сделал резкий рывок на себя, и вскоре Элвэйл оказалась на свободе. Прихрамывая, она кинулась к своей кобыле, пытаясь успокоить ту. Иштуал пребывала в дикой панике, катаясь с боку на бок от безысходности по земле, поднимала клубы пыли, не в силах подняться. Услышав голос своей хозяйки, кобыла замерла, а Элвэйл ухватилась её за морду, закрывая ей глаза. На мгновение Иштуал притихла, Элвэйл потянула голову лошади на себя, и та смогла подняться. Но стоило кобыле оказаться на ногах, она, встав на дыбы, ударила хозяйку в плечо, отчего та отлетела в сторону. Почувствовав свободу, Иштуал унеслась прочь в глубину леса.       В голове Мирлина смешалось множество мыслей, которые мешали трезво думать. Случилось самое худшее, что он смог себе представить — аурум настиг их. Убегать от него не представлялось никакой возможности. Иштуал в страхе сбежала, а Элвэйл не ушла бы далеко с больной ногой. Постепенно Хэрмес стал сдавать позиции, получая множественные раны на теле от мощных укусов аурума, но продолжал яростно отстаивать свою позицию и защищать хозяина. Как бы не были прекрасны и резвы даргийцы, но даже они слабы перед грозными хищниками. Мирлин извлек свой меч из ножен, которые болтались за спиной, и решил дать бой ауруму, не надеясь на то, что выживет в этой схватке. Он свистнул, и Хэрмес отступил назад, понимая сигнал к отступлению, затем взглянул на Элвэйл, давая ей знак. Она осмотрелась по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то укрытие. Они застряли на территории леса, где росло много высоких деревьев. Некоторые из них достигали таких невероятных размеров, что их густые кроны загораживали небо и мешали солнечным лучам освещать лес. Найдя подходящее дерево, Элвэйл двинулась к нему, стараясь как можно меньше опираться на больную ногу, и с большим усилием взобралась на ствол, разместившись на толстых ветвях как можно выше.       Убедившись, что Десарн нашла безопасное место, рыцарь вздохнул и сосредоточился на битве с аурумом. Хэрмес отбежал и скрылся в лесу. Мирлин задержал дыхание и закрыл глаза. Его сердце стало медленнее биться в груди, а хаотичные и тревожные мысли угомонили свои страшные прогнозы на дальнейшую судьбу. Он понимал, что бой будет нелегким, и только один из участников останется победителем. Открыв глаза, Мирлин стал в оборонительную позицию, выставив меч перед собой. Элвэйл следила за хищником, ловя каждое его движение. Она никогда прежде не встречалась с такими существами: Аурум был похож на химеру, созданную каким-то безумным магом. У него было крепкое и мощное телосложение волка с густым мехом серебряного цвета и маленькая голова с острой и вытянутой мордой, похожей на лисью. Если аурума можно было хорошенько рассмотреть с его святящейся шкурой в ночи, то силуэт рыцаря едва различался в темноте.       Прижав уши к голове, аурум взглянул своими оранжевыми глазами на рыцаря, оценивая его, и следил за каждым его движением. Мирлин сделал несколько осторожных шагов вперед, сократив дистанцию между ними. Из глотки зверя раздался утробный и предупреждающий рык, а сам он съежился и поджал хвост. Аурум внимательно следил за мечом. Это говорило о том, что он не обделен смекалкой. Стараясь отвлечь внимание зверя, Мирлин сделал вращение меча по восьмерке в правой руке в качестве финта, переходя на режущий удар без замаха. Потеряв бдительность, лезвие меча задело спину зверя, рассекая её, отчего тот взвизгнул, как щенок, и отскочил в сторону. Голубая кровь забила фонтаном. Элвэйл изумилась картиной, которой представилась перед ее взором. Голубая кровь была редким и ценным ингредиентом в алхимии. Рыцарь напрягся, понимая, что аурум не простит ему такой подлый выпад. Его оранжевые глаза наполнились злобой и яростью. Перестав рычать, он кинулся на Мирлина без всякого предупреждения, подпрыгнув на метр от земли. Мирлин еле увернулся, отталкивая животное тупой стороной меча, когда он услышал мощный стук зубов у собственного уха. Аурум быстро вернул потерянное равновесие своему телу, приземлившись на лапы. Оказавшись на твердой почве, он не стал дожидаться, пока рыцарь придется в себя, а с молниеносной скоростью переместился за его спину и схватил его за бедро. Мирлин закричал от боли. Мощность звериных челюстей была настолько сильной, что эбонитовый доспех гнулся под ними, как тесто. Пасть аурума сжималась сильнее, вонзая зубы глубже, оставляя глубокие раны на бедре. Как только рыцарь поднял меч, чтобы ударить аурума, тот отскочил в сторону. Мирлин попытался вновь сосредоточиться, стараясь сохранять со зверем зрительный контакт.       Элвэйл потеряла счет времени. Ее беспокоило положение рыцаря: его доспех был подран и сломан в нескольких местах, сам он был ранен, истекал кровью, но продолжал держаться из последних сил. Аурум лишился уха и глаза, но, в отличии от уставшего рыцаря, выглядел бодрым и резвым. Поначалу она пыталась считать, чтобы понять, сколько прошло часов, но увидев, как восходит солнце, поняла, что в Саресе наступил новый день. Элвэйл слышала, как тяжело дышал рыцарь, и видела, что каждое движение давалось с большим усилием, но он не собирался сдаваться. В эту ночь она пролила не мало слез, произнесла ни одну молитву всем богам о спасении его жизни.       Аурум отбежал на приличное расстояние и стал разгоняться. Он сбил рыцаря с ног. Упав и перекатившись кубарем, Мирлин оказался в лежачем положении и выпустил меч из ослабленной руки, пребывая в беззащитном состоянии. Он попытался найти свое оружие, но передняя лапа хищника надавила ему на грудь и прижала к земле. Когти проткнули доспех и впились в кожу, зверь зарычал и вцепился зубами в горло рыцаря. Мирлин захрипел. Его руки уцепились за пасть аурума, пытаясь всеми силами разжать ее. Все попытки оказались тщетными. Он стал слабеть, чувствуя, как зрение стало нечетким. Очертания аурума размылись, а до слуха донесся душераздирающий крик. Еще никогда он не слышал такого голоса, наполненного отчаянием и болью. Этот крик принадлежал Элвэйл.       Мирлин увидел ее лицо перед собой. Ее голубые глаза были наполнены слезами. Остатки жизни рыцаря медленно покидали его. Выражение лица Десарн перекосилось от ненависти и ярости. В руках она держала короткий серебряный клинок, а её тело больше не дрожало от страха. Элвэйл безжалостно вонзила нож прямо в грудь зверя. Тот разжал челюсти, заскулив от резкой боли. Элвэйл пнула ногой аурума в живот. Поднимаясь на лапы, он оскалилсяи кинулся в атаку. Взгляд Элвэйл резко забегал по сторонам в поисках спасения. Она пустилась в бега, игнорируя ноющую боль в ноге, а зверь уже настигал ее. Еще никогда в своей жизни Элвэйл не бежала так быстро. Аурум приготовился к прыжку. Когда он подпрыгнул в высоту, Элвэйл сделала кувырок на земле, схватив валяющийся меч рыцаря, встала на ноги и нанесла им сокрушительный удар. Неожидающий столь гадкого и подлого приема, зверь потерял равновесие и завалился на бок. Элвэйл подошла к нему и пронзила насквозь мечом могучее тело, припечатав аурума к земле. Обычный зверь умер от подобного, но аурум оставался жив, лишенный возможности подняться на ноги. Элвэйл села перед обездвиженным хищником, извлекая из его груди свой клинок. Перепачканная в голубой крови, она приставила лезвие к шее животного, и перерезала его.       Мирлин услышал жалобный скулеж и едва доносящиеся глухие удары. Вскоре аурум замолк. Мирлин закашлялся, отплевываясь собственной кровью. Температура его тела поднялась, словно его положили в костер и стали сжигать заживо. Голова кружилась. Он почувствовал, как чьи-то холодные руки зажали его горло. Они принадлежали Элвэйл, которая всеми силами пыталась остановить кровотечение. Мирлин увидел ее взволнованное лицо и белые волосы, окрасившееся в голубой цвет, цвет ее собственных глаз.       — Нет-нет-нет! — раздался обеспокоенный и заплаканный голос Элвэйл. — Не покидай меня.       Мирлин не смог ей ответить. Его сознание угасло, унося его в мир черно-белых снов, куда не проникают звуки из реального мира. И сколько бы она его не звала, он не отзывался на зов.              Едва рыцарь открыл глаза, как последние воспоминания промелькнули в голове. Он приподнялся на кровати, а рукой схватился за свое горло, пальцами прошелся по коже, чувствуя выпуклые шишки. Их было четыре штуки, ровно сколько и клыков у аурума. Раны затянулись и не представляли угрозы для жизни. Кое-где он почувствовал ожоги. Скорее всего, кто-то неумело прижигал его раны, чтобы остановить кровотечение. Дальше он посмотрел на раны на груди и бедре. Они тоже были обожжены. Беглого осмотра хватило, чтобы понять, что его лечил дилетант. На коже, где бедро, остались рваные следы, говорившее о том, что рана была зашита, а теперь она залечена опытном целителем. И он узнавал результаты этой работы.       Дверь в комнату корчмы со скрипом отворилась. Вошла Лоррима. Мирлин добродушно улыбнулся ей. Баентлар застыла на месте, словно увидела чудо, ее глаза наполнились слезами, а сама она кинулась к рыцарю, обнимая его за шею. Мирлин дернулся от прикосновения. Он недоумевал, почему Лоррима рыдала на его плече. Он попытался отодвинуть её от себя, но она прижалась лишь сильнее. Рыцарь решил переждать, когда она придет в себя. Вскоре она успокоилась, отпустив его, и села на стул у кровати. Шмыгая носом, она вытерла свои слезы.       — Как же я рада, что с тобой все в порядке! — произнесла она.       — Где мы находимся? — спросил рыцарь, оглядываясь и любуясь простотой и убранством комнаты.       — В Солногэ, — ответила Лоррима, полностью успокаиваясь. — Комната в той самой корчме.       — Где Десарн?       — Не знаю, — холодно отозвалась Лоррима.       Как только стопы рыцаря коснулись пола, то Лоррима подскочила к нему. Хватаясь за плечи, она остановила его и замотала головой, давая понять, что никуда его не отпустит. Мирлин скривился, испугавшись того, что могло произойти с Элвэйл в том лесу.       — Успокойся, пожалуйста, — взмолилась целительница. — Она жива… наверное.       Мирлин видел, как она была взволнована.       — Как понять «наверное»?       Увидев, что рыцарь успокоился, Лоррима вернулась на место и подтянула свои ноги к телу, обнимая колени.       — Я сама не видела этого. Со слов корчмаря, она привезла тебя верхом на вороной кобыле, — начала рассказывать Лоррима. — Измазанная в грязи и болотной тине. Пахло от нее омерзительно.       Мирлин косо посмотрел на Лорри.       — Что? — удивленно спросила Лоррима, съёжившись от его взгляда. — Я это говорю не из личной нелюбви к ней! Мне так ее описали!       — Прости, — извинился Мирлин. — Пожалуйста, расскажи, что было дальше.       — Думаю, что она очень торопилась и решила срезать путь в болотных топях. Там легко сгинуть, если не знать дороги, но от Солногэ до леса можно сэкономить несколько часов пути. Корчмарь рассказал, что она заявилась, с порога попросив помощи. Узнав, что здесь нет целителей, отправила мне письмо о том, что ты находишься здесь в критическом состоянии.       Она замолкла, чтобы перевести дух, собираясь с мыслями. Мирлин не торопил ее, но весь был в нетерпении.       — И куда она делась?       — Не знаю, — Лоррима пожала плечами. — Она расплатилась за комнату в корчме и ушла куда-то. Больше она не объявлялась здесь. В письме так же упомянула, что на вас напал аурум. Когда я приехала, то увидела только тебя без сознания. Но её к тому времени уже не было.       Мирлин вновь дотронулся пальцами до ран на шее, пока не услышал, как целительница вновь заплакала.       — Это такое чудо, — сказала она, всхлипывая. — Что ты остался жив.       — С раной в горле мало, кто выживает. Для твоего уровня обработка раны слишком грубая.       — Это не я, — запротестовала Лоррима. — Не я останавливала твою кровь! Когда я пребыла, то рана на твоей шее была уже прижжена, а раны зашиты. Я бы никогда не оставила на твоем теле столько шрамов!       Мирлин согласно кивнул, принимая суть сказанного.       — Думаю, что это Элвэйл постаралась.       — Да. Мне не хочется это признавать, но, благодаря ее варварским методам, ты остался жив. Я лишь сняла швы и залечила мелкие раны. На удивление, ты очень везучий. Она смогла обеззаразить твои ранения и остановить кровь.       Мирлин поднялся с места. Лоррима вновь кинулась за ним, хватая его за руку.       — Куда ты собрался? Если будешь делать такие резкие движение, то твои раны вновь откроются!       — В Илэк, — ответил рыцарь. — Она наверняка отправилась туда одна, чтобы родственница больше не беспокоилась. Я должен…       — Нет, не должен! — закричала целительница, заливаясь слезами. — Мирлин, нет больше никакого Илэка. Он выгорел, как и Кламэри!       Мирлин застыл, не веря в услышанное, его сердце забилось быстрее, а лицо исказило от изумления.       — С-сколько я находился без сознания? — заторможенно спросил он.       Лоррима потянула рыцаря за руку, разворачивая его к себе лицом. Ее беспокоило то, что он слишком много думал о женщине, которую знал от силы пару дней. Она сразу не понравилась целительнице, как только та увидела ее. Слишком красивая и прекрасная, чтобы вскружить голову любому мужчине. Слишком тихая, вежливая и понимающая. Лоррима закусила свою губу до крови, понимая, что проигрывает Десарн по всем приведенным пунктам. Она так давно любила рыцаря, что ей больно было представить, что он полюбит кого-то еще. Ведь Мирлин всегда оставался холоден к чьим-то чувствам. Лорри переплела свои пальцы с его и сжала их. Она старалась найти утешение в этом касании, но рыцарь не отреагировал.       — Трое суток, — ласково и с тоской произнесла она. — Никто не знает, что произошло. Если она действительно отправилась в Илэк, то уже мертва.        Лоррима взглянула в его глаза.       — Никто не выжил бы после взрыва, который там произошел. В тот день на Сарес сотряло от короткого землетрясения от столь сильной мощи. Ты не можешь ее спасти, она мертва. Ее больше нет.       Осторожно и аккуратно высвободившись из хватки Лорримы, рыцарь стал в спешке собираться. Он понимал, что потерял слишком много времени, раз за такой короткий срок выгорели целых две деревни. Ему некогда было ждать, пока все раны затянутся, а себя жалеть — тем более. Целительница попыталась ему помешать, но ей хватило строго и грозного взгляда Мирлина, который говорил о том, что она его не остановит. Обиженно всхлипнув, Баентлар перестала что-либо предпринимать. Она беспокоилась о его ранах, которые могли открыться в любой момент. Рыцарь накинул на себя одежду, собирался выйти из корчмы, но его остановил голос Лорримы.       — Куда ты?       — В Найтвуд. По идее, там будет следующий пожар, — пояснил рыцарь, открыв дверь.       — Пожалуйста, подожди минутку, — попросила его целительница. — Я хочу кое-что с тобой обсудить.       Мирлин прикрыл дверь и обернулся в ее сторону. Лоррима подошла к стулу, где сидела до этого, и достала из сумки книгу. Рыцарь сразу же узнал знакомый цвет обложки и кому она принадлежала.       — Я провела кое-какое исследование в Ордене и выяснила, что это книга очень редкая и необычная.       — О чем это ты?       — Понимаешь, это магический артефакт, — ответила она. — Десарн тебе ничего не говорила, пока была с тобой?       — Нет, — ответил Мирлин, пожимая плечами. — Она даже не вспоминала о ней.       — Вот как, — пробубнила целительница. — У меня было не так много времени на изучение, но то, что я прочла повергло меня в ужас! В ней описываются опасные магические ритуалы. Если эта книга попадет в плохие руки, то может привести к катастрофе целую страну.       Лоррима испугалась, когда увидела, как на лице Мирлина появился холодный ужас, смешанный с удивлением. Он будто не верил в то, что услышал. Целительница не врала. Она подошла к нему, положив в его сумку книгу.       — Я молю тебя, — попросила она. — Куда бы ты не отправился, пожалуйста, будь осторожен. Я не перенесу снова, если с тобой что-то случится. Я понимаю, что не в праве удерживать тебя.       — Спасибо. Я ценю твои старания, — отстраненно поблагодарил Мирлин.       Он покинул комнату, оставив целительницу одну. Лоррима упала на колени и зарыдала. У нее было дурное предчувствие. Она понимала, что не смогла удержать его, и возможно это был последний их разговор.              Мирлин выкрал лошадь, решив как можно быстрее добраться до Найтвуда. Если теория Галиана была верна, то именно там он сможет найти ответы на все поставленные вопросы. И, наконец, покончить со всеми проблемами раз и навсегда. Он решил выбрать опасный, но быстрый путь — проехать по болотным топям, где водятся куча различных монстров, похлеще аурума, с которым он столкнулся несколько дней назад. Мирлин понимал, что медлить нельзя. Иначе он успеет только к руинам, которые останутся от Найтвуда. По дороге он пытался позвать Хэрмеса, но тот никак не отзывался. Рыцарю оставалось только молиться за его судьбу и надеяться, что он смог выжить. На своем пути Мирлин успел несколько раз заблудиться, петляя между болотными тропами, и столкнуться с местными недружелюбными обитателями. Благо они были неагрессивно настроены к людям.       После нескольких часов езды, рыцарь вышел из лесных просторов и увидел вдалеке Найтвуд. Не жалея лошади, он стегнул ее, и та галопом понеслась в деревню, которая внезапно вспыхнула огненной вспышкой. Лошадь испугалась и встала на дыбы, сбросив всадника с седла. Мирлин охнул от боли, приземлившись на землю, и ощутил все последствия после битвы с аурумом. Тело взорвалось острой болью, а ногу свело судорогой. Мирлин ухватился за нее, стараясь угомонить нервную дрожь. Лошадь опустилась и убежала прочь. Успокоившись, рыцарь поднялся с земли, отряхнулся и пошел в сторону Найтвуда.       Найтвуд был охвачен огнём. Все тридцать деревянных домиков, которые находились в деревне, дымились и горели. Повсюду слышались крики и плач. Деревню охватила паника. Женщины держали детей за руку, быстро уводя их за собой, стараясь укрыть от едкого запаха гари. Мужчины организовали группы помощи и старались своими силами затушить бушующий пожар. Они набирали в ведра воды, передавали их из рук в руки и старались погасить пламя. Но оно разгоралось лишь больше, пожирало все, чего могло коснуться, и не испытывало жалости ни к чему, забирая жизни.       — Помогите!       Послышался детский крик. Мирлин прислушался и попытался определить, откуда он мог доноситься. Было трудно сосредоточиться.       — Хоть кто–нибудь!       Раздался плач навзрыд вдалеке. Мирлин пошел в глубь деревни — в то место, откуда убегали жители. Наконец, он услышал легкие детские всхлипы, ориентируясь лишь на слух. Глаза заслезились, Мирлин перестал чётко видеть что-либо перед собой, а в нос ударил едкий запах дыма. Чем дальше он продолжал свой путь, тем труднее становилось дышать. Рыцарь закашлялся, прикрывая свое лицо рукой, слезы нещадно текли по лицу. Глаза начало щипать. Мирлин почувствовал головокружение и постарался меньше дышать, чтобы не потерять создание. Тело покрылось испариной от невыносимого жара. Внезапно он вспомнил о полуденном солнце, на которое совсем не так давно сетовал. Жар, вызванный пожаром, нельзя было сравнить с солнечным. Несомненно, в одно мгновение дневное светило испепелит любого заживо, а вот огонь заставит задохнуться от тошнотворного запаха, прежде чем сожжет.       — Эй, здесь кто–нибудь есть? — попытался позвать Мирлин ребенка, что просил о помощи.       — Господин рыцарь, мы здесь! — прокричала девочка, узнавшая голос мужчины, а затем хрипло закашлялась. — Прошу, помогите нам!       Мирлин пришел в себя и сделал шаг, затем второй, потом несколько. Он продолжал кашлять, но шел на зов и не мог позволить себе оставить ребенка умирать. В воздухе клубился дым, из-за которого было сложно ориентироваться в пространстве. Рыцарю потребовалось время, чтобы найти девочку. Вскоре он нашел маленькую девочку на вид семи–восьми лет. Она сидела на корточках у опрокинутого столба. Когда–то на этом месте находился небольшой дубовый домик, но огонь настолько безжалостен, что не пощадил и его. На девочке было надето жёлтое платье, измазанное в пыли и грязи. Края одежды обуглились. По ее лицу текли ручьи слёз. Мирлину показалось, что их так много, что ими можно умыться. Они катились по ее щекам, стекая по подбородку, и падали на землю. Она схватилась за дубовый столб и протяжно закричала от боли. По телу Мирлина побежал табун мурашек. Ему вспомнилась маленькая Килга, которая каждую ночь кричала и стонала от сильных мук. Рыцарь стиснул зубы, стараясь заглушить свои воспоминания. Некогда деревянная опора не успела остыть. Она обжигала ребенку руки. Рыцарь почувствовал уже другой запах, который вызвал у него тошноту. Именно о нем он говорил с королем перед тем, как отправиться на задание. Испытывая невыносимые страдания, девочка не выпустила столб из рук, уцепившись пальцами за него посильнее. Она продолжала терпеть и плакать. Все ее тело напряглось, когда она встала на ноги и попыталась сдвинуть опору с места. Поборов себя, Мирлин подскочил к ней и схватился голыми руками за стойку —он буквально чувствовал, как неистовый огонь безжалостно начал кусать его, покрывая ладони ранами. Рыцарь взглянул на руки девочки, которая не отпускала подпору. Ее маленькие ладони выглядели разодранными, местами почерневшими, кожа лоскутами свисала с пальцев и покрылась ожогами. В душе Мирлина заиграли горе и отчаяние: ему было невыносимо больно видеть, как она страдала. Он понял, что девочка постоянно хваталась за опору, желая ее сдвинуть, но у нее не получалось и она была вынуждена снова и снова к ней прикасаться. Мирлин с ревом и гневом сделал одно усилие, откинув в сторону деревянную подпору. Его физических сил было достаточно, чтобы сдвинуть ее. Под ней лежал пожилой человек, который не подавал признаков жизни. Именно его девочка так отчаянно стремилась спасти, не жалея саму себя.       — Дедушка, — позвала девочка, бросаясь к лежачему. Она упала на колени и схватила его за руку, дотронулась до его руки губами.       — Они такие холодные… Дедуля, — ласково сказала она и заплакала.       Времени оставалось в обрез. Мирлин сел около человека, приложив пальцы к его шее, и почувствовал холод, но не отпрянул. Дедушка девочки находился в бессознательном состоянии, но пульс бился на его шее, а значит он еще жив. Рыцарь осторожно поднял его с земли. Он осмотрелся, пожар разразился сильнее, а дым стал ещё гуще и тяжелее, нужно было как можно скорее убираться отсюда.       — С ним все в порядке. Только он без сознания, — пояснил Мирлин. — Нам надо уходить быстро! Хватайся за мою рубаху и постарайся не отставать. Ты нужна ему, а он нужен тебе.       — Спасибо, господин, — слабо произнесла девочка, хватаясь за одежду мужчины. Она поморщилась, но плакать не стала. Мирлин осознал, что ей было невыносимо больно держаться за что–то. — Меня зовут Нами.       — Хорошо, Нами. Прыгай, — сказал рыцарь, присев на корточки. Нами кивнула головой и отошла на пару шагов назад, разбежалась и запрыгнула Мирлину на спину. На мгновение рыцарь потерял дыхание, но вздрагивать не стал. — Держись крепче.       Она обвила своими руками его плечи. Мирлин почувствовал, как её ножки зажали его ребра. Теперь он отлично понимал, почему Хэрмес всегда возмущался, когда сжимали его бока ногами. Рыцарь не ощутил никакой боли, но приятного было мало. Он не предложил сесть Нами на свои плечи, так как не мог ее держать для подстраховки. Но Нами не нуждалась в объяснениях. Больше Мирлина ничего не сдерживало, поэтому он пустился в бега. Он все дальше и дальше бежал от Найтвуда, стараясь найти безопасный оплот для двух пострадавших душ. Нами крепко прижималась к его спине, словно старалась срастись с ней. Её тело было напряжено до предела. Она не боялась свалиться и больно удариться, а лишь страшилась, что дедушка больше никогда не откроет свои глаза.       Когда рыцарь нашел лагерь, где собрались пострадавшие, то остановился. Он опустился на колени, Нами скатилась по его спине и упала на землю. Её ноги затекли и не слушались. Она осмотрелась по сторонам и увидела таких же несчастных людей: где–то лежали мертвые тела — некоторые из них она узнала; — кто–то пострадал и им оказывали помощь; кто–то много плакал и кричал. Рыцарь положил деда, залез в свою сумку, достал оттуда травы и начал растирать их на камне на мелкие кусочки. Нами почувствовала запах свежескошенной травы, который стал ее постепенно успокаивать. Он напоминал ей о доме. Как дедушка рано поутру брал косу и шел косить траву. А потом разносился такой приятный запах. Она не знала, какие травы использовал рыцарь, чтобы воссоздать его, но была ему благодарна за все, что он сделал. Когда Кларс закончил, то пальцем поманил её к себе. Нами подползла к нему и протянула свои ладони. Он заботливо рассыпал кусочки перемолотых трав на её ладони и стал плавно растирать их по поврежденной коже рук. Нами захныкала от боли, но дергаться не стала, понимая, лучше перетерпеть сейчас, а потом будет лучше. Осторожные движения Мирлина постепенно успокаивали её встревоженное сердечко. Когда он закончил, то переключился на дедушку. Душа Мирлина перестала трепыхаться. Он чувствовал себя немного легче, потому что смог их спасти.       — Как это случилось? — спросил Кларс, приступая к лечению пожилого человека. Его дыхание было слабым, поэтому он решил сначала сделать ему непрямой массаж сердца.       — Никто не понял, как все произошло, — сказала Нами. — Огонь появился внезапно в нескольких домах. Когда же загорелся наш дом, то дедуля сказал, что надо бежать. Он пытался вывести нас коротким путем, но мы не знали, что пожар добрался и в те части, где мы проходили.        Она грустно вздохнула, рассматривая свои обугленные черные ладони, не чувствуя боли. Ощущался легкий и успокаивающий холодок на теле. Она поняла, что так действовал сок растения, который рыцарь дал ей.       — Эта дурацкая стойка качнулась! И чуть не угодила прямо на меня, но дедуля успел в последний момент откинуть меня в сторону. А сам стал узником, — девочка всхлипнула, вспоминая те ужасные события. — Я звала на помощь, но никто не отзывался… Я думала, что уже никто не придет… Спасибо вам, господин рыцарь!        Нами расстроилась и заплакала. Но теперь её слезы лились от того, что страшное оказалось позади.       — Ну–ну, все теперь хорошо, — попытался успокоить её Мирлин, продолжая выхаживать дедушку. Опасность миновала, он задышал, а значит вскоре придет в себя, и его жизни ничего не угрожает. Мирлин тяжело подбирал слова, потому что совершенно не умел утешать людей. Некогда его отец был героем, спасающий и помогающий людям. Но Мирлин считал себя совершенно другим человеком. Он не был похож на своего отца. Люди повесили на него свои ожидания, которые стали его тяжким бременем и ношей на плечах. Ведь его отец был великим человеком. Увы, Мирлин не стал великим — он не мог им стать. Мирлин не хотел быть тенью отца. В мире у всего есть две стороны: люди видели, как Нарувер доблестно сражался в бою, но за стенами их глаз остались последствия — Мирлин никогда не забудет, как отец выл от боли после кровопролитных битв.       — Никто не видел, откуда появился пожар? Какие дома загорелись первыми? — спросил он у Нами, когда девочка смогла успокоиться.       — Сложно сказать, — девочка сосредоточилась, пытаясь вспомнить какие–то детали. — Кажется, это были дома, которые находились ближе к полю.       — Понял, — сказал Мирлин, поднимаясь с земли, и отряхнулся.       — Куда это вы? — спросила Нами, вскочив следом, схватила рыцаря за одежду.       — Я должен кое–что проверить.       — Не уходите! Там опасно! — запаниковала Нами. Она замотала головой, не желая его отпускать.       — Кому–то может пригодиться моя помощь, Нами, — сказал он, но Нами запротестовала, буквально повиснув на нем, чтобы тот никуда не уходил.       — Тогда я с вами! Не хочу оставлять вас одного!       Кажется, впервые за долгое время Мирлин улыбнулся, а потом засмеялся. Он давно успел позабыть о том, что кто–то может переживать о его жизни. Он настолько давно привык быть рыцарем, что позабыл о том, что сам — человек, которому тоже иногда требуется помощь.       — Ты нужна ему. Он не сможет без тебя. Поэтому позаботься о нём до моего возвращения.       Нами обиженно засопела носом. Она нехотя слезла с Мирлина и отпустила его рубаху. Отошла в сторону.       — Тогда будьте осторожны, господин Кларс.       — Спасибо, Нами. Благодаря тебе, я вспомнил, что тоже человек, — Мирлин поблагодарил Нами, погладил её по русым длинным косам, собираясь в путь.              Он отошёл от лагеря на приличное расстояние, чтобы не потревожить никого из пострадавших. Осмотревшись по сторонам, рыцарь убедился, что никто не следил за ним. Мирлин приставил пальцы к губам и свистнул. Свист был таким тихим, чтобы его не расслышало человеческое ухо. Он разнёсся далеко за пределы степи. Рыцарь ждал, пока в степи не раздалось ржание. Хэрмес галопом мчался на зов.Он бежал настолько быстро, что земля под его копытами разрывалась и отлетела в стороны. Мирлин услышал ржание и развернулся. Хэрмес остановился возле него, глядя своими алыми глазами, которые светились в ночи. В ночном небе сияла луна, а звезды ясно выступали, увлекая за своей далёкой красотой. Но рыцарь не мог долго быть увлечен, так как нужно было спешить. Он схватился за поводья. Хэрмес взглянул ему в глаза, словно спрашивал о том, что произошло с ним или о чём тот думал. Мирлин был до того зажат, что Хэрмес почувствовал это.       — Спасибо, что пришел, друг, — сказал рыцарь. Он поставил ногу в стремя, опираясь на коня, перемахнул на другую сторону вторую ногу и уселся в седло. Хэрмес не стал никак ему возражать, лишь смиренно начал рыть землю копытом. Затем раздалось легкое фырканье, которое привлекло внимания Кларса.       — Знаешь, где находятся ближайшие поля от Найтвуда?       Даргийец громко заржал и отчего-то закивал головой, топчась на месте. Мирлин полагал, что ответ был положительным. Хэрмес за время своей прогулки мог хорошо изучить местность и в том числе местность ближайших селений. Даргийцы в день способны пробегать по девяносто пять верст.       — Тогда веди, — попросил Мирлин и ослабил поводья, погладил коня по холке.       Рыцарь был рад тому, что его конь остался жив после схватки с аурумом. Он и надеяться не мог на то, что встретит его вблизи Найтвуда. Даргийец плавно гарцевал между полевыми травами, рассекая их своим телом. Неожиданно Мирлин почувствовал, как что-то бьёт его по ноге. Он обернулся и увидел собственный меч, прикрепленный к седлу. Он удивился, потому что оружие затерялось посреди боя. Среди личных вещей его не было. Лоррима сразу же отдала бы ему всё, так как она знала, что меч был важен для рыцаря. Он принадлежал его отцу, который передал его сыну перед смертью. Тогда меч долго висел на стенке дома Мирлина, и каждый раз, когда он смотрел на него, то вспоминал предсмертную просьбу отца. Меч действительно послужил ему во многих ратных битвах и спас немало жизней, включая его собственную.По словам Лорримы, Элвэйл привезла рыцаря верхом на собственной лошади. Он не мог сопоставить детали к пазлу, кто же мог привязать меч к седлу. Мирлин закрепил ремень от ножен на своей груди, а сам меч оказался за спиной. К сожалению, его эбонитовые доспехи были повреждены, отчего он был без всякой защиты.       Хэрмес несся в неизвестном ему направление, не замедляя темпа. Горящий Найтвуд оставался позади, уменьшаясь в размерах, а крики людей становились все тише. Мирлин отметил, чем дальше они отдалялись от деревни, тем сильнее волновался даргийец. Уши его были прижаты к голове, а ноздри вздымались Он к чему-то принюхивался и постоянно осматривался. Мирлин ласково погладил его.       — Ты чего, Хэрмс? Ещё никогда не видел тебя таким напряжённым.       Хэрмес как-то протяжно заржал в ответ. Рыцарь изумился такому неспокойном поведению жеребца. Обычно все боялись и сторонились его, но не он кого-то. Сложно себе представить, что смелые и лихие даргийцы подвержены дикому и неконтролируемому страху. Не смотря на свое состояние, жеребец не сбросил хозяина, как сделала бы простая лошадь, а покорно бежал в центральную часть поля.       Прошло ещё полчаса, пока Мирлин не увидел вдали слабый огонь и дым, который струился от него. На его удивление он совершенно не имел никакого запаха. Мирлин ожидал, что вновь начнет задыхаться, но этого не произошло. Хэрмес приостановился и начал сильнее нервничать, заржав, застучал своим копытом, разрывая землю под собой. Мирлин вновь успокаивающе погладил его и вздернул поводья. Даргийец фыркнул и вновь пустился вскачь, приминая траву под собой. Чем ближе приближался Мирлин к огню, тем больше мог увидеть.       Показавшийся ему огонь стал приобретать форму круга. Рыцарь встал на седло, чтобы с высоты получше рассмотреть происходящее. В центре огненного круга стоял человек, который делал хаотичные движения руками. Он начертил наклонную прямую, затем вторую, сводя их одной точке, после перечеркнул их прямой линией. Огонь повторял его действия, воплощающиеся из простого рисунка в реальность. Вскоре в огненном круге появилось изображение шестиконечной звёзды, которая горела на земле и ярко светилась. Человек продолжал что-то выводить руками в воздухе, изгибая свое тело. Казалось, что неизвестный лишился костей: он напомнил рыцарю змею, исполняющую свой опасный танец. Он был могущественным колдуном, которому была подвластна одна из стихий. В Саресе нечасто встречались маги стихий, которые способны использовать столь сложное колдовство, что люди почти забыли про их существование.       Оказавшись совсем близко, Мирлин увидел колдуна настолько близко, что стал узнавать его очертания. Пироман развернулся в сторону рыцаря, откидывая серый капюшон с головы. Сердце Кларса болезненно сжалось, а лицо исказилось от шока. Колдун криво улыбнулся своему ночному гостю, смотря своим пронзительным взглядом, словно прожигал дыру между глаз Мирлина. Не веря увиденному, Мирлин вернулся в седло и протер глаза, надеясь на то, что все это лишь плод его неокрепшего сознания. Проморгавшись несколько раз, вид перед ним не изменился, а человек не приобрел другую внешность.       — Эл-л-вэйл…       Колдунья кивнула, подтверждая таким жестом собственное имя, и пожала плечами. Мирлин до сих пор не пришел в себя и с трудом слез с коня. Даргийец занервничал и встал на дыбы, угрожающе заржав. Брови Элвэйл насупились от раздражающих звуков. Она вытянула руку. Из нее вылетела магическая субстанция белого цвета и попала во взбешенное животное.       — Успокойся, Хэрмес, и иди погуляй, — она лукаво улыбнулась и опустила руку.       Даргийец опустился как по команде. Белая и вязкая субстанция проникла в него через ноздри, отчего жеребец замер и успокоился. Заржав, он развернулся и помчался прочь. Мирлин застыл, пытаясь переосмыслить все, что только произошло. Он не нашутку испугался, когда узнал, что Элвэйл может манипулировать чьим-то разумом. Словно прочитав его мысли, она заговорила.       — Не беспокойся. Разумом животных проще овладеть, чем людским. Если у животных есть инстинкты, которые можно задействовать в свою пользу, то у людей — чувства. А с ними все намного сложнее.       Она рассказывала все это настолько спокойно, что внутри у рыцаря все похолодело. Элвэйл пугала его своими равнодушием и отстранённостью, которые она прятала за своим прекрасным ликом.       —Что вы наделали? — прохрипел Мирлин, проглатывая ком в горле.       Десарн видела, как он занервничал. Его прерывистая речь говорила ей о том, что рыцарь сбит с толку. Она усмехнулась, прикрыв ладонью свое лицо, словно услышала глупую шутку от ухажёра.       — С ним все будет в порядке. Просто он раздражал лишним шумом.       — Я не про это, —оборвал ее Мирлин.       — Оу! — колдунья сделала удивлённое лицо. — Ты про это?       Элвэйл показала пальцем в сторону пожираемого огнем Найтвуда. Мирлин посмотрел ей в глаза.Увидев, как он смотрит на нее, она не смутилась как раньше, а лишь рассмеялась над ним.       — Ох, Мирлин, чего ты? — она хлопнула в ладоши. — Сделай радостное личико, моя пташка. А то мне станет грустно.       Рыцарь почувствовал в ее голосе угрожающие нотки. Он сглотнул.       —Вы даже не станете отрицать то, что натворили?! — взревел он на эмоциях.       — А зачем? — съязвила колдунья, скосив свой взгляд на рыцаря. — Что тебе ещё нужно, чтобы понять очевидное? — ее голос стал ещё на тон яростнее. — Ау, Мирлин, очнись уже! И поверь своим глазам! То, что ты видишь, не страшный кошмар, а самая неимоверная реальность.       Руки Мирлина задрожали от злости и безысходности. Он не понимал, почему Элвэйл не чувствовала никакую вину за свои ужасные поступки. Как можно оставаться такой бесчеловечной и творить непростительные вещи? Рыцарь не понимал ее мотивов. Какой смысл заставлять полыхать огнем Сарес и тратить на это свой непревзойденный талант? Полностью сожжённые деревни говорило о том, что в Элвэйл плескался почти бесконечный источник магической силы. Она могла бы послужить во благо, но выбрала тернистый путь тьмы.       — П-почему? — спросил рыцарь, начиная принимать суровые отголоски реальности.       — О, какой ты быстрый, — хихикнула Десарн. — Ты уже идёшь по верному пути и задал правильный вопрос.       Она наклонила голову в бок, сжимая и разжимая свои пальцы.       — Пока у меня нет настроения на него отвечать.       Мирлин потянулся к своему мечу, но как только его рука схватилась за рукоять, возле его лица появился огненный шар, который остановился в пяти сантиметрах.       — Не так быстро, Мирлин! — воскликнула колдунья. — Я не желаю тебе зла.       Она улыбнулась.       — Я наслышана о твоём обострённом чувстве справедливости. Но твоя быстрая смерть не доставит мне никакого удовольствия.       Рыцарь замер, не двигаясь. Его загнали в ловушку, откуда не вырваться живьём. Он ощущал себя мышью, а Элвэйл играла дикую кошку, которая загнала его в угол. Мирлин опустил руку, и шар распался на искры. Исчез, словно его и не было.       — Чего вы хотите? — процедил он сквозь зубы.       — Всего. Но больше всего хочу, чтобы Сарес пал перед моими ногами.       — Я не смогу понять, пока вы не объясните мне.       Мирлин попытался сыграть на ее чувствах, но потерпел поражение. Элвэйл раскусила его фокус и засмеялась.       —Какой подлый прием, Мирлин! — вскрикнула она в приступе бесконтрольного хохота. —Думаешь воззвать к моим покореженным чувствам? Попробуй.       Прекратив смеяться, она вышла из огненного круга. Вытянув правую руку в сторону, зашептала что-то одними губами. В ее ладони разгорелось яркое пламя. Мирлин закрыл глаза от столь яркого света, которым его обдало. Элвэйл медленно шла к нему, продолжая магический контакт. Рыцарь не двигался, зная, что она не шутит и готова к любым сюрпризам. Оказавшись совсем близко, Десарн коснулась левой рукой его щеки. Пальцами она очертила его шрамы, уделив им особенное внимание и посмотрела в его глаза.       — Я хочу много всего, — заговорила колдунья, загадочно улыбаясь. — Но ещё я хочу тебя.       Мирлин дернулся. Элвэйл увидела, как его щеки покраснели и вновь рассмеялась. Рыцарь ощутил неловкость от ее предложения. Она всё ещё оставалась красивой и привлекательной женщиной, творящей страшные вещи, и он не мог этого отрицать.       — А теперь скажи мне, — лицо колдуньи стало вновь равнодушным. — Кому ты служишь, Мирлин?       Рыцарь помотал головой, не понимая, к чему задавать такие очевидные вопросы, ответы на которые знал любой крестьянин. Но видя грозный вид Десарн, решил не медлить.       — Я служу Ворнмуру Рилдмуру, — отлетело от его зубов.       — А что ты знаешь об истории династии Рилдмур? — лицо Элвэйл нахмурилось.       Вся прежняя веселость и игривость бесследно растворились.       — У них большая история. Они правят Саресом несколько веков. Каждый из них славил величие и могущество своего королевства.       — Хах, —отозвалась Элвэйл. — Вот так всегда. Истории веками переписываются, переходя от человека к человеку. Каждый из них искажает факты через свое мировоззрение, умалчивая о страшных вещах.       Он не понимал, почему Элвэйл начала этот диалог.       — О чем это вы?       — О многой и обо всем, — отстраненно ответила она. — Но, чтобы ты понял, я объясню. У медали две стороны. На первой — подданные восхваляют подвиги и свершения своего правителя. О второй никто не говорит, предпочитая умалчивать о жестокости и злобе, которые тот совершает. И вот такая несправедливость приводит меня в ярость.       Кларс заметил, что Элвэйл была взбешена. Она похожа на загоревшуюся спичку.       — Вы думаете, что Улстир и Тангвин виноваты во всем? — осторожно спросил он, отпустив на шаг назад.       Элвэйл сделал шаг к нему на встречу, обойдя его и оказалась за спиной. Она обвила левой рукой его грудь, положив свой подбородок на плечо. Правая рука с огнем оказалась у его лица, и рыцарь наклонил голову в бок, чтобы избежать столь жаркой встречи.       — Ох, не только они, мой милый рыцарь, —шепнула она. — Все началось раньше. С их отца.       Элвэйл подула Мирлину в ухо, отчего тот вздрогнул и отшатнулся. Но уйти далеко не дала левая рука Элвэйл, охваченная пламенем, которая вернула вновь его на место. Он почувствовал, как ее тело касается его спины. Кларс пытался держать самообладание, прикосновения без спроса и разрешения выводили его из себя, но у Десарн было явное преимущество. Он решил терпеть ее выходки до конца, чтобы все выяснить.       — Вы про Алаклохара, —поддержал Мирлин, стараясь переключиться полностью на разговор, а не на раздражающие его факторы. — Что он сделал такого плохого? Он всегда славился своими доблестными деяниями.       — Хо-хо, — Элвэйл вновь развеселились от слов рыцаря. — Ты узко мыслишь. О его доблестных деяниях говорилось в летописях и балладах.       Теперь правая рука колдуньи обвивала шею рыцаря и оказалась у уха, а левая переместилась назад, проходясь по позвоночнику, как по клавишам пианино. Она ощупывала подушечками пальцев каждый его позвонок. Мирлин стиснул зубы. Десарн увидела, как тело Кларса покрылось мелкими мурашками, а значит она нашла одно из его слабых мест.       — Он сделал, куда более непростительные вещи, от которых теперь страдает весь Сарес. Например, он произвел меня на свет.       Глаза Мирлина расширились от удивления. Он повернул голову в сторону Элвэйл, чтобы увидеть эмоции на ее лице. Она весело заулыбалась. За своей беззаботностью Десарн скрывала нарастающую неконтролируемую ненависть.       — Вы лжёте, — отчеканил рыцарь.       Глаза колдуньи опасливо прищурились.       — Я никогда не врала тебе, Мирлин. Только недоговаривала кое-какие вещи. Помнишь, я рассказывала, что один из моих родителей — человек? Я была абсолютна честна с тобой.        Голос Десарн был как никогда серьёзен.       — Мое настоящее имя — Элвэйл Рилдмур.       —Как такое возможно?!       — Хм. Когда мужчина и женщина встречаются, то…       — Прекратите издеваться уже! — перебил Кларс.       Элвэйл рассмеялась.       —Если ты так просишь. Все меня принимают за иностранку с моей нетипичной внешностью для представителей Сареса. Но я — коренной житель этой страны. Вся причина в красоте моей матери, которая пленила Алаклохара.       —Любовь между людьми — это нормальное явление, — сказал рыцарь.       — Да, — согласилась Элвэйл. — Вот только, если она неживотная. И только по взаимному согласию. Алаклохар влюбился в мою мать, но она не любила его. Он постоянно насиловал ее, даже на моих глазах.       Мирлин сглотнул, видя, с какой ненавистью она перебирает свои детские воспоминания. Он решил промолчать, понимая, насколько отвратительны те вещи, которые она видела. Наверняка, те страшные сцены сыграли с её психикой злую шутку.       — Ты же сам чувствуешь на себе, каково это, — шепнула Элвэйл ему на ухо, пока левая рука забралась к нему под одежду.— Когда к тебе прикасаются без твоего позволения. Знаешь, мне так сложно себя остановить. Это так заводит меня. Думаю, во мне такие же дурные гены моего отца.       Она безумно рассмеялась.       Осмелившись отойти от нее, Мирлин прошёлся вперёд, избавляясь от рук Элвэйл. Поддерживая небольшую дистанцию, он развернулся к ней лицом, чтобы лучше следить за ее реакцией. Колдунья спокойно отреагировала на его вольность и затушила огонь в ладони, весело захихикав. Она явно потешала свой самолюбие, издеваясь над рыцарем. Мирлин следил за ее действиями и до него доходило, что ее поведение было само по себе психологически нестабильным и неадекватным. Настроение колдуньи постоянно перетекало из злобного в веселое, из серьезного — в равнодушное. Элвэйл безумна и опасна. Она — преступница, которую ничего не удерживало. И отчего-то он верил в правдивость ее происхождения.       — Плохие гены мало на что влияют, — сказал Мирлин. — Все зависит от конкретного выбора человека. Он всегда может исправить ошибки.       — Хм. Думаешь, что я стала такой по своей воле? — она наклонила голову. — Понимаешь, человек — социальное существо, он не может быть изолирован от общества. И первым обществом ребенка становится его семья.       Элвэйл злобно улыбнулась, и рыцарь решил отойти от нее подальше, опасаясь, что она сейчас взорвется.       — Как думаешь, каким станет ребенок, который вырос в мире жестокости и злобы на все живое? — колдунья колко взглянула на Мирлина.       — Ребенок, который видел жестокость, не порождал бы ее, —грозно ответил рыцарь.       — Ох, Мирлин, — поражённая Элвэйл положила руку на сердце. — Тебе почти удалось меня задеть. Даже как-то кольнуло.       Ее смех уже начинал раздражать Кларса. Стиснув зубы, он стал осматриваться, пытаясь придумать, как можно остановить Элвэйл.       — Отступитесь и перестаньте творить злодеяния, — попросил он ее. — Не нужно всей этой ненависти, в которой вы себя топите.       Внезапно она стала серьезной. От прежних порывов смеха ни осталась и следа.       — Не смогу, — без каких-либо эмоций сказала она. — Мой брат ни за что не простит преступницу, погубившую столько жизней. В лучшем случае мне подарят быструю смерть, а в худшем — оставят простому люду на растерзание. И я не хочу умирать. Не сейчас, пока Сарес продолжает существовать.       — Какой смысл проливать столько крови невинных людей и губить их жизни?       — А какой смысл в войне? Чего добивался Улстир, когда устроил геноцид магов? —Элвэйл была в ярости, вспыхнув в прямом смысле. — Где все хваленные защитники? Где магический купол? А нет никого и ничего! Никто и ничто не остановил этот беспредел!       Мирлин отбежал в сторону, когда тело колдуньи загорелось огнем, а сама она залилась слезами. Она никогда не притворялась, когда плакала. Тогда в корчме, когда двое доходяг приставали к ней, в битве с аурумом и при лечении ран на теле рыцаря. Мирлин никогда не видел столько пламени в одной точке. Оно искрами сыпалось на траву и поджигало ее.       — Я уничтожу все, что принадлежит Рилдмурам, — шептала она. — За смерть моей матери и за свое покореженное ненавистью детство. Я задушу их собственными руками и перегрызу их глотки собственными зубами.       — Это вы убили Алаклохара? — неожиданно спросил Кларс.       Элвэйл замерла, удивленно посмотрев сначала на рыцаря, а потом — на свою горящую ладонь. Размышления Мирлина о том, что психика Десарн нестабильна, подтвердилось. Элвэйл всем сердцем и душой ненавидела Сарес. Теперь он хотел выяснить, можно ли вернуть Элвэйл в ее нормальное состояние. Она взяла контроль над своими чувствами.       — Нет, — ответила она. — Мать использовала черное колдовство, чтобы сгубить его. Потому что он не прекращал свои ночные визиты.       Теперь Мирлин стал узнавать в ней ту девушку, с которой познакомился. И пазл в голове начинал сходиться.       — Ваша сила сокрушительна. Вы подпитываете ее своими негативными чувствами. Откажитесь от мести. Она еще никого до добра не доводила!       От его слов губы Элвэйл растянулись в улыбке. Она подняла руку и кинула огненный шар в сторону рыцаря. Тот увернулся от огненного залпа, выхватив меч из ножен.       — Я же сказала тебе, что не откажусь от своего, — лукаво произнесла она.       В ее руках вновь вспыхнул огонь. Мирлин сглотнул, оценив расстояние между ними: пока колдунья держала дистанцию, у нее было явное преимущество.       — Тогда зачем вы все это мне рассказали? — теперь Мирлин не сдерживал злобу в своем голосе.       — Хм, — она задумалась. — Может потому, что ты мне нравишься? Ох, нет, может из-за того, что ты был одним из тех, кто желал мне добра!       Элвэйл вновь рассмеялась и начала играть магическими огненными шарами.       — Наверное, тоже не подходит, — продолжала она перебирать дальше. — Отчего-то мое сердце так болезненно сжимается, когда я каждый раз смотрю на тебя, и бьется так быстро! Ох!        Ее голубые глаза смотрели на рыцаря с прищуром.       — Какой из этих ответов тебя устроит, Мирлин? Продолжай и дальше вестись на мою игру хорошей девочки!       Кларс был поражен ее игрой. Она играла настолько искусно, что смогла бы запутать любого зрителя своей дивной ложью, которой сочились ее сладкие речи. Элвэйл прекрасно владела своей мимикой, подбирая образ безошибочно. Ей не составило особого труда сыграть слабую девушку, заливающуюся слезами и смущающуюся от каждого слова. Десарн владела не только стихийной магией, но и неплохо держалась в ближнем бою, когда аурум почти убил рыцаря. Она могла быть любой, но в тоже время олицетворяла собой пустоту. Мирлин ассоциировал Элвэйл с водой, которая могла принимать любые формы. Он разозлился на Элвэйл еще сильнее, когда понял, что она потеряна и ни за что не остановится ради своей цели.       — У меня есть к тебе предложение, — начала она. — Присоединяйся ко мне. Брось свою службу, оставь своего короля и будь верен мне. Я подарю этим землям покой. Очищу их. Мы начнем все сначала и возродим непоколебимую цивилизацию.       — Вы серьезно? — Мирлин рассмеялся.— Я никогда не стану служить чудовищу, которое несет только разрушения. То, что вы не отказались от мести, говорит о том, что вы слабы духом, и мой долг — остановить ваши бесчинства!       — Да как ты смеешь? — взревела Элвэйл. — Ты не сможешь предать меня!       Руки колдуньи загорелись, образовав два шара, которыми она выстрелила в сторону рыцаря. Сделав сальто в сторону, Мирлин увернулся от ударной волны. Ему легко дались такие простые движения, тело не сковывали тяжелые доспехи. Он понимал, что сражается с непростым противником в этот раз. Элвэйл не была аурумом или скалаэлем. Она была разумным существом, которое можно победить непросто грубой силой, но и смекалкой. Не став ждать, Мирлин побежал по прямой траектории прямиком к колдунье. Элвэйл без остановки продолжала швырять в него огненные залпы, пытаясь сбить его с пути. Она прямо перед носом рыцаря разжигала костры, заставляя его каждый раз оббегать их. Мирлин успел опалить свои волосы. В этот раз огонь Элвэйл приобрел запах и стал обжигать его. Она старалась держать его на расстоянии: если бы он подошел к ней ближе, то получил бы преимущество. Пока Кларс не мог атаковать, а лишь уворачивался от снарядов.       Он резко развернулся, побежав прочь от колдуньи. Элвэйл удивилась, решив, что рыцарь наконец сдался. Мирлин остановился. Элвэйл прищурилась, пытаясь рассмотреть то, что он делал. Тот наклонился, взял что-то с земли и устремился обратно на противницу. Элвэйл продолжила свою серию атак, пока рыцарь не приблизился. Он замахнулся и кинул что-то в колдунью. Не успев увернуться, в левую ногу Элвэйл прилетел огромный булыжник, который вызвал в ней невероятную боль. Она вскрикнула, потеряв равновесие, но не свалилась. Кларсу нужен отвлекающий манёвр. Когда ситуация обратилась в его пользу, он подобрался к колдунье, взмахнув своим мечом. Элвэйл поздно среагировала, отойдя на шаг влево, и получила удар в плечо. Раздалось грозное шипение, из ее тела засочилась красная человеческая кровь. Мирлин разочарованно вздохнул, питая надежду на то, что в человеческом облике скрывался монстр. Но Десарн была самым обычным человеком.       Достав серебряный кинжал, она чиркнула рыцарю по ребру. Тот отскочил и взглянул на нее. Лицо Элвэйл было серьезным и решительным. Она не стала ждать, когда Мирлин вновь нападет на нее, а кинулась атаковать первой. Он заблокировал удар ее клинка, попытавшись его выбить. Она проворно вывернула свою руку, не позволяя ему осуществить надуманное. Отскочив от рыцаря, Элвэйл закрутила кинжал в своих пальцах и улыбнулась. От ее улыбки ему стало не по себе. Он видел, насколько она хорошо владела холодным оружием, отбиваясь им от громадного меча. Теперь пришел черед Мирлина наводить на Элвэйл порцию атак, а ей — уклоняться и защищаться клинком. Ей было тяжело сдерживать идущий от Мирлина напор, все-таки холодным оружием она пользовалась нечасто. Пока правой рукой Элвэйл отбивалась от меча, в левой появился огненный шар, которым она запустила в рыцаря. Она попала ему в лицо, но пламя не обожгло ему кожу, лишь сбило с толку. Пока Мирлин инстинктивно отмахивался, Элвэйл поставила ему подножку. Мирлин пошатнулся и повалился наземь.Она уселась ему на грудь и приставила клинок к его горлу. Рыцарь замер. В его руке был меч, но ситуация была в руках Элвэйл.       — Хорошо, — сдался рыцарь. — Вы победили. Ваша взяла.       Элвэйл расплылась в улыбке.       — Вот и чудно. Я всегда получаю то, что захочу.       Колдунья встала на ноги и протянула рыцарю руку. Глубоко вздохнув, Мирлин принял ее помощь. Поднявшись с земли, он стал отряхивать свою одежду.       — Убери свою игрушку, — сказала она, указывая в сторону меча. — Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь поранился.       Она улыбнулась, а Мирлин послушался приказа, убирая оружие в ножны. Элвэйл сделала тоже самое со своим клинком. Теперь они безоружные смотрели друг на другая, думая каждый о своем. Кларс присел перед ней на одно колено, положив правую руку на сердце.       — Моя королева, я, Мирлин Кларс, клянусь служить вам. Мой меч будет оберегать вас от ваших недругов, да сокрушит он нечестивых, порочащих вашу волю. Я отрекаюсь от ордена Тернии и больше не служу Ворнмуру Рилдмуру. Отныне лишь вы моя королева, одна из законных правителей Сареса, в чьих жилах течет королевская кровь.       Элвэйл легонько улыбнулась, довольная своей маленькой победой.       — Клянешься ли ты, мой рыцарь, исполнять любые мои приказы без оговорок? — спросила она.       — Клянусь, — ответил Мирлин, склонив голову, не смея смотреть на нее.       — Клянешься ли ты, мой рыцарь, что последуешь за мной куда бы я тебя не позову?       — Клянусь, — вторил он ее словам.       — Я принимаю твою клятву, мой рыцарь. Поднимайся с колен. Нас ждут великие дела!       Кларс поднялся с колен, поклонившись своей королеве. Она кивнула ему, отчего тот выпрямился по струнке, взглянув на нее.       —Моя королева, куда мы направимся с вами? И что будем делать? —участливо поинтересовался Мирлин.       — Направляемся на север. В Оркинайтор. Небольшой городок. Потеря Оркинайтора даст существенный сбой во внутренней экономике Сареса. Это нам и нужно, — вольно поделилась Элвэйл своими планами.       — Хорошо, — кивнул рыцарь.— Будут ли какие-то приказания для меня, моя королева?       На минуту Элвэйл задумалась, приложив палец к губам. Она вновь напоминала ему ту маленькую девочку, которой непросто давались подсчеты. Но почему-то прежний и добродушный смех не вырвался из него.       — Тогда поцелуй меня, мой рыцарь, — лукаво улыбнулась она, подзывая жестом его к себе.       Мирлин удивился и сказал:       —Моя королева, боюсь, такие отношения переходят грань.       Элвэйл злобно взглянула на рыцаря.       — Мой рыцарь, ты поклялся исполнять любые мои приказы без оговорок, — строгим тоном произнесла она. — Будь добр, исполни то, что приказано. Или хочешь разозлить свою королеву?       — Прошу прощения, моя королева, — извинился он.       Кларс подошел к Элвэйл, взглянув в ее глаза. Та ласково улыбнулась ему, протянув к нему руки. Ими она обвила ему плечи, прижимаясь к нему всем телом. Рыцарь опустил руки ей на талию, заключив в кольцо. Она показалась ему настолько хрупкой, что можно сломать ее на части. Элвэйл была на голову ниже него. Посмотрев томно ему в глаза, она приоткрыла рот. Мирлин уловил сигнал, не заставляя больше ее ждать, и накрыл ее губы своими. Этот поцелуй стал опьяняющим для Элвэйл, от которого закружилась голова. Она впервые испытывала такие приятные чувства, ее сердце бешено колотилось в груди, как и тогда при первой встречи. А скулы залились красным румянцем, что украсил ее бледное лицо. До колдуньи дошло, что это было за чувство, которое она списывало на волнение. В ее холодном сердце расцвела страсть, которой она никогда ни от кого не знала за всю свою жизнь. Она хотела, чтобы время остановилось на одно мгновение. Ей хотелось подольше насладиться своим безграничным счастьем. Казалось, что темное прошлое оставило ее, подарив что-то по-настоящему ценное. Элвэйл положила руки на лицо рыцаря, поглаживая ладонью его кожу. Из глаз Мирлина потекли слезы. Впервые за столь долгое время дал своим чувствам волю. Элвэйл стала заботливо убирать слезинки с его щек, пока не почувствовала колющую боль в своем теле.       Она отстранилась. Из её спины торчал меч, острие которого выходило из ее груди. Он полностью пронзил ее. Она удивленно уставилась на Кларса. По его глазам текли слезы, но лицо оставалось невозмутимым. Элвэйл попыталась что-то произнести, но кровь в горле помешала ей это сделать. Она сплюнула ее на траву, продолжая хрипеть. Мирлин равнодушно смотрел за тем, как она мучается. Элвэйл не могла поверить в то, что ее первая и последняя влюбленность подверглась предательству. Глаза ее наполнились слезами. Она доверилась ему и поплатилась за это.       — Думаешь, что убил меня, мой рыцарь? — с яростью произнесла она. — Ты… поклялся… мне…        Каждое слово давалось ей с большим трудом.       — Я не отпущу тебя и заберу с собой!       Элвэйл заговорила на эльфийском. Мирлин не понимал суть сказанных ей слов. Глаза колдуньи загорелись сиреневым пламенем, а в руке зажегся фиолетовый огонь. Она запустила им прямо в голову рыцаря, повалившись на землю мертвым грузом. Элвэйл вложила свои последние жизненные силы в заклинание. Кларс почувствовал, как перед глазами у него все поплыло и закружилось. Он не мог понять, что происходит. Он почувствовал слабость в теле и рассмеялся. Мирлин понимал, что Элвэйл прокляла его, наложив сильное заклинание. Так же и сделала и ее мать с Алаклохаром, заставив его покинуть этот мир мучительной смертью. Но Элвэйл не была настолько жестокой, подарив рыцарю вечный сон. Рыцарь почувствовал внезапную усталость в своем теле, его веки потяжелели и закрылись.              ***       История Сареса подошла к своему завершению. Спустя несколько дней кто-то из селян, что жили в Найтвуде, нашел на полях два бездыханных тела, которые лежали рядом друг с другом. Первой была красивая девушка с мечом в спине, а вторым — статный мужчина, спящий вечным сном. Тело колдуньи закоченело и успело остыть, а рыцарь оставался таким же теплым, только продолжал спать. Сколько бы не пытались его добудиться, все было зря.       В Черный предел прибыли мертвые Элвэйл и Мирлин. Элвэйл похоронили на местном кладбище, а Мирлину выделили отдельную комнату во дворце. И никто не знал, что же случилось с ними двумя на том поле. Лоррима пролила немало слез. Она не понимала, за что судьба уготовила ему такой исход.       Больше в Саресе не вспыхивали пожары. Никто не знал, с чего все началось и почему все прекратилось. И мир возродился, а правление Ворнмура процветало. Люди любили его и единогласно выбрали единоличным правителем Сареса. Маги стали возвращаться в Сарес, и купол вновь стал охранять границы страны.       Поправив свое здоровье, Галиан вернулся в Сарес с семьей, погрузившись в изучение истории страны. А судьба Хэрмеса осталась неизвестной. Кто-то говорил, что видел необычного жеребца среди диких табунов вместе с молодой вороной кобылой, но верить слухам или нет — вопрос достаточно спорный.