Я эгоист

            Я эгоист. Мне нужно все.             Мне нужна ты. Мне нужны твои черты, Ватсон. Твоя походка, твоя манера в разговорах за обедом жестикулировать с вилкой в руках. Твои огромные сумки, твоя серьезность, твоя веселость, твоё мягкое сердце, принявшее меня, когда даже я себя не принимал.             Мне кажется, я не смог бы жить, если бы не слышал мягкое, злое, надломленное, милое — какое угодно, Джоан, только произноси — «Холмс!» из твоих уст.             Мне жаль, что ты не поёшь. Не слишком люблю музыку, но твой голос бы слушал — заслушивался бы им, до дыр прокручивая к самому началу.             Мне боязно лишний раз коснуться глади твоих волос, до сих пор непривычно желтых (а ведь подумал, тебе не пойдет, но говорить не стал — твоё решение). Ты бы знала, Ватсон, как часто я перебираю их ночью, когда ты спишь сладко-сладко (и как в такие моменты я благодарен, что тебя сложно разбудить, пускай и бурчу поутру).             Мне хочется услышать тебя, Ватсон, хотя бы ещё один, последний раз, но я боюсь, впервые так сильно боюсь — я не переживу, если ты пострадаешь. Ни за что. Пущу себе же в висок пулю, если узнаю.             Мне удел: следить за своим надгробием, раскрывать дела, почти слыша столь любимый голос, комментирующий мои действия. Когда плиту разбивают — ну уж, Ватсон, нужно было понежнее, все-таки твой любимый напарник «лежит» под нею — я возвращаюсь.             Мне не хочется признавать, но я рад, что ты в опасности, иначе я побоялся бы вернуться. У тебя сын, милейший мальчик, его няня-военная сурово провожает меня взглядом. Ты молодец, Ватсон. Всегда разбиралась в людях.             Мне кажется, или в твоих глазах не мелькает страха? Ты боишься врагов, но не боишься своего диагноза, хотя диагноз, знаешь ли, намного страшнее любой моей поехавшей подружки.             Мне хочется остаться, и я остаюсь — потому что не смогу тебя отпустить. Я уже не такой эгоист, каким был раньше, Джоан, но знаешь, мне до сих пор нужно все.             Моё всё — это ты.