Известие о дальнейшей судьбе волка Изенгрима

Вепрь Хендрик коротал время под старым раскидистым дубом. Дуб этот, воистину патриарх среди деревьев, в изобилии давал жёлуди, любимейшее из лакомств короля Арденн. Вот и на сей раз Хендрик пришёл к нему в сопровождении семьи и свиты насладиться изысканным блюдом. Вместе с королём под дубом паслись его супруга Хульда и маленькие полосатые поросята. Остальные звери интереса к желудям не проявляли, но смиренно сидели поодаль. Отзывчивый воробушек довёл волка до места и, прочирикав пожелание удачи, улетел восвояси. Примо несколько струхнул, узрев, сколь огромен и грозен повелитель Гюльстерло, но деваться ему было некуда. Поэтому волк выступил вперёд, низко поклонился монаршей чете и вежливо обратился: — Покорнейше приветствую вас, сир король и госпожа королева, да хранит вас Бог и да ниспошлёт Он вам и вашим деткам всяческих благ! Хендрику пришлись по душе столь учтивые манеры. — Кто ты и как твоё имя? — спросил он волка. — Я не знаю тебя, ты не из наших краёв. Путешественник ты или пришёл сюда в качестве посланника? — Ни то, ни другое, сир! — вновь поклонился волк. — Меня зовут Примо. Я и мой брат Изенгрим бежали от гнева короля Нобля и просим у вас убежища и помощи лекаря на то время, покуда брат мой не залечит ран. Вепрь так удивился, что даже прекратил поедать жёлуди. — Изенгрим, говоришь? Тот самый волк, который служит коннетаблем у Нобля и входит в число его баронов? Разбойник и прославленный вор? Чем же прогневал своего короля Железномордый? Рассказывай всё как есть! Мне любопытно послушать. Придворные одобрительно загудели, будучи объяты любопытством. Всем хотелось узнать историю падения знаменитого барона. Лишь поросята, равнодушные к делам взрослых, резвились под дубом. Тогда Примо смиренно и без утайки, хотя время поджимало, поведал всё с самого начала: как суд баронов приговорил лиса к смерти за многочисленные преступления, как тому удалось избавиться от петли, попутно оклеветав врагов и добившись их унижения, как был затем убит заяц, а лис наплёл об исчезнувших реликвиях, как Изенгрим вызвал лиса на поединок чести, как король осыпал лиса милостями и, наконец, как лис решил окончательно разделаться со старым врагом. Вепря прежде всего заинтересовала история о кладе, спрятанном где-то на его земле, вот в этом вот самом лесу. — Вон оно как! — гневно хрюкнул он. — Значит, Нобль, этот облезлый кот, нацелился на моё королевство? А скажи, Примо, могу ли я в таком разе верить, что ты и твой брат не соглядатаи, решившие разнюхать всё, что можно? Что, если вы умышленно вознамерились проникнуть в моё окружение, чтоб втереться в доверие, а затем продать меня Ноблю? — Нет, нет, сир! Господин! Император! Ваше величество! — попятился Примо, у которого от страха повыскакивали все слова и перемешались титулы. Он видел, как Хендрик подал знак громадному догу и это ему совсем не понравилось. — Мы случайно оказались здесь! Мой брат подтвердит то же самое! Вы сами можете убедиться, как он сейчас беспомощен и слаб! Бедолага горько пожалел, что связался с Арденнским вепрем. От ужаса он не знал уж, что сказать в своё оправдание и нёс какую-то околесицу о святом из рода Амалов, о победителе гуннов из дома Арпадов, погибшем от кабаньих клыков*. Впрочем, Примо и вообще не отличался глубоким умом. По счастью, в планы вепря в тот день не входило продырявливание волчьей шкуры. Он сурово фыркнул на Примо и копнул копытом землю. — Хо! Я уж сам разберусь. Показывай, где твой брат. Да смотри, если ты ведёшь нас в засаду, мы тебе первому выпустим кишки. За мной, Рин! И ты, Барбеле! Откликнувшись на королевский призыв, к Хендрику приблизился дог палевой масти и выскочила из травы ласка с гибким тельцем и блестящими глазками. Волк послушно привёл своих опасных спутников к берегу ручья, называвшегося, к слову, Крекеньпит. По прихоти судьбы то был тот самый ручей, о котором Ренар рассказывал королю. Лис не солгал тогда: ему доводилось бродяжить в тех краях, разве только с псом Рином он в действительности не дружил. Однако речь покуда не о лисе. Вепрь Хендрик не сдержал изумлённого возгласа, увидев, во что перенесённые испытания превратили Изенгрима. Бывший коннетабль лежал на боку. У него едва хватило сил чуть-чуть приподнять голову, однако поприветствовать короля как должно он не смог. Да и вряд ли он понял, кто перед ним. От тщеславного, преисполненного могущества вельможи осталось жалкое подобие прежнего Изенгрима. Вепрю стало понятно, что расспросы придётся отложить на неопределённый срок. — Хе-хе! Эта потрёпанная дворняга и есть барон Изенгрим? Славная тебе предстоит работа, Барбеле! — произнёс король, немного подумав. — Как мне благодарить вас, сир? — замахал хвостом обрадованный Примо. Ему стало ясно, что жизнь налаживается, а гроза прошла стороной. — Погоди, — осадил его Хендрик. — Я ещё не решил вашу судьбу. Останешься пока помогать Барбеле, а Рин присмотрит за тобой. Исполняй их приказы. Можешь охотиться здесь, но соблюдай меру. Я-то знаю, как прожорлива ваша семейка! — О, сир! — вновь радостно завопил Примо. Но Хендрик уже не слушал его. Повернувшись к гостю и свите спиной, он отправился возобновлять прерванную трапезу. Конечно, вовсе не милосердные помыслы руководили владыкой Арденн. Ему улыбалась мысль склонить на свою сторону одного из сильнейших баронов, когда-либо окружавших трон Нобля, да ещё заполучить в подчинённые его брата. Глупый Примо уже сейчас готов угодливо вертеть хвостом и лобызать землю, по которой ступал Хендрик. Скоро и Изенгрим, всецело ему обязанный, станет преданным слугой. Пусть сейчас Изенгрим истощён и слаб. Это ничего. Вепрю известно было, сколь выносливы, сколь живучи волки. Да и Барбеле превосходно знала премудрую науку целительства. Недаром молва приписывала племени ласок славу искуснейших врачей! Проворная Барбеле, не теряя времени понапрасну, велела Рину и Примо перенести Изенгрима к её норе, где хранились всяческие лекарственные травы. Там, покуда она занималась первичным осмотром, волк и пёс соорудили над раненым шалаш из ветвей и листьев, оберегающий от ветра и дождя. Ласка рыжей молнией сновала от норы к шалашу, натаскивая пучки трав, бинты, мази — словом всё, необходимое для врачевания. Примо, чьи познания в медицине простирались не дальше зализывания ран, только диву давался. — Чего стоишь? Помогай! — сердито окрикнула его Барбеле. Наконец раны Изенгрима были промыты, обработаны и перевязаны. На его многострадальные лапы ласка наложила целебную мазь и обернула их чистым холстом. Затем она заставила Изенгрима выпить горький травяной отвар и отправила Примо на охоту: болящему полагалось свежее мясо, желательно курятина или гусятина, не слишком обременительные для желудка. Да Примо и самому давно хотелось подкрепиться. Даже присутствие Рина, чей рост, клыки и ширина груди не уступали его собственным, не умаляли волчьего аппетита. Меж тем Изенгрим, свыкшийся уже с лечебными процедурами, почувствовав облегчение от боли, уснул в своём шалаше. Во сне он вздрагивал и беспокойно повизгивал, взмахивая некогда пышным, а теперь похожим на ощипанную метёлку хвостом. Барбеле, наблюдая за ним, качала головой. Всякое она видала на своём веку, выходила немало больных зверей, но всё же ободранные лапы с вырванными когтями поразили и её. Оставим на время охотников и прикорнувшего в шалаше волка и перенесёмся ко дворцу благородного правителя Нобля. Отправленные в погоню звери, безуспешно обшарив округу, как раз вернулись туда докладывать о постигшей их неудаче. Приковылял и побитый отряд Ренара. Ёж Эспинар рьяно взялся за благородное ремесло врача и долго залечивал раны да прикладывал к ушибам примочки. Лев, оставшийся в дураках, злился и ругательски ругал сбежавшего барона. Лис умело подогрел монарший гнев, в красках расписав предательство Примо, вынашиваемое, по всей видимости, давно. Придворные ужасались, слушая душещипательный рассказ о кровопролитной битве, свидетельством которой предстали увечья неудачливых преследователей. Один лишь Тьеслин, сидя на ветке, у всех над головами, ухмылялся исподтишка: бедняжка Шарпебек отомщена. Вероятно, Нобль, зверь, в сущности, отходчивый, не терпевший конфликтов, побушевав, успокоился бы. Обычно он предпочитал приказать спорящим сторонам помириться. Безусловно, это легче, чем разбирать их тяжбы! Но покуда дело Изенгрима всё ещё волновало его. — Как ты думаешь, дорогой мой герольд, — спросил он у лиса чуть погодя, наедине, — куда устремились беглецы? Вы настигли Изенгрима на дороге Арденны. Не к Брюну ли под крыло он шёл? И куда девались его супруга и детёныши? Ренару прискучило гоняться за волком, да и дурачить короля тоже надоело. Ему больше всего на свете хотелось возвратиться в Малперту, где уж, верно, истомилась ожиданием Гермелина. Лис потёр лапой морду и сказал так: — Вы сами удостоверились, сир, как хрупка преданность Брюна. Нет и сомнений в его готовности поддерживать Изенгрима. Пусть не сам волк, но Герсента с волчатами наверняка сейчас в его замке. Если как следует обшарить Бернгард, можно обнаружить там прелюбопытных гостей! Лев изъявил немедленное желание штурмовать замок Брюна, покуда не угас пыл, однако лис посоветовал не торопиться. Бернгард надёжно укреплён и выдержит осаду. Король напрасно истратит время и силы, пытаясь взять медведя измором. К тому ж и ссориться с влиятельным герцогом Брюном чревато. Слишком уж близко к его владениям королевство вепря Хендрика, а тот, всем известно, спит и видит, как бы захватить брюнов феод, а то и трон Нобля. Неизвестно, чью сторону примет медведь, случись сейчас какое-нибудь противостояние. Благоразумнее произвести разведку, а, коль уж сиру королю так охота схватить медведя, можно выманить его из берлоги, призвав ко двору. А там-то найдутся отчаянные солдаты, способные совладать с Брюном и препроводить его в темницу. — Ты прав, как всегда, верный мой советник! — обрадовался лев. — Да, так и нужно поступить. Отправлю-ка я в Бернгард смышлёного, надёжного и преданного слугу. Пусть он предаст Брюну моё приглашение да осмотрит внимательно, что там и как. Не хочешь ли ты взяться за это поручение? Хитрый лис отвечал, что да, разумеется, он бы с радостью, только раны его дают о себе знать. Не в том он состоянии, чтоб пускаться в дальний, полный опасностей путь. Но уж, коли его величеству нужен смекалистый малый, то не сыскать никого лучше кота Тибера. Он и умён, и ловок, и наблюдателен. Вдобавок Тибер был единственным зверем, способным тягаться с Ренаром в хитрости. Когда-то лис даже искал в нём союзника в борьбе против Изенгрима, правда, безуспешно. Сейчас же Ренар оказывал коту самую что ни на есть медвежью услугу, снаряжая в соглядатаи. Втайне пройдоха уповал на несчастный случай, могущий приключиться по дороге туда или обратно. Лев всецело согласился с доводами лиса и приказал немедленно призвать Тибера ко двору. *Примо путает двух королей. Эмерик (Имре) Венгерский — королевич из дома Арпадов. Погиб на охоте от нападения кабана. Канонизирован в 1083 г. Германарих (Эрманарих) — король остготов из рода Амалов. По свидетельству историка Аммиана Марцеллина покончил с собой, не в силах противостоять нашествию гуннов. Его имя получило распространение в легендах и могло в них звучать по-разному. Марцеллин именует его Эрменрихом.