Час злосчастный

Ход Часов Вечности был слышен в каждой части Замка Бесконечности. Равномерное тиканье можно было услышать и на вершине самой высокой башни, уходившей в облака, и в мрачном подземелье, отделённом от Бездны лишь несколькими слоями стали. Два гигантских часа стояли на страже темницы. Сейчас в плену Времени находился один-единственный человек. Он сидел за решёткой, скрестив ноги по-турецки и склонив голову. Даже не шелохнулся, когда прямо перед ним материализовался Вострый Меч. Часы не смотрели в его сторону.

***

Чертёж хроносферы Чарльз велел оставить в своём бывшем кабинете. Туда же Илосович Стейн принёс инструкции, как попасть к Незапамятной Бездне. Все прочие бумаги были заперты в ящике письменного стола, и верный Валет вынес господину целый стол. — Ты знаешь, что общего у ворона и письменного стола? — спросил Чарльз, открывая ящик при помощи розового стебля с шипами. — То и другое ваш верный слуга нёс на своих плечах, чтобы помочь вам спасти ваших подданных, — склонил голову Стейн. — Первая казнь… Я помню, — Чарльз бросил кипу чертежей на голую землю, достал спички и поджёг их. — Сколько было развлечений! Только и знай, что спасаешь невинно осуждённых… В самый последний момент вытаскиваешь из-под топора! Он глухо рассмеялся. Чертежи горели, потрескивая. — Я наряжался предвестником смерти, — Валет удержал от падения пучок чёрных писчих перьев. — Мне полагались тёмные одежды и ворон на плече. Если судили червя, или паука, или насекомое, ворон был палачом. Если же то был зверь или человек, моя роль была стоять рядом и вселять благоговейный страх, а вы вступали на место… Он не успел договорить. Меньше всего Чарльз ожидал, что Мирана получит разрешение поднять из мёртвых воинов прошлого. Даже если она ослушалась отца, или опытных советников, или старшую сестру и Кримса, Время явно желал её непослушания. Некоторых Чарльз знал при их жизни. Некоторых даже спасал от смерти, расстраивая казни. Неразобранные чертежи Стейн тут же смахнул в огонь, а стол разрубил пополам. Вороньи перья полетели во все стороны. Надо было спасаться.

***

Два гигантских часа стояли на страже темницы. Перед пленником лежал Вострый Меч. Надо было спасаться. Один удар сокрушил замок на решёточной двери. Проскользнуть в маленький проход, куда помещаются лишь минуты или секунды. Надо, чтобы час разделился на более мелкие части. Перебить минуты поодиночке труда не составит.

***

— Сэр, у этого безумца в руках Вострый Меч! — всплеснул руками Уилкинс. — Прямо сейчас он кромсает им отведённые ему часы на крохотные секунды! — Прекрасно, — Время похлопал в ладони. — Может даже расчленить секунды на ещё более мелкие части. — Но ведь он сбежит! — Не успеет. Мой ход ограничен этими двумя часами, и если за два часа Кингсли не выберется, то окажется в том же положении, что и изначально — в целой темнице за крепкой решёткой. — Но ведь ему снова могут принести Меч, сэр! — Конечно, тупица, — если бы Время не был в столь хорошем настроении, он бы уже наорал на дворецкого, но сейчас сдерживался. — И если он сумеет разрушить до основания один час, в следующий цикл у него будет лишь один час на то, чтобы выбраться в другой мир. Если он разрушит и его половину, цикл сожмётся до получаса. Потом, может, до пяти минут, до одной, до одной секунды… — Пока не… — Уилкинс ахнул, не договорив. Время прошагал в центр кабинета. — Пока его Время не сожмётся в один миг! Пока его часы находятся у меня, он подвластен моему ходу, и если он не сможет различить разницу между прошедшим мигом и будущим, то станет самым настоящим сумасшедшим! И останется в Подземье навсегда! — Время раскинул руки, задрал голову и расхохотался торжествующим смехом.

***

Чарльз знал эти земли лучше, чем кто-либо. Сейчас, когда Замок Цветов пустовал, цветущие луга превратились в безжизненные пустоши, но он прекрасно ориентировался. Ближайший водоём, соединённый с Океаном Времени, пролегал у стен Замка Сердец. Путь до Угрюмого Брега был полон опасностей, ведь мертвецы приходили именно оттуда. Но лишь сменив временной поток, можно было унести хотя бы несколько ценных наработок в Надземье — и голову на плечах. Воистину, дуэт Ирацибеты, обожавшей казнить, и Мираны, обожавшей воскрешать, был подарком судьбы для Подземных королевств. Такое войско было не под силу победить живым. Ещё двадцать шагов — и нора. Можно срезать путь, главное — соскользнуть с палубы «Чуда» и вернуться ближе к Угрюмому Брегу, иначе войско Мираны отправится выкапывать мёртвых из могил при Замке Цветов. Мирана обязана была не причинять вред живым существам, но мёртвых калечить могла. Меньше всего на свете Чарльзу хотелось, чтобы его отец после смерти вышел на поле боя.

***

— Он и не думает бежать к выходу, сэр! Он мчится к залу с часами живых граждан Подземья! Время насупился. «Использует моё наказание как повод для вражеской вылазки. Каков наглец!» — Он попытался сбить часы при помощи Вострого Меча, — доложила ещё одна секунда. — Только они висят слишком высоко! — Этот негодяй что-то задумал. Дайте ему целый час, если он не оставил себе его сам! Наблюдайте — мне нужно знать, что он делает! Вон! — рявкнул Время. Конечно же, Кингсли не мог выкрасть свои часы. Но он что-то разнюхивал. И Время никак не мог понять, что именно.

***

Вынырнув из реки мёртвых, Чарльз судорожно глотнул воздух. Судя по тому, что он задыхался, он был жив. А ведь этой рекой пугали с малых лет всякого жителя Подземья. Сколько сломов прошло с тех пор? Помнят ли его? Готовы ли гнаться? Валета нигде не было видно. Маска отца плавала вблизи стен замка. Только маска, стало быть, могила не разорена, разум не потревожен, воля не отнята. Но если они не ринулись в замок, то ему готовили ловушку. Кое-как выбравшись на сушу, Чарльз огляделся и вслушался в гнетущую тишину. «Решила поиграть в кошки-мышки, Мирана? Хорошо же, лови меня. Сдай меня Времени. Давно надо было исследовать его замок, а тут такая возможность».

***

Он снова был за решёткой, но на сей раз лишь один час сторожил его. Нельзя было медлить ни минуты, и Меч уже лежал перед ним. Но что-то не давало Чарльзу покоя, и он на секунду задумался, прежде чем ринуться в бой.

***

Ирацибета хотела казни, Кримс был не в силах помешать ей. Но Мирана была связана обещанием не убивать живых, а в груди Чарльза билось тёплое, настоящее сердце. Жители, пришедшие повидаться с воскрешёнными родственниками, невольно стали зрителями на импровизированном судебном процессе. При других обстоятельствах Чарльз мог бы занервничать, но сейчас происходящее слишком сильно напоминало о детских играх с Валетом, когда они спасали от наказаний всякого, кого считали несправедливо осуждённым. Даже если кто-то в курсе его скитаний и борьбы, сейчас право голоса лишь у его врагов. Больше нельзя попадаться на глаза жителям, по крайней мере, пока они не сойдут с ума ещё сильнее и не забудут вовсе этот суд. У Мираны из памяти исчезнет отказ, она станет ещё более безумной, угомонит усопших и — кто знает — помирится с сестрой? Зачем-то же нужны были Времени эти крошки под кроватью… — Кто за то, чтобы признать требования Его Вечности законными и выдать этого человека в Замок Бесконечности? — провозгласила Мирана. Что ж, он сыграет свою роль в этом балагане. Всё равно чертежи не отняли. Нужно убедить всех, будто он не понимает, где очутился, и заодно проверить, кто искренне отрёкся от него. — Таррант, друг мой, — это было просто. Таррант непонимающим взглядом окинул Чарльза. Друзьями они никогда не были, не охотились с Баярдом у Южных Болот, не подтрунивали над Стейном… — Мы не друзья. — Труляля! Траляля! Братья забормотали что-то бессвязное. — Додо! Я отменил налоговые подати, и ты больше не сдаёшь свои перья на письменные принадлежности! — Как ты мог это сделать, если ты даже не король? — проскрипел Додо. — Теккери Ирвикетт! — Не знаю этого типа, не знаю! — задёргался Мартовский Заяц. — Так и запишите. — Единогласно! — Мирана изящно взмахнула рукой, и стражники, скрутив Чарльза, бросили его в клетку. — Что ж, хорошо! — воскликнул Чарльз и почувствовал, что больше не может держать маску. Слова, которые должны были стать частью плохонькой роли, полились искренним жарким потоком. — Хорошо, можете забыть, что я был с вами, помогал и заботился! Можете забыть, если хотите, что я вообще рождался на свет! Только если почувствуете, что сходите с ума, вспоминайте, что общего у ворона и письменного стола! Тогда однажды вы вспомните, как Непреложный род Кингсли служил вам верой и правдой! Клетку накрыли тканью, а в бок прилетел тычок. Как попугая, надо же.

***

— Он не успел за час, — отрапортовала секунда. — Укоротил цикл? — Нет, просто разбил на составные части, а их не повреждал. Ни одну! Время хотел отпустить секунду с новым поручением, но придумать ничего не мог. Что ещё разведывал этот нахал? Как понять логику этого человека? Грохот раздался совсем рядом. Циферблат на теле Времени звякнул, стрелка неестественно дёрнулась. Тотчас же вокруг засверкали флюиды. — Мои часы! — охнул Время и ринулся к большому циферблату. Как оказалось, Кингсли на сей раз разбивал секунды вдребезги, заставив их атаковать себя и встав вплотную к большому циферблату. Секунды врезались, разбивая стекло и мешая стрелкам идти так, как положено. — И это недостойное зрелище ты называешь битвой? — рявкнул Время. — Зря тратишь меня, щенок! Где же твой… ах да, не твой, потому что Мечу нужен в пару Бравный Воин! Секунды прекратили атаковать, глядя, как повелитель поднимается к израненному человеку. — А я никогда не позволял королям рождаться Бравными. Чтобы не отдавать им власть. Он приложил Чарльза головой об ось, на которой крепились стрелки Вечных Часов. Кровь потекла на осколки циферблата. — Ты живёшь в мире, где случаются чудеса, — прохрипел Чарльз, поднимая руку. Вострый Меч лёг прямо в неё — не рядом с Кингсли, а именно в руку. Удар — и от маленького циферблата отлетела одна из стрелок. Тотчас слетела массивная стрелка с большого циферблата, упав в руку Времени. Фехтовали недолго. Пронзив металлическое тело Времени, Чарльз пригвоздил его к большому циферблату и ринулся в хранилище идущих часов. Остатки часа настигали его, он бежал всё быстрее и быстрее, пока не наклонился вбок — и полетел вниз. В настоящую Бездну. Одна за другой секунды сцеплялись в вереницу, надеясь нагнать и подхватить беглеца. Всё ниже и ниже опускалась металлическая цепочка. Чарльз следил за тем, как мелькает в розовых облаках столп Замка Бесконечности — если столп и вправду был бесконечным, то непременно позволял открыть проход в Надземье. Собственных сил Времени хватило бы максимум на полубесконечность сверху, там, где на цепочках висели часы. В зале умерших внизу вообще плескалась вода. В цепочке не хватило одной секунды, чтобы ухватить Чарльза, который начертал что-то вороньим пером и исчез, оставив винтовую лестницу возле столпа. Одной секунды, той, что отошла отчитаться в кабинет Времени.

***

— Он потерял ещё несколько таких предметов, сэр, — Уилкинс подал освобождённому Времени писчие вороньи перья. — После отмены его указа об отмене налога все вновь стали пользоваться перьями, сэр. Наверно, их он имел в виду, когда говорил, что общего у ворона и письменного стола. Перо, очевидно же! — Засунь его знаешь куда? — процедил Время, задыхаясь и выдирая из дыры на груди розы. — Всё изгадил своей кровью, зараза. Но ничего. Он планирует вернуться. За своими часами. Тут-то мы его и уничтожим. Сколько раз ни придётся перезапускать… хроносферу… уничтожим. Пусть поборется ещё чуть-чуть.