Dum spiro, spero (Пока дышу, надеюсь)

      Эсмеральда весила не больше пушинки, но пробираться к берегу с ней на руках в ледяной воде да ещё и в отяжелевшей одежде оказалось куда труднее, чем он предполагал.       Клод опустил цыганку на пожухлую траву и рухнул рядом. Из-за жуткого холода, вмиг пробравшего до костей, его колотила дрожь. В какой-то момент показалось, что ещё немного — и сморит сон. Нет, нельзя поддаваться этому желанию прикрыть глаза, иначе они оба закроют глаза. Уже навсегда.       Потребовалось огромное усилие, чтобы подняться. Темнота. И тишина — да такая, что почудилось, будто он слышит биение собственного сердца.       Наконец раздался глухой удар. Должно быть, лодка пристала к берегу. Клод позволил себе немного отдышаться, прежде чем пойти вперёд. За плату втрое больше обычного лодочник согласился забыть об этой переправе: несколько монет — и подозрение сменилось покорностью.       Тогда Клод смог вернуться за Эсмеральдой. Её невероятная бледность, бросавшаяся в глаза, встревожила: как бы это ночное приключение не обернулось для неё болезнью или чем-то похуже.       От усталости закрывались глаза. Ему казалось, что он весь изнутри покрылся ледяной коркой, но потом налетал ветер, и становилось ещё холоднее. Тихий плеск Сены оглушал, как звон Большой Марии. И в этой тишине Клоду казалось, что его зубы стучат так громко, что эхо должно разноситься до самых предместий. К счастью, реку пересекли быстро, а как только пристали к правому берегу — лодочник, получив монеты, откланялся и покинул путников.       Теперь предстояло добраться до дома. Пусть там всё старое, в пыли, но лучше так, чем идти ещё невесть сколько до хижинки. К тому же, там слишком опасно… Да, лучше остановиться в этом доме.       Эсмеральда всё ещё не пришла в себя, потому Фролло, стиснув зубы, почти бежал. Вскоре в нос ударили знакомые запахи рынка — уже недалеко. И правда: вскоре они свернули на улицу Тиршап.       Открыть заржавевший замок оказалось сложнее, чем думалось. Застоявшийся воздух всколыхнулся от ворвавшегося ветра; взмыли к потолку клубы пыли. Клод опустил Эсмеральду на кресло у очага, захлопнул дверь и поднялся на второй этаж в надежде найти там простыни, одеяла — да хоть что-нибудь на смену промокшей одежде.       Эсмеральда до сих пор не пришла в себя. Всё, о чём думал Клод, пока снимал с неё пояс, рубашку, юбку, туфли, — лишь бы она не заболела и не… Продолжать он не смел. Болезнь — это самое страшное, что может с ней случиться. Наконец, когда Эсмеральда уже в простыни вновь лежала в кресле, можно переодеться самому. За этими заботами из головы совершенно вылетело, что сам тоже промок, продрог и тоже может заболеть. Другой одежды не оказалось — пришлось довольствоваться простынёй.       Огниво нашлось в шкафу рядом с очагом. После него настал черёд дров — ими стали рассохшаяся табуретка и несколько треснутых мисок. От треска ломающегося дерева цыганка едва заметно шевельнулась. Вскоре к горящей табуретке добавился трёхногий стул. Этот грохот окончательно привёл Эсмеральду в себя: она сонно повела головой. Клод отошёл в тень, решив молча понаблюдать за ней.       — Феб! — Проклятое имя вонзилось в сердце. — Где ты, Феб?       Она попыталась встать, но едва приподнялась, как откинулась обратно, ещё плотнее закутавшись в простынь.       — Где я? Где Феб? — её голосок дрожал от испуга, но Фролло не шелохнулся и не произнёс ни звука. — Где я? Здесь есть кто-нибудь? — Он по-прежнему молчал. — Прошу! Здесь есть кто-то?       По-видимому, тут она разглядела тёмную фигуру у самой стены.       — Кто вы? — робко спросила несчастная. — Кто вы? Где я? Что... Что случилось? — Клод по-прежнему молчал. — Прошу, ответьте мне! Где я? Где Феб?       Вынести этот очередной укол выше его сил: перед глазами стояла только похотливая улыбка ненавистного капитана.       — Этот мерзавец мёртв, — твёрдым тихим голосом ответил Клод — Эсмеральда замерла и, казалось, забыла, как дышать. — Да, должно быть, мёртв, — добавил он еле слышно.       — Феб… мёртв? — в ужасе прошептала она несколько мгновений спустя.       — Да. А теперь запомни: ты не должна больше говорить о нём. Не должна произносить его имя. Под страхом смерти. Смерти! — слышишь меня?       — О, что такое смерть, если его нет? Это счастье!       — Глупая, — Фролло покачал головой. — Молчи. С этого мгновения больше ни слова о нём.       — Но... где я? И кто вы такой?       — Ты в безопасности. Ты не выйдешь отсюда, если не хочешь болтаться на Монфоконе.       — Кто вы?! — вскрикнула Эсмеральда, подтянув ноги к груди. — Что я здесь делаю?       — Ты здесь, чтобы не стать добычей судей и палачей.       — Кто вы такой? Прошу, скажите!       — Я… Я принёс тебя сюда.       — Вы спасли мне жизнь?       Клод тяжело вздохнул:       — На этот вопрос трудно ответить. Из-за меня ты здесь — это всё, что тебе нужно знать. Сядь прямо, тебе нужно отогреться. Вода в Сене ледяная.       — Сена… Я помню, да… Но как я там оказалась?       — Мы выпрыгнули в окно.       Несколько мгновений — до ужаса долгих мгновений — ничего не происходило. Как вдруг Эсмеральда вскрикнула:       — Вы! Чёрный призрак! — и забилась в угол. — Вы убили Феба, моего Феба… — прошептала она, оседая на пол. Её голова поникла, и Эсмеральда заметила, что одета только в простынь: — Вы трогали меня! Прикасались ко мне! Вы… меня...       Стоило только сделать шаг, как она вновь закричала — Клод остановился.       — Я снял с тебя мокрую одежду. А теперь сядь к огню. Ты можешь заболеть.       — Пускай! Это неважно! Мне незачем жить, если Феб… мёртв. И если… вы… то…       Когда он, стиснув зубы, в несколько шагов приблизился к Эсмеральде, она затряслась всем телом. Но Фролло всё равно поднял её с пола рывком за руку; оттащил к креслу и втолкнул в него:       — Ты больше не смеешь так говорить, — он сел рядом. — Этот солдафон не достоин тебя. — Заметив, что она собралась возразить, священник поспешил опередить её: — Молчи. Это так. Это свидание стало бы первым и последним.       Эсмеральда не моргая смотрела на огонь какое-то время, а потом зарыдала с новой силой. Клод не мог различить её причитаний: в свете камина он видел только, как сотрясается её тело, как она качает головой, как утирает льющиеся бесконечным потоком слёзы…       — О, неужели он умер! — наконец воскликнула она и вновь зашлась слезами.       — Да, да… Да! Умер! А ты здесь, ты жива! Ты не должна пострадать из-за… этого.       — Я вас боюсь… — еле слышно ответила она, не отнимая рук от лица.       На долю секунды захотелось встряхнуть её, но он тут же одёрнул себя: иначе сейчас и быть не могло. Впрочем… это не важно. Ей не убежать, ей придётся остаться здесь. Нужно просто подождать. Она скоро успокоится, покорится, подчинится. У неё нет выбора.       — Теперь слушай: ты не выйдешь на улицу. Я сам буду приносить всё необходимое.       — Что вам нужно от меня? — обречённо спросила она.       — Идём.       Клод схватил со стола свечу, зажёг от пламени камина, сдёрнул с кресла вжавшуюся в него Эсмеральду и поволок на второй этаж.