Когда вянут розы

Мириэль не была в долине Имладрис с тех пор как провела здесь несколько счастливых десятилетий давным-давно. Однако в памяти ее все же сохранились дорогие сердцу пейзажи далеких горных водопадов, окрашенных солнечными лучами в тот же оттенок, что и предрассветное небо на горизонте. Чертоги эльфов здесь дышали величием и возвышенным духом старины. Если Лихолесье напоминало Менегрот, то здесь невольно вспоминался Гондолин. Она прискакала сюда сразу после Арвен. Мириэль не вмешивалась больше в судьбу Кольца, и она решилась без ее участия. Дочь владыки Элронда доставила Фродо в Имладрис, а умения ее отца должны были исцелить его. Назгулы же канули в небытие, а дух их вернулся в Мордор. Первым делом Мириэль отыскала Гэндальфа. Никто не видел ее, никто не знал, что она здесь. И лучше было, чтобы так оставалось и дальше. Заботы о Фродо отняли у Гэндальфа и Элронда много времени, и прошел не один день, прежде чем оба они явились в отведенную эллет комнату. Отдаленная, расположенная в необитаемом крыле дворца, она могла стать надежным убежищем для той, что хотела скрыться от чужих глаз. – Как рана Фродо? – спросила Мириэль, едва маг и эльф вошли к ней. – Я могу помочь исцелить его, если нужно. – С Фродо все будет хорошо, – успокоил ее Гэндальф. – А тебе не мешало бы отдохнуть, Мириэль Итильмэ. Эллет ничего не ответила. Она молча предложила своим посетителям занять высокие кресла на террасе и сама села рядом. – Митрандир рассказал мне о тебе, – начал Элронд. – Для меня честь принимать тебя, Мириэль. Отныне в Имладрисе тебе всегда рады. – Благодарю за гостеприимство, но того, что вы сделали, уже достаточно для меня, – с достоинством, так, как когда-то учила ее Галадриэль, ответила девушка. – Но, боюсь, у нас нет времени на любезности. Мне хотелось бы узнать последние новости. Эльф и маг переглянулись. Гэндальф неловко кашлянул. – Саруман предал нас. Я поехал к нему за советом, однако это оказалось ловушкой. Мне чудом удалось спастись. – Это мне известно, – тут же кивнула головой Мириэль и поспешила объясниться: – Я говорю о предательстве Сарумана. Я узнала о нем еще в Барад-Дуре и воспользовалась поводом, чтобы отделиться от назгулов у окрестностей Фангорна. Я говорила с леди Галадриэль – она обеспокоена. О, Митрандир, если бы мы знали, что ты тогда томился в плену белого колдуна… – Никто не мог знать, – пожал плечами волшебник. – Что сказала тебе владычица Золотого леса? Мириэль вспомнила слова своей наставницы и щеки ее вспыхнули легким румянцем. – Мы не обсуждали дела Арды. Однако она сказала, что вам понадобится моя помощь, и только мне выбирать, вступать ли в надвигающуюся войну. Элронд нахмурился. – Жаль, что владычица не сможет быть на совете. – На совете? – переспросила Мириэль. Теперь покашливание Гэндальфа приняло еще более рассеянный оттенок. Он несколько раз поднимал глаза на эллет, но не решался заговорить прямо. За него это сделал Элронд. – Мы созвали представителей всех свободных народов. Будут эльфы, люди и гномы… – … и среди них будет Леголас из Лихолесья, – закончила за него Мириэль. Она поняла все без слов. Воцарилась долгая пауза, в течении которой эллет безучастно смотрела куда-то вдаль, на очертания гор вдали. Журчание воды где-то внизу больше не умиротворяло. Мириэль знала, что рано или поздно ей придется встретиться с возлюбленным и жаждала этой встречи больше всего на свете, однако… Что если он не простит ее? Что если он, так же как и все, искренне верит в ее предательство? – Мы ждали, что и ты присоединишься к нам, – осторожно начал Гэндальф. – От имени владычицы Галадриэль. – Оглянись вокруг, Митрандир, – с горькой улыбкой покачала головой Мириэль. – Все, кто меня знает, считают меня предательницей. Я не хочу бросать тень на леди Галадриэль. – Мы расскажем правду. – Боюсь, той правды, что лежит на поверхности, больше недостаточно, – мрачно отозвалась она. – Все это вызовет ненужные расспросы. Я не хочу еще больше привлекать к себе всеобщее внимание. Пусть те, кто знал меня, забудут обо мне. Пусть считают меня кем угодно. Волшебник вздохнул. – Так значит, ты хочешь, чтобы мы молчали о твоем присутствии здесь? – Это все, о чем я прошу. Элронд кивнул, давая свое согласие, а потом поднялся на ноги. Мириэль проводила его прощальным жестом и тоже встала, чтобы взглянуть с балкона на долину эльфов. Гэндальф последовал за ней. – Чего ты боишься, Мириэль? – Боли, – мгновенно отозвалась она. – Когда-то я говорила, что это последнее, что меня пугает… Тогда я еще не знала, что значит страдать по-настоящему. Мне кажется, что я иду над пропастью, а мост за мной горит и пеплом осыпается вниз, и все, кто следует за мной, гибнут. Моя любовь причиняет боль тем, кого я люблю. Это неправильно. – Ты ошибаешься, – возразил маг. – Открой свою душу Леголасу, и он поймет тебя. Вы оба страдали. Вы оба мечтали закончить эту разлуку. Теперь в этом нет вины Саурона, Мириэль. Твой страх приносит тебе гораздо больше боли. Горькая правота его слов не могла изменить ничего в ее душе. Мириэль запуталась, и даже зная, что страх ее, быть может, безумен, ничего не могла с собой поделать. Она, навеки потерянная в собственной печали, задыхалась от ужаса каждый раз, когда на горизонте маячили новые испытания. Слишком многое обрушилось на ее плечи в последнюю сотню лет. – Тревога изводит тебя, – продолжал волшебник. – Твой дух слаб как никогда. – Я сражалась с тьмой семьдесят лет. – Но не она ослабила тебя. Эльфийское тела способны выдержать вечность, но души их куда уязвимее людских. Мириэль вздрогнула и неосознанно коснулась рукой груди. Действительно, там будто бы зияла дыра, и от нее веяло могильным холодом. – Ты прав, – наконец ответила она. – Мой дух угасает. Только это не имеет значения, ведь с гибелью Саурона настанет и мой конец. Галадриэль, Элронд и ты – вы знаете это, и все равно пытаетесь дать мне ложную надежду. Гэндальф возразил: – То, что ты дочь Саурона, не значит, что твой дух погибнет вместе с ним. Это – лишь худшее из того, что может случиться. Мы не знаем… Он замолк, пораженный выражением ее лица. Мириэль смотрела вдаль с насмешливым презрением – никогда еще в ней не было столько отчаяния. – Оставь эти речи, Митрандир. Моя жизнь – последнее, о чем тебе надо беспокоиться. Я помогу вам всем, чем только смогу, остальное – уже мое дело. – Как скажешь. Он ушел, тихо притворив за собой дверь, а эллет вдруг вздрогнула всем телом. Губы ее задрожали, и Мириэль осела на пол, прислонившись к каменным перилам балкона. Снова слезы хлынули из ее глаз, как много лет назад в мучительно холодной гномьей караульне, только теперь виной всему была она сама и ее позорный страх встретиться лицом к лицу с последствиями своего решения.

…

Прибыв в Имладрис, Леголас первым делом поспешил встретиться со старым другом. Он знал, что найдет Арагорна в его излюбленном месте, и не ошибся. Дунадан был в отдаленной беседке, где среди старинных статуй и увитых плющом стен хранились осколки Нарсиля. Здесь же в одном из каменных изваяний можно было узнать Гилраэнь. Эльф вошел тихо, однако Арагорн услышал его приближение. – Не в добрый час мы встретились, друг мой, – поднимаясь со ступеней, сказал следопыт. Леголас пожал его руку с улыбкой, но улыбка эта была скорее вымученной, чем искренней. – Немало зим утекло с тех пор как отец призвал меня обратно в Лихолесье, и за это время тьма лишь сгустилась, – аранен оглядел залитый лунным светом сад и невольно замер, пораженный мимолетным воспоминанием. Хотя назвать это воспоминанием было бы опрометчиво. Прошлое давно было заперто в его сердце, и лишь изредка, против воли, в мыслях проносились смутные образы. Даже они причиняли боль. Вспоминать о том, что утрачено навеки, всегда тяжело. Арагорн тоже молчал. Его одолевали сомнения. В лесу у Заверти он видел Мириэль – в этом нельзя было сомневаться, пусть Гэндальф и посчитал ее появлением маловероятным. Уклончивые ответы и непривычно суровое молчание волшебника наводили на кое-какие подозрение. Мог ли он знать что-то о возвращении Мириэль? У дунадана было много времени, чтобы поразмыслить, расспросить старых друзей и припомнить детали рассказов своего друга. Это Гэндальф тогда сказал, что эллет предательница. С него начался ползущих по арде до сих пор слух. Теперь волшебник снова что-то утаивал. – Тебя что-то тревожит, – Леголас нахмурился и устремил на друга испытующий взгляд. В этом взгляде было смутное подозрение и – чего дунадан не замечал в аранене никогда раньше – страх услышать ответ. – По пути сюда я встретил кое-кого, – осторожно начал Элессар. Он отошел на пару шагов и повернулся спиной к собеседнику. Так рассказывать было легче. – Мириэль, – то ли предполагая, то ли утверждая, выдохнул аранен. – Говори же, Арагорн! – нетерпеливо потребовал он. – Да, это была Мириэль. Я оставил хоббитов, чтобы идти на разведку, и тогда она вышла из леса. Хотела предупредить, что назгулы близко, но мы говорили слишком долго… – Что она сказала тебе? Арагорн обернулся и невольно удивился лихорадочному возбуждению своего друга. Всего минуту назад эльф дышал спокойствием, а теперь едва мог устоять на месте. Глаза его горели. – Она сказала, – медленно, чтобы выиграть время и собраться с мыслями, начал дунадан, – что никогда не служила Саурону. Я не верил ей, Леголас, но… Кое-что в этой истории беспокоит меня. Он беспокойно оглянулся по сторонам и понизил голос, хотя вряд ли кто-то мог услышать их здесь. Эльфы редко захаживали сюда. – Я уверен, Гэндальф знает, что Мириэль вернулась. Возможно, он укрывает ее здесь, в Имладрисе. Возможно ли, что она лишь разыграла это предательство, чтобы втереться в доверие к врагу? Леголас уже почти не слушал его. Едва слова «укрывает ее здесь» прозвучали в тишине, мысли его затуманились. Аранен вдруг понял, что все то прошлое, запертое и забытое, не исчезло, а лишь померкло, и теперь снова вставало перед взором, живое, такое манящее… Одна мысль, что она совсем рядом, что она где-то здесь, в шаге от него, сводила с ума. Казалось, еще миг – и Леголас увидит ее в этом самом саду, идущую босой по опавшей листве. И она улыбнется ему, махнет рукой – как много лет назад. И они, держась за руки, скроются от чужих глаз в тени деревьев. И ее глаза снова засияют, и в них не будет ни тени печали, ни тени беспокойства… – Леголас, – позвал его друг. Эльф вздрогнул. – Кто знает, что стало с ней за все эти годы… – Мне все равно, – перебил он. – Я никогда не верил в ее предательство, и не поверил бы, даже вонзи она кинжал мне в сердце. Арагорн покачал головой. – Ты будешь искать ее? – Да. – Тогда послушай моего совета: дождись совета, на который нас созвал Элронд. – Зачем? – нахмурился Леголас. – Если все так, как я думаю, и Мириэль скрывается тут, она наверняка захочет узнать, что же решил совет. Думаю, Гэндальф придет к ней, чтобы сообщить последние вести. В глазах эльфа отразилось понимание. И вместе с этим пришел смутный страх. «Кто знает, что стало с ней за все эти годы…» Где она была? Что делала? Быть может, в сердце ее не осталось и капли былой любви. Быть может, она не хочет видеть его. Зачем тогда ей прятаться? Почему она не покажется из тени, раз теперь освободилась от гнета тьмы? Леголас отогнал сомнения. Единственное, чего ему хотелось – еще раз увидеть ее. Теперь это желание стало нестерпимым. Раньше, быть может, аранен и мог подавлять его, однако сейчас оно завладело им. Только бы еще раз взглянуть ей в глаза и прочесть в них правду – тогда не страшно и умереть.