Сделка со смертью

Токио. Япония. Апрель, 2007 г.       Они робко вошли в палату. Господин Ягами лежал на подушках, с ног до головы увешанный датчиками, кардиограмма тихо пищала, и Ева с трудом сдержала тяжелый вздох. Осторожно сев на стул, она внимательно взглянула на бледное впалое лицо полицейского. — Надеюсь, ты просто сильно переутомился, — тихо сказал Лайт. — Честно говоря, теряя сознание, я подумал, что это Кира, — тяжело ответил Ягами. — Но все обошлось, я просто очень устал. — Не последнюю роль сыграло и то, что подозревают даже вашего сына, — кивнул Эл, казалось, он действительно чувствовал себя виноватым. — Вы что, сказали об этом отцу?! — возмутился Лайт. — Да, — сказал Эл. — Твоему отцу все известно. Даже то, что L — это я.       Парень перевел на Соитиро растерянный взгляд и тот кивнул ему. — Да, Лайт. Он и есть L. Чтобы об этом не догадались, мы все зовём его Рьюзаки, но на самом деле он L. Ну что, Рьюзаки, надеюсь, твои подозрения исчезли после разговора с моим сыном? — У меня были все основания подозревать вашего сына, — в который раз принялся объяснять Эл. — Кира убил двенадцать агентов ФБР, которые приехали в Японию. Они следили за окружением полицейских, ведущих расследование. Среди этих агентов был Рэй Пенбер — он умер при самых подозрительных обстоятельствах. — И среди тех, кого он проверял, находился я, — догадался Лайт. — Да, Рьюзаки, ты прав, у тебя есть все основания подозревать именно меня. — У Вашего сына очень острый ум. Он все очень быстро схватывает, — кивнул Эл. — Я буду помогать вам в расследовании, — решил Лайт. — Тем более мой отец подтвердил, что ты и есть L. Мы поймаем Киру, и тогда ты поймешь, что зря меня подозревал. — Лайт, — тяжело простонал шеф. — Сначала ты должен выучиться и закончить университет. — Но ведь учиться долго, — отметил Лайт. — К тому же, я поклялся себе, что если с тобой что-то случится, я лично отправлю Киру на эшафот. — Кира одержимый, — ответил ему отец. — Он убивает людей. Но я начал подозревать, что во всем виновата сила, которая позволяет ему это делать. Человек, обладающий этой силой, очень несчастен. — Его поступкам нет оправдания, — согласилась Ева. — Нельзя стать счастливым и сделать счастливыми других, убивая людей. — Да, — согласился Эл. — Если Кира обычный человек, который обладает такой силой, он, должно быть, очень несчастен. — Рьюзаки, прости, что так вышло. Я постараюсь выздороветь побыстрей, — сказал Ягами. — Простите, — в палату заглянула медсестра. — Время посещений закончено.       Они встали, и девушка легко дотронулась ладонью до руки шефа Ягами. — До свидания, — улыбнулась Ева. — Выздоравливайте и не переживайте.       Они вышли из больницы. Стемнело. На ясном темном небе показался месяц и в воздухе повеяло прохладой. Ватари уже ждал их возле машины. У Евы раскалывалась голова и ей ужасно хотелось спать, день был тяжелый и нужно было поскорее его оставить. — Как я могу доказать вам, что я не Кира? — окликнул их Лайт с больничного крыльца. — Если ты не являешься Кирой, то и доказывать ничего не придется, — заметил Эл. — Ты опять за свое! — возмутился Лайт. — Поставь себя на мое место, представь какого быть подозреваемым!       Эл задумчиво закусил палец. — Думаю, мне было бы неприятно. — Давай так: на месяц лиши меня всех источников информации и организуй круглосуточное наблюдение. — Это исключено, — ответил Эл. — Я не могу пренебрегать правами человека. И к тому же, глупо следовать совету человека, которого ты подозреваешь.       Ева хмыкнула, садясь в машину. Ну конечно, теперь он косит под законопослушного гражданина. Эл подсел за девушкой следом и выглянул в приоткрытое окно. — Да ты не переживай, — сказал он Лайту. — Если ты не Кира, мы скоро это выясним. Сегодня, когда ты разговаривал со своим отцом, я подумал, что может зря заподозрил тебя. — Я обещал вести расследование, но пока отец не поправится, я вряд ли смогу быть вам полезен. — Я понимаю, — ответил Эл. — Пока.       Ватари нажал на педаль, и машина мягко тронулась с места, оставляя Ягами Лайта позади. Резко развернувшись, Ева со всей силы ударила Эла в плечо. — Ты нормальная?! — В следующий раз, когда собираешься выдать нас с потрохами главному подозреваемому, будь добр, предупреждай заранее! — накинулась она. — Ты чуть не довел меня до сердечного приступа без помощи Киры! — Прости, но ни камеры, ни твое наблюдение не дали результата, и я решил пойти ва-банк. Кира слишком умен и слишком хитер, поэтому нужно дать ему то, что он хочет. Что Кира хочет больше всего на свете? — Покарать зло, — ответила Ева. — Нет, больше всего Кира хочет найти и убить детектива L. — Именно, — просиял Эл. — Я дам ему то, что он хочет, и посмотрю на реакцию. — Если Лайт Кира, то сейчас он должен изо всех сил попытаться втереться тебе в доверие, чтобы выяснить твое имя, ведь не зная его, Кира не сможет убить. Ты рискованно играешь, Рьюзаки. — Тем интересней. Это будет настоящая битва интеллектов. — А если Лайт не Кира? Знаешь, по-моему, в больнице он говорил искренне, не может он быть настолько лицемерным. — Может, ты и права. В таком случае помощь Лайта нам всё равно не будет лишней. — Ты прав. Он очень умен. В некоторых вещах он соображает куда быстрее тебя или меня.       Было поздно. Группа расследования разошлась по домам, и Ева с Элом остались в номере одни. Горячая вода словно смывала весь тот негатив и ложь, что девушке пришлось испытать сегодня. На душе легче не становилось, и Еве вдруг показалось, что добра в мире попросту не существует, а значит, Киру им никогда не одолеть. Расчесав влажные волосы и переодевшись, Ева включила кофеварку, устало потирая лоб рукой. Взгляд скользнул по висевшему на стене календарю. Ну конечно, вот от чего у нее выдался такой дурной день. — Ты кофе варишь? — окликнул её Эл. — Принеси мне тоже.       Разлив кофе по кружкам, девушка опустилась рядом с парнем на диван, и протянула ему дымящийся напиток. — Опять не будешь спать всю ночь? — мягко спросила она. — Мне не до сна, — вдохнул Эл. — Ватари сказал мне кое-что сегодня. У тебя завтра день рождения? — Допустим, что это так, — кивнула девушка. — И сколько тебе исполняется лет? Десять? — усмехнулся парень. — Двадцать, — ответила Ева, вырывая из рук Эла тарелку с пирожным. — Оно теперь мое — за моральную компенсацию и в честь дурацкого праздника. — Почему дурацкого? — Потому что я его не отмечаю. — Ева задумчиво облизала ложку. — Я не люблю об этом рассказывать, но сегодня ровно тринадцать лет как погибли мои родители, а я оказалась сиротой в приюте. Думаю, на вопрос, почему я не отмечаю дни рождения теперь можно не отвечать. — У тебя хотя бы были родители, и была семья, — вдруг сказал Эл.       Ева медленно опустила кружку. Он никогда не говорил об этом. Эл был совершенно закрытым, даже с Евой и Ватари общался только по делу и такая оброненная, якобы случайно, мелочь показалась Еве удивительной. — Ты никогда не говорил об этом. Черт возьми, Рьюзаки, — вдруг осознала она. — Да я же ничего о тебе не знаю. Откуда ты, где ты родился, кто твои родители, как ты познакомился с Ватари… — Если бы я знал, то ответил бы тебе на эти вопросы, — мрачно заметил Эл. — Я не знаю, кто мои родители, не знаю, откуда я родом и как попал в приют тоже не знаю. Наверное, я был там с самого рождения. Знаешь, я мог бы узнать, если бы захотел, не думаю, что это было бы долго или сложно, но не хочу. — Разве тебе не интересно? — В каком случае мне должно стать легче, если бы мои родители отказались от меня, потому что я был им не нужен или потому что они погибли, как твои? — Не знаю, — прошептала Ева. — Это всё ужасно в любом случае. — Ужасно, да. Поэтому об этом лучше не знать и не думать. У меня и без того хватает ужаса в жизни. — Ты сам выбрал такую жизнь, — заметила Ева. — Ты тоже. — Хорошо, — кивнула девушка. — А Ватари? Как вы встретились? — В детстве я обожал всякие интеллектуальные игры. Я получал удовольствие от процесса решения логических задач. Не было таких загадок, которые я не мог бы решить. Наверное, я сам подсознательно поставил себя выше других, поэтому друзей в приюте у меня не было. Они завидовали мне, считали задавакой, и я как-то сам собой обособился от их общества. Мне было легче одному. Всегда было легче. Куилш был одинок, так же, как и я. — Куилш? — не поняла Ева. — Куилш Вамми — настоящее имя Ватари. — Серьезно? — охнула Ева, а потом вдруг хлопнула себя по лбу. — Ну конечно, Дом Вамми, как я сама не догадалась? — Он был изобретателем, причём весьма талантливым и, наверное, ему хотелось иметь рядом с собой какого-то близкого. Он забрал меня. Я помню, как он пришел за мной, представился, взял за руку и навсегда увел из приюта. Он никогда не относился ко мне как к ребенку, разговаривал как с равным, советовался по всем вопросам. — Ева не могла не заметить с какой теплотой в голосе Эл говорил о своем воспитателе. — Со временем он разбогател и открыл в Англии приют, чтобы помогать таким же, как я, детям. А потом мы с ним создали детектива L. Он видел мои способности с самой первой нашей встречи. И сделал всё, что их развить. Если бы не Ватари, я никогда бы не стал тем, кто я есть сейчас. — Ты любишь его, — улыбнулась Ева. Она впервые видела, чтобы Эл открыто проявлял свои чувства к другому человеку. — Ватари — единственный мой близкий человек. Человек, которому я могу доверять на сто процентов. Человек, с которым я могу быть откровенным и не бояться осуждения. — Он внимательно посмотрел на Еву. — А ты второй.       От неожиданности девушка вылила себе на колени остатки кофе. — Знаешь, Лея, я не думал, что смогу когда-нибудь доверять кому-то еще кроме Ватари. Но я доверяю тебе. Может быть, я дурак, но я знаю, что ты меня не предашь. — Никогда, — согласилась Ева.       Она словно посмотрела на Эла другими глазами. Что за дурацкий образ он себе создал? Логическая машина, которой чужды человеческие эмоции. Это все маски, фальшь. На самом деле Эл — настоящий клубок различных эмоций, а тот, кто утверждает обратное, просто его не знает. — Это неправильно, — тихо сказала Ева. — Человек не должен всегда быть один, не должен бояться любить и чувствовать. Знаешь, я стараюсь об этом не вспоминать, но я до сих пор помню тот день до самой последней мелочи. Мне должно было исполниться семь и мы ехали домой, родители обещали устроить настоящий праздник: с тортом, подарками и друзьями. И я так хотела быстрее оказаться дома. А потом этот крик, звон и удар. Мне было больно и страшно, как никогда в жизни. — Ева почувствовала слёзы на щеках.       Ей не хотелось показывать этого, и девушка быстро вытерла их тыльной стороной ладони. — Прости, я не хотела, честно, — но эмоции почему-то брали над ней верх.       Она как-то сама собой уткнулась Элу в плечо, словно ища поддержки. Он был теплый и от парня пахло чем-то сладким. Удивительно, как она успела привязаться к нему за это время. Он стал для нее самым близким человеком. Ева еще никогда и ни к кому в своей жизни так не привязывалась. Эл был странным, с кучей ненормальных и дурацких привычек, он не заботился о том, что о нем думают окружающие, был саркастичен и не заботился о собственных высказываниях, он часто раздражал её, но при этом Ева вдруг осознала, что любит все его привычки до единой, любит его творческий беспорядок на голове, любит его сладкий запах, любит вообще всё, что его касается. — Рьюзаки. — Она отпустила его. — Спасибо тебе, мне это было нужно. — Ева улыбнулась, вытирая слезы. — Я никому раньше не могла рассказать этого. — Понимаю, — тихо ответил Эл. — Отчасти я даже завидую тебе. Мне всегда хотелось узнать, что такое иметь семью. — Я могу быть твоей семьей, — прошептала Ева. — Ты никогда не будешь моей семьей, — грустно ответил ей парень. — Потому что для меня семья — непозволительная роскошь.       Вернувшись в комнату, Ева с размаху упала головой на подушку. Чёртов Эл Лоулайт. Почему из всех мужчин в мире она умудрилась влюбиться именно в него?