Сказание о чёрном вороне и белом змее

      Добрался до Суриагахары Такэнака Хамбэй, как и предполагал: солнце начало катиться к горизонту, окрашивая небо в багровые оттенки. Почти сразу навстречу стеклась вся армия Датэ, вызвав тем самым улыбку у стратега Тоётоми. Он остановил свой отряд, следом встало и войско Датэ. Недолгое молчание прервал Одноглазый Дракон:       – Такэнака Хамбэй, ты сам избавил меня от надобности искать тебя.       Датэ Масамунэ в какой-то степени радовался: объект, который ты желаешь сокрушить из соображений воинской чести, явился по собственной воле. Возможно, Такэнака улавливал это в интонации Датэ – хотя говорил тот спокойно, но с нажимом – однако преследовал другую цель.       – Разделив свою армию, ты совершил большую ошибку, Масамунэ-кун… – стратег Тоётоми сделал паузу, вынуждая главу клана Датэ задать вопрос, и только потом продолжил. – Катакура-кун, скорее всего… Использовал бы только необходимую часть войск, чтобы противостоять Намбу, Цугару и Собэ, и стал бы дальше продумывать план. Чтобы обезопасить себя от наступления, достаточно было перекрыть пути отхода, Масамунэ-кун, – закончил пояснять он и приказал своему отряду наступать.       Поучение со стороны врага разозлило Одноглазого Дракона, и он, не обращая внимания на солдат, двинулся прямо на Такэнаку Хамбэя. Сцепились мечи, и стратег был выдернут из седла. Ему удалось приземлиться на ноги и вновь атаковать. Но Датэ, отбив атаку, собрался в прыжке нанести удар тому, кто посмел оскорбить его дважды за короткий промежуток времени. Путь его преградили. Удар приходится по выступившим щитом солдатам, и они разлетаются в разные стороны. Из-за этого обзор Датэ закрывает облако пыли, и в это мгновение Такэнака, ударив извивающимся мечом о шлем с полумесяцем, прыгнул ему за спину и разрезал накидку. Чуть отойдя от звона в ушах, Одноглазый Дракон запоздало отпрыгивает в сторону.       – Твою спину всегда прикрывал Катакура-кун. Слишком легко, – отмечает стратег Тоётоми.       Удивление Датэ Масамунэ растворяется в новой волне гнева. Подобрать слов не удаётся, и он рычит в ответ, как не так давно и его Правый Глаз. Такэнаку подобное сходство забавляет. Он чувствует, что владеет ситуацией, и потому злит Датэ ещё больше:       – Обещаю, я буду мягок с ним, так что не переживай. А ты умрёшь здесь, при Суриагахаре.       – Громко сказано! Твоя расплата ждёт тебя здесь и сейчас!       С этим обещанием Одноглазый Дракон обнажает все шесть катан и кидается в бой. Из-за непрерывности атак Датэ стратег Тоётоми уходит в глухую оборону, с каждым блоком отступая назад. На его лице отражается досада, смешанная с удивлением: Такэнака ещё ни разу не ошибался, но сейчас противник оказался непредсказуемым в плане способностей и силы. Стратег даже получает ранение, но на его счастье армии Намбу, Цугару и Собэ прорывают фланги войска Датэ. Он использует этот шанс, чтобы поднять облако пыли и сбежать. Отвлёкшийся на своих людей Одноглазый Дракон запоздало отреагировал, кинувшись в след, но тут же остановился, понимая ситуацию, в которой оказались он и его подчинённые. В этот же момент его окружают солдаты, и другого выбора, кроме как принять бой, у разозлённого главы клана Датэ нет.       Что случилось с Датэ, Такэнака Хамбэй не видел, так как оглянулся лишь раз: сразу, как пришпорил коня. Он так пытался разозлить Датэ Масамунэ ещё больше, но не знал, что тот благодаря ежедневным тренировкам, сражается лучше, когда теряет контроль над собой. Однако подозрение успело закрасться в голову стратега, и он начал беспокоиться об успешности плана на этом этапе.       «Стоит ли мне беспокоить Хидэёши по этому поводу? – задавался вопросом Такэнака. – Если уж есть сомнения, то стоит перестраховаться!»       Принятие решения немного сбивает тревогу, и Такэнака Хамбэй переключается на продумывание других этапов плана. Его привычка думать на ходу приносила ещё больше пользы с падения Оды. Время не пропадало даром, и это радовало стратега, дел у которого всегда навалом.       Вся дорога до Осаки прошла в продумывании стратегии, а когда Такэнака добрался до своей комнаты, он и вовсе проработал детали к этапу плана, который представит на завтрашнем совете. Сил не хватило, чтобы поджечь травы: стратег перебинтовал запястье, расстелил футон и лёг, не сменив походное одеяние на юкату. Впервые за долгое время он уснул сразу.

***

      На следующий день Такэнака Хамбэй, как только проснулся, отправился в комнату для совещаний. Посвящать в планы солдат не предусматривалось, так как стратег Тоётоми всегда был осторожным до подозрительности. О деталях знали немногие. Сейчас в совете и вовсе участвовали двое.       Комната для совещаний в Осаке совмещала в себе восточный стиль с западным. Книг и свитков было так много, что они не помещались в шкафах и тумбах, поэтому некоторая их часть покоилась на низком столе, с распростёртой на нём картой Японии, или вовсе на полу. Напротив стола висела карта всего мира, по чему можно было судить, что Тоётоми не остановится на завоевании Японии.       Стратегу нравилось это помещение, хотя в данный момент мысли его блуждали не здесь. Он стоял у окна, опираясь на ограждение. Такэнака ждал, смотря на ясное небо, вновь мысленно пробегая по всем пунктам плана в поиске недочётов, и, судя по спокойствию, которое читалось в выражении лица и позе, с точки зрения логики никаких уязвимых мест пока не нашлось. Этот процесс прервал Тоётоми Хидэёши, который с порога заметил рану стратега:       – Что с рукой, Хамбэй?       Такэнака слышал, как пришёл господин, поэтому спокойно повернулся, хотя вопрос несколько смутил его и… обрадовал.       – А, всего лишь царапина, – мягко улыбнувшись, ответил он и прикрыл перебинтованную руку, чтобы Тоётоми не беспокоился на этот счёт и не поднимал больше эту тему.       Тоётоми Хидэёши верно понял посыл и не стал допытываться до причин ранения. Впрочем, его больше интересовало состояние стратега.       – Зачем тебе Правый Глаз Дракона – Катакура Кодзюро? – перевёл тему он.       – Он будет полезен, так что я прихватил его ради будущего Тоётоми, – ушёл от прямого ответа Такэнака.       Глава клана Тоётоми не посчитал, что такое объяснение проясняет картину, но лицо его ни на миг не изменилось. Он решил зайти с другой стороны, чтобы понять, чего недоговаривает его стратег:       – Мне хватает и тебя.       Однако ожидаемого результата такой подход не принёс. Казалось, Такэнака Хамбэй подготовился к подобным расспросам.       – Нашу армию необходимо и дальше расширять. Талантливые генералы нам пригодятся, – пояснил он, но ответ хоть и выглядел логически обоснованным, не проливал свет на настоящую цель.       Поняв, что допытываться у стратега бесполезно, Тоётоми Хидэёши сдвинул брови и отступил, задав новый вопрос:       – Ты думаешь, он согласится?       – Нет, пока жив Одноглазый Дракон! – отрезал Такэнака, подходя к столу с картой, чтобы перевести тему на дело.       Стратег убрал с карты Японии мешающую книгу и пустился в объяснения:       – Сейчас его силы подорваны нападениями из соседних земель, – Такэнака Хамбэй обвёл кончиком меча владения Датэ и прочертил линию к следующему. – Также мы пока сдерживаем Тигра из Каи… – новая линия. – А в Этиго направляется армия Маэды, – и ещё, и ещё... – Пока Маэда атакует с фронта, Ашина и три остальные армии покончат с Датэ и вонзят Уэсуги нож в спину…       Указав движение Ашины, Намбу, Цугару и Собэ, Такэнака Хамбэй повернул голову в сторону господина. Тот внимательно слушал и лишь перевёл взгляд на стратега, ожидая, что тот скажет дальше. Первая часть сообщения, где не требовалось вмешательства самого Тоётоми в план, закончилась. Такэнака вновь сосредоточился на карте и продолжил:       – Я же пока отправлюсь в Аки, – стратег указал на владения Мори Мотонари мечом. – Нужно кое-что обговорить с Мори. Нашей следующей целью станет Тёсокабэ из Сюкоку, и здесь мне понадобится твоя помощь, – завершил он, обводя кончиком меча остров.       Закончив объяснение плана, Такэнака Хамбэй отправился на выход, но на этот раз ситуация отличалась от обычной.       – Хамбэй, – остановил стратега Тоётоми.       Такэнака тут же застыл и обернулся. Он старался не показывать своего удивления, и у него неплохо получалось, однако лицо всё равно изменилось: его выражение было похоже на досаду.       – Что-то ещё, Хидэёши? – спросил стратег, решив, что в его объяснении не всё было понятно или вовсе что-то упущено.       – Не нужно так спешить. Отдохни немного.       Эти слова тронули сердце Такэнаки, однако он убедил себя в том, что это лишь беспокойство за его способность стратегически мыслить, и снова надел маску холодности, дав надежде лишь промелькнуть на своём лице.       – Благодарю. Когда Сюкоку падёт, я так и поступлю, – пообещал стратег, чтобы поскорее удалиться. На самом деле он не собирался останавливаться на полпути.       Такэнака Хамбэй уже вновь развернулся и даже сделал шаг в сторону выхода, но его господин ухмыльнулся. Это удивило стратега, чего он не стал скрывать.       – Когда Сюкоку падёт, я хочу, чтобы ты немедленно отправился к Сацуме, – ответил на удивлённый взгляд своего приближённого Тоётоми.       – Верно…       Такэнака грустно улыбнулся. Дел оставалось ещё много, а уверенности, что он с ними справится, становилось с каждым днём всё меньше. Хотя его, безусловно, радовало, что господин немного разбирается в стратегии: не все главы кланов старались разбираться в картах, если у них был верный и толковый советник. Но также терзало чувство собственной ненужности в связи с этим обстоятельством.       Отбросив уничижительные мысли, Такэнака Хамбэй наконец покидает комнату для совещаний. У него уже давно появилась мечта, превратившаяся в цель – страдать некогда. Шаг становится решительнее, в глазах отражается твёрдость намерений.       «Я хочу увидеть это, как можно скорее. Как ты правишь всей страной», – мысленно произносит Такэнака своё желание.       Он уходит в свою комнату. До отправления в Аки ещё есть время, которое нужно провести с пользой. Кто будет сопровождать, решили ещё вчера. Стратег ещё в пути до Осаки спланировал, как приберечь время для прогнозирования разговора с Мори, и сейчас образовался тот самый свободный промежуток.       Такэнака Хамбэй полностью погрузился в раздумья о предстоящем разговоре и даже забыл о пленнике, которого собирался переманить на свою сторону.       А этот пленник сейчас прислушивался к голосам солдат. Он уже приноровился различать слова, если говорящий находится за стеной или над ним.       Ночь для Катакуры Кодзюро выдалась беспокойная – для здравомыслящего человека уснуть на территории врага практически невозможно, – но он не собирался сдаваться сну сейчас. Катакура только начал понимать, что находится по соседству с его темницей. Но какова следующая цель Тоётоми? Сколько солдат в замке? Когда их будет меньше всего? Когда будут отпирать решётку, и можно ли её самому чем-то сломать? Когда придёт удобный момент для побега? Правый глаз Дракона старался найти ответы уже несколько часов, но эти вопросы до сих пор оставались без них, а всё, что оставалось делать – бороться с усталость и ждать.       Но долго так продолжаться не могло. Ещё через час Катакура потерял сознание. Однако к тому моменту он успел узнать, кто станет следующей целью Тоётоми.       Змей не верил в драконов или, может быть, сам старался уподобиться им. Его неспособность признать существование вероятности победы прозванного драконом стало досадной ошибкой. Рождённый ползать не мог принять тот факт, что план в любой момент может разлететься, словно фарфоровая ваза на тысячи осколков от одного маленького толчка в сторону края тумбы. И змей продолжал действовать логически, что было бесполезно против драконьей природы. Однако и дракон недооценил своего хладнокровного брата, и теперь его жизнь зависит от умений, веры в себя и… удачи? В то же время ворон находит ответ на один важный вопрос. Но возможность его освобождения была ещё слишком слаба, чтобы тот начал действовать сейчас.