Сказание о чёрном вороне и белом змее

      Отступление армии Датэ сопровождалось, помимо звуков окружающей среды, стука копыт и лязга доспехов, мрачным напряжением. Глава был не в духе, и его настроение передавалось всем воинам. Не поддавался общей атмосфере только Катакура Кодзюро. Он сосредоточился на выслеживании смены обстановки: было бы нехорошо, если б из-за подавленности враг остался незамеченным и нанёс удар. Однако на всём пути до Осю было спокойно, а сосредоточенный вид Катакуры так походил на мрачность господина, что лишь больше нагнетал обстановку.       До Осю армия добралась, когда солнце коснулось линии горизонта. Датэ Масамунэ был всё ещё мрачен, но потихоньку возвращал своё спокойствие, принимая ситуацию. Видя это, Катакура вновь думал, что его господин ещё молод и что со временем научится воспринимать отступление не как поражение, а как смену стратегии для победы.       Одноглазый Дракон, сменив одежду, ушёл оттачивать навыки владения мечом: это занятие успокаивало его и помогало привести мысли в порядок. То же он делал в не таком далёком прошлом, когда пришлось отдать Имагаву Оде. А Правый Глаз Дракона скрылся в своей комнате, чтобы разобраться с имеющейся информацией по новой армии. Военный совет нужно было провести сразу же, как только господин обретёт полное спокойствие.       Уже стемнело, когда воины собрались в одной комнате и Правый Глаз Дракона начал озвучивать доступные сведения. На военном совете обсуждалась текущая ситуация и давалась оценка недавних событий. И хоть на словах Катакура Кодзюро беспокоится о передвижениях врага близ владений Датэ, мысли его захвачены другой проблемой, из-за чего картина перед глазами кажется нереальной. Инстинкт предупреждает его о близкой опасности, и Катакура пытается выяснить, с чем та будет связана. Он осознаёт то, что здесь, прямо в этой комнате, находится шпион. Знает имя того, кто спланировал действия армии Тоётоми на Каванакадзиме. Представляет и способности этого человека. Однако Катакура всё равно никак не может понять, с чем связано чувство тревоги.       «По дороге нас не преследовали, – рассуждал Правый Глаз Дракона. – Передвижение ранее покорённых нами армий хоть и подозрительны, но нападения не должно быть до хода Тоётоми. Стратег этой новой армии, Такэнака Хамбэй, будет ждать удобного случая, чтобы отдать приказ о нападении. Из-за этого мы окажемся запертыми в собственных землях. Но судя по поведению армии Тоётоми на Каванакадзиме, долго ждать они не будут. Тогда с кого они начнут?»       Катакуре не хватало какой-то детали. Он это чувствовал. Но при этом он не понимал, с чем связано беспокойство. Что-то, чему генерал Датэ не придал должного значения, когда прокручивал в памяти события битвы при Каванакадзиме, отгоняло спокойствие. Это «что-то» не ускользнуло от него, но было не понято. Так или иначе, Катакура почему-то считал, что первый удар придётся по ним.       – Тогда идём охотиться на шпиона…       Заключение господина выдернуло Катакуру из раздумий. Взгляд его сфокусировался, и теперь он мог заметить, насколько Датэ раздражает эта ситуация. Причина такого настроения ясна: падение Уцуномии и Одавары, присоединение Мори к Тоётоми, да ещё и предатель среди своих…       – Не хотелось бы, чтобы Вы были слишком жестокими с подчинёнными, но… – Катакура переводит взгляд на воинов, а затем встаёт, чем подаёт сигнал, что пора завершать обсуждение. – Разберёмся со всем утром.       – Ничего не поделаешь… – подытожил Датэ, недобро взирая на присутствующих. Воины отпрянули от его взгляда, предвещающего неприятные разборки.       На этом военный совет был окончен. Воины уходили в напряжении от пугающих мыслей. Глава был страшен в гневе…       Катакура Кодзюро по обыкновению отправился в своё излюбленное место. Свежий ночной воздух очищал разум и позволял мыслям выстраиваться в логический ряд, поэтому пребывание в этом месте способствовало ещё и поиску решения.       «Армия Тоётоми не сидит без дела. С помощью данных, полученных от шпионов, подкупов и договоров Тоётоми сковал всех правителей. Нет, не Тоётоми. Это дело рук Такэнаки Хамбэя! – проговаривал про себя Правый Глаз Дракона. – Всё выглядит так, будто первым под удар попадёт Тёсокабэ. Хотя нельзя исключать, что покорившиеся Тоётоми армии могут напасть на Уэсуги, Такэду или… на нас…»       – Никаких следов передвижений? – вслух сказал Катакура Кодзюро, вглядываясь в горизонт. – Наверное, я переволновался. Или, может быть, просто…       Он склонился над прорастающим урожаем и осторожно провёл пальцами по листку. Забота об урожае приносила ему чувство умиротворения, поэтому проверка ростков – его первое и последнее дело каждого дня, когда войско Датэ находится в Осю.       – Какое доброе у тебя лицо.       Голос нарушителя спокойствия показался Катакуре Кодзюро знакомым, но точно не принадлежащим никому из войска Датэ. Выражение его лица сменилось, и Правый Глаз Дракона принялся напряжённо вглядываться в тень деревьев. Ситуация казалась немыслимой, но так было на самом деле. Из-за деревьев показалась слишком тонкая фигура, преимущественную белизну которой нельзя было спутать ни с кем.       – Тот, кто показал себя, когда помог десяткам тысяч крыс из трёх земель сбежать. Знаменитый генерал армии Датэ…       Катакура медленно поднялся. Теперь он стоял в пол-оборота к выходящему. Когда человек полностью вышел на свет, сомнений в том, кто решил «посетить» это место в столь поздний час, у него уже не осталось.       – Это ведь тебя называют Правым Глазом Дракона, да? – закончил свою речь вторженец. – Такэнака Хамбэй? – всё ещё не верил глазам Катакура Кодзюро.       Хоть сомнений и не было, поверить в реальность происходящего Катакуре удавалось с трудом. Он смотрел в улыбающееся лицо, ища ответ на немой вопрос. А торжествующий стратег Тоётоми, не уловив вопроса во взгляде, ударил мечом о ладонь, как бы аплодируя осведомлённости оппонента.       – Мне тут сказали, чем вы с Масамунэ-куном обычно занимаетесь. И одно из сведений гласило, что ты приходишь сюда перед сном, когда не участвуешь в походе.       Катакура был рассержен и не скрывал этого. Не понятно было одно, куда направлен его гнев: на Такэнаку, на предателя или на собственную непредусмотрительность? Вполне вероятно, что на все источники. Однако Правый Глаз Дракона не давал гневу захватить его полностью и сбить способность трезво мыслить.       Такэнака Хамбэй, казалось, наслаждался происходящим. Он повернул голову влево, и Катакура Кодзюро, пытаясь оценить обстановку, посмотрел в том же направлении. Двое солдат, в одном из которых он узнал предателя, держали женщину и старика. Катакура хотел убить стратега Тоётоми до того, как тот успеет отдать приказ, и уже схватился за рукоять катаны, но тут же понял, что окружён. Сообразив, к чему всё идёт, он почти зарычал.       – Я предлагаю тебе сделку, Катакура-кун, – говоря это, Такэнака по-лисьи прищурил глаза. – Я хочу, чтобы ты стал одним из людей Тоётоми.       – Что? – снова прорычал Правый Глаз Дракона, действительно не понимая, чего добивается вторженец. По его представлениям, Такэнака Хамбэй был сильным стратегом, которому бы только помешало чужое мнение.       – Я наслышан о тебе, Катакура-кун. Подражая тактике Тигра из Каи, ты прервал наступление его же армии… – стал объяснять Такэнака.       Мужчина плавно развернулся и направился к краю обрыва, продолжая перечислять, по его разумению, достойные внимания достижения недвижно стоящего и следящего за ним генерала Датэ.       – А позже собрал все армии Востока, чтобы победить Оду, – стратег Тоётоми остановился, но всё продолжал говорить, не смотря на Катакуру. – В Хоннодзи ты расправился с Акэти Мицухидэ, тем самым позволив своему господину напасть на Князя Тьмы. Без тебя замок Адзути мог бы и не пасть.       Катакура Кодзюро пытался понять, к чему клонит стратег Тоётоми, но никак не мог осознать мотив того. Выводы Такэнаки приводили его в недоумение. Поэтому, бросив эту затею, он готовился отражать нападение.       – А тогда при Каванакадзиме… – неожиданно для Катакуры продолжил Такэнака Хамбэй. – Я так долго готовил этот план, но только из-за одного твоего озарения всё рухнуло. До этого никто не мог даже задеть меня, – он обернулся, чтобы отметить реакцию Правого Глаза Дракона на эти слова.       Не дождавшись какого-либо ответа, Такэнака также неспешно стал возвращаться на предыдущую позицию.       – Почему ты не собрал собственную армию? – серьёзно спросил он, и его лицо приняло подобающее выражение. – С тобой во главе она бы стала сильной, изящной, несгибаемой… Почти такой же, как армия Тоётоми.       Катакура ответил не раздумывая, едва дав Такэнаке закончить:       – Единственный, кто может вести войска Датэ, – правитель Осю, Масамунэ-сама. Я же лишь его Правый Глаз. Вот и всё.       – Твои таланты могут раскрыться только под началом Тоётоми, – стратег Тоётоми продолжал приводить аргументы, пытаясь убедить в выигрышности решения присоединения к ним. – И ещё я…       – Прекрати! – резко прервал его Катакура. – Недостойно мужчине говорить так. Не важно, что ты предложишь – я всё равно не предам господина.       Катакура Кодзюро относился к долгу с наивысшей серьёзностью, доступной только настоящему воину. Долг служения господину был для него основой основ, и поэтому он не мог слушать стройную аргументацию Такэнаки Хамбэя. Такэнака же не мог понять такую позицию – для него существовали только логические решения – поэтому он продолжал настаивать на своём:       – Я просто озвучил свои мысли. Мне не хотелось бы видеть, как такой человек падёт вместе с кланом Датэ.       Эти слова стали последней каплей для Катакуры, и он обнажил катану.       – Для меня, Катакуры Кодзюро, Масамунэ-сама является единственным господином! Иного быть не может! – закрепил он действия словами.       – Я пришёл сюда не драться, но если ты так хочешь…       Вместо озвученного окончания фразы солдаты плотнее приставили оружие к заложникам, демонстрируя готовность прервать чужую жизнь по одному сигналу.       – Вы ничем не отличаетесь от бандитов, – Катакура приготовился атаковать. – Ты блефуешь и не сделаешь этого, Такэнака Хамбэй.       – Как грубо! Однако ты мне сильно нужен…       Стратег Тоётоми не собирался как-то объяснять свои слова, но Правого Глаза Дракона сейчас и не занимала причина такой заинтересованности врага в нём. Гнев выходил из-под его контроля:       – Тебе не понять, что ценят в клане Датэ!       Действительно, Такэнака Хамбэй этого не понимал. Он уже давно забыл, какого это – быть связанным дружескими отношениями, а не просто ролями подчинённого и господина. Однако на тот момент Катакура Кодзюро об этом не догадывался. Поэтому и не заметил, что задел ночного гостя за живое.       – Но хочу понять, – ответил стратег Тоётоми. – Жизни крестьян или верность Масамунэ-куну… Уверен, ты попытаешься защитить и то, и другое.       Такэнака наконец повернулся лицом к Катакуре. Улыбка вернулась на его лицо, глаза хитро прищурились, и он одновременно с ударом меча закончил беседу:       – И потому ты обречён на поражение.       Это стало сигналом. Солдаты достали оружие и кинулись на Катакуру Кодзюро. Однако пятерых из них разгневанный мужчина поверг сразу: сказывался опыт пройденных сражений.       По своевременной договорённости шпион толкнул женщину на землю и занёс катану для удара, но заметивший это, Катакура предсказуемо метнулся к предателю и успел убить его до того, как тот обрушил удар. Пользуясь положением, Правый глаз Дракона убрал и второго солдата, что держал старика.       Но времени, затраченного на освобождение заложников, хватило солдатам Тоётоми для окружения, а Такэнака решил вступить в сражение, что ещё больше усугубило ситуацию для Катакуры. Пока тот защищался от атаки Такэнаки Хамбэя, один из солдат подобрался к крестьянам. Правый Глаз Дракона еле успел спасти их, но на это и рассчитывал стратег Тоётоми: его извивающийся меч обмотался вокруг катаны Катакуры.       Заложников вырубили сразу, а Катакура Кодзюро выдержал несколько ударов, прежде чем его катану выдернули из рук.       – Будь… ты… проклят… – просипел он, пытаясь дотянуться до катаны. В этот момент на него обрушилось осознание: Такэнака действительно блефовал, а он поверил в истинность угрозы.       – Считаешь меня трусом, Катакура-кун? Поспешные решения никогда не приводят ни к чему хорошему.       Плывущее сознание Катакуры Кодзюро окончательно покинуло его.       Змей решил не терять времени, атаковав, когда никто того не ждал. А ворон хоть и рассматривал подобный вариант, оказался беззащитен из-за утечки личной информации, следования обычаям и погружённости в раздумья. «Змей может обвить ворона лишь тогда, когда тот приземлится...» Так и вышло: для птицы, несущей на крыльях смерть, правила боя были навязаны. Обделённый природой ликует…