Рождество в Лильчёпинге

      Ох и снегу намело! Ева Лотта радовалась, что ей всё-таки удалось купить подарки на Рождество. Ведь оно уже завтра, а сегодня даже самый отчаянный из Роз не осмелится выйти на улицу. Дома уютно и тепло, и Ева Лотта с предвкушением села заворачивать подарки.       В это время Калле лежал на кровати у себя дома и читал детектив; Андерс изо всех сил пытался сделать Рождество идеальным; Сикстен разгадывал злополучное послание Белых, Бенка помогал маме с приготовлением еды, а Юнте раздумывал, не сходить ли на вышку, вдруг Великий Мумрик там? Но и он не решился выйти из дома в такую погоду, остановившую Войну Роз до лучших времён.       Наконец Сикстен оставил свои попытки и в ожидании рождественского чуда лёг спать.       Ему снилось, как он решает примеры по математике и вместо каждого ответа рисует Великого Мумрика, а Ева Лотта стоит у доски и ругает его за неправильные ответы. Но буря за окном прекратилась, а вместе с ней успокоился и Сикстен.       Весь Лильчёпинг погрузился в глубокую тишину. Такая тишина бывает только в Рождество. Никто не шумел, даже хромой Фредрик был трезв и мирно дремал в своей постели. Казалось, никто не хочет мешать Младенцу, Который только появился на свет.       Дверь бакалейной лавки бесшумно, как бы стараясь не выбиваться из рождественской тишины, отворилась. Очень внимательный похожий наверняка заметил бы, как подвижная тень скользнула на улицу. Но никаких прохожих не было, Стургатан дремала, как весь город.       Хотя постойте. Кажется, калитка пекаря чуть слышно скрипнула, и из неё тоже выскользнула тень. Обе эти тени встретились и торопливо направились к концу улицы. Теперь необязательно быть очень внимательным похожим, чтобы заметить их. Но никаких прохожих по-прежнему не было: рождественская ночь укачала всех.

***

      В этот единственный в году день, когда никакие проказы не могли испортить настроения отца, можно было прыгать, бегать, горланить песни и не быть битым после всех этих фокусов в конце дня. Ещё с вечера Андерс планировал так поступить, но никак не мог ожидать, что будет делать это от настоящей радости.       — Кристина, доброе утро! Не проспи своё счастье! — пропел он за дверью. — Питер, Соня, Ганс, Хенрик, — он произвольно распевал имена своих братьев и сестёр. В такое прекрасное утро спать было просто преступно, и скоро все эти малыши поймут почему.       Сам Андерс час назад проснулся и по привычке выглянул в окно. И теперь он хотел поделиться чудом, которое обнаружил сам, со всеми обитателями дома.       Там, на снежной полянке, имевшей обыкновение летом именоваться зелёной лужайкой, сверкая огоньками и мерцавшими на ветру игрушками, во всей своей красе расположилась великолепная огромная ёлка. А под ней — Андерс не мог поверить в это — впечатляющей горкой лежали подарки.       Давно в доме Бенгтссонов не было такой радости! Счастливые и довольные, дети плясали вокруг ёлки и уплетали вкусности за обе щёки.       Рождество спустилось на планету не только к дому Андерса.       Алые Розы отдавали себя полностью празднику, даже не пытаясь думать о поисках Великого Мумрика, а Калле и Ева Лотта по обыкновению сидели с родителями в доме пекаря и соревновались, кто больше съест мандаринов. У пятерых Роз руки были исколоты ёлочными иголками, и всем им вообще-то очень хотелось спать. Но вспомнили они об этом только поздно вечером, когда после знатной битвы снежками и праздничного салюта, они довольные легли спать.       Юнте удивлённо смотрел на сестру.       — Чего же ты сразу не сказал, что загадка про... Про...       — Великого Мумрика, — подсказал он.       — Да, Великого Мурика. Так же всё ещё понятней! Он спрятан там, где его уже прятали.       Когда до Юнте дошли эти слова, он наспех накинул куртку и побежал к Бенке. Вдвоём уже они явились к Сикстену. Он сидел за столом и сочинял манифест.       — Он... спрятан... там... где его уже... прятали! — прокричал Юнте, запыхавшись.       Эти слова прозвучали как сенсация. Где-то в глубине благородных сердец каждого из Алых Роз звучал предательский голос. И он призывал просить у врага подсказку. Теперь же это не требовалось.       — «Великий почивает. Где? Каждый олух знает», — процитировал Сикстен. Улыбка озарила его лицо. Он вскочил на ноги и закричал: — Сходится!       Его друзья напротив рухнули на диван. Но и они были рады, что появилась идея, где искать.       — Так, — продолжал предводитель, он снова сел за стол и взял лист бумаги. — Давайте вспомним все места, где Великий Мумрик имел соизволение прятаться.       Список получился длиннющий. Мальчишки не были уверены, что всё вспомнили, но начинать поиски решили уже сейчас. Бенка направился в Прерию, Юнте решил заглянуть в будку Аймуки, а Сикстен пошёл осмотреть обиталище своих славных предков.       Он ещё не добрался до дома Эклунда, когда непонятно откуда вынырнул Калле.       — А, жалкая Роза... — протянул он.       — Блохастый пудель, — ответил Сикстен.       — Да сколько можно? Блохастый пудель, да блохастый пудель... Никакой фантазии у вашего краснорожего брата.       — А у вас, бледнолицых, вечно больной вид.       — Конечно. Нас тошнит от вашего присутствия.       Мальчишки препирались с весьма довольным видом. Наконец Сикстен назвал врага собачонкой Андерса, чего стерпеть никак было нельзя. Калле уже собрался наброситься на него с кулаками, как рядом возникла Кристина.       Вообще Калле оказался здесь именно потому, что прятался от неё. Не то чтобы она ему совсем надоела, но сегодня Андерс пропадал в сапожной мастерской, и было совершено невозможно отделаться от Кристины.       — Вот ты где! — обрадовалась она. — Я сшила Долли новое платье. Тебе нравится?       — Да, очень нравится, — машинально ответил мальчик, стараясь не показывать досаду Сикстену, который в свою очередь чуть не хохотал вслух.       — А тебе нравится? — спросила Кристина у него.       — Ага, — буркнул Сикстен.       — Поиграешь с ней?       Настала очередь смеяться Калле.       — Нет, я занят. Мне нужно к дому моих славных предков.       — Ого... Я пойду с тобой.       — Нет, пожалуйста, — попросил Сикстен. — Они не любят гостей, — добавил он примирительно.       — Ну ладно, — согласилась девочка. — Тогда я пойду с Калле.       Калле такому заявлению не был рад. Ему сильно хотелось сделать рожу Сикстена истинно алой — от крови из его носа. Но драться при Кристине было нехорошо.       — Знаешь, Долли, наверное, замёрзла, — сказал он.       — Точно, — обрадованно подхватил Сикстен. — Смотри, какое у неё тонкое платьице. Ей пора домой.       Кристина согласилась. Она и сама начинала подмерзать, подвергать тому же Долли было бы просто чудовищно. Она попрощалась с Сикстеном и уверенно взяла за руку Калле.       Делать нечего — под немые смешки предводителя Алых он повёл девочку домой.       Конечно, в «жилище славных предков» Великого Мумрика не оказалась. Поэтому было ожидаемо получить новую порцию оскорблений от Алой Розы.       Калле и Ева Лотта сидели на чердаке пекарни и разглядывали мерцающие огоньки гирлянды, а в это время освободившийся от рабства сапожной работы их предводитель читал вслух письмо, написанное каллиграфическим почерком Юнте.       — «Щенок Блумквист, посмевший оскорбить почтеннейшего предводителя доблестного ордена Алой Розы, будет показательно забит камнями на рыночной площади завтра на рассвете. Попробуйте его спасти и умрите, жалкие сорняки! Белая Роза завянет, не распустившись», — прочитал Андерс. Вдруг он замолк, свёл брови и гневно воскликнул: — Эти негодники смеют использовать воровской жаргон! «Дод-а зоз-дод-рор-а-вов-сос-тот-вов-уе-тот А-лол-ая Рор-о-зоз-а» приписано внизу. Ну всё. Я разозлён. Пускай они ищут Мумрика целую вечность, но уже завтра тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи!