Мое запретное солнышко

Машина тихо урчала, скрывая под своими колесами дорогу, утопающую в лучах заходящего солнца. Тихая музыка разливалась по салону – та же песня, что и в тот день, когда он впервые познакомился с Мией. Дастин откинулся на сиденье, ловко лавируя в спокойном потоке вечерних машин. Он следовал по дороге домой на автомате, не замечая мелькавших за окном небоскребов и снующих по улицам пешеходов, наслаждавшихся солнечным вечером. Он впервые зашел так далеко в практике гипноза. Да, приглушить чужую волю, направить в нужном направлении, это все было, но забраться так далеко в мысли и прожить воспоминание в чужом теле – нет. Вампиры с каждым десятилетием после обращения становятся все дальше от человеческих чувств, эмоций и красок жизни. Сначала пропадает удовольствие от привычных занятий, потом исчезает жажда общения и в целом потребность в обществе других людей. Следующая на очереди – любовь. Она взрывается как лампочка, глубоко врезаясь осколками в память и внутренности, доставляя тупую и ноющую боль, затихающую годами. Иногда боль воскресает, слабо дернувшись, но тут же пропадает, наглухо закрываемая собственным владельцем. Эмпатия – она как догорающая свеча, жалобно трепыхающаяся под ветром безразличия, уже завывающего на душевных просторах. Когда ты смотришь на человека, но желание помочь не приходит от сердца. Иногда ситуация не позволяет уйти от вмешательства в дела человека, а иногда просто чтобы попытаться продлить горение чертовой «свечи», чуть дольше побыть живым. Правда, итог все равно один – полное безразличие. Но, Дастин не хотел заглядывать так далеко, даже под гнетом любопытства и осознания верного конца. Зачем думать о плохом, когда в нем еще жива эмпатия, ярко сверкая внутри промороженной вампирской кровью сердца, когда еще есть шанс сохранить свою "человечность". Вернуться в обычную жизнь, снова почувствовать трепет и волнение, ощутить, как вспотели ладони, а нервный ком застрял в горле – все осталось за кулисами их бессмертной жизни. По крайне мере, пока не появилась Мия. Дастин усмехнулся, сворачивая с главной дороги, все быстрее отдаляясь от городских огней. Если бы он мог описать, как тяжело дается ему решение ехать домой, а не развернуться обратно и вернуться, чтобы снова окунуться в такой живой и неподдельный мир ее воспоминаний. Раньше, когда он пытался пробиться сквозь мысли людей, чаще всего ощущал жажду еды, усталость, тоску по кому-либо, иногда проскакивала похоть или влюбленность. Но тут же все пропадало, оставляя лишь слабый след внутри и разочарование, тлеющее в душе еще несколько дней. Но сегодня он почувствовал себя живым. Не метафорически, а самым неподдельным образом. Он смотрел на себя через ее восприятие, не подозревая, что за легким и наивным образом блондинки скрывается огромный и чистый океан, в котором хотелось утонуть раз и навсегда. То сомнение, которое чувствовала Мия, когда он подъехал к ней у общежития. Испуг, смешанный с природным женским любопытством, не дающий ей сорваться с места и побежать прочь, сломя голову. Тот необузданный инстинктивный страх, заставляющий ее сердце сходить с ума, а дыхание замирать в легких, отдаляя приход набегающих на глаза слез, когда она, наконец, осознала, что за ней охотились. Тот трепет, который вспыхнул в девушке, когда его пальцы соприкоснулись с ее теплой кожей напряженной руки, не желавшей отпускать руль автомобиля. И тот же трепет вспыхнул в ней, когда он едва коснулся ее лица, словно совершая страшное преступление. Дастин все еще хранил в памяти тепло и нежность кожи девушки. Каким дураком он себе казался в тот момент, когда хотел на секунду снова почувствовать себя теми беззаботными подростками, что так просто могли касаться друг друга. Без границ и правил, сияющие безудержным стремлением к жизни, к теплу, словно мотыльки, готовые опалить единственные крылья ради своей мечты. Но, у всего есть обратная сторона. Как бы не пытался вампир сохранить воспоминание нетронутым, оно все равно медленно выгорало, превращаясь с серую картинку с выжженными памятью красками. И это раздражало Дастина, все глубже прячущего остатки все еще «живых» картинок и ощущений, оттягивая приход неизбежного. Но Мия одним мгновением заставила все обрести яркие краски, словно там, внутри него, она включила рождественскую гирлянду, освещающую и дающую давно позабытое тепло. Чувства и эмоции, ощущения и запахи ожили, переполняя его медленно черствеющую душу, вновь наполняя жизнью. И главное в этом водовороте мыслей и красок – не допустить взорваться этим лампочкам. Конечно, Дастин знал старое, как мир, правило, что все хорошо в меру. Радость, восторг и ликование, возмущение и досада, паника и страх, смущение и неловкость – всего должно быть по маленькой капле, смешавшись с неподдельным вкусом человеческой жизни. Именно эта «мера» и заставила его уйти, преодолевая желание коснуться своими холодными пальцами нежной женской кожи, провести ими по изящному подбородку, медленно спустившись на шею и ключицы, так маняще выступающих под тонкой тканью серой майки. Дастин все еще ощущал сладкий аромат лилии и пиона, сливающийся с едва уловимыми цитрусовыми нотками бергамота. Она даже не представляла насколько ей шел этот свежий оттенок духов, подчеркивающих такое характерное для Мии жизнелюбие, ее природную непоседливость. Вампир устало вздохнул, сворачивая к светящемуся в наступающих сумерках дому. На парковочной площадке стояла машина Виктора, ловящая на своем черном капоте отсветы из окон дома. После того, как Мия, не выдержав, сбежала от гиперопеки и спряталась в отеле на самом краю города, его брат практически каждый вечер проводил у Ноэля, сетуя на безуспешные поиски блондинки. Он обрывал ей телефон, пытался найти сам, а в конце концов, даже позвонил Максу. А вчера Виктор затеял разговор уже с ним, на случай, если Дастин в курсе, куда могла пропасть девушка, на которую открыл охоту Князь. И именно в то время, когда Виктор попросил своего брата войти в положение и понять его, на телефон пришло оповещение о записи на автоответчике – чудесным образом Мия умудрилась перепутать номера. Вампир припарковался рядом с серой машиной Ван Арта, заглушив двигатель. На радио играла какая-то старая песня, больше служившая фоном для мыслей. В окнах второго этажа то и дело мелькала тень, и не нужно было особых усилий, чтобы догадаться, что Виктор ожидает своего брата для разговора. Откинувшись на сиденье, Дастин взъерошил волосы, устало вздохнув. Он закрыл глаза, позволяя удивленному лицу девушки снова возникнуть перед внутренним взором. Она не испугалась, не отшатнулась от его рук, от такой маленькой дистанции между их телами. Большие золотисто-зеленые глаза, обрамленные бахромой темных ресниц, делающий и без того невинный взгляд еще более чувственным и мягким. Лицо все еще бледное после вновь пережитых эмоций, а бледно-розовые губы никак не хотели оставаться без внимания. Настоящим испытанием было держаться от них подальше и сделать решающий шаг назад, позволяя свежему воздуху развеять вспыхнувшее желание узнать их вкус. Интересно, будет ли он жалеть о решение отступить от нее, не поддавшись порыву? Дастин был уверен, что пожалеет. Как в тот раз в торговом центре, и как после того, как привез ее домой прямо в руки Виктора. Ведь именно тогда он острее всего ощутил яркий эгоцентризм брата, скрытый за красивой оболочкой манерности и загадочности. «Как он поблагодарил меня? Кивнул. Просто кивнул, как будто я ему принес вещь, а не вытащил девчонку прямо из цепких лап сумасшедшего вампира!» – Дастин усмехнулся, вспоминая, как Виктор бросился на встречу Мие в тот вечер, деликатно отводя ее в свою сторону, словно ограждая от присутствующих в доме. «Черт возьми! Я тогда еще подумал, что мой братец успел сойти с ума. Он вот только рассказывал, как чуть не убил ее, а после испуганную отправил на такси домой, потом представив перед нами все так, будто Мия сама находит неприятности… », – мысль за мыслью, Дастин возвращался в тот день, когда вся эта история только была наброском на полях их судьбы, не имею четких форм. ....... Я видел, как Мия бросила на меня извиняющийся взгляд, когда Виктор поспешно уводил ее в спальню на втором этаже. Да, я понял, она благодарна и ей безумно неловко, но Виктор все равно переживал, так что решил отправить ошарашенную блондинку спать, а уж сопротивляться Ван Арту было делом не из легких. Выйдя на террасу, я окинул взглядом автомобиль, отмечая повреждения и прикидывая, сколько времени займет ремонт. Отпечаток от обуви на бампере, державшемся на добром слове, перекореженный багажник, помятые крылья и дырки от пальцев в крыше, не говоря об отсутствии полностью заднего стекла. В конце концов, можно было купить новый, но теперь этот мне нравился только больше. Черт, да этот автомобиль выдержал нападение, погоню и успешно доставил нас домой. Когда еще ему удастся так побывать в неприятностях? Пальцы коснулись холодного черного металла, проводя вдоль содранной краски. – Дастин? Я обернулся, поймав на себе внимательный взгляд Ван Арта. Он стоял у порога, облокотившись о деревянную колонну, поддерживающую балкон второго этажа. Как обычно на его лице не было ни единой эмоции, так что я покинул общество автомобиля, направившись к брату. – Как она? Уснула? – Да, – сухо ответил Виктор. – Нам надо поговорить. – Пойдем в дом? – Конечно, проходи. – Ван Арт отступил в сторону, позволяя мне первому войти в дом. Теперь, когда девушка спокойно спала под действием снотворного, а Ноэль скрылся в своем кабинете, погрузившись в манускрипты, в гостиной горел только камин, согревая помещение и оставляя на стенах причудливые танцующие тени. Виктор встал возле кожаного кресла, облокотившись об него и поймав мой взгляд. Тихий голос нарушил тишину комнаты. – Ее поджидали возле общежития? – Прямо возле входа. – Мне надо кое-что тебе сказать. – Виктор перевел взгляд за окно, где лес уже утонул в ночной тишине. – Она влезла в неприятности. Достаточно серьезные, судя по тому, что на нее открыли охоту, да еще так неумело подготовленную. «Ей бы хватило и этой неумелой засады, поверь» – подумал я, вспоминая, с какой целеустремленностью тот здоровяк залазил в салон через проем заднего стекла. – Я перевезу ее к себе, там ей будет безопаснее. – Но там ты один, а здесь за ней присмотрим Ноэль и я. – Нет, Дастин, – равнодушным тоном произнес Виктор. – Я и так зря втянул вас в это дело. Особенно тебя. Я понял о чем говорит Ван Арт. В его голосе не было сожаления за причиненные неудобства или желания уберечь от проблем свою семью. Нет, Виктор всегда считал себя одиночкой, обращаясь к Ноэлю только тогда, когда нужен был совет или помощь в юридических аспектах. И сейчас он явно давал понять, что мне не следует лезть в это дело. Чувство досады вспыхнуло во мне, неприятно обжигая. Я всего-то вытащил Мию из лап шизанутого создания, а Вик уже решил, что я претендую на его подружку. «Черт возьми, да он ревнует!» – удивленно подумал я, устало вздохнув, изображая такое же безразличие, как и мой брат. – Что ж, раз ты так хочешь править балом, то не мне тебе мешать. Только уследи, чтобы она снова не вляпалась в неприятности. Виктор кивнул, давая понять, что наша беседа закончена. Мне же было все равно. Да, Мия была красивая и живая, переполненная той искрой, от которой хотелось загораться самому, но разве она единственная на моем пути?» ……. Дастин открыл глаза, глубоко вдыхая прохладный воздух. Там, внутри светящегося приветливыми огнями дома, его ждет Виктор, уже приготовивший целую речь о том, как он дорожит Мией, как переживает за каждую белокурую прядь на ее непутевой голове. И Дастин сказал бы ему где она, совершенно честно и не лукавя, но стоит ли? Что, если они с Мией больше не пересекутся, если Виктор не сможет уберечь ее, как в тот раз, когда ее попытались обратить и она загремела в лапы оборотней? Пальцы нащупали смартфон на пассажирском сиденье, одним движением разблокировав экран. Пара нажатий и открылось поле для нового СМС-сообщения. – Нет, Ван Арт, – безразличным голосом произнес Дастин. – У тебя уже был шанс.