Звездолёт на гриле

У меня голова кружилась от счастья. Алекс отыскался, живой и здоровый! Не пришлось освобождать его из чьего-то плена, он не свалился в вулкан, не заблудился банально на этой не слишком гостеприимной планете... Ну а теперь и планета перестала казаться такой уж жуткой. Выберемся, тем более вместе. Инопланетчики, похожие на толстых ёжиков, только с чем-то вроде панциря вместо шкуры, смотрели на наше воссоединение с Алексом с любопытством, но без враждебности. Оставалось только решить, как бы нам с ними переговорить. Жаль, у моего скафандра нет внешнего динамика – я же выбрала модель для самых экстремальных условий, в которых, по идее, даже жителей звёзд и раскалённых планет не найти. Я же не знала, что с Бетельгейзе перенесусь в более прохладные места. И тут меня осенило, что всё до смешного просто. В скафандре же есть резервы кислорода и энергии – и подачу резервного запаса можно подключить даже при разбитом шлеме. Защитного поля – оградиться от высокой температуры – хватит на целых полчаса. Увидев, что я переключаю скафандр на неприкосновенный запас энергии, Крыс недовольно защёлкал зубами и даже подтолкнул меня под бок. Я уже ожидала, что сейчас он опять превратится в антаресскую муху и выскажет своё мнение о происходящем на космокоде, но он покачал головой и вздохнул, видимо, отчаявшись меня переубедить. А что мне ещё делать? Ведь в облике плеядского варана много не наговоришь, языка этих ёжиков Крыс всё равно не знает, даже если примет облик одного из них, да и не хотелось мне перед ними слишком щеголять превращениями – кто знает, как они к этому относятся. Включив защитное поле, я подняла визор и улыбнулась ёжикам: – Здравствуйте! – говорить приходилось громко, защита неплохо блокировала звуки. Эффект последовал довольно неожиданный: они разом отпрянули с выражением ужаса. Так, космолингвы они не знают и гуманоидов, очевидно, видят впервые, раз улыбка их так перепугала. Или нет, может, гуманоиды как раз им известны, просто ёжики с ними враждуют? В любом случае, с землянами эта цивилизация не пересекалась – я о них не слышала совершенно. Я подняла пустые руки (правда, в скафандре эффект был немного смазан) и попробовала ещё раз: – Я не причиню вам зла. Они по-прежнему сидели не шевелясь и затравленно смотрели на меня. Может, их перепугали Крыс и Алекс в облике плеядских варанов? Но ведь до того, как я сняла визор, ёжики были вполне спокойны, даже превращение Алекса их не сильно удивило... Я указала на себя: – Алиса. Ёжики молчали. Да, в таких условиях сложно проводить первую встречу цивилизаций. Был бы рядом наш корабль, так там хотя бы есть гипнопедия, которая часа за два обработает и включит в базу данных любой язык и за несколько минут обучит ему кого угодно, пусть и не очень хорошо и ненадолго. Ну что ж, раз ёжики знакомиться отказывались, нужно было не терять времени, а приступать к следующему делу, из-за которого, собственно, мы здесь и очутились. Я очень осторожно подошла к костерку, вынула оттуда обуглившуюся головешку (мимоходом успев удивиться, откуда в таких условиях взялось дерево), и огляделась в поисках того, на чём можно было бы рисовать. Ничего подходящего рядом не было, пришлось воспользоваться визором – автоматическая чистка всё равно проходит каждый раз, когда скафандр надевают. Я указала на висевших под потолком слизняков (то и дело прилетали новые) и нарисовала одного из них на визоре. Ёжики оживились, пододвинулись чуть ближе. Алекс тоже заинтересовался, с чего это я внезапно занялась рисованием, и подошёл посмотреть, загородив собой весь рисунок, пока Крыс не потянул его в сторону. Тогда я попробовала изобразить Бетельгейзе – большой шар с расходящимися в стороны линиями-лучами – и нарисовала на ней ещё нескольких слизняков и тот круглый корабль, куда, судя по всему, слизняки выбрасывали гелий. После чего я нахмурилась, пристально посмотрела на ёжиков и уверенно перечеркнула несколько раз всю картину. Ёжики заволновались и засуетились. Они переговаривались на приятном шуршащем языке, они отчаянно переглядывались друг с другом, указывая то на слизней, то на меня. У меня напрашивался единственный неутешительный вывод: – Если только мы правильно друг друга поняли с этой пантомимой, мне кажется, они сами не знают, как теперь остановить этих слизняков.