Белочка у микрофона

- Привет, как тебя зовут? Маа-кун ничего не ответил. Он рассматривал свои ботинки, пытаясь придумать, что же ей, всё-таки, сказать. Девушка, стоявшая напротив него, была похожа на улыбчивую маленькую белочку с огромным бантом на голове. Маленькая, рыженькая, с яркими хитрыми глазами и самой милой улыбкой на всём белом свете... а он просто стоит тут, как истукан, и не может ничего сказать. Высокий, нескладный, худой мужчина за тридцать. Старик для такой юной девочки, как она. Наверное, он выглядит жалко сейчас, когда, добившись встречи с любимым айдолом, отменив из-за этого репетицию, наврав с три короба лучшему другу-гитаристу, проторчав в пробке добрые полчаса, отсидев всю пресс-конференцию, на которой в основном говорили остальные девочки, а не она, отчего ему даже стало скучно, просто стоит и молчит. Его переполняли смутные, противоречащие друг другу желания и порывы. С одной стороны, ему хотелось развернуться и убежать как можно дальше, чтобы она больше никогда его не видела, а с другой - прижать это хрупкое, маленькое существо к себе, и никогда-никогда не отпускать, чтобы никто не отобрал её, никакие концерты, никакие записи, никакие менеджеры и никакие фанаты. В отличие от остальных собравшихся здесь фанатов, Маа-кун полностью отдавал себе отчёт в том, что их группа - просто набор смазливых мордашек. Музыка Morning Musume Маа-куну никогда не нравилась настолько, чтобы стать её фанатом или хотя бы забросить пару композиций на плеер. Но Рейна... Она похитила его сердце. При виде неё Маа-кун забывал, что ему давно не пятнадцать, что он - звезда, у которого своих фанатов и фанаток превеликое множество, творческий человек, которого должны волновать только микрофон, гитара и исписанные корявыми кандзи тетрадки, которые в огромном количестве валялись везде, где Маа-кун проводил более пяти минут в день. И вот сейчас, стоя перед своей мечтой, он не мог выдавить из себя ни слова. - Что с тобой? - обеспокоенная белочка взяла Маа-куна за руку, от чего его сердце ухнуло в пятки, а на висках появилась испарина, - не бойся меня, я такой же человек, как и ты. Ну же, как тебя зовут? - М-м-масахито. - Что ты хотел мне сказать, когда купил билет на личную встречу, Масахито? - белочка улыбалась той самой улыбкой, которую он так любил, чем окончательно уничтожила его возможность издавать какие-то звуки кроме невнятного мычания. Щеки предательски покраснели, ладони вспотели, а паркет начал уходить из-под ног. "Что ж я как девочка-то, ну?" - мелькнуло у него в голове. Но дар речи по-прежнему не хотел возвращаться. Он просто стоял и смотрел на неё во все глаза, впитывая каждое мгновение, в которое она дышит с ним одним воздухом. Рейна терпеливо ждала, чуть поглаживая тыльную сторону ладони Ямазаки, от чего по телу его волна за волной прокатывалось какое-то странное тепло, начинаясь от этой самой руки и затихая где-то в области затылка. Всё-таки, время не резиновое, и Ямазаки с трудом, но заставил себя заговорить. - Рейна-сан, я очень рад с вами... п-познакомиться. - Я тоже, Масахито. Вы любите нашу музыку? - Нет, - от неожиданности брякнул Маа-кун, - то есть, да, конечно. Вы... восхитительны, талантливы и... Он запнулся. Рейна, очевидно, отнесла его к "обычным фанатам". У Масахито оставался последний козырь. Сунув руку в карман безразмерных штанов, он достал диск противного розового цвета, «украшенный» корявой подписью: "Рей-тян". И протянул девушке. - Послушайте его, пожалуйста. Там, под диском, мой номер телефона. Никому не показывайте, я сочинил это только для вас, - он набрал в грудь побольше воздуха и закончил, - Если вам понравится эта песня - позвоните мне. Если нет - я не буду обижен, я понимаю, что не единственный ваш фанат. У вас много та... Договорить как-то не получилось - запас смелости иссяк окончательно. Рейна взяла в руки диск и, улыбнувшись, кивнула: - Я сегодня же прослушаю. Надеюсь, вы подписали свой электронный адрес? Маа-кун кивнул. На его лице появилась улыбка, он заметно расслабился, и, кажется, готов был, наконец, поболтать с девушкой, но из-за дверей донесся голос менеджера: - Пять минут истекли, следующий! Рейна за руку довела Маа-куна до двери и, чуть поклонившись ему на прощание, стала встречать нового гостя: мальчика лет пятнадцати, несшего на подпись целый ворох плакатов и дисков. "Забыл про автограф", - запоздало подумал Масахито, но теперь уже поделать ничего было нельзя. Оставалось ждать и надеяться, что она всё-таки напишет. Или отзвонится. Письмо пришло на следующий день. "Я прослушала ваш диск, песни просто замечательные! Вы сами их написали? Если да, то вы очень талантливы, Маа-кун. Почему вы не хотите, чтобы я показала ваши творения своему менеджеру? Он мог бы помочь вам с их изданием, вы стали бы айдолом, как и я..." "И как ей объяснить, что я и так звезда, чтобы она не поняла, какая именно звезда? И что с айдолом я пролетаю уже лет пятнадцать как?" Дело было не в скромности. Просто Рейне вряд ли нравится такая музыка, которую создают LM.C. Она ни в одном интервью не сказала об этом ни слова. Да и разница в возрасте... фанаты где-то откопали его дату рождения, и теперь весь мир в курсе, что ему почти тридцать четыре года. Некоторые называют его "подростком-переростком", но Масахито на это не обижался никогда. Наоборот, если ты настолько похож на подростка, какая разница, насколько ты переросток? Если ты молод, здоров, бодр и талантлив, какая разница, какая цифра у тебя там, в паспорте? Да, Ямазаки считал себя талантливым. В противном случае он бы не создал группу. В противном случае он бы выбросил свою гитару задолго до знакомства с Мияви. В противном случае он бы в руки эту самую гитару не взял - именно вера в себя когда-то заставила его освоить игру на гитаре и нотную грамоту. И изменять этой вере он ой как не хотел. Тонированный автобус летел по шоссе в аэропорт, сегодня начинался ещё один тур, к счастью, чисто-японский, а не мировой. Пока была возможность, Маа-кун ответил на письмо Рейны: "Рейна-сан, спасибо, что ответили мне. Я рад, что диск вам понравился. Как я и сказал ранее, я записал его только для вас, и не хочу, чтобы его видел кто-то ещё. Это мой вам подарок. По определённым причинам, мне не нужна популярность." Далее был всякий бред, в котором Масахито пытался замаскировать своё смущение и дикое счастье от того, что она всё-таки написала. Огромное письмо, страниц на пять, наконец-то было отправлено как раз перед посадкой в самолёт. Удовлетворённо убрав нетбук, Маа-кун поднялся на борт, чувствуя себя очень смелым и нечеловечески-крутым. Ещё бы, только что он написал письмо Рейне Танаке, и она его даже прочитает!.. Вторые сутки Рейна не могла спать. Навязчивая мелодия подаренного фанатом трека никак не выходила из головы, а письма от него идти перестали. Она написала ему, как он и просил. Он ответил, она написала ещё сообщение. И всё. Тишина. Вот уже два дня - ни ответа, ни привета. "Масахито, может быть, вы пришлёте мне ещё что-нибудь из своих творений? Меня особенно интересуют стихи, слова ваших песен сказочны. Почему вы вдруг решили подарить диск именно мне? Я не самая популярная момусу, что же вам во мне понравилось?.." - это были самые важные строки в её письме. Отчёта о прочтении, кстати, так и не пришло, а значит, он до сих пор не проверил почту. Может, что-то случилось? Или он просто передумал с ней разговаривать? Может, он обиделся? "Моооре в твоей душе..." Песню Маа-куна как будто бы запустили на бесконечный повтор в голове Рей. Она не могла запомнить слова первого куплета своей песни, но разбуди её ночью - она споёт тебе "Море в твоей душе", целиком и без запинки. Эта песня намертво засела в её сердце, от чего безответность её автора стала ещё большей проблемой для впечатлительной вокалистки. - Светись, пока спокойно Моооре в твоей душе... Рейна резко обернулась. За её спиной, улыбаясь во все тридцать два, стояла Саю. - Откуда ты знаешь эту песню? - От тебя и знаю. Чья она? Я не помню, чтобы она где-то играла. - Не важно. Это подарок, - Рейна потеряла к коллеге всякий интерес, вернувшись к расследованию причин пропажи фаната из онлайна. Потом была репетиция, на которой Рейна постоянно норовила выставить вперёд не ту ногу и пропеть "мооооре в твоей..." вместо "счастье в твоих руках". Потом была долгая поездка домой, побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие смартфон, и наглая надпись "нет новых сообщений" на заставке почтового сервиса. Заснула девушка, всё так же сжимая в руке смартфон. Только когда сон сморил её окончательно, телефон издал торжествующий писк, и на дисплее высветилось: "одно новое сообщение", но никто этого уже не прочитал тем вечером. Два дня у Ямазаки не было совершенно никаких сил или возможностей на то, чтобы проверить почту. Репетиции, настройки, концерт - еда - сон. Интервью, дорога и по новой. И только к вечеру третьего дня он всё-таки дорвался до интернета, пока менеджер спал и не мог отправить уставшего вокалиста на встречу с фанатами. "Ты единственная девушка в мире, чья улыбка способна заставить меня замолчать..." Больше ничего написать Маа-кун уже не мог. Он попросту валился с ног, глаза закрывались, а подушка на диванчике комнаты менеджера казалась такой удобной... Поэтому он просто скопировал достаточно старый свой стишок (что-то про "не отчаивайся, никогда не сдавайся...") и, вставив его в письмо, благополучно упал на этот самый диванчик, потеряв всякий интерес к бренной реальности на добрый десяток часов.