Щурясь от яркого света с дисплея своего компьютера, обклеенного целыми стопками фотографий своего ненаглядного Адриана, бесстрашная героиня Парижа, а ныне просто Маринетт, сидела на своем давно заброшенном профиле на небезызвестном нам «Фикбуке», с опаской глядя на свои творения, содержание которых было выуженно из самых недр ее приторно
нездоровых сладких мечтаний, олицетворяло ее самые смелых фантазии и явно не подвергалось строгой цензуре жестокой реальности.
Вот она пробегает глазами по строчкам, некогда написанными ею же «под влиянием боли от неразделенной любви», в которых она выплескивала, как ей тогда казалось, всю «страсть и наивность ее невинной души», и вот Дюпен-Чен уже отскакивает от греха подальше назад, нервным движением выключая компьютер и с грохотом падая со своего кресла, которое явно не ожидало такого грубого обращения со стороны своей хозяйки.
— Тики, ты здесь? — через минуту раздалось из-под стола, и получив положительный ответ, голос продолжил. — Так вот, больше никогда, слышишь меня, никогда в жизни не позволяй мне читать мои сочинения… — на что звонкий голосок лишь задорно рассмеялся, умиляясь комичностью своей хозяйки.
Говоря откровенно, все было даже не так плохо, как полагала сама девушка, ведь ее работы какое-то время могли стоять на той же строчке с лучшими произведениями по этому фэндому, хотя в частности это были фанфики по пейрингу «ЛедиНуар». А позже, не без помощи Альи, они развили «Адрианетт» до небывалых высот, завоевав любовь тысяч сентиментальных и чувствительных молодых парижанок. Но, как говорится, самокритика — штука страшная, и Маринетт этим недугом сильно страдала.
Позже сама Дюпен-Чен стала далеко не последней фигурой во всем этом фэндоме и была даже приплетена к пейрингу с ее Котиком, названным «дурацким» именем «МариКот», на что она лишь картинно закатила глаза и устала вздохнула: слишком часто уж она с этим белобрысым пушистиком сталкивалась.
Теперь же, бегло пробегая своими небесными глазами, которые, к слову, с каждой секундой становились все больше и больше, и, видимо, решили или выкатиться из орбит, или превратиться в блюдца, по строчкам известнейших работ, она не переставала удивляться развращенности современных малолеток, помешанных на непонятном «БДСМ». Эх, не таким было ее поколение…
В итоге, поддавшись волне накатившей усталости и отвращения, Маринетт решила уйти на покой. С тяжелым вздохом и скрипящим сердцем она бросила последний взгляд на злосчастное окно и яркий монитор, показывающий «03:08», даже позабыв проверить напоследок все каналы связи, имеющие хоть какое-то отношение к «ее ненаглядному», и плюхнулась на кровать.
***
Тем же временем
— Как же она все-таки потрясающа! Не надо смотреть на меня таким осуждающим взглядом, Плагг, я не делаю ничего противозаконного, просто проверяю «Ледиблог» на случай, если там есть какие-то зацепки для поиска Бражника.
— Знаешь, так нагло мне еще никто не лгал, — выразил свое мнение крайне недовольный в эту ночь Плагг.
Этот мелкий придурок провел весь вечер таким образом, даже забыв покормить его, Плагга! Совсем уже стыд потерял. А теперь еще ему и лжет, несмотря на беспрестанно маячащую перед глазами вкладку Фикбука.
Заметив, что паренек на время заткнулся, Плагг начал всматриваться. И увидев, как Адриан, залившись пунцовой краской и ойкнув, отскочил от стола, лишь негромко усмехнулся и улетел, решив оставить этого «проблемного» подростка.
***
— Маринетт, просыпайся!
— М-м, Адриан, куда пропал наш хомячок? Ты говоришь, он сбежал ночью? Какой ужас.
— Маринетт, уже девятый час. Ты опаздываешь, — уже начинала злиться Тикки, теребя за щечки маленькую соню, на что та начала недовольно морщиться, но медленно приходить в себя.
— Что? Какое опаздывать? Тикки? — не до конца еще осознавая где она находится и кто перед ней находится, Дюпен-Чен начала озираться вокруг.
— Боже мой, Тикки, я опаздываю! Какой ужас. Уже третий раз за неделю. Почему ты меня не разбудила? — на нее тут же был брошен осуждающий взгляд. — Да, прости.
Вероятней всего, побив мировой рекорд по скорости и параллельно перевернув весь дом, чуть его не разрушив и не сожгя, она выбежала из дома, бросив «Я вас люблю, мама, папа» своим немного ошарашенным родителям.
***
Казалось, вся школа превратилась в «сонное царство», и контрольная по химии никак не спасала ситуацию. Вместе с появлением этого писательского феномена из жизни подростков ушло и понятие «сон», испарившееся в непонятный момент и оставившее лишь «недосып» и «бессонницу».
Стремглав ворвавшаяся Маринетт, как всегда, опаздывающая, лишь на секунду внесла некое оживление в этот бездонный омут безысходности, который снова же накрыл всех с головой, и казалось, что лишь только учители сохраняли свое беспристрастное отношение ко всему этому.
— Убей меня, пожалуйста… — раздался стон, обращенный к девушке, на том месте, где раньше сидела ее подруга Алья.
— Что случилось? — мотнув головой, она устремила свои голубые глаза на эту необычайную метаморфозу, и не получив вразумительного ответа, уселась рядом.
Видимо, только она продолжала подавать признаки жизни в этом классе живых мертвецов. И даже вечно радостный Адриан тихо посапывал за своей партой, давая Дюпен-Чен великолепную возможность незаметно наблюдать за его «прекрасной» макушкой.
