Hey ya

Переезд. Для меня смена обстановки всегда была способом на время отвлечься от всего, забывая о ежедневных заботах, снизить уровень постоянного стресса. Но мысль о том, что мне придётся оставить любимый город, друзей, и немногочисленных родственников в прошлом, немного угнетала, но всегда была где-то тут, на поверхности. Этим летом моя мать отправляет меня к своей давней знакомой в Москву, вроде как только на два месяца. Но я уже не маленькая девочка и понимаю, что после этого последует полноценный переезд и поступление в какой-нибудь из московских вузов. От моих глаз никогда не укрывался тот факт, что родители не в ладах друг с другом, и последние полтора года они только и делают, что собачатся. Да, сначала это удавалось скрывать, но затем я начала перманентно засыпать со слезами на глазах, вслушиваясь в их крики за закрытой дверью спальни. Скорее всего, за те два месяца, что я проведу в Москве, они разведутся и успеют разделить имущество. Мама не претендует на квартиру, но так как я остаюсь с ней, а не с отцом, ей останется наша видавшая виды красная Тойота и энная сумма денег. Что ж, уже неплохо. По правде говоря, я не смогла добраться до сути их вечных перебранок, но одно я знаю точно, мои родители — два великовозрастных дебила. Но я благодарна, что это все закончилось и больше никто никому не будет постоянно трепать нервы. Да, мне будет не хватать отца и тех минут, когда мы были обычной счастливой семьей, когда папа катал меня на спине, а мама пекла блинчики, изредка бросая на нас взгляды, полные счастья. У меня конечно есть все права приезжать обратно, в родной город, и навещать своего старика и всех друзей, но все же какая-то часть моего мозга хочет забыть это место и начать жить с чистого листа, лишь изредка вспоминая о предыдущей жизни. Москва же город возможностей, не так ли? --- Мой поезд отправляется с местного вокзала завтра, ровно в восемь утра. Вообще, сборы не должны были занять больше часа, но я умудрилась растянуть это дело на два дня. Ну конечно, параллельный просмотр фильмов не помогает, а только отвлекает от цели, но складывать чемодан в тишине я бы просто морально не смогла. В голову нескончаемым потоком лезли тысяча и одна мысль о том, что же меня ждет там, в столице. На экране компьютера Себастьян и Мия танцевали на фоне пылающего заката, а я сидела в окружении кучи вещей, совершенно не понимающая откуда у меня столько разноцветных несуразных платьев. Сейчас моя одежда — это толстовки и джинсы. Современный тинейджер стартер пак, я считаю. И именно поэтому пытаюсь засунуть в свой небольшой черный чемодан очередную серую толстовку с вручную нарисованным белым пацификом на спине и небольшой вышитой надписью «Make love, not war» в районе сердца. Эта вещь была для меня очень значимой, и уехать без неё я не смогла бы. Около года назад, когда я была на пике своего переходного возраста, и злость на окружающих погружала меня в себя с головой, в нашем местном книжном магазине мне попалась книга, обычная на первый взгляд. У неё была мягкая бежевая обложка, на которой мужчина уходил куда-то в закат, держа за руку ребёнка. Автором значился Стивен Кинг, что бесспорно подкупало приобрести её. Один из её рассказов оказался про американскую молодежь шестидесятых годов, которая отчаянно борется с войной во Вьетнаме, где погибали тысячи молодых людей, многие из которых были их друзьями. В компаниях этой молодежи и начали появляться первые зачатки культуры хиппи. Под впечатлением я и нарисовала этот пацифик — знак мира, как это сделал один из героев рассказа. Теперь же для меня этот рисунок означает борьбу за то, что тебе дороже всего.  — Тук-тук. Можно? — я слегка вздрогнула и вскинула голову, уставившись на дверной проем. Высунув голову из-за двери, там стояла мама. Она выглядела очень уставшей, с бледным лицом и сальными волосами, затянутыми в тугой хвост, но глаза у неё светились спокойствием, а улыбка демонстрировала милейшие ямочки.  — Да, конечно, заходи, — я встала с пола и разогнулась, из-за чего моя спина подозрительно щелкнула. Мама толкнула дверь и прошла в мою обитель. Я знаю, скольких усилий ей стоило не обращать внимание на хаос в моей комнате, за что ей очень благодарна.  — Звонила тётя Ира. Говорит, в Москве прогнозируют похолодание до плюс пятнадцати и обильные осадки. Ты взяла теплые вещи? — она взглядом пробежалась по моему багажу и немного успокоилась, увидев содержимое. Мам, если ты не забыла, я и в плюс тридцать не снимаю с себя кофты. Но солнце я любила, и известие о понижении температуры в середине лета — это не то, что мне хотелось бы слышать. Так, а куда я запихнула свой зонт? Ладно, потом найду. Сейчас или никогда. — Мам.  — Ммм? — она не оторвалась от складывания вещей, что были непонятной кучей свернуты в чемодане, в адекватные стопки, но слушала меня. Ну что же, вот он, час икс.  — Вы правда подаёте на развод? — я скорее пискнула, чем нормально сказала эти слова, и сразу же закрыла рот, уставившись на мать. Сначала она на секунду застыла, но потом отложила майку и развернулась ко мне. Ни один мускул на её лице не дрогнул. В глазах же читалась бесконечная усталость и боль.  — Да, милая, мы с папой больше не любим друг друга и решили, что дальше нам стоит идти разными путями, — она присела на краешек кровати, положила руки на колени и отвела глаза, — но это не значит, что мы больше не любим тебя, — поспешно добавила она и попыталась улыбнуться, но из-за дрожащих губ, вышло не очень. Я клянусь, последняя фраза почти заставила меня разрыдаться, но я решила быть сильной ради мамы и ночью промочить подушку в одиночестве, а не реветь при ней. Вместо расклеивания, я примостилась рядом на кровати и обняла её со всей силы. Она ухватилась за мою пижаму в ответ.  — Я тоже вас люблю. --- Дзынь. Я еле стояла на ногах. Нажимать на кнопку звонка в третий раз у меня тоже не было сил, поэтому я решила подождать, облокотившись спиной о стену и прижавшись виском к холодной бетонной стене. Пятнадцать часов тряски в плацкарте высосали из меня все силы, а душный таксист заставил подумать о петле как о неплохом выходе из ситуации. Было бы намного логичнее, быстрее и комфортнее добраться до Москвы на самолете, но я до дрожи боюсь этих крылатых склепов и одна ни за что бы туда не села. Но слава богу от кровати меня отделяют только эта чертова дверь и нерасторопность тети Иры. Моя рука находилась в сантиметре от звонка, когда за дверью наконец послышалась возня, и меня стиснули в поразительно крепких объятиях.  — Софочка! Лапочка моя! — промурчала хозяйка квартиры. Я сразу почувствовала родной запах курева, перемешанный со шлейфом неимоверно сладких духов. Запах детства, ничего не скажешь. Вообще, я ненавижу, когда моё имя сокращают, о чем я часто предупреждала тетю Иру. Меня при рождении назвали Софией, неужели так трудно запомнить? Но стиснув зубы, я промолчала на этот раз, сказав лишь, что очень рада её видеть.  — Что же мы стоим в дверях? Проходи скорее, — женщина прошла в квартиру и шире распахнула дверь. Мы оказались в узкой прихожей, переходящей в коридорчик, где тускло горела единственная желтая лампочка. Вокруг все было такое… уютное? Как будто я и не уезжала из своего города. Стоит отметить, что тетя Ира родилась и выросла вместе с моей мамой в одном городе, они были лучшими подругами в школе. Но после её окончания, мама осталась в городе, а тетя Ира отправилась покорять столицу. Не думаю, что ей это удалось, так как она работает преподавателем истории в ПТУ, имеет за плечами четыре не очень хорошо закончившихся брака и живет в компании двух незатихающих той пуделей.  — Так, смотри, это моя комната, — она указала пальцем на самую первую дверь, — эти две двери, как ты уже поняла, ванная и туалет, — до этого и так было легко додуматься, так как на одной двери была табличка с голым писающим мальчиком, а на другой все тот же голый мальчик стоял под душем, — налево, дальше по коридору — кухня, направо — кабинет и твоя комната. Дальше она просипела что-то про свой любимый сериал, от которого я её отвлекаю, и удалилась восвояси. Но я не обратила никакого внимания на её пустой треп и просто зашаркала в сторону своей обители. Как оказалось, моя комната не являлась полноценной комнатой. Напротив кухни была только одна дверь, ведущая в «кабинет», который на деле оказался библиотекой. Когда заходишь, около двери стоит доисторический компьютер, покрытый метровым слоем пыли; справа и слева по стенам находятся только шкафы с книгами; так же один шкаф находиться напротив, и располагается посередине комнаты. Иными словами, этот шкаф и является перегородкой между моей «комнатой» и библиотекой. Естественно, никакой двери там не предусмотрено. Сомневаюсь, что компьютером или библиотекой хоть кто-то пользовался за последние десять лет, так что закрывать дверь в кабинет я могу со спокойной душой. Не всматриваясь в детали интерьера, я стянула с себя кофту и завалилась на широкую кровать, моментально отключившись. --- Просыпаюсь с ощущением, что по мне трактором проехались — ломит каждую косточку. Да еще и матрас каменный. Примерно такие мысли крутились в моей голове, когда я сосредотачиваюсь на вибрации под задницей, которая меня собственно и разбудила. Кто-то настойчиво трезвонил мне уже минут десять, но брать трубку я не собиралась. Судя по мягким золотистым бликам на полу и стенах, сейчас либо раннее утро, либо уже закат. Ну, а какая к черту разница? Так как спать мне уже не хотелось, а вставать тем более, то я просто перевернулась на спину и уставилась в потолок. Но ничего интересного я там не обнаружила, поэтому начала разглядывать интерьер моей временной норы. Самое приятное глазу в этой каморке — огромное окно с широченным подоконником. Всю жизнь о таком мечтала. Сидеть на нем ночью, завернувшись в теплый плед, и вслушиваться в ритм каплей дождя, бьющих в стекло — если вы понимаете, о чем я. По обе стороны от окна висели обычные белые полочки, по-моему, я их даже в Икее видела. Так как кровать была довольно низкой, я не могла рассмотреть что же на них находиться, но что-то мне подсказывало, что ничего особенного. Напротив кровати было мягкое на вид низенькое кресло и журнальный столик рядом, а также шикарное огромное зеркало во весь рост. Вот такое я люблю. Справа от кровати стоял гигантский платяной шкаф, возможно, ещё заставший дядю Сталина. Эта комната источала какую-то хаотичную энергетику, но мне она безумно понравилась, и если меня спросят почему, я не смогу найти ответа. Все же почувствовав прилив сил, я резко поднялась с кровати, из-за чего организм взбунтовался и перед глазами все застлала темная пелена. Чуть не потеряв равновесие, я оперлась рукой о шкаф и немного пришла в себя. Веселое начало дня. Решение разобрать чемодан чуть позже само забралось мне в голову, поэтому я прошла мимо своего багажа, направляясь прямиком на кухню. В квартире было подозрительно тихо, поэтому я прошлась по всем комнатам, и сделала вывод, что дома тети Иры нет, только два серых той пуделя спали на её кровати, но сразу вскочили и подбежали ко мне, как только я заглянула в комнату. Их коготки смешно цокали по полу кухни, и я слегка улыбнулась. Коко и Шанель, а именно такие имена дала им тётя, вели себя тоже очень тихо, что не было для них нормой. Может уже устали беспричинно лаять на всех подряд? Я кинула взгляд на кухонные часы, которые показывали без четверти девять вечера. Ну что же, проспать одиннадцать часов без задних ног? Сделано! Пошарившись на кухне, я с разочарованием обнаружила пустые полки, да начатую бутылку кетчупа. Не густо, скажу честно. Может быть тетя Ира ушла за продуктами, а не к очередному хахалю? Ну, эти вещи не взаимоисключающие, поэтому скрестим пальцы. Вспомнив про звонок, меня разбудивший, я полезла в задний карман и разблокировала телефон. Вижу два пропущенных от отца и бездумно перезваниваю, опираясь об столешницу бедрами. На том конце отвечают ровно через три гудка, и я слышу радостный голос папы. Ничего интересного в этом разговоре не было, хотя услышать родной голос в новой для меня обстановке было облегчением. Поболтав минут пять, я прощаюсь и сбрасываю. Кладу телефон на стол и запрокидываю голову, испуская тяжелый вздох. Не представляю, чем себя занять. Вдоволь послонявшись по квартире и изучив её достопримечательности, я наконец решилась выйти на свободу и чуть-чуть развеяться на улице. Вроде даже заметила приличного вида пекарню в квартале отсюда, когда меня подвозил от вокзала таксист-душнила. Через пять минут, еле отыскав запасной комплект ключей от квартиры, я выбежала на свет божий. Кто вообще кладет запасные ключи в ящик с щетками для обуви?! Заткнув уши наушниками, я сразу же завернула на более широкую и, соответственно, людную улицу, где и находилась эта кафешка. Вокруг витала какая-то атмосфера легкости и празднества. Солнце почти уже село, и от золотистого заката осталась лишь красная полоса, а холодный воздух уже начал приятно щекотать ноздри. Немного не рассчитав температуру, я выскочила в одной кофте. И именно поэтому сейчас натягиваю рукава по самые кончики пальцев, пытаясь бодренько шагать по вечерней Москве. Огни Ленинградки монотонно сопровождают меня на моем пути, а не всегда приветливые лица москвичей встречаются все чаще. Издалека завидев яркую вывеску кафе, я прибавила шаг и незаметно для себя улыбнулась. Взбежав по трем ступенькам, я резко открываю дверь — колокольчик над ней приветливо звенит. Внутри все было еще уютнее, чем мне показалось сначала. Прямо напротив двери находилась касса и просто громадная витрина со всякими вкусностями, за которой виднелись кофемашины и холодильник. Слева был небольшой зал с несколькими столиками, которые были застланы милейшими полосатыми скатертями. Я вытащила один наушник — оказалось, в помещении играл какой-то лоу-фай трек, что тоже весьма умиротворяло. Медленно прошаркала к кассе, удивившись, что в самый час пик здесь всего один посетитель — молодая девушка, быстро что-то печатающая на макбуке. Засунув руки в карманы, чуть отклонившись назад и задрав голову, я начала изучать горячие напитки. Но копошение со стороны подсобки и тихое протяжное «бляяяя» немного переместили направление моего внимания. Толкая дверь спиной, из комнатки выплыл парень-бариста, держа при этом три доверху набитые апельсинами коробки, что ему удавалось с трудом. Верхняя коробка так и норовила накрениться то влево, то вправо. Это зрелище меня немного позабавило, но я все же продолжила выбирать напиток, что согреет меня таким прохладным летним вечером. Кофе или чай? А может, какао с пенкой и горсткой маленьких зефирок сверху? А что насчет…  — Определились? Я перевела взгляд на говорившего, что теперь сидел прямо на прилавке, и с заговорщически заглянул в мои глаза.  — Ээ, нет… — начала я, снова метнувшись взглядом к списку, как вдруг меня бессовестно перебили.  — Для такой прекрасной девушки я бы посоветовал ароматнейший свежевыжатый апельсиновый сок в компании кусочка нежнейшего чизкейка, — парень неосознанным движением провел пятерней по коротким выбеленным волосам и спрыгнул со стойки. Он опять посмотрел мне в глаза, но уже с менее самодовольным видом и кивнул на принесённые им коробки. Я встряхнула головой и, даже не успев подумать, выпалила:  — У меня аллергия. Он еле заметно выдохнул и еще больше повеселел.  — Ну и слава богу, я все равно не до конца разобрался как работает эта чудо машинка, — с кривой улыбочкой он ткнул большим пальцем в сторону соковыжималки. Я искренне рассмеялась этой нелепости. Вытащив второй наушник и спрятав их в карман, я облокотилась на стойку и подперла голову руками.  — Что ж… — я уставилась на его бейдж, прикреплённый к черному фартуку. Прочитать имя было затруднительно из-за неразборчивого почерка, но все же вышло, —…Никита, надеюсь, ты умеешь включать кофемашину, потому что я смерть как хочу ванильный латте. Бариста ухмыльнулся и отсалютовал.  — Будет сделано! Я улыбнулась в ответ, оплатила заказ и, развернувшись на пятках, направилась искать столик. Говоря точнее, искать его не надо было, ведь занят был всего один. Без лишних колебаний я прошла к самому дальнему, в углу. Он стоял у окна, которое выходило на оживленное шоссе и позволяло насладиться последними секундами заката. Я медленно села на мягкий бежевый диван и откинулась на спинку. Со стороны кухни доносилось тихое тарахтение кофемашины и звон посуды. Я почувствовала, как теплое удовлетворение растекается по всему телу и спокойствие накрыло с головой. Я позволила себе растечься по диванчику, вытянуть ноги и прикрыть глаза. Через минут пять послышалось нерасторопное мягкое шарканье подошвой кед по плитке, но я не обратила никого внимание, продолжая свою «медитацию».  — Доброе утро, соня. Ваш заказ, — чашка опустилась на столик и я приоткрыла один глаз.  — Спасибо. Я села ровнее и потянулась за милой сахарницей в виде слоненка. Добавив пару ложек и как следует размешав, я краем глаза начала наблюдать за моим новым знакомым, если можно так сказать, который к этому моменту уже был занят другим посетителем. Он оказался общительным и очень смешливым. Полуулыбка-полуухмылка на лице, глаза внимательные и добрые. Казалось, что если смотреть на него слишком долго, можно легко ослепнуть. Поэтому я разглядывала его украдкой, отсчитывая ровно пять секунд, затем опускала взгляд на медленно пустеющую кружку латте. Не знаю сколько бы времени я провела за этим столиком, если бы не звонок тети Иры. Она для приличия поинтересовалась где я, и, даже не дослушав ответ, сказала, что суп на плите, а она ложиться спать. Я посмотрела на часы, и оказалось, что в пекарне я торчу уже час и по-хорошему пора бы уже сваливать. Пока я сидела и пялилась на бариста, помещение уже наполнилось людьми, и почти за каждым столиком шла тихая вечерняя беседа, почти никогда не набиравшая особой громкости. Выждав момент, когда около прилавка не будет ни одного посетителя, я встала и твердой походкой направилась к нему. Никита заметил меня сразу, улыбнулся и убрал телефон, в котором до этого что-то печатал.  — Что-нибудь ещё?  — Да! Эм… Можно два пончика с розовой посыпкой сверху? — Я выпалила первое, что пришло в голову, лишь бы продолжить разговор. Боже, ну не идиотка ли? — С собой, — ну или с тобой. Я улыбнулась своим мыслям, а затем услышала звук уведомлений, пришедших подряд. Телефон сходил с ума из-за сообщений из группового чата с моими подругами, две из которых решили, что это подходящее место для разборок. Пролистав в начало, я ухмыльнулась совершенно глупой причине ссоры и для себя решила не ввязываться, блокируя телефон.  — Готово, — я подняла глаза и встретилась взглядом с Никитой, протягивающим мне бумажный пакет, который уже начал пропитываться маслом от пончиков, — за счет заведения. Удивившись последним словам, я подняла бровь и наклонила голову.  — С чего вдруг?  — У нас такое правило. Красивым девушкам в толстовках два пончика в подарок при заказе ванильного латте. Я засмеялась и почувствовала жар, приливающий к щекам, а затем накрыла их холодными ладонями в попытке остудить. --- «…наш корреспондент. Александр, вам слово…» Щелк. «Сегодня, двенадцатого июня, Роспотребнадзор заявил о…» Щелк. «…в течение следующего календарного года, а сейчас работа международных экспертов не прекращается…» Щелк. «Меркель и Трамп…» Щелк. Грохот сзади временно заглушил болтовню из телека, заставив меня обернуться. Тетя Ира держала огромный мешок собачьего корма и сыпала его в одну из железных мисок с надписью «Коко». Собачки терпеливо ждали рядом, голодными глазами пожирая «кормопад». Я бесцветно хмыкнула и перевела скучающий взгляд обратно на телевизор, продолжая переключать каналы. В итоге остановилась на глупом сериале про ментов, не особо вникая в сюжет. В голове и так был скоп мыслей, мешающий сосредоточиться на чем-то одном, поэтому я пыталась сконцентрироваться на картинке, параллельно вертя в руках пульт. Прошло уже трое суток со дня моего приезда в столицу. Двое — со дня посещения кафе и, соответственно, встречи с ним. Не могу понять почему, но с того момента в моей голове идеей-фикс засело желание узнать, что он из себя представляет и кто вообще такой. Это не то, чтобы мешало течению моей жизни — все эти два дня я изучала город: посетила пару музеев, погуляла в Парке Горького, два раза потерялась в подземке и нашла ларек с просто сногсшибательной шаурмой. Но его образ всегда был в моей голове, где-то между строк. После того, как он отвесил мне комплимент, заставивший лицо покраснеть как раскалённый самовар, мы перебросились еще несколькими незначительными фразами, и я пулей вылетела из помещения. А потом всю дорогу до дома улыбалась, как умалишённая и подпевала Лане дель Рей в наушниках. Позже я заметила, что, возвращаясь поздно вечером с прогулок по городу, я специально делаю крюк и прохожу мимо той пекарни, пытаясь незаметно понять, его ли это смена. К сожалению, вместо него за прилавком стояли либо пухлый парень с кудряшками, либо милая девушка, чуть старше меня, с черными короткими волосами и милой улыбкой. Неужели здесь красивая улыбка — это главный критерий для приема на работу? Наконец сериал про будни московских полицейских закончился, и начали показывать какой-то старый советский фильм с довольно миленькой, но очень раздражительной главной героиней. Собаки уже доели свой ужин и тихо сопели у меня под ногами, а тетя Ира все не может успокоиться и третий раз открывает холодильник в поисках «чего-нибудь».  — Что тут у нас…? — она быстрым движением открывает контейнер и присматривается, — эх, гречка. Грустно вздохнув она убирает контейнер обратно, но не прекращает поиски. Пробурчав еще что-то, она оглядывается и обращается ко мне:  — Поделишься со своей любимой тетей Ирой пончиками из пекарни? Я задумываюсь на секунду, так как вообще про них забыла, забросив в дальний угол холодильника в тот день. — Да, конечно, — надо же как-то отблагодарить, что впустила меня пожить, — но мне один оставьте! В ответ я слышу смешок и цоканье языком, а затем щелчок, обозначающий, что чайник начал нагреваться. Из-за шуршания пакета просыпаться Коко и Шанель, но быстро теряют интерес, так как видят, что шумят не их пакетом с сухим кормом. Я встаю из-за стола и уже прохожу половину пути до комнаты, когда тетя Ира зовет меня по имени. На мое «что?» она просто зовет меня обратно. Я вскидываю бровь, разворачиваюсь на пятках и шагаю на кухню. Женщина стоит ко мне лицом и хитро улыбается, махая клочком бумажки у меня перед носом. Я в непонимании смотрю сначала на обрывок, а потом на нее, и так по кругу.  — Думаю, это для тебя. Он там лежал. В пакете с пончиками. Она протягивает мне находку, а я быстро выхватываю и подхожу поближе к лампе. Знакомым почерком там были выведены номер телефона и одно предложение: «Если захочешь ванильный латте, звони в любое время:)» До комнаты добегаю в рекордные две секунды, на удивление не споткнувшись об раскрытый на полу чемодан. Руки трясутся и потеют, но я упорно шарюсь по карманам перекинутых через спинку кресла джинс. Волосы лезут в глаза, а я рваными движениями заправляю их за уши и быстро набираю цифры, сверяясь с написанным. Только поднеся телефон к уху и слыша первый гудок, я задумалась о том, что слова в моей кудрявой голове в данный момент отсутствуют, и говорить мне в целом нечего. Ну и к черту. Походу разберусь. Как говориться, будем решать проблемы по мере их поступления. Может он занят и вообще не ответит на…  — Да? Ответ вызываемого абонента заставил мои ноги перестать нарезать круги по комнате и застыть на месте. Я выдохнула и села на подоконник:  — Эм, привет… Ты возможно меня уже не помнишь, хотя прошло всего два дня, — последнее я протараторила тише уже скорее для себя, а затем собралась и решила говорить нормально, — в общем, я заказывала латте в… в пекарне, где ты работаешь. Я прикусила губу и слушала, что же он ответит на мои сумбурные речи. Вдруг я увидела голову, выглядывающую из-за шкафа около входа. Тетя Ира внаглую подслушивала разговор и при этом ехидно и с любопытством смотрела мне в глаза. Я подорвалась с подоконника и начала выпихивать ее из своей норы.  — О, привет, ванильный латте, — даже в немного искаженном голосе можно было услышать, как он улыбается, что несомненно меня успокоило, — почему ты так долго не звонила? Я уже успел взгрустнуть, что мое природное обаяние на тебя не подействовало. Его ответ я слушала, замерев в ужасно неудобной позе, выпихивая задом тетю Иру из комнаты. Готова поспорить, что она тоже все слышала, так как тоже перестала прорываться обратно. Воспользовавшись моментом, я сделала последнее усилие и все же вытеснила врага за свою территорию, захлопнув дверь. Я победно улыбнулась и сдула выбившуюся из-за ушей прядь. В двух словах объяснив ситуацию, мы продолжили болтать на какие-то отвлеченные темы, при этом пытаясь избегать неловкого молчания.  — Я, кстати, не просто так позвонила, — дальнейшие слова вырвались сами собой, я клянусь, — я хотела спросить, есть ли хоть какая-то вероятность того, что ты согласишься пойти со мной на свидание? Глаза зажмурены, коленки дрожат, нервная улыбка до ушей.  — Да, конечно! — смех в трубке сделал меня окончательно счастливой.  — Правда? Серьезно?  — Я буду более чем счастлив. Я до сих пор не верила, что реально сказала это.  — Я завтра заканчиваю смену вечером, в половине одиннадцатого. Тебя устроит или это уже слишком поздно? — он сказал это таким ровным голосом, что мне невольно стало стыдно за то, что блеяла и мямлила все это время.  — Да, отлично. После этого возникла неловкая пауза, но не продолжилась более пяти секунд.  — А знаешь, пекарня закрывается в десять, ты можешь прийти за пять минут до этого. Я тебе что-нибудь налью, а сам быстренько закрою смену.  — Отлично! — ляпнула в ту же секунду.  — Ну, тогда… до встречи?  — До встречи…  — А стой! — поспешно выкрикнули в трубку, когда я уже оторвала телефон от уха, — как тебя зовут? Мысленная затрещина.  — София, меня зовут София. И я ненавижу когда сокращают мое имя.  — Тогда я буду звать тебя Соньчик. И быстро сбросил, не давая мне и шанса на протест. Я положила телефон перед собой и начала тупо пялиться на него. Обхватила колени руками и никак не могла поверить в случившееся. Но чувствовала я себя не удивление легко и в то же время решительно. --- Третий раз за вечер подхожу к зеркалу. Третий раз проклинаю себя за то, что не взяла ничего наряднее простой черной юбки. Третий раз тяну ее пониже, оказывается, выросла, за последние полтора года. На часах без пятнадцати десять, я иду в прихожую и надеваю кеды, попутно закидывая небольшой портфель на плечо. Тетя Ира стояла, прислонясь плечом к стене и беззвучно наблюдала за моими сборами. Она заставила меня выложить все подчистую сразу после звонка, а я и не смела отпираться. Не то было настроение.  — Дома быть не позже двух. И трезвой как стеклышко! Но если принесешь еще пончиков, так и быть закрою глаза и матери не расскажу, — она подмигнула и рассмеялась. Я тоже улыбнулась.  — Да не собираюсь я пить, — смотрю на время в телефоне и поворачиваюсь к собеседнице, — ну, как я? Она окинула меня придирчивым взглядом с ног до головы, состроив задумчивую мину, а затем подняла большой палец.  — На пять звезд. Коко и Шанель дружно залаяли и закрутились у моих ног. Я почесала обеих за ушками, на счастье, и открыла дверь. Когда двери лифта разъехались, приглашая внутрь, тетя Ира крикнула мне в след:  — Ни пуха ни пера!  — К черту! — и двери за мной закрылись. К кафе я подошла ровно без пяти десять, когда за столиками уже никого не было, и свет в зале был выключен везде, кроме люстры над прилавком. Атмосфера очень… романтичная между прочим. Никита заметил меня еще на улице и приветливо махал тряпкой, который до этого протирал стол. Окинув себя взглядом в последний раз, я толкнула дверь и вошла в помещение. Колокольчик над входом опять приветливо брякнул.  — Привет. А ты вовремя, — он взглянул на часы, висящие на стене, — чего-нибудь хочешь? Он подошел ко мне и неожиданно раскрыл руки для объятий. Я повторила движение и мы неловко обнялись. От него пахло молоком, корицей и сигаретами. Я немного смутилась из-за телесного контакта, но старалась не показывать виду. Заказала горячий шоколад и села за мини барную стойку слева от кассы. Беседа завязалась сама собой. Он часто уходил в подсобку, что давало немного времени на формулирование ответа. Я рассказывала про свое детство, бытность в родном городе, про своих друзей. А еще он поинтересовался, не хиппи ли я, раз ношу кофту с пацификом, ту самую, серую. Она всегда приносила мне удачу, поэтому я решила надеть ее и сегодня. Этот вопрос был его главной ошибкой, потому что я начала рассказом о книге, меня вдохновившей, и закончила распусканием соплей на тему жестокости современных политиков. Я же в ответ узнала, что он учиться на втором курсе, занимается музыкой и обожает фильм «Я видел свет».  — Я закончил, — он стоит передо мной уже без фартука и с кофтой в руках. Я убираю телефон и поднимаюсь, оправляя юбку.  — И куда мы теперь? — я интересуюсь, когда Никита закрывает на ключ кафе, внутри полностью поглощенное чернотой. На улице стало заметно прохладнее, но в целом все равно теплее, чем в день моего приезда. Город шумит: машины на шоссе проносятся мимо нас, где-то далеко воет сирена, группа подростков сидят на лавочке рядом и о чем-то громко спорят, при этом слушая модную музыку на колонке.  — Если честно, ничего интереснее простой прогулки по району я придумать не успел, — немного виновато ответил он, когда закончил с замком. Я пожала плечами, мол, ничего против не имею, и мы пошли исследовать ночную Москву. --- Совершенно неожиданно, и к нашему крайнему неудовлетворению, небо быстро заволокло грозовыми тучами, которые сразу начали заливать улицы города дождевой водой. Непогода застала нас в получасе ходьбы от места встречи, поэтому Никита предложил переждать под крышей автобусной остановки. Но когда дождь начал лить стеной, мы поняли, что оказались в ловушке.  — Есть какие-нибудь идеи? — я немного высунулась из-под навеса, но когда капли больно ударили по лицу, отшатнулась обратно. Никита поймал мой взгляд и недвусмысленно поиграл бровями, скося глаза за пределы крытой остановки. Я удивленно открыла рот и тут же его захлопнула, — нет!  — Да ладно тебе, у нас нет другого выхода.  — Тебе очень хочется проваляться две недели в больничке из-за простуды? Лично мне нет.  — Сама посуди, мы и так уже мокрые насквозь, а дождь неизвестно через сколько закончится. Может, вообще всю ночь лить будет. Тебе упало тут ночь торчать? Руки, как и колени, тряслись от промозглого ветра, но я все равно сложила их на груди.  — Нет, но мы не будем этого делать.  — Да, будем.  — Нет.  — Да.  — Нет. Вдруг его вид сменился с решительного идти до конца на до жути хитрый. Он отходит от меня на шаг и выставляет руки в примирительном жесте.  — Ладно. Как хочешь, — и выбегает, черт возьми, из-под навеса, останавливаясь в трех метрах от остановки и смотря на меня взглядом победителя. Стоит под стеной дождя, улыбаясь от уха до уха, и машет рукой, как пару часов назад, когда я только заходила в кафе.  — Ты что, совсем сдурел?! Я смотрю на него и не решаюсь выйти. А что такого, в самом-то деле? Ну промокнем чуть-чуть, подумаешь, беда. А вот стоять здесь черт пойми сколько, да еще и одной, перспектива не из приятных.  — Да не бойся, не растаешь. Беру себя в руки, натягиваю капюшон на голову, прикрывая волосы, выдыхаю и с визгом выбегаю вслед за ним. В ту же секунду вся моя одежда насквозь промокает, но я не обращаю на это никакого внимания, так как чувствую чужую ладонь, сжимающую мою собственную.  — Где ты живешь? — еле разбираю сказанное из-за шума дождя, пытаюсь объяснить местоположение дома, но получается из рук вон плохо, так как голова вообще не соображает, переплетённые пальцы перемешивают все мысли в кашу. Додумываюсь залезть в переписку с мамой, прикрывая телефон рукавом кофты. Называю точный адрес, и Никита, перекрикивая дождь, сообщает, что перебежками можно добраться за пятнадцать минут. Он тянет меня вперед, и я бегу за ним, не разбирая дороги. В местах, плохо освещенных фонарями, как назло образовались громадные лужи, по которым мы шлепаем уже промокшими кроссовками. Смеемся всю дорогу, как будто нет никакого дождя и нам совсем не холодно. В какой-то момент уже начинаю различать очертания знакомых дворов и проулков, с грустью понимая, что наше маленькое путешествие почти подошло к концу. Указываю пальцем на свой подъезд. Встаем под козырек, поворачиваясь лицом к друг другу, так и не расцепив руки. Наблюдаю за каплями, бегущим по его щекам, и понимаю, что наши лица находятся слишком близко. Мне это было вполне по душе, как кажется, и Никите, поэтому мы просто стоим и смотрим. Этот момент я запомню навсегда. Дождь барабанит по металлической крыше подъезда, а мы просто целуемся, находясь вне времени.