Путеводная Звезда (Глупая Хьюга)

Часть 2 — Орочимару-сама. Глава 6: Бездарность.

       Воспоминание об увиденном в Конохе (Часть 2 — Орочимару –сама. Глава 5: Лицо без маски) отступило на задний план. Он с раздражением вспомнил сегодняшнюю тренировку с девчонкой. --- ---        — Хината, смотри внимательно и запоминай этот удар. Вот так! — саннин нанес удар ногой по манекену. — Теперь ты!        Хината подошла и повторила движение за саннином.        — Ещё раз! Четче! — дал команду Орочимару. — Сильнее! Еще сильнее! Сильнее!        — Я не могу сильнее! — девчонка тут же отбежала от саннина метров на десять по залу для тренировок.        «Переместилась на, как ей кажется, безопасное расстояние! Наивная!» — ухмыльнулся саннин.        — Вернись назад! И продолжай отрабатывать этот удар! Пятьдесят ударов правой, потом левой ногой. И так три подхода. Живей, Хината! Не стоит делать такой умирающий вид! Ты — будущий шиноби Отогакуре! Наша деревня еще совсем небольшая! И нас все, кому не лень будут пытаться задавить в зародыше, пока мы не нарастили достаточно силы, что бы стать угрозой для других, — пояснял девчонке Глава Деревни.        — Кто именно будет пытаться уничтожить Отогакуре? — спросила Хината Орочимару, возвращаясь к манекену.        — Все! И я не преувеличиваю! Спуску нам не даст никто! Поверь мне на слово, пощады ни от кого ждать не придется! Особенно тебе, с твоими глазами! — усмехнулся змеелюд.        — Есть ли возможность их скрыть? — спросила Хината, немного помолчав.        — Есть, но тебе придется очень много работать! Для начала научись хотя бы правильно выполнять удары! Приступай! — скомандовал саннин. --- ---        «Она даже на манекен смотрит с испугом! Опускает глаза, втягивает голову в плечи, защищает лицо руками! И как она с таким настроем драться-то будет? Интересно, на что Хиаши надеялся? Даже если бы я её не смог забрать из Гнилой Деревушки, то она бы в любом случае пошла бы в тамошнюю академию. И как бы её должны были после окончания отправлять на миссии?! И что бы она на них делала? Выпрыгнул враг из-за куста, а Хината дрожит, голову в плечи втянула! Враг ей скажет что-то типа «Бездарность», а она расплачется, кунай уронит и в кусты убежит! Кто-то мусора наклал, а мне всё ЭТО разгребать теперь! А так-то она не единственная, чем я должен заниматься!» — Орочимару откинул в сторону проверенный отчет и устало потер лоб пальцами.        Немного погодя, память услужливо подсунула процесс передачи Хинаты в лесу Итачи Учихой.        «Девочка явно знает Итачи. Нужно будет разузнать у нее об этом. Судя по данным разведки, в клане Учиха все очень не очень. Фугаку (Глава Клана) пытается сделать все, что можно, что бы клан не притесняли в деревне. Но у него это не выходит. В результате недовольство в клане растет. Они готовят восстание. Но восстание будет подавленно. И руководство Конохи не станет стесняться в средствах! Очевидно, вырежут всех. Может быть оставят нескольких детей на разведение, да и то не факт! Хирузен там конкретно прочищает ряды от возможных конкурентов! Решено, узнаю у девчонки всё, что ей известно на счет красноглазого клана и Итачи», — змеелюд облизнул губы и устало посмотрел на пламя свечи, что освещала ярким светом помещение.        Он сам себе усмехнулся. Когда-то давно, еще во времена обучения в академии, по чистой случайности он нашел способ сделать эти не хитрые приспособы более яркими при горении. Теперь же, когда он покинул Коноху, это ему очень пригодилось! Но долго смотреть на пламя свечи он не мог себе позволить — времени было мало, а работа предстояла огромная! Мысли плавно вернулись к Хинате, что сейчас спала мертвым сном в своей комнате, вымотанная за день тренировками.        «Сама девчонка оказалась весьма стойкой. Подготовка тела к тренировкам далась ей очень тяжело. Тело оказалось совершенно «деревянным». Я и сам был весьма поражен этим фактом! Приступы слез вызывало практически всё! Я такого ещё не видел! Она рыдала и вопила практически целыми днями! Уже в первый день сорвала себе голос, но тем не менее, просила, чтобы я не останавливался! Поразительное желание превзойти себя и получить силу! Я был доволен этим и продолжал. Я прекрасно знаю анатомию человеческого тела и его возможности, поэтому контролировал процесс и подаваемую нагрузку. Помимо этого я давал своей дочери специальные препараты, которые помогали в растяжении и закреплении достигнутого результата. Так что ничего с ней не должно было случиться. Еще бы! Система практически идеально разработанная мною! Ещё бы!» — и Орочимару довольно ухмыльнулся вспоминая, как визжали пленные привязанные во время допросов к подобным растяжечным столам.        «После тренировок я неизменно относил ее на руках в помывочную так как первую неделю она не могла сама встать после них. Я сам мыл, сам кормил, сам одевал, закутывал, ухаживал за ней. И меня это совершенно не напрягало! Иногда я так жалею, что в нашем мире мало покоя!» — подумал саннин.        Он вспомнил события тридцатилетней давности, и его невольно посещало дежавю. Мысли неизменно возвращались к предыдущей подопытной номер один. Это было странным, но рядом с ней (Хинатой), с этой маленькой упрямицей, мысли прибывали в покое. Орочимару, наблюдая за новым экспериментом, лелеял надежду на чудо. Возможно, быть может быть, однажды все, что он делает, получится. И возможно, что именно Хината поможет ему в его деле.        «Хината старалась, как могла. С телом девчонке откровенно не повезло! Оно с трудом тянулось даже с запредельными дозами препаратов, что должны были значительно облегчить этот процесс и сделать практически полностью безболезненным! Но нужно отдать ей должное: она никогда не просила остановиться или прекратить! Большую часть времени она вообще молчала. Когда же больше не могла терпеть боль, она кричала и плакала. Я не услышал за две недели от нее ни одного слова об остановке во время подготовки к тренировкам. Я спрашивал, остановиться ли мне, но она всегда говорила, что потерпит. Помнится, где-то через неделю, когда ее тело уже хоть как-то приспособилось, я решил спросить прямо, на счет ее стоического терпения», — мужчина вспомнил тот разговор. --- ---        — Хината, малыш, я хочу спросить тебя об одной вещи, — обратился он к девочке, сидящей у него в объятьях на руках и замотанной в одеяла.        — Да, — тихо, сорванным голосом, отозвалась Хината.        — Ты никогда не просишь меня остановиться во время тренировок. Я вижу, что тебе действительно больно (пару раз Хината не выдерживала — приходилось в срочном порядке вытирать лужи и менять ей штаны). Почему ты не просишь прекратить тренировку? Если ты скажешь, то я снижу нагрузку. Просто подготовка к тренировкам займет чуть больше времени. Это некритично, — погладил он её по лицу.        Хината обняла змеелюда за шею и, уткнувшись лицом в его плечо, заплакала.        — Отец, прости меня за это.        — Ничего, Хината, я понимаю. Иногда слезы — это необходимо, — Орочимару погладил её по голове.        — Я… и прости меня за те два раза… ну, когда… — и девчонка снова заревела.        — Ну, тише, тише, полно. Я прекрасно понимаю, что ты не нарочно. И я не удивлен этим. Тянуть такое тело, как у тебя, действительно больно. Да и любое тело в принципе тоже. Хочешь что-то расскажу? — задал вопрос Орочимару девчонке.        — Да, — тихо ответила она, хотя глаза вмиг ожили.        «Подумать только! Какая жажда знаний! Сидит еле живая, а что-то новое услышать хочет! Моя девочка!» — Орочимару довольно посмотрел на дочь.        — Есть пытка такая — человеку дают те же препараты, что я даю тебе. Они предназначены для придания связкам эластичности и разогреву мышц изнутри, чтобы не было травм. Потом начинают растяжку. Знаешь, многие уже на второй день готовы к сотрудничеству — я делал это не один раз и знаю, о чем говорю. Ты же уже неделю терпишь и не просишь прекратить. Я доволен тобой, Хината. Но я все же хочу услышать ответ на свой вопрос: почему? Почему ты не просишь уменьшить интенсивность нагрузки? — змеелюд внимательно посмотрел на девчонку, что сидела на его руках.        — Четыре года. Упущено четыре года, — и Хината прикусила нижнюю губу, поспешно отводя в сторону как-то подозрительно повлажневшие глаза.        — Мы наверстаем их, не переживай, — поспешил её успокоить саннин.        — Нет, ты не понимаешь… Это долго объяснять.        — А нам не куда торопиться!        — Я, когда я жила в доме Хьюга, я… Сомневаюсь, что Вы поверите мне!        — А ты скажи, может быть и поверю!        — Ну… я помню все с рождения. Помню, как родилась и открыла глаза. И с того времени всё помню, — Хината замолчала, ожидая реакции от змеелюда.        — Не особо удивлен этим. Я вот тоже помню себя с рождения. Продолжай! — велел Орочимару.        — Я тогда узнала, что я не дочь Хиаши. Тогда же, сразу после рождения, я услышала, что они как-то пытались сделать так, что бы я родилась мертвой, но у них ничего не вышло.        «Идиоты! Они же моей девочке потенциал урезали сразу раза в три, как не больше, еще до рождения! Урою этого недоумка Хиаши, а за одно поддам этой Ханаби (матери Хинаты)! Это надо же догадаться! Травить в утробе своего ребенка! МОЕГО РЕБЁНКА!» — взгляд мужчины и весь его внешний вид выдали дичайшее раздражение, грозящее перерасти в припадок бешенства. Зрачки в один миг стали тонкими, как иглы, глаза стали из-за прихлынувшей к ним чакре, слегка подсвечиваться желто-зеленым светом.        — Не злитесь на них, пожалуйста! Я не знаю, почему они хотели так поступить, но они не посмели что-то сделать мне, когда я родилась, — попыталась успокоить его Хината.        — Да мне знаешь ли не особо интересно почему они так поступили! Мне интересно, почему они нарушили условия договора! По нему я должен был получить полноценную тебя, а не ослабленную на несколько порядков особь женского пола! — взревел он, подскочив с места вместе с Хинатой на руках. Он сильнее прижал сверток с ребенком к себе и сделав пару шагов, остановился.        — Это так важно для Вас? Так важно, на сколько я сильна? — прошептала Хината, но Орочимару прекрасно её услышал. — Это что-то может поменять? Это изменит Ваше отношение ко мне?        — Нет. Я не это имел в виду, малыш. Знаешь, в нашем мире очень важна сила. И я хотел, чтобы ты была максимально сильна! Я хотел для тебя лучшей участи, чем для… но это не важно! Хиаши с Ханаби на пару травили тебя, когда ты была ещё в утробе, скорее всего, на последнем месяце беременности. Есть такие препараты, которые могут позволить убить плод во чреве женщины. Со стороны будет похоже на внезапную смерть, и никто не сможет доказать их причастность, — он всмотрелся в лицо своей дочери, которая стала в миг серьёзной.        — Так как я еще жива-то до сих пор? — спросила Хината.        — Очевидно, тебе досталось от меня врожденная устойчивость к ядам. Но всё равно эти их травления нанесли тебе ущерб! Я в этом уверен! — заявил он, немного подумав.        Змеиный саннин посмотрел на ребенка с слабо заметной жалостью во взгляде.        «Кажется, в дальнейшем слово «бездарность» будет твоим вечным спутником. Как показали мои наблюдения, при такого рода неблагоприятных факторах (имеется в виду отрицательное воздействие при развитии плода) потенциал будущих шиноби снижается в разы! Порой доходит до того, что клановые наследия не проявляются! Я ещё будучи в Корне Анбу наблюдал это. Правда у тебя есть бьякуган уже сейчас, что даёт надежду на наличие у тебя какой-то силы, но так жаль, что твой потенциал значительно уменьшен!» — с разочарованием подумал Орочимару.        — Продолжай, дитя! — велел он Хинате.        — Потом, когда мне исполнилось полтора года, Хиаши начал тренировать меня. Это мало походило на тренировки — я только уворачивалась от ударов. Сначала он ко мне относился не очень хорошо, а мама старалась избегать, но я смогла выровнять ситуацию. Со временем отношение ко мне изменилось на хорошее. Это (отношение) было без фанатизма конечно, но я считаю, что добилась хороших результатов. Даже смогла добиться разрешения на посещение курсов ирьёнинов.        — Я горжусь тобой! Ты молодец, Хината! Ты справилась, даже находясь в таких невыгодных условиях! — улыбнулся он ребенку.        — Спасибо. В общих чертах, всё было хорошо. И мне особо жаловаться в доме Хьюга было не на что. Обычная семья, обычные проблемы — в семьях разное бывает. Но однажды я вошла в кабинет Хиаши, и увидела у него на столе свиток. А в нем были описаны специальные техники по развитию клановых способностей с рождения, без них полноценного Хьюга из меня не получилось бы. Но я прекрасно понимала, что они лежат на его столе не для меня, а для моей сестры — Ханаби. И я прекрасно понимаю зачем: её изначально решили готовить к роли главы клана, а меня — нет! И в будущем всю проблему наследия и старшинства решил бы поединок между нами. Если бы в детстве я еще бы отметелила ее, то когда ей было бы лет шестнадцать, то отметелила бы уже она меня. — Хината перевела дух и вытерла злые слезы с лица. — На тот момент, было еще время, чтобы начать заниматься со мной, но он этого не сделал! Главой клана я так и не стала бы — меня бы сдвинула младшая сестра. И это точно — со мной бы никто не занимался, а я бы пропадала на миссиях по разведке со своей командой.        Орочимару молча анализировал.        «Ее рассказ очень логичен, так же видно, что она явно не врет. К тому же, полноценную Хьюгу из нее никто делать и не собирался. Ее растили на разведение. Но откуда она знает про то, на каких миссиях она бы была? Странность на странности!» — подумал змеелюд.        Он опустил взгляд на свою плачущую дочь, проанализировал еще раз то, что она сказала.        «Боль. Все твои слова — это боль. Боль от того, что тебя списали со счетов, что тебя тихо и верно подводили к единственному варианту развития событий, которого ты явно не хотела. Боль от невозможности что-то изменить. Но суть ее (боли) в том, что она или дает силу или убивает. И тебя она не убила. Ты шла вперед несмотря ни на что. Ты искала выход даже из такой казалось бы безвыходной ситуации, в какой ты оказалось в доме Хьюга. И ты бы его нашла, даже если бы я не смог вытащить тебя оттуда», — думал мужчина гладя девочку по голове.        — Хината, посмотри на меня! — и Хината подняла на него свои белые глаза. — Мы продолжим тренировки в том же темпе. Ты скоро наверстаешь пропущенные четыре года. Но на этом явно не остановишься. И потом, однажды, ТЫ сместишь мелкую Ханаби, — он улыбался своей коварной улыбкой.        Хината засмеялась сквозь слезы.        «Как же мне стало легко после этих его слов! Удивительно, но он попал в точку. Боль, что грызла меня до этого стала куда-то отступать! Мне на самом деле искренне хотелось поддать при всем клане Ханаби-младшей. (Хотя я против неё на самом деле ничего не имею) Может быть, со стороны это кажется ребячеством, но что-то в этом есть. Хотя бы потому, что мне стало легче! Не думаю, что моя роль в этом мире заключается в прилежном деторождении будущих Хьюга. Я и сама не заметила, как отношение Ханаби и Хиаши покорёжило меня. Я не ощущала боли от всего этого, пока жила в доме Хьюга. Но практически сразу, как я покинула этот маленький мирок, боль дала о себе знать. Сколько времени пройдет, прежде, чем она покинет мою душу?» — думала тогда Хината. ---        Орочимару еще раз пробежал глазами по отчету о затратах на продовольствие для убежищ. «Дорого. Питание для персонала, подопытных, шиноби, но эти хоть отрабатывают свой рис! А вот целый штат других! Но я прекрасно понимаю, что без всех них я своей цели не добьюсь!» — с раздражением подумал он.        Мужчина глубоко вздохнул. Теперь у него еще на одно убежище больше. Сейчас в нем только он и первая подопытная, но так будет не всегда. Шпионы уже доложили, что необходимые подвижки по интересуемому его вопросу наблюдаются и, значит, нужно спешить.        «Придется проделывать всё в ускоренном темпе! Скоро я отлучусь из убежища, а девчонка должна будет быть здесь одна! В доме Хьюга одна она никогда не оставалась! Теперь же нужно будет приучить её к этому! И начну, пожалуй с завтрашнего дня! Она очень хорошо постаралась за эти две недели! Думаю нужно дать ей сутки перерыва — постоянные нагрузки могут плохо сказаться на её психике. И только к её проблемам еще большей неадекватности, что я уже наблюдаю, не хватало!» — змеелюд посмотрел на оставшиеся бумажки.        Отчеты раздражали. Он вновь отложил их в сторону. Его мысли снова заняла Хината.        «Ты осознала себя с самого рождения. Ну, этому я не удивлен — я тоже помню свой момент рождения, было даже забавно. И я рад, что Хьюги проговорились при тебе о том, что Хиаши не твой отец. Не думаю, что твое привыкание здесь проходило бы так гладко, если бы ты узнала это от меня. Но вернемся к тебе. Твое осознание себя как личность с момента рождения многое объясняет. Человек обычно начинает более или менее понимать окружающий мир к трем-четырем годам. Но это обычный человек. Ребенок шиноби — к полутора-двум. У тебя же не было потеряно на осознание эти два года. Жаль, что не было возможности забрать тебя сразу. Очень жаль. Но ты постараешься и все сможешь! Твое тело должно быть готовым к нагрузкам и боям, разум — дисциплинированным, и очаг с каналами чакры развит — без этого никуда. И я помогу тебе со всем этим! Завтра у тебя отдых, а вот послезавтра ты начнешь тренироваться чувствовать чакру», — мужчина в предвкушении улыбнулся.        «Работы предстоит очень много, но я не собираюсь опускать руки. В конечно итоге не важно: ДАРНОСТЬ или БЕЗДАРНОСТЬ. Хината — моя дочь, и чтобы там в будущем не случилось, при любых обстоятельствах она — часть меня, моё продолжение в этом мире в НЕ зависимости от уровня её талантов и способностей. И она дорога мне такая, какая есть. Хотя силу я ей обрести помогу!» — лицо Орочимару приобрело коварное выражение.