Золотая лилия

*Этим же вечером был назначен Совет. Филипп и Мария несколько часов сидели в его кабинете, обсуждая примерный план действий.* - Гонец из Мобюиссона! - молодые люди вздрогнули. Весь в дорожной пыли и грязи юноша лет 15 пошатывающейся походкой прошёл внутрь и вручил послание прямо Филиппу в руки. Тот вдруг внезапно почувствовал, что начинает поддаваться панике. Он распечатал конверт и, прочёл послание отца, написанное его аккуратным подчерком с отличительными вытянутыми буквами: - Отец хочет видеть меня сегодня ночью на Совете... Если он лично написал мне об этом, значит нам тем более следует торопиться, - на слове "лично" у молодого человека заметно дрогнул голос. - Я еду с тобой! - Мария не собиралась отступать. - Отец сказал, что тебе разрешается не присутствовать... - Да мне всё равно! - внезапно взорвалась она. - Если бы твоих братьев судили, (а я ведь знаю, что ты их любишь, хоть и упорно это отрицаешь) то ты бы из кожи вон лез, чтобы спасти их. Так вот я еду делать то же самое для сестёр. Отпустив парнишку-гонца, они, вздымая словно крылья полы своих плащей, отправились во двор, где, чтобы избежать потери времени, они помогли конюшим запрягать своих коней. *на Совете* Филипп IV поморщился. Была бы его воля, он бы не преобщал старшего сына к королевским делам, но так заложено по обычаю, и, чтобы его изменить, нужна крайне острая необходимость. На совете присутствовали все, кто должен. Многие были возмущены, кто-то, как Карл де Ла Марш, утопал в реках собственных слёз. Его большие глаза сейчас были похожи на два кристалла хрусталя и красиво отражали свет свечей. - Бланка! Бланка! Как она могла? - надрывающимся голосом воскликнул он. Король раздражённо забарабанил длинными пальцами по столу. Он перевёл взгляд на Марию. Девушка стояла рядом с Филиппом де Пуатье, то есть за спинкой стула, на котором сидел брат короля граф д'Эврё. - Ваше мнение, сударыня? - он не знал точно, что творится в голове у этой девушки, но втайне надеялся на то, что она даст дельный совет. - Я думаю, - тихо, но чётко начала она. - Что было бы гуманнее не лишать их жизни, а наказать, в зависимости от тяжести просупка. Бланку и Маргариту следует если не заточить в монастырь, то в замок. Срок определяют король и суд. Жанну, по скольку её уличили лишь в содействии другим, можно отправить в монастырь на определённое время. Все одобрительно закивали. Только Людовик ещё сильнее сжал кулаки и продолжил метать гневные взгляды то на брата, то на Марию. - Я склоняюсь к выбору мадемуазель, - томный бархатный голос Луи д'Эврё всегда помогал в экстренных ситуациях, успокаивая окружающих. - Смерть - жестокое наказание. Она всем нам будет мукой. - Хорошо. Пусть будет по сему. Филипп и Мария обменялись еле заметными взглядами.