Неожиданное утешение

После разговора с Реджиной Эмма отвела подавленную Мэри Маргарет в камеру и поехала домой, чтобы осмотреть их квартиру на предмет взлома. Осмотрев входную дверь и ничего не обнаружив, Эмма подошла к окнам. Как раз когда она осматривала одно из них, она услышала, как за ее спиной открылась дверь. Обернувшись, Эмма с удивлением увидела Генри. — Генри? Это что еще за новости? Почему ты не в школе? — отойдя от окна, спросила его Эмма. — Надо помочь мисс Бланшар, — сказал Генри. — Вот я и помогаю, как раз обыскиваю квартиру в поисках улик, а ты давай-ка беги домой, — махнув головой в сторону выхода, сказала Эмма, положив руки на бедра. — Даже и не проси, — упрямо вздернув голову, сказал Генри, явно не собираясь никуда уходить. «И в кого только такой упрямец», — со вздохом думала про себя Эмма, смотря на него. — Ладно, только чур не мешать, — сдавшись, сказала Эмма и пошла осматривать оставшиеся окна. — А… что мы тут ищем? — с любопытством спросил Генри, идя следом за ней. — Я пытаюсь найти следы взлома квартиры: развороченный замок, разбитые окна, отпечатки ног. И все в таком плане, — сказала она, осматривая подоконник возле кровати Мэри Маргарет на предмет как раз таких следов. — Думаешь, кто-то ее подставляет? — спросил Генри, глядя на нее. — А как еще все объяснить? Правда, ни у кого нет мотива, — подойдя к туалетному столику Мэри Маргарет, чтобы его осмотреть, сказала Эмма. — А моя мама? — предположил Генри. — Реджина? — подняв бровь, спросила Эмма. — Она же мачеха Белоснежки, — словно указывая на очевидное, сказал он. «Конечно, как я могла забыть о ненависти Злой Королевы к ее падчерице, которая вроде как моя мать», — с иронией подумала про себя Эмма, но вслух ничего не сказала, только слегка покачала головой. — Что? — воскликнул Генри, разведя руками. — Тебе ведь нужен мотив? — Боюсь, аргумент «она ненавидит Белоснежку» не прокатит в суде, — сказала Эмма печально повесившему голову Генри и невольно взглянула на фото, которое машинально схватила, осматривая столик Мэри Маргарет. На нем ее улыбающаяся подруга была запечатлена со своими учениками, среди которых был и Генри. Положив фотографию обратно на стол, Эмма в поражении рухнула на кровать. «Здесь ничего нет, черт, что же мне делать?» — уныло размышляла Эмма. Тут Генри, бродящий по квартире, вдруг воскликнул: — Что это? Эмма приподнялась с кровати и посмотрела на Генри, который с интересом вертел в руках какую-то смятую бумажку. Эмма пригляделась поближе, и у нее все внутри похолодело. Это была сонограмма, которая, судя по всему, выпала у нее из кармана, когда она осматривала дверь. — Тут написано твое имя, — сказал Генри, взглянув на нее. У Эммы сжался желудок, она не была уверена, что готова рассказать ему о своей беременности, но, зная Генри, уже было слишком поздно. Ведь за то время, что она провела с мальчиком, она узнала, что если что-то возбудило его любопытство, то он не отстанет, пока не докопается до сути. Так что ей ничего не оставалось делать, кроме как рассказать ему правду. «Ну, я все равно должна была бы рано или поздно ему все объяснить», — вздохнув, подумала она, а вслух сказала: — Иди сюда, — хлопнув по кровати рядом с собой, сказала Эмма, прося его сесть. — Я должна сказать тебе кое-что очень важное, но ты должен держать это в секрете, по крайней мере, пока я не разрешу об этом говорить, хорошо? — Я хорошо умею хранить секреты, — сказал Генри, плюхаясь рядом с ней. Эмма посмотрела на Генри, который выжидательно смотрел на нее, и вздохнула. — Генри. Это… я… — запинаясь, начала Эмма, а потом резко выпалила: — Как бы ты отнесся к тому, чтобы стать старшим братом? После чего последовало несколько самых долгих секунд напряженного молчания в жизни Эммы. — С… старшим братом, я буду старшим братом? — удивленно забормотал Генри. — Да, — выдохнула Эмма. — Как ты к этому относишься? Генри долго смотрел на нее, прежде чем его губы медленно стали растягиваться в яркой улыбке. — Круто! И как скоро? «Ну, слава богу», — облегченно вздохнув, подумала Эмма, видя искреннюю радость Генри от перспективы обрести младшего брата или сестру. — Месяцев через шесть, плюс-минус неделя или две, — покачав рукой и слегка прищурившись, сказала Эмма. Тут Генри набросился на Эмму, обхватив ее руками поперек живота, и начал быстро тараторить, прижимаясь к ней: — Здорово! У меня будет брат или сестра? Придется ли мне менять подгузники или нянчиться с ней или с ним? Как ты думаешь, я ему или ей понравлюсь? Эмма, удивленная таким фонтаном энтузиазма, медленно подняла руки и обняла Генри в ответ. — Нет, я еще не знаю, кто у меня будет. Может быть. Я уверена, что ты очень понравишься ей или ему, — ответила Эмма на его вопросы, радуясь, что он не спросил, кто отец ребенка, и, слегка отстранившись от Генри, спросила: — А ты сам-то кого бы хотел? Генри на мгновение призадумался, а потом твердо сказал, для убедительности кивнув головой: — Сестру. Но прежде чем Эмма успела у него спросить, почему он хотел именно сестру, она услышала странный звук, будто что-то билось о металл. Окончательно отпустив Генри из своих объятий, она встала с кровати и прислушалась, пытаясь разобрать, откуда исходит звук. Тут ее взгляд упал на вентиляционное отверстие в полу. Подойдя к решетке, она подняла крышку и засунула туда руку, чтобы вытащить оттуда какой-то сверток. Генри, зависший за ее плечом, взволнованно спросил: — Что там? Покажи. С плохим предчувствием Эмма развернула тряпку. В свертке оказался нож. Но не просто нож, а охотничий, таким, каким предположительно вырезали сердце, которое нашла Руби. Эмма посмотрела на Генри, который испуганно хлопал ресницами, глядя на холодное оружие в ее руках. И снова взглянув на нож в своих руках, она подумала: «О, Мар…» Завернув нож обратно в тряпку, она встала и подошла к совершенно изумленному Генри и, положив сверток на рядом стоящую тумбочку, опустила руки ему на плечи. — Генри, — твердо сказала Эмма, — не расстраивайся раньше времени, еще ничего не доказано, возможно, Мэри Маргарет и вправду кто-то подставляет. И я это выясню, клянусь. Слышишь? Он кивнул. Эмма вздохнула. Несмотря на то, что она сказала, чтобы его утешить, она сама чувствовала, как ее охватывает паника, которую она изо всех сил старалась подавить. Сжав плечи подавленного мальчика в последний раз, Эмма велела ему сейчас же идти домой. На что он снова молча кивнул и, схватив свой рюкзак, поплелся на выход. Проводив его взглядом, Эмма схватила завернутый нож и отправилась в участок.

***

Когда она приехала туда и показала Мэри Маргарет свою находку, та, чуть ли не плача, воскликнула: — Вентиляция?! Эмма… Я даже не знаю, где в моей спальне вентиляция! — Да, но кто-то явно знал и подбросил туда нож, — отведя взгляд от шокированного лица Мэри Маргарет, ответила Эмма. — Я обшарила всю квартиру, следов взлома нет. — Так… так ты мне не веришь? — спросила Мэри Маргарет, смотря на Эмму слезящимися глазами. — Конечно, верю, — сказала Эмма, подойдя ближе к решетке, разделявшей их. — Но сейчас это неважно, потому что чем дальше, тем больше улик против тебя. — Что ты хочешь этим сказать? — срывающимся голосом спросила Мэри Маргарет, уткнувшись лбом в решетку. — Я к тому, что самое время нанять адвоката, — сказала Эмма, еще на шаг ближе подойдя к решетке. Тут за ее спиной раздался голос, от которого у нее по спине уже привычно пробежала дрожь. — Блестящее предложение, — сказал Голд, непринужденно стоящий возле входа, оперевшись на трость. «Идеален, как всегда», — мелькнуло в голове у Эммы. А она ведь даже не услышала, как он вошел. Как он вообще это делает? Ради всего святого, он же ходит с тростью. — Мистер Голд… — вздрогнув, сказала Мэри Маргарет, нервно затянув потуже кофту вокруг себя. — Что ты здесь делаешь? — резковато спросила Эмма, против воли скрестив руки на животе, хотя еще почти ничего не было видно, краем глаза заметив, как Мэри Маргарет бросила на нее укоризненный взгляд. Она совсем забыла, что Мэри Маргарет знала о ней, Голде и ребенке и, судя по всему, считала, что ей следует быть с ним немного повежливее. Но Эмма считала, что Мэри Маргарет не знала его так хорошо, как она, к тому же она чувствовала, что он еще не заслужил ее полного прощения. — Хотел предложить свои услуги, — слегка мотнув головой в сторону Мэри Маргарет, сказал Голд. — Так ты еще и юрист? — А почему я так ловко составляю контракты? — спросил он в ответ, сделав пару шагов по направлению к ним, на что Эмма только закатила глаза. Затем Голд обратился к Мэри Маргарет: — Я слежу за обстоятельствами вашего дела, мисс Бланшар, и вы поступите разумно, доверив мне свою защиту, — сказал он, остановившись около одного из столов. И это было правдой. Он очень внимательно следил за подробностями ее дела по многим причинам. Одной из которых была сделка, которую он заключил с мэром. Хотя та и не была столь конкретна, как ей следовало бы быть. Люди… Одно забытое слово, одна оплошность, и вот уже перед ним появляются десятки лазеек. Они действительно должны быть более осторожны в своих словах. Но его сделка с мэром была не единственной причиной, по которой он заинтересовался этим делом, и не только из-за того, кем на самом деле была Мэри Маргарет. В последнее время он много думал. Слишком много думал, если быть абсолютно честным. Вывод, к которому он пришел, заключался в том, что он был неправ в гораздо большем количестве случаев, чем Эмма. И он хотел бы как-то загладить свою вину перед ней. Помочь Мэри Маргарет, насколько это было возможно, и в то же время выполнить свою часть сделки с мэром — вот единственная идея, которая пришла ему в голову. Конечно, это будет нелегко. Мэр легко может создать ему проблемы, особенно теперь, когда она знала, что он все помнил, так что ему придется действовать осторожно. Хотя он не хотел никому выдавать свои мотивы, и меньше всего самой Эмме. Он не хотел, чтобы она думала, что он делает это только для того, чтобы выслужиться перед ней в попытке заставить ее простить его. Он смирился, что, как бы сильно он этого ни желал, он не заслужил от нее прощения. Он даже не заслуживал ее терпения, раз уж на то пошло. — Почему это? — немного задушенно спросила Мэри Маргарет, вернув его к цели своего визита. — Когда меня задержали за избиение человека до полусмерти, мне удалось убедить судью снять обвинения против меня, — ухмыльнувшись, ответил он. «Я так и знала, что без его штучек здесь не обошлось!» — со злостью подумала Эмма. — Нам не нужны ваши связи и влиятельность, нам нужна справедливость, — уже вслух все так же резко сказала она. И именно поэтому она иногда так сильно его ненавидела. Кроме ее личных чувств к нему, у нее не было никаких причин отказываться от его предложения. Это был просто глупый акт неповиновения, потому что она все еще злилась на него. Она просто не хотела его помощи. Она хотела разобраться во всем этом без него, просто чтобы доказать себе, что она может это сделать и что он ей ни для чего не нужен. Но в то же время она прекрасно осознавала, что он действительно может помочь. «Вот сукин сын! Ну как можно быть таким человеком! Грррр… Как же мне хочется задушить Голда его же галстуком, и в то же время мне хочется зацеловать его до потери сознания! Черт бы его побрал! Ну почему я должна была переспать именно с ним?!» — продолжала мысленно бушевать Эмма. — Для установления которой как раз нужны связи и влиятельность, — самодовольно возразил он. — Нам нужно честное расследование, — возразила она. — Так и расследуйте, я лишь предложил помощь, — стиснув зубы, выдавил он, чувствуя, как внутри него нарастает отчаяние. Неужели даже мысль принять помощь от него для нее настолько противна? Почему она просто не может позволить ему попытаться компенсировать все остальное, что он сделал с ней? — Довольно! — воскликнула Мэри Маргарет из-за решетки, совершенно раздосадованная их перепалкой. Если раньше она и считала, что между Эммой и Голдом существовали какие-то странные отношения, то сейчас это вера только укрепилась. — Просто уходи, — добавила она чуть громче шепота. Эмма победоносно улыбнулась. — Ты слышал ее, — торжествующе сказала она Голду. — Нет, я говорила с тобой, — пояснила Мэри Маргарет, и Эмма резко повернула голову, чтобы посмотреть на подругу. Она не могла поверить в то, что Мэри Маргарет приняла помощь от Голда. — О, Эмма, он прав, мне нужна помощь, — продолжала она, — а ты должна делать свою работу, иначе я пропала. Так что, пожалуйста, докажи мою невиновность, — сказала она, кивая головой. Для Эммы это звучало так, как будто Мэри Маргарет пыталась убедить себя, что Эмма может сделать это, и она действительно надеялась, что не разочарует свою подругу. — Ну, а я… я воспользуюсь его предложением, — добавила Мэри Маргарет. — Поверьте мне, — снова вмешался Голд, делая несколько шагов к ним, — это в интересах самой мисс Бланшар. Эмма не обратила на него внимания. — Удачи, Мэри Маргарет. Очень надеюсь, что ваши интересы — это действительно то, о чем он заботится, — сказала она и, проходя мимо Голда, одарила его полным холода взглядом. Голду ничего не оставалось, кроме как сардонически улыбнуться ей в ответ. Хотя он и оставил надежду вновь завоевать ее доверие, все те чувства, которые он испытывал к ней, всю ту продолжающую, как бы он ни сопротивлялся, возрастать в нем жажду ее присутствия в его жизни и желания снова прикоснуться к ней: ощутить бархат ее кожи, поцеловать ее мягкие губы… Они все еще оставались в его сердце, и с каждым ударом они все глубже пускали в него свои корни, и ему причиняло боль осознание, что ее чувства, которые, он уверен, у нее к нему были, казалось, истлели под тяжестью ее злости и недоверия к нему, семена которых в ее душе посеял он сам. Хотя ему следовало бы этого ожидать… Но боль от этого не становилась меньше. Но помимо всего этого в нем так же сильно жило желание оттолкнуть ее, чтобы опять не испытать эту ужасную боль, чтобы… чтобы не причинить такую же боль ей. Но стоило ему только бросить на нее даже мимолетный взгляд, как он уже с трудом припоминал, почему хотел это сделать. И дело было даже не в том, что она была привлекательна (хотя она действительно словно излучала необыкновенное сияние, делавшее ее еще более красивой). Возможно, дело было в том, как она смотрела на него, в этой силе в ее глазах, в этой решимости. И это притягивало его к ней, несмотря на все усилия. Но силы сопротивляться еще не совсем его оставили, поэтому он привычно спрятал все свои чувства под маской бесстрастного и бесчувственного дельца. Кстати, о деле… — Я не могу вам заплатить, — тихо призналась Мэри Маргарет, наблюдая, как Эмма выходит из комнаты. — Я не ради денег. — Тогда ради чего? — Считайте это… моим вкладом в ваше будущее, — загадочно ответил он.