Empty Space

Tell me somethin' girl Are you happy in this modern world? Or do you need more? Is there somethin' else you're searchin' for? Tell me something boy Aren't you tired tryin' to fill that void? Or do you need more? Ain't it hard keeping it so hardcore? I'm off the deep end, watch as I dive in I'll never meet the ground Crash through the surface, where they can't hurt us We're far from the shallow now Lady Gaga «Shallow» В этом чужом, равнодушном мире Ответь мне, девочка, счастлива ли? Или латаешь душевные дыры Пытаясь что-то иное найти? Сколько боли ты сможешь вытерпеть, Прежде чем будешь смертельно ранен? Откуда силы в тебе это выдержать? Ведь ты же самый обычный парень. Но, погружаясь в себя с головой, Теряя берег в густых туманах, Цунами чувств накрывает волной И мы тонем в своих океанах. -Lisyona-

Гермиона чувствовала себя по-настоящему глупо, идя в ванную старост в семь утра с набором умывальных принадлежностей под мышкой, словно действительно собиралась воспользоваться комнатой по назначению. И как она оказалась втянута в эти странные отношения? Мало ей романа с преподавателем, так еще и это. Но, тем не менее, гриффиндорка не колебалась ни минуты, давая своё согласие на эту встречу, не задавая никаких вопросов. Быть может, потому что знала — если он попросил, значит, всё очень паршиво. Гермиона даже почти сумела удержаться от желания закатить глаза, когда, едва за ней закрылась дверь, она услышала знакомое издевательское и снисходительное: — Грейнджер. Не ожидал тебя увидеть в ванной для старост в такой ранний час, — с издевкой протянул Драко Малфой собственной персоной. К счастью, слизеринец был одет и не решил использовать ванную по назначению. Проигнорировав мягкие пуфики, блондин удобно расположился на широком подоконнике высокого витражного окна. — И тебе доброе утро, — недовольно пробурчала она, усаживаясь на пуф. — Обязательно было встречаться здесь? Это выглядит со стороны очень сомнительно. — Ну, ты в последнее время всё больше времени торчишь в гриффиндорской башне, Блейз взял надо мной шефство, в библиотеке нас могут увидеть, да и со Снейпом, честно говоря, мне не очень хочется встречаться. Так что, исходя из того, что я стыжусь общения с тобой, ванная старост подходит идеально. Ты сейчас сложила руки на груди, как Снейп, ты в курсе? Дурной пример заразителен, — наставительно заметил он и ухмыльнулся, пресекая её попытки сказать что-то резкое. — Наша с тобой дружба выходит за мои границы комфорта, как и для тебя. Так что место идеальное. По утрам тут никогда никого нет, все приходят сюда по вечерам, а утром это классная комната для приятных встреч, уж я-то знаю. — Приятных встреч? О, нет, не отвечай, — спохватилась Гермиона, глядя на его самодовольную и снисходительную улыбку. — Меня стошнит, если ты расскажешь. Ладно, я поняла тебя. Я стараюсь пореже бывать в Подземельях, а то это начинает бросаться в глаза. Да и друзья сейчас нуждаются во мне, — равнодушно обронила Гермиона, не произнеся вслух «Джинни». От неё не укрылось то, как жадно он ловит каждое её слово. Она была для него информацией извне. — Если тебе интересно, она и меня сторонится. — Не переживай: мама и папа развелись, но они тебя все равно любят, — хмыкнул Драко, оставаясь абсолютно непроницаемым. — Джинни считает, что с тобой я откровеннее, чем с ней. Может, она и права, — пожал плечами слизеринец. — Хочешь поговорить об этом? — Нет, — отрезал Драко. — О чем тогда? — ладно, в эту игру можно играть и вдвоем. — Хочешь узнать, как у меня дела? — Да, почему бы и нет, — хмыкнул Драко, оглядывая её внимательным взглядом. — Хотя, я могу и сам. У вас со Снейпом все плохо, и ты избегаешь его, поэтому реже бываешь в Подземельях? — Не угадал. — Жаль. Могли бы обсудить, какой он неприятный тип. — Он — твой крестный. Что у вас происходит? — любопытство пересилило в ней все остальное. То, что Северус и Драко видятся чаще, чем обычно — было фактом. И она не собиралась задавать вопросы Северусу. Если бы это было нужно — он рассказал бы. — И это не делает его душкой. Если у вас всё хорошо, но ты пропадаешь в компании Поттера и Рыжего Уизела, то… Вы переспали что ли, Грейнджер? — слизеринец хотел заставить её покраснеть, выйти из зоны комфорта, но её довольная ухмылка заставила его растеряться. — Хочешь поговорить об этом? — Фу. И он был так плох? — Нет, — мгновенно ощетинилась Гермиона, но тут же сменила гнев на милость и фыркнула. — Ладно, ты все равно выведешь из себя. Но признай — я уже лучше себя контролирую. Когда-нибудь я не доставлю тебе такого удовольствия и смогу пропустить все твои сальные шуточки мимо ушей. — С кем поведешься, — покачал головой блондин и неожиданно для них обоих сменил тему. — Я не могу тебе рассказать о своих делах с крестным. Это тайна. Большая такая, покрытая мраком. Тебя это задевает? — испытующе глядя ей в глаза, спросил блондин и с досадой поморщился. Кажется, не только она не умеет держать все под контролем. — Меня это совсем не задевает. Можешь со мной ничем не делиться, — заверила его староста. — А Джинни не может это принять, — подытожил Малфой, словно складывал какой-то паззл у себя в голове, и Гермиона помогла ему утвердиться в своей теории. — Это не одно и то же, — покачала головой девушка. — Мы с тобой являемся адептами какой-то странной иррациональной дружбы, которую мы даже не хотим никому показывать. Я — твой психоаналитик… — Психо.. что? — Неважно. Со мной ты можешь говорить о Джинни, отношения с которой ты тоже не афишируешь. Не чувствуешь в этом никакой закономерности? Вокруг тебя одни тайны, и меня это вполне устраивает, потому что мне это не так уж и важно. — Спасибо! — Всегда пожалуйста, Драко. Как и тебе глубоко плевать на мои внутренние переживания. Тебя привлекают мои отношения с Северусом, потому что они дают тебе надежду на то, что раз получилось у нас, то получится и у вас с Джинни. — Звучит, как бред. — Тяжело быть психоаналитиком, — притворно разочарованно вздохнула девушка. — Не все пациенты способны принять помощь. — Не знаю, что такое «психоаналитик», но если это оскорбление, то я поддерживаю. — Ха-ха. Ты когда-то очень помог мне, когда мне казалось, что выхода нет. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, «папочка», и, хоть я и буду жить с «мамой», я не брошу тебя без совета. Это будет нашей маленькой тайной. — Все дети такие неблагодарные — почти всегда остаются с матерью, нежели с отцом, — поддержал её аналогию блондин, ухмыляясь. — Ладно, я тебя не сдам. — Как я уже говорила, твои тайны меня не волнуют, я могу с этим жить. Но если мы говорим о человеке, который душу перед тобой выворачивает, то это всё теряет смысл. Это всегда двустороннее движение навстречу друг к другу. Если ты не можешь доверять своему партнеру, то весь смысл отношений исчезает, — пожала плечами Гермиона, с сочувствием глядя на парня перед собой. — Ты хочешь сказать, что у Снейпа нет от тебя тайн? — удивился Драко. — Я вот сейчас переживаю, что не обрадую тебя, — хмыкнул он. — Есть, — не стала спорить Гермиона. — Но я знаю достаточно. Это ведь чувствуется, когда ты ведешь диалог. У нас есть закрытые темы, но только потому, что эти секреты — его ноша, и они не касаются меня. Северус не тот человек, который произносит высокопарные речи, а тот, кто доказывает делом. И, раз уж ты сомневаешься, у меня нет проблем с доверием. Уже нет. — Ты ничего не знаешь, Грейнджер, — зло заметил Драко. — Не все секреты безопасны. О некоторых вещах стоит молчать. — И ты в этом так уверен, что захотел поговорить со мной. — Я уже сто раз пожалел, чтобы ты знала. — Верю. Так значит, твои тайны опасны? — Возможно. — И Джинни с этим не справится? — недоверчиво заметила Гермиона, пытаясь придумать для себя что-то, что может напугать Рыжую. — Я не хочу проверять, — Драко снова поморщился. Кажется, он был не в восторге сидеть и обсуждать то, что накопилось у него на душе, но и молчать не мог. Слова словно жили своей жизнью, выдавая его против воли. — Ты любишь её, — не спрашивала, а утверждала Гермиона. — Единственный способ быть с ней — это подвергнуть её испытаниям и опасности, а ты не можешь, потому что её душевное спокойствие для тебя важнее, чем собственное счастье. Её слова повисли в воздухе. Гермиона пожалела о сказанном, чувствуя, что ступает на чужую территорию, слишком интимную для их своеобразной дружбы. А Драко думал о том, какая же Грейнджер всё-таки зануда, но насколько проницательная… Как Снейп, черт бы их побрал. — Это уже неважно. Слова, сказанные словно в никуда, дали возможность этой беседе продолжиться. — Это поступок, — медленно кивнула Гермиона. — Наверное, это не мое дело. Скажу только со своей стороны, что Северус долго опекал меня, пытался оттянуть момент, когда правда вскроется. Было больно. И когда всё вскрылось, я смогла вздохнуть, принять, помочь. Быть вовлеченной, быть рядом — это то, что я бы никогда не променяла ни на какую иллюзию защиты. Не стоит недооценивать ту силу, которую способна дать тебе любящая девушка. Наша внешняя хрупкость не дает права списывать нас со счетов, Драко. — Между прочим, твой Снейп считает, что я должен нести это бремя в одиночку, — сдался Драко, окончательно перестав сопротивляться этому разговору по душам, которого он так ждал, но не мог признать. — Северус — умный человек, который видел очень много боли, — помедлив минуту, сказала Гермиона, подыскивая слова. Это было её личное, но Драко нуждался в этом сейчас больше, чем кто-либо. — Нельзя жить во тьме так, чтобы она не изменила тебя. Ты — не Северус Снейп, ты — Драко Малфой. Тебе не обязательно смотреть на мир его глазами. Отсутствие отрицательного опыта — это твой шанс смотреть на мир под другим углом. Северус считает, что он утянул меня на дно глубокой ямы вслед за ним, — грустно улыбнулась Гермиона. — Но это не так. Вместе у нас выросли шансы на то, чтобы выбраться из неё, он просто пока этого не видит. — Он может дать тебе защиту. А я на это не способен, — теперь он даже не смотрел на неё. — Ты ошибаешься. Любовь — это риск. И если ты не готов рисковать, то можешь остаться наедине с сожалением, причиняя боль Джинни. Гермиона сразу поняла, что наступила на какую-то больную мозоль, потому что Драко мгновенно ощетинился, переводя свои эмоции в раздражение и обиду. — Да, вся школа видит, как страдает Джинни Уизли, а Гарри Ублюдок Поттер ей в этом помогает, — выплюнул он. Джинни и Гарри действительно стали проводить много времени вместе, но Гермиона даже не пыталась объяснить это ревнивому парню, которого бросила девушка. Что она могла сказать? Что Джинни действительно сторонится её, Гермионы, потому что не готова возвращаться к теме, способной ранить до глубины души? Что Гарри сам не ввязывается в отношения, и поэтому может как никто понять подругу? Что это бегство является прямым доказательством того, насколько сильно ошибается сам Драко? О, она могла бы, но что такое эти доводы для парня, которому было так же больно? — Ты ведь понимаешь, что Джинни не та девушка, которая будет пытаться найти тебе замену, чтобы было легче, она ведь… — Не я, — засмеялся Драко, и в этом смехе не было ничего веселого. — Она — не я. Но я знаю, как это работает, Грейнджер. Сначала он будет рядом в качестве жилетки, а потом она заметит, что рядом с ней Герой Мира, Избранный, или как там его, и вот уже бам — и они живут долго и счастливо. Гермиона начинала сердиться. — Так иди и разберись с этим! — Что? — казалось, что из Драко выпустили весь воздух. Так, его гнев испарялся, уступая место привычному безразличию. — В одном ты права. Это — риск, а слизеринцы не рискуют. Парень ловко соскочил с подоконника, задумчиво проводя ладонью по волосам и поднимая сумку с учебниками, явно давая понять, что их «сеанс» окончен. — Ладно, Грейнджер, расходимся. Ты в счастливые отношения с моим деканом, а я в свою старую жизнь без Уизли. Это — не любовь. Это — неудачный эксперимент. Проехали. Гермиона только тяжело вздохнула, направляясь к выходу вслед за Драко, который приоткрыл дверь, проверяя есть ли кто в коридоре. — Вот черт, — выругался он. — Что? — с интересом спросила девушка. — Там Рыжая. — Что она тут делает? — испуганно спросила Гермиона, чувствуя себя неловко. Быть застигнутой врасплох в ванной для старост с Драко Малфоем… Не лучший способ утешить подругу. — Закрой дверь! Ты что делаешь? Драко быстро схватил Гермиону за плечи и резко толкнул перед собой, заставляя по инерции броситься вперед в дверной проем, прямо под ноги Джинни Уизли. «Мерлин, ну зачем так усложнять?!» — Гермиона? — вздрогнула Джинни. Глубокие тени под глазами явно указывали на бессонницу. Видимо, девушка решила отправиться на завтрак пораньше. — Что ты тут… — Уизли, — растягивая слова, вышел следом Драко, окидывая Рыжую долгим взглядом. — Как дела? Вопросительно приподнятая бровь, поджатые губы и прищуренный взгляд были ему ответом. Не говоря ни слова, девушка обогнула парочку и отправилась дальше по коридору, словно и не встретила их на своем пути. Гермиона Грейнджер с тоской смотрела вслед подруге. Как ни странно, Драко Малфой тоже. — Ты — идиот, Малфой, — с чувством выдохнула гриффиндорка. — Да, я знаю, — рассеянно кивнул он. — И, кстати, Грейнджер. Мне не плевать на твои переживания. Я получаю удовольствие от нашей дружбы. — Ты невыносим, — покачала головой Гермиона, расстраиваясь всё больше и больше, недовольная тем, что её вовлекают в этот ком недопонимания. — И тебе счастливого Рождества, — хмыкнул Драко направляясь вслед за Джинни в сторону Большого Зала. До каникул оставалось всего несколько дней.

***

*** Удовлетворение. Моральное и физическое. Северус прислушивался к себе, замирая на мгновение, чтобы вновь прочувствовать это. Иногда ему мечталось воспользоваться каким-нибудь маховиком времени и перекроить прошлое под себя, даже рискуя уничтожить реальность. Впервые в жизни ему захотелось нажать на паузу и не менять ничего. Она стала для него тем реактивом, что замедлил цепную реакцию его рушащейся жизни. Гермиона была создана для него при том, что он был совсем не для неё. Закон треугольника, преследующий его всю жизнь. Ты отчаянно нуждаешься в человеке, в то время, как этому человеку нужна третья переменная. Плавали, проходили. Но с этим треугольником явно было что-то не так, потому что она хотела быть с ним — без манипуляций с его стороны. Была бы его жизнь терпимее, если бы в конце ему пообещали то, что он имеет на сегодняшний день? Под скрип пера «светлых умов» Гриффиндора и Слизерина, он мог позволить себе этот небольшой самоанализ. Ему даже не нужно было играть на публику — его взгляд и так возвращался к ней, глядя, как старательно и быстро она пишет, пытаясь закончить быстрее всех, словно шло какое-то соревнование, и ей позарез нужно было выйти победителем. Северус знал, что может дать ей многое, но также понимал, сколько он отнимает. Когда отношения ученица-учитель остались позади, он по-настоящему боялся того, что на уроках продолжит видеть в ней ученицу, но страхи оказались напрасными. Гермиона Грейнджер казалась ему чем-то неправильным в этом классе. Он видел женщину, которая вчера язвительно заявила ему, что он тиран, мучающий первокурсников, и заботливо сообщившая, что это кажется ей МИЛЫМ. Он видел женщину, которая создавала уют в его комнатах, заворачивалась в одеяло на его кровати, полностью перетягивая его на себя, приносила ему чашку кофе, когда он засиживался над учебными планами и конспектами, вела восхитительные дискуссии с ним на любую тему, мирилась с его непростым характером и… любила. Его. Северуса Снейпа. Он никогда не говорил ей, что обожает её футболки, маггловские джинсы и свитера, потому что стоило ей надеть мантию — и он чувствовал диссонанс от того факта, что она всё ещё ученица. И несмотря на то, что он был пессимистом, он никогда еще не строил настолько долгосрочную перспективу длиною в целую жизнь. Сейчас в этой классной комнате было больше актеров, чем учеников, стремящихся получить знания и сдать экзамены по окончанию учебного года. Драко задумчиво смотрел в окно, быстро расправившись со своим тестом, думая, скорее всего, о Панси Паркинсон, которая всё ещё не вышла из комы; об Альбусе Дамблдоре, которого ему велели устранить; о матери, которую он должен был защитить. Вряд ли учеба была сейчас его приоритетом. Гермиона закончила старательно выводить аккуратные округлые буквы, отрывая глаза от пергамента, чтобы встретить его взгляд и улыбнуться, словно и не ему, мягкой всепонимающей улыбкой. Снейп устремил свой взгляд в противоположном направлении. Не хватало ещё, чтобы она увидела даже тень сожаления. Гермиона внесла очень важные коррективы, меняя привычный уклад жизни, а он менял её реальность, даже если не хотел этого. Нет, Гермиона Грейнджер не перестала жаждать знаний, училась усердно и без нареканий, но делала это скорее на автопилоте, предпочитая разговоры о ситуации по ту сторону стен замка. И каждый такой диалог словно что-то менял в ней, делал неважным то, чем ей приходилось жить до этого. Гриффиндорка внезапно оказалась на войне, и он чувствовал себя ответственным за это. Она была тем редким человеком, который впитывал в себя всё, словно губка, и зачастую это работало против неё. Скачок от скромной девушки с радужным взглядом на мир до тонко чувствующей, сопереживающей молодой женщины был слишком мощным и болезненным. Его взгляд прошелся по головам, склонившимся над пергаментами, когда его внимание привлек взгляд. Поттер. Ну конечно. Снейп уже успел проклясть себя за то, что произошло в банке. Его миссия по спасению жизни несносного мальчишки стояла выше его собственных суждений. Так было нужно. Пусть он и считал, искренне, что Поттер не выстоит против Лорда, но Северус прекрасно понимал, какой символ несет в себе Мальчик-Который-Выжил. И теперь то, что Поттер смог заглянуть «за ширму» расстраивало его и злило, потому что увещевания Дамблдора, довольная ухмылка Гермионы, да даже его собственный внутренний голос — все они в чем-то оказались правы, а он, Северус Снейп — нет. Поттер не был копией своего отца, но он также не был похож на Лили. Его воспитывали совсем другие люди, так откуда же ему взять черты характера своих покойных родителей? Поттер был жертвой, втянутой в эту войну вопреки своим желаниям и стремлениям. А ему, Снейпу, это было очень хорошо знакомо. И, наверное, гриффиндорец тоже был далек сейчас от учебы, баллов и соперничества. Но это не значило, что теперь он проникся любовью к Поттеру. Спесь, самомнение, нахальство и долгое предубеждение против друг друга никуда не делись: мальчишка всё также оставался занозой в заднице. От этого эти задумчивые взгляды Поттера-младшего вызывали в нем чувство неправильности. Мальчишку нужно было поставить на место. — Поттер, вы уже закончили с самостоятельной работой? — его холодный едкий тон громом прозвучал в полной тишине класса, заставив Гарри вздрогнуть. — Нет, сэр. — Я так и думал, — уничижительно заметил мужчина, заставив Забини издать короткий смешок, неудачно замаскированный под приступ кашля. — Если вы ищите ответы на тест у меня на лбу, то поспешу вас огорчить. Десять баллов с Гриффиндора, и советую вернуться к своему пергаменту. Если усердно вглядываться в буквы, то из них складываются слова. Может, найдете парочку знакомых, Поттер. Тихое перешептывание стихло так же быстро, как и началось, а взгляд Поттера из задумчивого стал привычно-недовольным. Что же, в чем-то должно быть привычное постоянство. — Время вышло, — Снейп коротко взмахнул волшебной палочкой, и пергаменты взмыли в воздух, послушно лавируя между студентами, чтобы образовать высокую стопку на преподавательском столе. — Это ваше последнее занятие в этом семестре, но прежде, чем радоваться — я проверю, что вы усвоили, — Северус скептически окинул взглядом стопку работ. — Если результаты будут неудовлетворительными, — едким полушепотом предположил он, вызывая довольные усмешки у своего факультета, — то всё, чем вы будете заниматься в сочельник — это писать эссе в тринадцать футов. Да, Мистер Лонгботтом? — неожиданно спросил он у явно нервничающего мальчишки, который суетился ответить на последний вопрос в бессмысленных попытках удержать свой пергамент, что не укрылось от взгляда преподавателя. — Да, сэр, — не стал спорить Невилл, краснея. — Но это будет моим подарком вам на Рождество, — милостиво заметил Снейп, словно делая всем одолжение. — Надеюсь, вы на практике докажете мне, что знания, которые я вкладываю в вас урок за уроком, осели в ваших светлых головах. Приступаем. Студенты только и успели, что встать из-за парт, привыкшие к такой практике на ЗОТИ, как столы и стулья, подчиняясь воле волшебника, послушно выстроились по периметру класса, освобождая площадку для практических занятий. — Все вы любите дуэли, — класс взволнованно загудел. Кажется, намечалось что-то интересное. — Тишина, — прошипел Снейп, что, впрочем, возымело эффект незамедлительно. Никто не хотел получить отработку в последние учебные дни. — Поттер, расскажите нам о правилах дуэли. Вас же хлебом не корми, дай повод достать палочку, — Северус сделал вид, что улюлюканье от слизеринцев ни что иное, как галлюцинация. — Дуэль — это когда два волшебника дерутся на палочках, соблюдая этикет, — выдавил из себя пунцовый Поттер. От нейтральных чувств не осталось и следа. Вот и славно. — Объяснение шестикурсника, — покивал Снейп. — Мистер Малфой, может добавите что-нибудь к этому? — Это строго регламентированная конфронтация между двумя или несколькими волшебниками. В сражении волшебник пытается разоружить, ранить или убить противника, — пожал плечами Драко, с ленцой протягивая гласные на свой привычный манер. — Десять баллов Слизерину, — благожелательно отозвался Снейп. — Быть может, Поттер, если бы вы знали об этом, то не нападали бы на Мистера Малфоя, — предположил он, игнорируя попытку мальчишки спародировать василиска. Вылазку в банк можно было считать закрытой. То, что было в Гринготтсе — остается в Гринготтсе. У магглов, кажется, так про какой-то город говорят. — Сегодня мы последуем примеру Мистера Поттера и создадим симуляцию неравного боя. Никаких поклонов, салютований палочками, вежливых улыбок. Будем работать в группах: один против троих. Я сам разобью вас на группы. Мистер Поттер, Мисс Грейнджер… Нет, Мистер Уизли, это группа отличников, так что вы встаете с Мистером Лонгботтомом, Мисс Патил и Мистером Ноттом. Вам даже разрешается использовать заклинания вербально, — с сомнением произнес Снейп, явно давая понять, что даже при этом он в них не верит. — А дополнит наше недостающее Золотое Трио Мистер Забини и, чтобы это выглядело справедливо, Мистер Малфой. Судя по их лицам, все остались недовольны подобным распределением, но смолчали. — Мистер Забини. Вы против троих. Я скажу, когда можно будет поменяться. Все заклинания — невербально. Вперед. Северусу пришлось двинуться дальше, составляя мини группы, оставив странный квартет позади. Гермиона только смотрела ему вслед, погрузившись в свои думы. Последние дни до Рождества вызывали в ней отчаяние. — Да брось, Грейнджер, он вернется, — насмешливый голос Блейза привел её в чувство. — Если я должен проиграть в этой борьбе, то только тебе, золотце. — Мистер Забини, я что, велел вести разговоры? — раздался голос Снейпа поверх негромкого гомона. — Минус пять баллов со Слизерина, — Блейз только скривился. — Ну и ревнивый же он у тебя, — полушепотом фыркнул мулат, вставая против троицы на изготовку. — Ну, кто первый? Гермиона уверенно взмахнула палочкой, посылая невербальный Локомотор Мортис. Забини так же играючи поставил вполне себе приличный блок. Класс наполнился вспышками и выкриками заклятий дуэлянтов, которым разрешили вербальную баталию. Впрочем, Блейз явно решил восполнить пробел в недостатке общения своими колкостями. — Хм. Это была Риктусемпра, Драко? Спасибо, милый, что щадишь мои чувства. Заклинание щекотки добавило бы оптимизма в этот хмурый день, — пафосно заявил он, когда ленивое заклинание от блондина вскользь прошло по его щиту. — Просто давай закончим с этим, Блейз, — поморщился Драко, явно пребывающий не в духе. — Не будь такой букой, Драко. Впрочем, я понимаю, что тебя расстраивает… — и в то время, как Блейз шутовски распинался, с его палочки внезапно сорвался красный луч, направленный прямо в Гарри, который в последнюю секунду сотворил Протего, болезненно сморщившись, когда заклинание всё же частично ударило его в солнечное сплетение. — Упс, удар под дых, Поттер? — Это было нечестно, Забини, — процедил гриффиндорец. — Как и уводить чужих девчонок, — покивал головой Блейз, но мощное отбрасывающее заклинание Депульсо, зеленым снопом искр ударившее по его щиту, разбило тот в одночасье, заставив мулата покачнуться, едва не потеряв равновесие. — Туше, Поттер. Так что там с Уизли? — Блейз, — предостерегающе начал Малфой. — Да у меня свой интерес, выдохни. Так что с Рыжей, Герой? Видел, как вы с ней там, за гобеленом… Ну, ты понимаешь… Блейзу не суждено было закончить, потому что Гермиона, до этого казавшаяся абсолютно пассивной, сделала два быстрых шага влево и бросила в него Силенцио, обогнув щит и заставив Забини умолкнуть. С Гарри творилось что-то странное, потому что он внезапно споткнулся, вытянулся по струнке и упал лицом вниз, сохранив нос целым только благодаря Амортизирующим чарам, наложенным старостой. — Мисс Грейнджер, у нас здесь бой, а Силенцио — это не боевая Магия. Мистер Малфой, вы должны атаковать Мистера Забини, а не Мистера Поттера, — Снейп внезапно появился за их спинами, заставив вздрогнуть. — У Мистера Забини язык — это оружие, — вежливо откликнулась Гермиона. — Я промазал, Профессор, — со всем уважением вторил Малфой. И, прежде чем профессор по ЗОТИ успел что-то ответить, Гермиона взмахнула палочкой в сторону Блейза, накладывая на него Петрификус Тоталус. Змеиная ухмылка расползлась по лицу зельевара. — Ваша победа, Мисс Грейнджер. Десять баллов Гриффиндору, — никто из студентов уже не удивлялся этому. — Нужно прекращать страдания Мистера Забини. Мистер Малфой, ваша очередь. — Меня заводит, что ты такая опасная, Грейнджер. Эй, не показывай мне этот пальчик, солнце, я тащусь от диких штучек, — не унимался Блейз, с оптимизмом занимая место рядом с Гермионой и поздравляя её с победой. — Так что с Уизли, Поттер? — А что с Джинни? У неё все будет хорошо, — не растерялся Гарри, нападая на Малфоя, готового к такому развитию событий. — Она имеет потрясающую способность отсекать всё лишнее в своей жизни. Гермиона и Блейз даже отпрянули, когда парни не на шутку распалились, посылая друг в друга одно заклинание за другим, привлекая внимание всего класса. Гриффиндорка и слизеринец остались не у дел, не рискуя вмешиваться в это противостояние. Лица соперников были полны напряжения и решимости одолеть своего противника. Гермиона взволнованно наблюдала, как бисеринки пота скатываются по вискам парней, поэтому она воззвала к их здравому смыслу. — Это ничья. Хватит! — Грейнджер, ну красиво же, — возмущенно зашипел Блейз, откровенно наслаждаясь картиной. — Довольно! — попросила Гермиона, но тут вмешался Снейп. — Поттер, Малфой, опустили палочки. И юноши подчинились, сверля друг друга свирепым взглядом. Забини дружески похлопал блондина по плечу, нашептывая что-то на ухо. Кажется, Драко впечатлился предложением одногруппника, потому что уже в следующую секунду их палочки были направленны на двух гриффиндорцев, низвергнутых на пол Оглушающим заклинанием. — Забини, Малфой, — с ленцой протянул профессор по ЗОТИ, появляясь рядом с ними. — Я же сказал, что дуэль окончена. — Также вы сказали, что это не дуэль, а условия реальной битвы. А в битве не бывает ничьей, — отметил Драко, невинно уставившись на крестного. Ухмылки всех троих заставили гриффиндорцев молча переживать свое поражение. — Засчитано, Мистер Малфой. По пятнадцать баллов Слизерину. — И так будет всегда, Поттер, — прошипел Малфой, приближаясь к низвергнутому оглушенному противнику. — Я всегда буду на несколько шагов впереди. И ты уже в аутсайдерах. Прочь руки от того, что тебе не принадлежит. Тронешь её — и Темный Лорд покажется тебе сказкой, ублюдок. Звонок с урока поставил финальную точку в этом противостоянии, не дав возможности конфликту перерасти во что-то масштабное.

***

Рождество навевало на неё уныние, и Гермиона позволила себе предаться хандре. Всеобщее ликование захлестнуло школу, на фоне тревожных новостей из газет, тотальной изоляции, напряженной учебы и двух покушений в самой школе. Многие предпочли остаться на Рождество в Хогвартсе, Хогсмид обещали вновь открыть для посещений, Рон и Джинни уезжали в Нору, Гарри хотел навестить Римуса и Тонкс, а после присоединиться к семейству Уизли, родителям она опрометчиво сказала, что заедет за пару дней до окончания каникул, а Северус делал вид, что Рождества не существует. Тяжело вздохнув и закрыв книгу, которую уже пол часа держала на коленях, не перевернув с тех пор ни одной страницы, девушка занялась своим любимым занятием — пыталась разгадать мысли, что крылись в голове у мужчины в белой рубашке с идеально-прямой спиной, корпящем над проверкой их сегодняшней самостоятельной работы. Не нужно было быть великим мыслителем, чтобы понять причину её легкой хандры. Она не могла надышаться им и отдавала себе полный отчет в этом. Гермиона была оптимистом, она верила в то, что эта война останется позади, и они смогут написать свою историю жизни, полной любви, взаимопонимания и страсти. Так откуда же в ней этот страх? Страх, что их время заканчивается и бежит слишком быстро, а она не поспевает за ходом событий. Откуда в ней это желание быть как можно ближе к нему, словно стоит отпустить — и другой возможности уже не будет? Ответ лежал на поверхности — война была слишком близко, и диалог Северуса с Темным Лордом внес смуту в её мысли и чувства. Гермиона знала — Северус думает, как и всегда, что вредит ей той информацией, которой вынужден делиться, но это было не так. Война всегда была с ними, это удел Золотого Трио, тут ничего не поделаешь. Пожиратели хотели её смерти еще до участия Северуса в её жизни. Изменилось другое — приоритеты. Учеба, друзья, родители, даже она сама — всё это отошло на второй план. Не обесценилось, не потеряло значимость, но уступило место новому чувству, всепоглощающему. Любить сильного человека — непросто, беспокоиться за него — сродни падению с высоты, а быть рядом — необходимость. Любить — значит быть уязвимой как никогда, но одновременно сильной. Все внешние раздражители уже не могли ранить её, разбиваясь о мощный купол расстановки приоритетов. Она готова была сразиться с миром, если он будет на её стороне. И как же странно при всём этом было видеть, что любая мелочь в поведении любимого мужчины ранила так остро и неожиданно, что оставалось только удивляться. Северус Снейп не обижал её. Более того, Гермиона получила в тысячу раз больше, чем когда-либо могла мечтать: его саркастичный юмор, раздражение и вспышки гнева она находила… правильными. Это всё — он, такой, какой есть, и это всегда будет частью его, а значит и тем, что она полюбила в этом сильном человеке. Было и другое: уважение, забота, защита и нежность. Та нежность, от которой дух захватывает. Северус был внимательным и нежным любовником, и при мысли об этом её память услужливо рисовала картины их совместных ночей, когда девушка могла остаться в Подземельях, не вызывая подозрений и чрезмерного осуждения в глазах прикрывающего её Гарри. Нежность, которая… ранила. Какой наивной дурой она была, когда думала, что стоит им перевести их отношения в горизонтальную плоскость — сексуальное напряжение между ними спадет. Дура, дура Грейнджер. Её гормоны явно считали иначе: она, как ребенок, узнавший однажды, какой на вкус шоколадный торт, уже не могла жить без мысли о том, что упускает возможность быть с ним, прикасаться к нему, нарушать границы дозволенного, обретать власть над своим мужчиной. Черт, возьми себя в руки, Гермиона! От язвительного, склонного к вспышкам раздражения мужчины, ты ожидаешь бури эмоций, а получаешь нежность и внимательность. Глупо, наверное, переживать из-за этого, но именно этим она и занималась. Северус Снейп был похож на свой сюртук — всегда застегнутый на все пуговицы, всегда держащий контроль над разумом и эмоциями, когда ему это нужно. Он дарил ей чистое удовольствие, но не отдавал при этом… себя. Идиотка. Она не думала, что страсть может захлестнуть её с головой, но именно это Гермиона испытывала каждый раз, и снова и снова его контроль притуплял эти чувства, оставляя ощущение легкой недосказанности. Сумасшедшая. Но Гермиона не планировала говорить об этом, потому что, смотри выше, получила и так больше, чем планировала. Никакого давления — она четко решила это для себя. Время, когда она брала эту неприступную крепость напором, прошло, а значит, ей нужно смириться. Если бы она умела. — Знаешь, как я тебя сейчас себе представляю? — раздался глубокий, чуть хриплый голос, севший после долгого молчания. — Ммм, удиви меня, — рассеянно отозвалась гриффиндорка, невольно улыбаясь. — Как большой знак вопроса. Твой взгляд уже прожег во мне дыру. Спрашивай, — притворно трагично разрешил он, и она тихо засмеялась. — Я стараюсь не мешать тебе проверять работы. Вопросы подождут. — Ты громко дышишь, и это уже отвлекает, — со вздохом признал он, откладывая последний пергамент. — Я закончил, сил нет читать этот гормональный рождественский взрыв. Ни одной адекватной мысли в этих опусах. — Не то, чтобы я верила, но все же немного надеялась впечатлить тебя своим сравнительным анализом работ Нэда Странного и Эмерика Сурового. — Ну, если бы я прочитал, то, безусловно, похвалил бы тебя, — его довольная ухмылка, когда она задохнулась от возмущения, была неприкрытой. — Ты думаешь, я буду читать это все? Я вижу, как ты работаешь на практике. А теория по ЗОТИ для тебя — это цитирование учебников, которые ты проглатываешь и заучиваешь наизусть. Нет уж, спасибо. — И мои умные мысли тебя не интересуют, — недоверчиво покачала головой девушка, стараясь хотя бы выглядеть недовольной. — Это безответственно. — Как и интрижка со студенткой, — Гермиона постаралась не морщиться от подобной формулировки. — Ты вполне радикально высказываешь их мне каждый божий день, — фыркнул Снейп, вставая со стула и подходя к её креслу, чтобы самому его занять, в то время как она привычно уселась на широкий подлокотник. Это было её любимое время их встреч. — Поверил в Бога? — ехидно отозвалась она, прекрасно зная его взгляды на мир. — Нет, я часто прошу его избавить меня от некоторых твоих речей, но он меня не слышит! Вот и делай выводы. Не надо так, — предупредил он, когда Гермиона легко ударила его по предплечью, заставив улыбнуться. — Так что же тебя так распирало, пока ты делала вид, что читаешь? Ну почему он всегда такой проницательный? — Драко с Джинни расстались, — выбрала она наименее опасную тему. Но повисшее молчание озадачило её. — Ты ничего не скажешь? — Не думал, что тут требуются мои комментарии, — закатил глаза Снейп. — Я должен порадоваться или посочувствовать? — Получаешь девушку — получаешь всех её друзей в придачу, — дерзко заявила она, и непроизвольно вздрогнула, когда дьявольская усмешка расползлась по его губам. Теперь она не могла смотреть никуда, кроме его губ, которые… вот черт. — Не помню, что подписывался под чем-то подобным. А что получила ты? — Тебя, — Гермиона искренне надеялась, что её улыбка не выглядит излишне самодовольной. — Хм, да, тут мне повезло больше, как ни крути, — со свойственной самоиронией покивал он. — Я рад, что Малфой и Уизли расстались. Значит, мальчишка дружит с головой. Надеюсь, этого комментария будет достаточно. — Я с тобой не согласна. — Ну, не то, чтобы я надеялся, — его шутливое настроение вмиг сменилось на серьезное. — Малфой — не ангел, Гермиона. — Да, что-то такое я слышала и от него. Ты думаешь, что он может быть для неё опасен? — с вызовом спросила староста. — Нет. Я думаю, что это она может быть опасна для него, — Северус позволил себе насладиться её реакцией. — Северус, модель «мужчина воюет, а женщина ждет его дома» уже давно не работает. — Я знаю, — мягко заверил её он. — Ты — очень сильная личность, и я не преуменьшаю твою значимость. Я никогда не отберу у тебя этого. От этих слов на душе сразу стало легче. — Но по поводу Джинни ты так не считаешь. — Я её не знаю, — поставил точку в этом диалоге Снейп, и она не стала настаивать. — В любом случае, шансы помириться до начала каникул у них минимальные. Это грустно. — Решила, как встретишь Рождество? — поинтересовался Северус, и её сердце забилось чаще. — Нет, на самом деле. Уизли пригласили меня в Нору, но я не уверена, что это то, что мне нужно сейчас, — «Не навязывайся!». — Поэтому я поеду к родителям во Францию и проведу время с ними, — «И теперь ты похоронила себя сама, Грейнджер». — Какие планы у тебя? — У меня? — растерялся он, рассеянно убирая выбившийся локон от её лица. — Я не праздную Рождество. Не хочу оставаться в Хогвартсе, поеду домой, чтобы Альбус не пытался затащить меня на праздничный ужин и не подкладывал мне хлопушки-сюрприз на стул. Это дико меня раздражает. — У тебя есть дом? — искренне удивилась она, чувствуя себя глупо от того, что никогда не задавалась вопросом, где живут преподаватели в свободное от учебы время. — Это скорее дыра, чем дом, — поморщился он, становясь мрачнее тучи. — Надеюсь, твое Рождество будет веселее моего. — Я буду скучать, — аккуратно, словно ступая на тонкий лед, призналась она. Гермионе до сих пор иногда казалось, что она не имеет на это права, но он всегда опровергал это. Так и сейчас он достаточно бесцеремонно потянул её на себя, чтобы вовлечь в увлекательный, волнующий, страстный поцелуй. И, если жесты говорят о чем-то, то это было явное «я тоже буду скучать». Обнимая его за шею и углубляя поцелуй, девушка застонала ему в рот от переизбытка чувств, и в тот же момент словно сработал переключатель — его губы из ищущих стали мягкими, из настойчивых — нежными. Чертов контроль. Гермиона прервала поцелуй быстрее, чем успела это обдумать. Его непонимающий взгляд, беспристрастное лицо и приподнятая бровь были его вопросом. — Прости, — пролепетала она. — Что не так? — напряженно спросил он, словно пытаясь самостоятельно найти ответ на свой вопрос в её пунцовом лице и закушенной губе. — Гермиона, — потребовал, а не попросил он. — Ты так… сдержан, — «да уж, Гермиона, молодец». — Сдержан? — искренне удивился Снейп. — На самом деле, ты сводишь меня с ума, — призналась гриффиндорка, окончательно сломав его представление о мире. — Я бы хотел сказать, что теперь-то всё понятно, но нет, — холодно заметил он. Было видно, что её реакция здорово напрягла его. — Глупо, наверное, что я хочу, чтобы ты тоже потерял от меня голову, — её взгляд предательски заскользил вниз, лишь бы уйти от контакта черных непроницаемых глаз. Сейчас ей было неудобно, словно она признавалась в чем-то постыдном. — Я готов убить за тебя… Ты осознаешь это? — его недоверчивый голос, и властная рука, не дающая ей отвести взгляд, дали прочувствовать ей всю глубину той ямы, что она себе собственноручно вырыла. — А ещё у меня в шкафу две полки с твоей одеждой, две зубные щетки в подстаканнике и идиотские тапки. — Они не идиотские. — Потом это обсудим. Я переступил через школьные правила и собственный, какой-никакой, кодекс, потому что хочу, чтобы ты была моей. И ты сомневаешься в своей привлекательности? — его недоверие было практически осязаемо. Его слова ведь не должны вызывать в ней такую реакцию? Ноющая тяжесть внизу живота была ей неутешительным ответом. Дыхание стало прерывистым, и проще было трусливо согласиться с этим его высказыванием, но это было бы эгоистично. Он должен понять. — Не так. Ты такой спокойный, такой сдержанный, ты просто воплощение контроля. Эгоистично желать, чтобы ты… не контролировал эту часть нашей жизни? Казалось, он обдумывает это бесконечно. — Ты считаешь меня сдержанным? — задумчиво протянул он. — Нет. То есть да. Но... — Не утруждай себя. Боюсь, я самый эмоциональный человек из тех, кого ты встречала, — беспристрастно заметил он. — Я ревнивый, вспыльчивый, несдержанный. Меня переполняет гнев, злость, раздражение. Ты думаешь, откуда все эти проблемы с Джеймсом Поттером? Я был нетерпим. Обстановка дома не способствовала крепкой психике. Когда я примкнул к Темному Лорду — эмоции били ключом, и многие хорошие люди погибли из-за этого. Из-за моей несдержанности погибли Поттеры, — Гермиона только кивнула. Она никогда не поднимала эту тему с ним. — Чтобы стать шпионом, мне пришлось контролировать все аспекты своей жизни. Я приобрел головную боль и вечную маску, за которой можно укрыться, спастись. Ты пробовала когда-нибудь проникнуть в мое сознание пока я сплю? — Что? Нет! — возмутилась она. — Попробуй. У тебя не получится. Окклюментный барьер стал моей второй кожей, с которой я не расстаюсь даже на ночь. Единственное, что я себе позволяю — это раздражение к своим ученикам. Дозированно. И как я тебе в роли учителя? — Ну… — Ужасно, правда? — все так же отстраненно заметил Снейп. — Я горжусь тем, что сумел обуздать себя. Но бывают эксцессы… — Воющая хижина, — тихо заметила она. — Да, когда я думал, что поймал Блэка. Зрелище было не из приятных. Я готов был заавадить его, все вышло из-под контроля. Я взрастил в себе Монстра, я так это называю. Знаешь, я представляю его себе, как какое-то чудовище, сродни Люпину, которое только и ждет момента, чтобы причинять боль и выплескивать экспрессию. Помнишь тот вечер, когда я ушел к чертовому ирландцу, чтобы добыть твои воспоминания? — девушка испуганно кивнула. — Ему было очень больно, Гермиона. А мне было хорошо. Теперь подумай — ты бы этого хотела? — Да, — её слова были полны уверенности, и Северус недоверчиво уставился в ее глаза. — Гриффиндор — это диагноз, — покачал головой он. — Я не считаю твоего Монстра плохим. Это всего лишь твоя визуализация сильных эмоций. Не все сильные эмоции — это гнев. Там, где злость и гнев, там и страсть… — И ты хочешь этой страсти, — не спрашивал, а утверждал он. — А справишься ли? — Да. Выдохнула она, когда он поцеловал её: страстно, жестко, без шанса на компромисс, сминая губы и хватая за тонкое запястье, словно она могла убежать. Жидкий огонь разлился по её венам, а мысль, что на её коже уже завтра проступят синяки, была… волнующей. Всё закончилось так же быстро, как и началось. — Как-то так? — этот колючий и холодный тон правда может принадлежать мужчине, который ТАК целуется? — Да. — Нет, Гермиона, — его взгляд потеплел, а на губах заиграла легкая улыбка. — И это я себя полностью контролирую. Я предлагаю тебе такой вариант, но не буду говорить это каждый раз, словно попугай. Ты — самая желанная женщина из тех, что я знаю. Я не могу показать тебе то, что находится за ширмой, но это… колоссально. Тебе будет достаточно этого? «Ну, не все сразу», — решила она, чувствуя вызов. — Да. Тысячекратное «да». Но раз это компромисс, то ты тоже должен получить награду, — её многообещающий тон заинтересовал его. — Не бойся обидеть меня, Северус. Я люблю тебя, — кажется они оба вздрогнули, так как эта фраза прозвучала второй раз между ними. — Всего, даже с твоим Монстром, раз уж ты переживаешь из-за этого. Ты можешь сказать мне, что хочешь побыть один, проверяя контрольные, или что голова сегодня действительно раскалывается, и я оставлю тебя в покое без вопросов с моей стороны. Мне будет гораздо проще, если ты перестанешь угождать мне в ущерб своим желаниям. Просто… озвучь это. — Как? — вопрос вырвался у него помимо его воли, о чем свидетельствовала тень недовольства, промелькнувшая у него на лице. — Ртом, — очень серьезно заявила она, улыбаясь в ответ на его усмешку. И, бросив взгляд на часы, разочарованно вздохнула, оставляя быстрый прощальный поцелуй на его губах. — Я обещала Рону посмотреть его домашнее задание по Трансфигурации. Мальчишки уже по учебе начинают отставать, потому что меня никогда нет. Я должна идти. И не уговаривай меня остаться! Его странный взгляд был ей ответом. — Ну, раз уж ты так хорошо просишь, — ехидно отозвалась девушка, прильнув в ещё одном прощальном поцелуе, на который он с энтузиазмом ответил. И уже почти у двери, её настиг его голос. — Раз мы говорим о наших желаниях. Ртом, — ухмыльнулся он. — Могу я тебя попросить? — О чем угодно, Северус. — Отпразднуешь Рождество со мной? — сомнение в его голосе было колоссальным. Оказывается, не только её волновал надвигающийся праздник. Мерлин, сколькому ещё им придется научиться! — Я думала, ты не предложишь, — выдохнула она, видя в его глазах облегчение. — С огромным удовольствием.