Зима в Палантасе

За несколько зимних недель к визитам светлой жрице в башню привыкла и сама Крисания, и черный маг. Не вполне смирился разве что Даламар, который неизменно подозревал худшее, на всякий случай ничего не рассказывал конклаву и бдел: а ну как его хрупкого шалафи там, за закрытыми дверьми, бессовестно зажали в угол и, может быть, уже пытают? Эльф, «случайно», в десятый раз, проходящий мимо двери, прислушался. Стонов, криков и звуков взрывающихся файерболов слышно не было. О пощаде никто не молил. Подозрительно! Да еще это их вечное, «Здравствуй, Посвященная» и «Здравствуй, маг»! Совершенно обычные слова, только интонации такие… Теплые. *** Крисания чувствовала себя просто волшебно. Она не могла сказать, отчего вдруг ей так хорошо в башне черного чародея, отчего так уютно и комфортно? Причина могла заключаться в обернутом вокруг плеч теплом пледе, расшитом звездочками, в горячем чае и потрескивании дров в очаге. Или в запахах, а здесь все пропахло временем, книгами, стариной и – смешно – мандаринами, которые, оказывается, они любили оба. Рыжие «солнышки» среди зимы. Чудеса! А скорее всего, причина заключалась в хозяине кабинета. Величайший маг Крина, перед его именем трепетали самые искушенные чародеи. Часто мерзнущий, пытливый, одинокий, родной мальчишка. Последняя мысль смущает, и Крисания глубже закапывается в плед. Тлен и розы выдают: этой вещью Маджере пользуется часто. Рейстлин работает за столом, описывает какой-то из новых опытов. Это не выглядит невежливым, Посвященной нравится наблюдать за тем, как маг делает что-то. Заваривает ли чай, чистит ли мандарины (дольки долго хранят тепло его пальцев, и от того фрукты особенно сладки), пишет ли или – смешно сказать, вышивает. Конечно, вышивал маг не цветочки и бабочек, а охранные руны для обложки одной из новых книг, «во избежание Даламаров». Ровные стежки по черному бархату сплетаются в диковинные узоры. У Маджере очень красивые пальцы. Сегодня он выглядит уставшим. Неизменная теплая вежливость (не выдавленная через силу, не формальность – уж бывшая аристократка разбирается!), тихий шелест голоса, распущенные волосы и заострившиеся скулы – а еще ссутуленные больше обычного плечи, и то, как он порой промахивается мимо чернильницы. А потом, присыпав очередной лист пергамента тонким слоем мелкопросеянного песка, маг замирает, уронив руки-плети на столешницу. Жрица думает, что без нее он, наверное, отправился бы спать, но он никогда не гонит, разве что следит за временем, и провожать всегда посылает Даламара. Нужно уйти самой, не ставить в неудобное положение. Собственно, все эти визиты Крисания осуществляет почти без цели – если не считать такой просто увидеть. Поговорить. Коснуться. Косички заплести… Конечно, больше не заплетает, и от этого чуть-чуть грустно. Может быть, не только ей. Маг, поднявшись, наконец, чуть непонимающе смотрит на нее, устроившуюся в широком кресле. Переводит взгляд на диван, снова косится на звездный плед и решительно подходит, а потом – так же решительно ввинчивается между девушкой и подлокотником. Места хватает, а он, к тому же, в самом деле очень худ. Крисания, конечно, сбита с толку. Он редко вот так нарушал свое или ее личное пространство, и еще меньше жрица ждет горячих объятий. Горячих в прямом смысле – в них нет ничего порочного, вульгарного, просто жаром от мага веет всегда. И так хорошо вдруг становится, так спокойно и правильно… Вопросов не возникает. Говорить ни о чем не хочется. Она только чуть удобнее садится – чтобы маг смог устроить уставшую голову на ее плече. И прикрывает того краем пледа. *** Даламар, решившись (время давно за полночь!), приоткрывает дверь в кабинет учителя. Жрица должна была уже давно уйти (а ему – вместе с ней иди, мерзни!), но почему-то… Эльф замирает. Спящие в кресле выглядят до того спокойно, что он просто не решается тревожить покой шалафи. Ну, и Крисании, конечно. Но какова! Втерлась в доверие, в плед и в кресло, можно сказать, в душу влезла! И сопит теперь в обе дырочки магу в макушку, а тот – подумать только – улыбается… Это он-то, от любого звука готовый проснуться! Беззвучно закрывая дверь, эльф почти наверняка знает: сегодня кошмары к Рейстлину не пробьются.