Кто в суде работал - тот в цирке не смеется

      Кто в суде работал - тот в цирке не смеется. Недавно я поняла, что это действительно так. Но обо всем по порядку.       На днях я случайно встретила одну свою давнюю знакомую, которую не видела уже… сколько? В общем, весьма долго не видела. Ни она, ни я особо не торопились, и потому решили немного посидеть в ближайшем баре за кружечкой-другой пива и поговорить «за жизнь». К слову, эта моя знакомая в свое время отработала около восьми лет на благо отечественного правосудия, а именно — была сотрудником аппарата суда; начинала с самых «низов», работала курьером, потом делопроизводителем, секретарем, и, наконец, вершиной ее деятельности на этом поприще стала должность помощника судьи. То есть, можно сказать, что систему она изучила вдоль и поперек. И уж, конечно, навидалась за это время...       За пивом на нее почему-то нахлынули воспоминания об этом периоде ее жизни, которыми она щедро и поделилась со мной. Я с интересом выслушала ее, и мне показалось, что из этого может получиться неплохая работа для Фикбука. Сразу оговорюсь — она в курсе данной публикации, и совершенно не против.       Что ж, дальнейшее излагаю с ее слов от первого лица, дабы максимально сохранить аутентичность рассказа…       Ну, вот… Представляешь ли ты, что это такое — работа в суде? Это, чтоб только не ругнуться ненормативно — полный звездец. За арбитраж не поручусь, но общая юрисдикция, да еще на нижних звеньях, типа мировых судей и районных судов, дает прикурить по полной. Не буду сейчас особо вдаваться в подробности, но… Нагрузка огромна. Справиться со всем объемом в рамках восьмичасового рабочего дня — просто нереально. Плюс, у нас не было приемных часов, а это значит, что мы обязаны были вести прием граждан в течение всего рабочего времени, а шли они весьма интенсивно, порой — сплошным потоком, не оставляя ни малейшего шанса поработать с документами. Добавь к этому постоянно разрывающийся телефон — и получишь замечательную «картинку маслом». Частенько случалось так, что нормально что-то сделать удавалось лишь после окончания рабочего дня; у нас даже шутка такая ходила: пикает 17:30 — и вот тут-то работа и начинается!       Да, задерживаться приходилось, почти каждый день, порой — весьма ощутимо. Мой личный рекорд… Дай Бог памяти, чтобы не соврать… да, пару раз я возвращалась домой около трех ночи. Хотя, справедливости ради должна сказать, это все же исключение. Но работа до восьми-девяти-десяти практиковалась, можно сказать, на постоянной основе.       Выходные? Хах, насмешила! Как минимум один из двух был стабильно занят все той же любимой работой, а если не повезет — то и оба.       В общем, думаю, ты уже поняла, насколько было тяжело морально и физически, и все это — за довольно-таки скромную зарплату.       Нет, ты не подумай, были и положительные моменты, иначе за эти восемь лет я бы просто сдохла. С коллективами мне, например, всегда везло — дружно работали, не собачились по любому поводу, даже старались помогать друг другу по мере возможности. Ну и смешные случаи, разумеется, происходили — куда ж без этого. Более тебе скажу: порой эти казусы были единственным, что давало силы держаться.       Частенько, конечно, отжигали граждане. Любимые наши посетители. Вот однажды, помню, пришла к нам такая… Ну как, не бабушка, скорее — энергичная пожилая женщина. Очень долго что-то рассказывала, буквально «фонтанировала», причем никто не мог понять — чего она от нас-то хочет! Было ясно только, что она недовольна своей управляющей компанией и тем, как в ее квартиру подается горячая вода. Венцом ее речи стала фраза: «А у меня БРОЙЛЕР установлен на пятьдесят литров…» Выдав информацию во всей ее полноте — ушла; ни поданного искового заявления, ни заданных конкретно по существу дела вопросов… И чего приходила? Душу излить? Как только за ней закрылась дверь — вся канцелярия дружно «грохнула», ибо «бройлер на пятьдесят литров» не оставил равнодушным никого.       Или вот еще случай. Приходит мужичок. По нему сразу видно — что-то с ним не то. Изъявляет желание подать исковое заявление. Беру, читаю. И по мере прочтения уверенность в том, что с ним и его головой «что-то не то» — у меня только крепнет. А он в своем заявлении, видите ли, утверждает, что сосед снизу по ночам специально стучит по потолку, лишь бы только ему досадить, что отрицательно сказывается на его (заявителя) физическом и психическом состоянии. Ну и в итоге, исковое требование номер один: «Запретить соседу снизу стучать по потолку»… Ох, с этим заявлением тогда история была — жесть.       Уж молчу про то, что чуть ли не каждая вторая желающая взыскать алименты называла их «элементы». Я однажды уже не выдержала и спросила: «Какие именно элементы будем взыскивать? Химические?» Хотя, признаю, была тогда неправа: этика служебного поведения подобные вещи запрещает. Но именно эта мадам со своими «элементами» меня тогда просто добила; она за тот день, кажется, была пятая или шестая.       Или вот еще. Фраза из письменного ходатайства по делу об административном правонарушении: «Прошу выдать мне копию сотрудника ДПС»… Поясняю: речь о просьбе выдать копию ПИСЬМЕННЫХ ПОКАЗАНИЙ инспектора дорожно-патрульной службы.       Но, должна сказать, «отжигали» не только граждане. Порой наши собственные работники смешили просто до упада. Тут, конечно, нельзя обойти вниманием протоколы судебных заседаний — это же кладезь!.. Примеров было море, но сейчас могу вспомнить только один, зато самый характерный. Рассматривалось уголовное дело о нанесении побоев — такая вполне себе обычная бытовуха, соседи по коммунальной квартире продемонстрировали друг другу взаимную неприязнь; если короче — одна другую побила, в том числе, с применением лопаты. Да, и такое случается… Ну да суть в данном случае не в этом. Читаю я протокол судебного заседания, ту его часть, где показания дает подсудимая. А там написано дословно следующее: «Вечером такого-то дня я находилась на кухне нашей коммунальной квартиры, ругалась с мужем. В это время в дверях своей комнаты показалась потерпевшая Н-ская. Я сказала ей, чтобы она перестала на нас таращиться и ушла. Она не послушалась. Тогда я стала пытаться затолкнуть ее обратно в комнату: руками, потом лопатой»… No comments.       И, раз уж речь зашла об уголовных делах… Их обстоятельства порой бывают весьма забавны, если задуматься. Вот к примеру. Поступает из прокуратуры уголовное дело — часть 1 статьи 158 УК РФ, ну то есть «кража», банальная такая кража без квалифицирующих признаков. Обвиняемая — довольно-таки молодая женщина, которая попалась на этом самом нехорошем занятии в магазине, конкретно — в одном из гипермаркетов «Магнит». Но тут, чтобы дать прочувствовать всю ситуацию, нужно подробно рассказать об обстоятельствах дела. В общем, она «в процессе» совершила несколько заходов в магазин. Сначала стырила спортивную кофту в отделе одежды, плюс в отделе алкоголя бутылку коньяка. Вышла из маркета, спрятала натыренное где-то неподалеку. Зашла снова, присвоила упаковку соленой рыбы. Опять беспрепятственно вышла. Ей бы на этом успокоиться: коньяк есть, рыба есть, можно спокойно выпить, закусить и наслаждаться жизнью, — ан нет! Ей для чего-то понадобилось совершить еще и третий заход. И что, ты думаешь, она прихватила на третий раз? Сладкие творожные сырки! Вот нахрена, спрашивается, ей еще и сырки понадобились?! Разумеется, в полном соответствии с законами жанра, на третий раз, с этими самыми сырками, ее и заловили.       Ну и, конечно, говоря о смешных моментах работы в суде, нельзя не вспомнить опечатки в различного рода процессуальных документах. Если вспомнить, что буквы «С» и «М» на клавиатуре находятся рядом — то не вызовут удивления такие примеры, как «Мудебный приказ». А над перлом «Мировой мудья» мы дружно ржали всей канцелярией; еще хорошо, что не отдали в таком виде на подпись. А еще — это, правда, было не у нас, а коллеги из другого района рассказали, — в одном документе было написано дословно следующее: «Приговор объявлен в ЗАДЕ суда». Тут опять без комментариев…       Но вообще, возвращаясь к теме уголовок — там чаще бывает не смешно, а наоборот. До сих пор иногда вспоминаю, как рассматривалось у нас одно дело. Тоже кража, тоже девчонка попалась в магазине. Девчонка молодая совсем, но уже наркоманка со стажем, а утащить пыталась несколько упаковок кофе; как утверждают, кофе пользуется у «людей с зависимостью» большим спросом, как-то он им ломку, что ли, помогает облегчить? Не знаю всех этих подробностей. Ну и еще одна деталь: у нее был ВИЧ. То есть было абсолютно ясно, что если ее «закрыть», то она оттуда уже вряд ли вернется. Но и «не закрыть» ее для судьи тоже не было никакой возможности, ибо с ее стороны имел место рецидив преступлений, а это — только реальное лишение свободы, никаких условников. Помню, с ней еще бабушка ходила на все заседания, очень переживала за внучку, чтобы не посадили… И вот, судья в итоге объявляет приговор: реальное лишение, ну, а других вариантов просто не было. Взять под стражу в зале суда. А конвой уже заранее был вызван. И вот она, такая маленькая, худенькая — в чем только душа держится, — меж двух конвоиров, которые раза в полтора выше и здоровее нее; бабушка к ней кидается: «Внученька…» — а на ту уже наручники надевают… Ну, увезли девушку в СИЗО, конечно. Я тогда в сумасшедшей рабочей круговерти об этом случае довольно быстро позабыла, но через пару месяцев в канцелярию пришло письмо на имя судьи, которая рассматривала то дело. Поскольку вся корреспонденция по инструкции вскрывается и регистрируется — конечно, вскрыли и этот конверт. В общем, писала это бабушка той самой девушки, и в письме она рассказывала, как сложилась жизнь ее внучки после приговора. А сложилась она нерадостно; по этапу ее отправили в колонию, кажется, в Кировской области, где она, отбыв месяц или около того, впала в кому и умерла — ВИЧ сыграл свою роль. В конце письма была приписка, отлично помню ее: «В смерти внучки я виню только Вас…» Я тогда еще подумала: «Становиться судьей и брать на себя такую ответственность — нахрен надо!»       Эхх… Что-то мы с тобой загрустили, давай-ка по заветам Пушкина/Чайковского: «Что смолкнул веселия глас, раздайтесь, вакхальны припевы!» Сейчас я чего-нибудь веселенького припомню…       Слушать ее оказалось невероятно интересно, и я уже была в предвкушении очередного рассказа, но тут ей вдруг позвонили. Дело, видимо, было срочное, потому что она торопливо допила пиво и, извинившись, бросив на прощание: «Увидимся», — скрылась. Жаль… Ну да ладно, городок у нас небольшой, и что-то мне подсказывает, что скоро мы вновь свидимся, и вот тогда-то я смогу заполучить новую порцию историй из жизни служителей Фемиды.       А получив — поделиться ими с вами, любезные читатели.