Жуткие верлибры

I пока вяжутся песни в рыбацкую сеть а рыбацкие сети рвутся об акульи зубы пока остовы кораблей воткнутых ржавым носом в песок стонут под бурями а волны злее моей и твоей глотки я расскажу тебе сказку — выложу ее на ладони как соляной камень ты лизнешь ее подивишься и сразу забудешь насколько солона она была под твоим языком * раз в целую вечность с глубин поднимаются короли и королевы чтобы обозреть горизонт и исполнить один-единственный танец танец колыбельную для вздыхающих тектонических плит которые непременно пробуждаются и плачут как дети отвратительный уродливый прекрасный танец который суть вода и суть плоть земная всё сущее и всё несущественное и быль и не быль и сон жизнь смерть пустота цель и бесцельность и танцуют шесть королей и шесть королев пока океаны не уснут пока раны их не успокоятся а мир не сотворится заново * он всплывал из глубокой расщелины тысячу лет настолько была она глубока всплывал так чтобы от перепада давления не смяло тело чтобы не полопались внутренности и желудок не захлебнулся собственной жидкостью пока прибой не вынес его жестоко к берегу и не швырнул на скалы словно говоря на насладись этим умирающим миром * жила была анн-мари на жемчужном пляже в гигантском обветренном доме на сваях что завещал ей отец и торговала худой недоразвитой рыбой что ловил лабиринт из сетей в свой запутанный рот и все у нее было ладно несмотря на жидкий ужин перештопанное платье-рубаху старое-престарое хрипящее радио постоянно говорящее о скором конце и наполняющее дом печальными песнями об этом конце все у нее было ладно пока в штормовую ночь дом не затрещал от рушащихся рядом прибрежных скал а они рушились словно карточный домик тогда анн-мари захотела посмотреть книгу с картинками на которых изображен прекрасный русалий принц с волосами цветом морской волны и малиновым отцветом на концах с глазами невероятно лавандовыми в которых упасть и всё забыть только посмотреть не читать ведь анн-мари не умела этого но никак не смогла найти она книгу потому что накануне вечером забыла ее на берегу а ведь это была единственная ее книга с картинками ее сокровище и сердце анн-мари заплакала от обиды и страшной бури от дрожащей мебели и не спала до утра а наутро как только бледное светило взошло ринулась на берег скача по слизким камням подобно горной козе и что же она увидела разбросанные вдалеке древние чертовы скалы-пальцы как домино стоящие на ребре и среди них пугающих размеров раковину куда бы поместилась сотня людей и еще бы места осталось была она черной и пустой как пещера и некуда ей было взяться как не из адского моря как ни пугала анн-мари невиданная раковина долго ходила она вдоль берега в поисках книги пока не нашла ее с потеками моря на страницах не прижала к груди и не выдохнула спокойно а когда солнце уже садилось под крики редких чаек в дверь дома-на-сваях постучались почти поскреблись как будто умирали там под дверью к анн-мари не приходило гостей впрочем и убийц тоже а вместе с тем кто-то пришел и требовал внимания и что-то с ним наверняка случилось они отворила дверь тихонько как будто та из хрусталя и сразу с порога порезалась о грань аметистовой друзы настолько были красивы эти глаза и отлив бирюзовых волос с малиновыми кончиками и смертельная бледность чуть кожи голубоватой — настолько была прозрачна и сеть фиолетовых вен идущих под этой кожей как неведомые дороги ведущие в неведомые места где сейчас путник — это анн-мари и она уже заблудилась и уже пропала потому что перед ней был ее прекрасный русалий принц который открывал рот силясь что-то сказать но получались одни хрипы как будто он сейчас всё что сразу пришлось греть воду ставить чайник искать одежду одеяло хоть что-то чтобы накрыть и как-то сохранить защитить от послештормового холода и забрать принца к себе после всех его океанических странствий он был голым и мокрым словно младенец в слизи подобно медузе и шлепал ступнями с розоватыми пальцами что казалось вот-вот упадет разобьется станет обратно водой всочится в половицы и никогда не останется с анн-мари анн-мари растирала его руки и грела дыханием анн-мари отдала ему отцовские брюки и рубаху анн-мари высушила его длинные волосы пока принц хрипел и таращился на нее как на привидение сошел с ума подумала анн-мари укладывая в постель его нет это я сошла с ума отвечала сразу анн-мари самой себе и все это странный сон * странный сон обернулся реальностью не менее странной принц не исчез никуда и в пену морскую не превратился он перестал задыхаться и спотыкаться и стаскивать с себя одежду и плеваться едой только раз испугался и стукнулся в стену плечом и лбом когда лицезрел зеркало и себя и еще немного скулил смотря в море сквозь рассохшиеся окна и что-то еще такое что анн-мари не могла объяснить в себе когда принц изучающе касался шеи ее затылка оттягивал щеки по-смешному и водил пальцами по линии бровей он слегка толках ее и словно удивлялся какая она устойчивая какая вертикальная какая она необъяснимо прямая для него какое у нее разветвленное и в то же время цельное крепкое тело какие у нее сильные и в то же время нежные конечности как эти конечности шевелятся как эти тонкие пальцы манипулируют предметами и шевелил пальцами сам и брал в них что-то и вертел концентрируя взгляд прошелся по всему что видел подержал все до чего дотянулся потрогал массу поверхностей и добрался до той самой книги с картинками открыл ужаснулся и отпрянул как от кипятка хотя там только сказки ничего такого анн-мари спрятала в сундук книгу и больше не доставала никогда ведь вдруг в этой книге его душа и вдруг с этой книгой что-то случится что же тогда анн-мари делать умирать? II лир — так анн-мари назвала его — баюкал копну белых волос которые контрастом с его морской волной и лиловыми язычками локонов стелились по подушкам и по его впалой груди лир — так звали морского бога тех мест откуда родом был отец анн-мари и которого вряд ли уже кто помнит кроме них двоих лежащих сейчас на старой кровати и слушающих волнующийся прибой он касался губами макушки и шептал на людском наречии как тяжело и холодно море в глубине всех глубин на дне всего дна как оно пусто и темно там и нет там красок но зато нет и времени и смерти нет тоже есть только покой и сон и вода он шептал что наверху море так же быстротечно как и на земле — людская жизнь шептал как там захватывают мелководье кораллы и как хищные морские звезды словно терновый венец высасывают кораллы досуха оставляя лишь белую кость как взращиваются подобно райским цветам разноцветные рыбки и как эти рыбки потом погибают в зубастой пасти змеевидных мурен как выщелкивают информацию дельфины загоняя косяк жирной сельди и как акулы и морские котики кормятся их плодами что есть рыбы-иглы рыбы-ежи что есть рыба-солнце и есть рыба-луна рыба-камень и рыба-бабочка морской черт и морской ангел морской огурец и морской помидор и что пасутся на мшистых камнях морские кролики прошло полвека с тех пор как он встретился с анн-мари такая маленькая крупица бытия практически незаметная невидимая которую он случайно поймал в ладони (он научился ловить пылинки) и боялся выпустить обратно в пространство анн-мари беспокойно спала поминутно кашляя и сердце билось ее с ускоренным ритмом в то время как он был прежним и сердце его было прежним — спокойным и алмазоподобным словно часовой механизм она многому научила лира прежде всего добывать рыбу торговать ею на далеком рынке возле умирающих деревень карабкаться на зарывшиеся в берег сухие крошащиеся корабли и раскинув руки кричать в ветер бросающий крошечные брызги в лицо слушать радио и положив голову на плечо танцевать под его песни целовать в ключицы в ладони в лопатки и в веки сплетаться языком с другим языком и облизывать чужие зубы брать в ладони лицо и сохранять его в памяти как самое драгоценное что есть вообще без каких-либо отступлений и "но" потому что а что потому что он и сам не знал там в глубине он ни разу не размножался и не видел себе подобных кроме братьев и сестер ни разу на него не похожих он просто существовал и существовал всегда лежал недвижимо миллиарды лет пока не приснилась ему далекая поверхность и не проснулось в нем желание достичь ее поглядеть а что же она такое тем более когда он чувствовал всей своею поверхностью как изменился состав воды как уже дребезжат и стонут тектонические плиты готовые разрушиться и собраться вновь и захотел он хоть раз выйти на сушу и поглядеть что предстояло ему вместе с братьями и сестрами уничтожить и сотворить заново и сейчас на иссохшей скрипящей кровати которая вот-вот и развалится он ощутил — час пришел великое всплытие завершилось и его ждет семья ждет как последнее звено в цепи он тихонько поднял почти невесомую анн-мари и вспоминая как делал свои первые земные шаги вышел твердой походкой на берег там на мелководье стоящие наполовину в воде его уже ждали короли и королевы была здесь королева медуз и был король течений был мертвый король и была коралловая королева уже волнующе покачивалась королева тропиков молчал король ледяных вод стелилась королева подводных пещер прорезал пространство песней китовый король шумели приливная с штормовой королевы извивался король-осьминог и все ждали его самого старшего своего брата глубинного древнего короля плоть и кальцит сего сотворения они высились грудой клешней присосок жвал и зубастых пастей не было у них лиц и странны были тела их ужасны и красивы звучали голоса их встань анн-мари — сказал лир — возвысься над ними и надо мной на своих тонких и хрупких ножках бирюзовые пряди путались с белоснежно-белыми ибо слаба была анн-мари и держалась за лира ветер трепал полы ее платья и то обтекало границы ее сухого маленького тельца она мерзла и ничего не понимала ее глаза сковало бельмо катаракты и она не различала происходящий ужас и ничего не слышала потому что была глуха всё что ты дала мне — продолжил лир — я унесу с собой в пучину и и расскажу своим танцем прежде чем обречь этот мир на погибель и на скорое еще более прекрасное возрождение на этих словах лир оставил анн-мари и двинулся в круг королей и королев но чем дальше он уходил в море в своем человечьем обличье чем чаще оглядывался на берег где стояла ни жива ни мертва его анн-мари и хватала сухими пальцами воздух в поисках лира тем с неотвратимым неистовством крошилось его алмазное твердое сердце заставляя корчиться вдыхать по-рыбьи воздух и почти кричать от боли он не мог понять всё это время не мог понять он расцарапывал себе руки и грудь до темной жидкости чтобы двигаться дальше пока не упал на отмели не встал на колени и не заплакал не обжег огненными слезами скулы и не попробовал эти слезы губами он с силой и отчаянием обрушил кулаки на мелкую гальку вдрызг ломая костяшки но это было терпимо в сравнении с исходящим трещинами сердцем его уже отмирающего как израсходовавшая ресурсы кожа тела он посмотрел на братьев и сестер а потом назад на анн-мари которая словно амнезический призрак металась по берегу встал с колен расправил в объятиях переломанные руки свои сочащиеся и впервые за целую вечность издал глубинный зов манящий теплых тварей принять морскую пучину но какие его могли интересовать твари одна только анн-мари он стоял с раскинутыми в сторону руками и ждал пока маленькая умирающая любовь его придет к нему в океанические объятия а тем временем с него сходила плоть отваливались волосы цвета морской волны хребет его удлинялся прорастал сквозь его человечьи очертания и глаза его пылали все ярче и ярче а анн-мари шла анн-мари шла III где-то в глубине глубин на дне всего дна под новым сотворенным миром под толщей морской и вновь очищенной лежала гигантская раковина и перебивались под ее кальцитным панцирем два алмазных сердца словно шепчась * ну так что солона ли была моя сказка?