Часть 1
18 ноября 2019 г. в 00:26
Кажется, совсем обычная история, их миллионы, детали разнятся в зависимости от изощрённости фантазии сказителя… У многих из них нет автора —
они были придуманный народами и рассказанная для того чтобы уберечь детей…
Всё очень просто: есть принцесса и ее рыцарь, есть чары на одном или на обоих, есть поистине бесчеловечные злодеи. И сила любви рыцаря и принцессы, побеждающая всех врагов и всё видимое зло.
— Табаса-тян, не отвлекайся!
— Извини, Мио-тян. Задумалась. У принцессы…
Но для этой принцессы сказочные законы не работали. Враги, насмехающиеся и ненавидящие ее родственники были, а вот принцев поблизости не наблюдалось.
А главное — королевство принцессы было дном Океана. Миром, где нет места людям.
— Она была водной богиней?
— Нет, она…
— Была русалкой?
— С длиннющим чешуйчатым хвостом.
Да, принцесса была русалкой. И хотя могла дышать воздухом, путь к людям был для неё закрыт. Как, впрочем, для любого существа из иного мира. Ибо каждый принадлежит той Вселенной, где родился, и в чужом мире места ему попросту не найдётся.
— Она была счастлива?
— Не знаю, Мио-тян.
Русалочка тоже не знала. И не задумывалась. Просто была собой — одинокой, тихой, отрешённой и скучной даже для людей, хотя люди не видят русалок.
Но однажды, поднявшись на поверхность, русалочка попала в бурю.
И буря её погубила.
* * *
— Корабль трещал, скрипели мачты, матросы страшно кричали. Волны били русалочку в лицо, но…
…она смотрела на рыцаря.
На рыцаря с синими, как водоворот, глазами, захваченного этим адом.
Русалочка глядела, не понимая, как кошмар и тьма посмели заполучить нечто столь волшебное.
Тогда струны её судьбы лопнули, как рассечённые магией ветра.
— Ей было страшно?
— Конечно.
На берегу, куда вода принесла русалку и человека, стоял дом богатого дворянина. Русалочка верила, что принца спасут там — у неё же не было дара исцелять людей.
Она знала, что их мирам не суждено соприкоснуться, и уплыла прежде, чем её заметили.
— Как — уплыла?! Но не забыла же?..
— Нет, разумеется. Никогда.
Нельзя забыть то, что поселяется в твоих снах.
Место русалочки было в Океане, рядом с родственниками, в королевстве, которое защищала некогда её семья. Но рядом с рыцарем смысл теряло всё.
Она желала одного — быть рядом с ним. Слышать его голос. Видеть улыбку. Растворяться в его глазах.
И цена была неважна.
— И что? Что потребовал Бремир в уплату?!
Что? Самое простое. Что выдало бы тайну русалочки, самый большой её секрет.
Секрет, способный разрушить предсказанное, предрешённое счастье рыцаря. Ибо ещё до появления в жизни русалочки он был связан с другой.
* * *
— Но как, Табаса-тян? Как тогда русалочка всё рассказала бы принцу? Она же столько вытерпела ради него… Превратилась в человека, сносила ужасную боль при каждом шаге… и не могла рассказать ему ничего?! Даже что спасла его?!
— Мио-тян, зачем плакать? Не стоит жалеть об утраченном и невозвратимом. Особенно если взамен утраченного ты получил нечто куда более ценное.
За право быть рядом с рыцарем русалочка, помимо нескончаемой ежеминутной боли, заплатила всего-навсего возможностью сказать ему, кем он стал в её жизни.
— Она была рядом. Знала о нём всё. Все его тайны. Он доверял ей как себе. И не нуждался в словах — её глаза говорили за неё. Она стала его другом. Могла защищать, могла умереть за него.
— А он — догадывался? Табаса-тян, догадывался?
Кто знает. Этот рыцарь, позже ставший принцем был очень, очень умён, как положено будущему королю.
Но у существ из разных миров не может быть одной судьбы.
И когда он обрёл наконец предначертанную, возлюбленную принцессу Хауса— русалочка поняла, что у её чувств нет будущего.
* * *
— Уснула?
Табаса осторожно вытащила ладонь из-под щеки розоволосой девочки.
— Уснула.
В полумраке комнаты черноволосый юноша наклоняется над малышкой.
— Спасибо, Табаса-тян. Луиза очень переживала.
— Не стоит. Сон — лучшее лекарство от детских болезней, тем более таких несерьёзных.
Сильные пальцы перебирают розовые пряди.
— Знаешь, когда я… однажды увидел снон о судьбе Халкении… очень боялся не узнать Принцессу в реальности, перепутать, как тот рыцарь. В детстве в «Русалочке» я больше всего не любил финал.
— Не думаю, что русалочка бросилась в воду и стала морской пеной.
— Правда? — По-прежнему глядя на спящего ребёнка, осторожно садится на край кровати — совсем рядом. — Что же тогда?
— Вероятно, осталась со ставшим принцем рыцарем и принцессой. Была посвящена во все их секреты. Помогала. Как… близкий друг.
— Осталась… — Радужки блестят в свете уличного фонаря снаружи. — Но их улыбки были для неё больнее каждого шага?
— Нет. Она была счастлива… потому что был счастлив рыцарь.
Голубые водовороты глаз — очень близко, почти у самого лица.
— Думаешь?
— Уверена.
— И никто никогда не догадался? Не увидел её слёз?
Девушка улыбнулась.
— Русалки повелевают водой. Она заморозила себя до последней слезинки. И потом, она же не могла говорить.
— Верно… И так продолжалось… сколько?
— Думаю, она видела, как рыцарь сначала стал принцем, а потом королём.
— Сказка, растянутая на целую жизнь… сказка со скверным финалом.
Спящая девочка рядом с ними негромко посапывает.
— Табаса-тян…
— Да?
— Ты замечательно рассказываешь сказки.
В полумраке румянец незаметен.
— Благодарю, Сайто-сан.
— У тебя чудесный голос. Не продавай его… ни за каких рыцарей.
— А за королей?
Пальцы, касающиеся выбившихся из-за уха волос, неожиданно тёплые и нежные.