Желание

      Полумрак навис над небольшим городком, отличало который лишь необычное расположение маленьких невзрачных домиков, подобно лепесткам, составлявших единый цветок. Не нёсших абсолютно никакой красоты, но защиту от любого ненастья. Ненастья, словно бы живого и разумного, подобно человеку. Ненастья, словно знавшего, кто действительно заслужил опалы самой Матери Природы. Ведь эти на эти лепестки редко обрушивались опальные капли непогоды. Чем больше они возвышались над землёй, тем сильнее дыхание ветра сокрушалось на с виду невзрачное, лишённое всяческой защиты деревянное строение.       Вернее, небольшая двухэтажная пагода, существующая воистинно посредством чуда и не без его подспорья вмещавшая в себя кипевшую во всю жизнь. Без жалости к себе люди ни свет ни заря суетились, словно бы это мало-мальски помогло бы вернуть прежнее величие и силу их последнюю надежду - хиреющий приют для всех, кто потерял свой дом много лет назад. Этот дом, впрочем, как и множество других, именно существовал благодаря детским визгам и смеху, лишавших всякого покоя не только обитателей, но и тех, кто жил неподалёку. Какой только уголок не остался неизвестным для наивного, но в то же время проницательного, а нередко и дальновидного взора! Как бы строги, а порой и страшны ни были обещания и наказания. Какими бы отчаянными и искренними ни были уговоры, упрёки и порицания. Какими бы опасными ни были игры - шаткая крыша никогда не пустовала.       Однако сейчас же взгляд неспешно занимающейся зари пал на юношу, чьи сущую малость потрёпаные волосы до боли напоминали язычки пламени, что в любой момент могут обратиться в истинное пламя. Отнюдь не самая прочная основа, подобно недобросовестно закрепленному гамаку поддерживала крупную, но лишённую присущей мужскому телу мускулистости фигуру. Словно бы терпя все неудобства, не смела нарушить полный наслаждения утренний сон.       Изредка переворачиваясь с бока на бок, юноша что-то бормотал под нос, одновременно с тем улыбаясь подобно беспамятно влюблённому. Ни возмущённые возгласы. Ни заметно шатающася под ним крыша. Ничего из того, что начало скоро лететь на крышу. Ничто и близко не задевало юношу. Если и прилетало рядом, то он лишь менял позу.       Невысокие, но крепкие старички, да и не только они, то и дело размахивали палками. Кто-то же из них не оставлял попыток разбудить и, возможно, даже проучить наглеца. Впрочем, ничуть при этом не жалея своего голоса. К счастью ли, да и ко всеобщему ли, продлилось это совсем недолго. Старшее поколение, вздохнув, присело на лежавшие камни. Более молодая часть "восстания" же метнулась в сторону храма. Миновав всевозможные высоты, они остановились. Осторожный, робкий шёпот постепенно переходил в хаотичный и разгорячённый. Все как один до последнего дрожали, толкались, рычали друг на друга, словно провинившиеся ученики, которых ждал серьёзный разговор с суровым учителем. Момент - и самого молодого из них и вместе с тем самого хилого бездушно выперли на самое опасное место.       Заметно дрожа всем телом, содрогаясь, словно в ознобе, невысокий молодой мужчина замер. Будь он способен испепелять одним взглядом во мгновение ока, то от спящего юноше, к кому мгновенно притянулось презрительное, вместе с тем преисполненное страхом выражение больших карие глаз. Выражение, не нуждавшееся в звуке, чтобы добраться до человеческого разума. За приоткрывшейся дверью пристально следила не одна пара любопытных... Нет. Выжидавших глаз. Выжидавших верного решения.       Резкое шипение - мужчина резко топнул по и без того непрочной крыше. На счастье ли - спящий юноша подпрыгнул. Щурясь спросонья и опершись о трясущиеся руки, он оглянулся. Мужчина медленно попятился назад. Не глядя нащупал дверцу. Усилие - не поддаётся ни раз, ни два, ни десять. - А? Уже рассвело? - протирая глаза, пробубнил юноша спросонья. - Д-да уже давно! - еле скрывая дрожь, промямлил мужчина, вместе с тем упорно продолжая тянуть дверцу за еле заметный зазор. - И правда... - словно набирая силу в голосе, юноша огляделся вокруг. - Простите! Я и сам не заметил, как уснул здесь! - Раз уже давно рассвело, тебе пора приниматься за работу, - мужчина то и дело поглядывая то на юношу, то на дверцу. - ведь ты пропустил утреннюю трапезу.       Тот лишь виновато поступил взгляд, то и дело на камни и иные предметы, что смогли долететь до крыши, но не выполнить вверенную им миссию. Можно ли представить в этот момент более несчастного человека?.. Уста еле заметно ходили ходуном.       Едва слышный скрип - мужчина вывалился через спасительную дверцу, не успев и вскрикнуть. Юноша, заметив это краем глаза, обнял колени и поднял изумрудный глаза к утреннем небу.

***

- О, боги! Куда этот шкодник пропал на сей раз? - причитал высокий старик, расхаживая из стороны в сторону по деревянном полу, при этом постукивая по нему кривым посохом. - сколько с ним ни говори - всё без толку! Он прекрасно знает, что нужен здесь! Знает, что его помощь просто необходима! - Я разбудил его, Горо-доно! Я не думаю, что он продолжил спать, - мямлил невысокий мужчина, судорожно прижимая к груди свиток. - Так нужно было привести его за собой! Кто знает - может, он и сейчас спит? - Простите... Я просто не знаю, как мне с ним поступить... - Никто не знает, Дого-доно! Однако у вас было важное поручение прогнать его с крыши. - Горо-доно! - внезапно прозвенело со всей искренностью. - Отчего здесь так не любят Рёму-семпая? Доброго, весёлого, отзывчивого человека, которого невозможно представить в самой небольшой драке? Человека, который никому не сказал ничего дурного? Человека без единой дурной мысли?       Старик, тут же нахмурившись, скривившись в лишённом плавных черт лице, покачал головой. Трясущиеся худые руки, словно сами по себе, разошлись в стороны. Размахивая вовсю руками, старик не раз оглянулся вокруг, поворачиваясь всем телом. Однако он не переставал стучать посохом. Полумёртвое дерево раз за разом впитывало в себя столь же непрестанное, преисполненное негодования сопение. - Ты не имеешь ни малейшего представления о том, кем на самом деле является этот юноша, дитя - злобно проскрипел старик. - И поверь, тебе не нужно этого знать, ибо порой правда ранит намного сильнее любой клеветы. - О чём Вы Фурай-доно?! Почему мы так говорите о нём? Что такого сделал Рёма-семпай?! - Набирая тон с каждой фразой, прокричал совсем юный мальчик. Невозможно не увидеть, как карие глаза с невероятной скоростью наполнялись слезами.       Однако старик, лишь единожды стукнув посохом по деревянному полу, покинул маленькую тёмную комнатку, освещаемой лишь парой факелов.