Сказ о том, как Алма с Кандой подружиться пытался

      Ох, как же измозолила Канде глаза эта дурацкая книга!       Уж слишком часто попадала в поле зрения, а её вопиющее, просто возмутительное название доводило чуть ли не до белого каления! И неудивительно, ведь с завидным постоянством подсовывали прямо под нос и тошнотворно-сладкими речами приголубливали, чуть ли не умоляли открыть и прочитать хотя бы пару страниц! Авось и отложится что. И если упираться Канда мог и весьма красноречиво швырял так не угодившую ему и давно засевшую в печенках печатную продукцию аккурат в голову не менее нелюбимого Алмы, то когда тот в отместку начинал зачитывать содержание вслух, не спасали даже плотно заткнутые уши и слетавшие с языка крепкие ругательства!       С какого перепугу он вообще должен слушать этот наивный, написанный явно для слабоумных чайников бред про то, как завести друзей? Серьезно, они там что, все с ума посходили? - Избавь меня от этого, идиота кусок! – нелестно отзывался Канда о всяческих попытках просветить его в столь деликатном вопросе и наставить на путь истинный.       Нужны ему друзья, как же! - От дубины слышу! – с теплотой вторили ему в ответ.       Этот Алма хуже горькой редьки со своим неуемным оптимизмом и желанием сдружиться с тобой во что бы то не стало. А хочет того человек или нет, во внимание, как можно было судить, не берется. - Чем тебе книга не угодила, а, Юу? Вполне понятным языком написана, да и картинки такие забавные…О, а вот этот мохнатый зверек чем-то тебя мне напоминает, - мальчишка выставил напоказ сомнительное чтиво, повернув страницами к собеседнику, и стал тыкать пальцем в странное нечто, напоминавшее не то кляксу, не то амебу, - Разве, что ли, рожками? – и правда, у плохо различимого существа они, неаккуратно пририсованные, присутствовали.       И если от подобного совпадения Алма с искренним удовольствием тянул лыбу и сдавленно похихикивал, то Канда, не оценивший его чувства юмора, кипел праведным гневом и чуть ли не плевался от недовольства. - Я тебе сейчас шишек понаставлю, считать устанешь! – рассерженно выкрикнул он, недобро стиснув кулаки и встав в боевую стойку. Задать Карле трепку хотелось больше, чем бесполезно чесать языками.       Алма, напрочь игнорируя, как атмосфера постепенно начала накаляться, даже и не думал сбавлять опасные обороты. Время от времени, цепляясь за последние крупицы надежды на то, что рано или поздно они смогут спокойно сносить общество друг друга и не ругаться по всяким пустякам, он нарочно подначивал своего несговорчивого товарища. Подначивал, прекрасно зная возможный исход.       Не сколько горечь от отказа контактировать с ним, с Алмой, сколько сам факт того, что Канда может пропасть из виду и перестать маячить на горизонте, точило его разум как камень – водой.       Драка дракой, но лучше уж зализывать боевые отметины, чем терпеть так тщательно демонстрируемое безразличие. Снова остаться одному в окружении безмолвных колодцев-колыбелей, в которых в питательной жидкой субстанции плавали-спали будущие Апостолы, – задуманные такими же, как сами Алма и Канда - дожидаясь своего часа, в планы Кармы не входило.       Он этого просто не вынесет. - Ты настолько тормоз, что меня и след простынет, - поддразнивая и без того запального напарника, мальчишка юрко высунул язычок.       Канда, агрессивно оскалившись, злобно рыкнул, волосы на его голове причудливо вздыбились, а глаза, хищно сощуренные, обещали крупные неприятности. Настолько неподъемные и серьезные, что лучше бы Алма трижды подумал, прежде чем проворачивал столь сомнительную попытку наладить общий язык.       Дело одними нечаянно отвалившимися конечностями не закончилось бы… - Ты покойник! – пронесся угрожающий клич.       В следующую секунду Канда, потеряв миролюбиво-человеческий вид, вмиг обернулся зверем, безумным и беспощадным, ведомым одними только инстинктами, и, издав звук, похожий на волчий рык, ринулся навстречу своему противнику с кулаками наголо. Ринулся, чуть ли не в прыжке набрасываясь на Алму и заваливая его наземь. Карма, возмущенно ойкнув, выставил перед собой руки, пытаясь отпихнуть от себя обидчика. Не пытался напасть в ответ, скорее, банально не преследовал цель как-то навредить. Однако, бездействовать он не смог бы долго, как ему бы хотелось - этому способствовала стальная хватка на шее и последовавшая за ней череда нескольких хороших ударов прямо по лицу. Тот хоть и увидел хоровод звезд, сделавших не один оборот вокруг его головы, но все ещё оставался в сознании и все также невозмутимо пялился на оппонента, тем самым выводя из себя. Канде хотелось приложить его чем-то, да даже той самой, набившей оскомину книгой отлупить, чтоб неповадно было использовать её в качестве предлога для издевательств, но лишь бы заставить к чертовой матери хоть один мускул на лице Алмы дрогнуть.       Нельзя же оставаться настолько спокойным и безразличным, особенно когда тебе целенаправленно вредят?       И ведь толком-то и не сопротивлялся… - Так и убить можно…– завороженный собственным превосходством, задумчиво протянул Канда. Сам не до конца понял, зачем вообще открывал рот. Ещё и действовал импульсивно и опрометчиво – не самая лучшая политика ведения беседы. Уж тем более встряхивать Алму и далеко не в деликатной манере, словно пытаясь привести в себя и вынудить, наконец, дать отпор, также определенно не стоило. А повисшее молчание под грудой столь отягчающих обстоятельств раздражало ничуть не меньше подозрительной кротости, – И всё равно ничего не сделаешь?       Мальчишка, отрицательно замотав головой, совсем не изменился в лице и тихо промолвил: - Это и не нужно.       Такой самоуверенности позавидовал бы самый отбитый самоубийца! А он на его вакантное место с огромным успехом метил! С такой-то логикой… - Балбесина, - несдержанно выпалил Канда, и вполне оправдано было его возмущение.       Нет, треснуть в очередной раз Алму не хотелось, лишь брезгливо поморщиться и шарахнуться от него как от прокаженного. Особенно после того, что было произнесено им впоследствии. - Ты ведь мой друг, Юу, - продолжал свои слащавые речи негодник, светясь как лампочка. Видимо, очень уж он радовался сделанному открытию, которое старательно пытался навязать окружающим. В данных обстоятельствах, самому же Канде. – Невоспитанный злюка, но всё же друг.       Вышеупомянутого товарища чуть удар не хватил от таких откровений. Даже ругательствами, что грозили слететь с губ, поперхнулся. - Маньячина чокнутая, - затрещина, доставшаяся Алме вкупе с сомнительным комплиментом, символизировала отнюдь не благодарность. – С чего ты взял это? - Ну, я это по книжке проанализировал. - Проанали-что? – недоуменно насупившись, Канда позволил себе потерять бдительность. Этого времени вполне хватило, чтобы доселе удерживаемый прижатым к полу пленник юрко выскользнул из цепко расставленного капкана и отскочил от своего не самого эрудированного собеседника как можно дальше. От греха подальше, да и просто потому, что элементарно умудрился замерзнуть и хотел поскорее согреться. - Сделал соответствующие выводы, - Алма, задумчиво почесав многострадальную макушку, выдал более упрощенную формулировку ранее сказанной реплики. Не то что бы это помогло. - А не пошел бы ты со своим умным выпендрежем?       И вроде и зло прозвучали слова из уст Канды, но с какой-то обыденной интонацией.       Да и как тут обидеться?       Алма уже вкупе вкусил дружелюбие своего напарника, так что воспринял сквозившую в каждом слове враждебность как соответствующую норму. А может, и то слаще показались ему те речи из-за того, что он нашел какой-то ключик к пониманию столь замкнутой и нелюдимой личности, что под напором встречной агрессии лишь проявляла себя во всей красе?