Звезда ты моя сумасшедшая

Разумеется, когда за тобой охотится злая ведьма, которая страстно желает вырезать твое сердце из груди, выйти погулять в ночь Ритуала – не самая лучшая идея. Преуменьшение века. Однако это было лучше, чем идти на сам Ритуал во дворец, где обреталась эта самая ведьма и где присутствовал еще один человек, который, как подозревала Ха Джин, не испытывал к ней теплых чувств, особенно, после того, что она ему наговорила и сбежала. Но дом кузины и восьмого принца душил ее, а на душе было неспокойно. Да что вообще могло случиться? Все сколько-нибудь значимые люди были во дворце, а в городе шумел праздник. Что могло пойти не так? Ха Джин в компании Чэ Рен шла по освещенным бумажными фонариками улицам, пробуя сладости и обмениваясь с незнакомцами традиционными поздравлениями, вокруг был шум и танцы, но легче не становилось: что-то по-прежнему было не так, и, увидев знакомый бегущий силуэт, она подобралась и облизнула пересохшие губы. Вот оно. Чэ Рен что-то кричала ей вслед, и ма-аленькая часть Ха Джин ей очень посочувствовала: еще бы, хозяйка то и дело попадала в неприятности, вроде только успокоилась и присмирела, как вдруг такой выпад. Вот только основная ее часть была куда больше увлечена удаляющейся спиной четвертого принца Ван Со, за которой она припустила изо всех сил. Куда тебя несет, Ха Джин? Куда несет его в праздничный день, и отчего меч наголо? Остановись. Но все доводы разума были тщетны. «Что может пойти не так?» - передразнила она себя несколько минут спустя, мысленно вознося молитвы и тихонько скуля вслух – сталь меча у горла ощущалась как-то слишком реально, а мысль, что так хоть королеве Ю не достанется свежего сердца, почему-то не приносила облегчения. - Убивай, - заявил принц с усмешкой. – Давай. Убивай ее. Чего ждешь, благословения Будды? У нее на глаза навернулись слезы: нет, не ты! Она могла побаиваться его, могла бегать от него, могла поверить, что в приступе ярости он запросто может свернуть ей шею, но только не в это. Не мог он так равнодушно – требовать! – ее смерти. Она ощутила, как прижавшийся к ее спине убийца за ее спиной вдохнул, ощутила, как напрягаются мышцы его руки, и распахнула глаза, приготовившись укусить. Ну уж нет. Она дважды пережила попадание в новый, совершенно незнакомый ей мир, она не собиралась сдаваться просто так, не вырвется, так хоть лишит его пары пальцев. Да она так вцепится, как бульдог,что даже мертвую не отдерешь. Не важно, что она опять доверилась козлу. Не сдал мамаше и хрен с ним. Сейчас… Сейчас. Время словно замерло. Пружина словно растянулась до предела… И вместо того, чтобы, отпущенная, сократиться обратно, треснула и сломалась! Ха Джин впустую клацнула зубами, падая вперед, на четвереньки. Она медленно обернулась – из горла ее несостоявшегося убийцы торчал нож, он все еще дергался, хрипел и булькал кровью, и она отвела глаза, вновь повернувшись к Со. Он все еще стоял с протянутой в замахе рукой и с нечитаемым выражением смотрел на нее. Она всхлипнула: - Ты дурак! Она с трудом встала с земли, даже не отряхивая перепачканные в грязи ладони, и проковыляла к нему, стиснула его ребра со всей оставшейся силой и зарыдала по-настоящему: - Ты дурак, почему ты такой дура-а-ак! А-ай… Со так опешил, что даже выронил меч. Нет, больше он удивился, если бы его сумасшедшая звезда церемонно поклонилась и поблагодарила, но почему дурак-то? Это был вполне логичный ход, убийца настолько растерялся, что неподвижно замер, чем дал возможность прицелиться. Почему дурак? Он кашлянул, когда она кулаком стукнула его по груди и принялась вытирать лицо о ткань его турумаги. - Хэ Су, - терпеливо позвал он, наблюдая, как к ним мчится Ук – с совершенно ошалевшим лицом. Его рот принял форму буквы «о» и как будто не собирался закрываться. – Хэ Су! – Громче, неловко повторил он, так и не зная, куда девать руки. – Су! - Я думала… - Икая, пробормотала Ха Джин. – Я думала, ты… Ты правда… Мгновение назад ситуация была опасной, сейчас – глупой, но Со чувствовал, что сейчас вновь все изменится. Он чувствовал, как по груди начал распространяться жар – не от смущения, хотя он ни за что бы не признался, что первые в его жизни объятия были приятными до дрожи, хотя он по-прежнему стоял, подняв руки в воздух, как будто показывая, что безоружен. Су все еще прятала лицо, но ее вцепившиеся в его рукава руки были на виду. Ук издал задушенный звук. Вокруг было темно, и в этой темноте было отчетливо видно, что Су начинает пылать.