***
Как-то странно. Лизы нет больше недели в школе, не звонков, не предупреждений о её причинах отсутствиях, а Ксюше оправдывался перед учителями. Ну не не честно ли? Даже писать не стала, захочет — скажет сама, лезть она не станет. А Максим так вообще полностью потерялся. Что произошло такого, что он сказал, что её так обидело? Вроде, все бло честно сказано, правда, наверно, её задели его слова, но он же сказал правду. Всего лишь хотел её узнать. — А что мне запрещает? У меня вроде ещё девушки нет, запрещать некому, что хочу то и делаю. Я не понимаю причину твоей злости. Ну, согласен, перебрал со словами. Может, высказался более грубо, чем хотел, но фак, обидеть её не хотел точно. Ему это просто напросто не за чем. Всю неделю как на иголках. То контрольные, подготовки к экзаменам, пробные тоже начались, а из головы не вылезает инцедент, назойливо повторяя ему самые худшие слова, которыми можно оскорбить человека. — Ребят, а кто знает, что с Лизой? — привычным небрежным жесток кидает рюкзак за парту, подходя в девочкам. — Чисто по логике, она дома. Интересно почему? — А это, собственно, Екатерина, которая представляет собой адскую смесь добра и ненависти. Может поддержать, дать дельный совет, может заступится и унизить. Очень многосторонняя девушка. А слова, произнесенные ею не в настроении, полностью сквозят сарказмом. — Хах, ну да. А кстати почему? — Анастасия. Эти две дамы состоят в статусе лучших подруг, а вместе это примерно как молекула майтотоксина. Такие же милые снаружи, но пиздецки ядовитые. — Я у вас спросил вообще-то. — Хм, а может потому, что ты наговорил ей какой-то херни, и она сидит дома с температурой, проплакивая слезы? — резко, грубо, но в её стиле. Относясь ко всему резко, она хочет казаться в глазах других людей выше и… Сильней что-ли? Только что-то хреново получается. — Я ничего не сказал. Она как всегда сама все напридумывал. — Максим, если ты пытаешься себя оправдать, то лучше помолчи, тебе же лучше будет. — вклинивается Настя, отстаивая подругу. Ибо какого хрена он так говорит? Оставив это до жути бесящее чувство злости на эту чёкнутую дуру, молча уходит, пряча в себе тех же демонов, которым так хочется высказать все в полной красе. Но во избежание нового конфликта он просто промолчит, теряясь в собственных догадках.***
Прошла ещё одна неделя. И всё ещё не сообщений, не известий о Лизе. Прям как сквозь землю. Что с этой чёртовой девушкой не так? Почему нельзя быть с мягким характером и просто взять и спокойно поговорить, а не демонстративно уходить как в американских фильмах, когда наступает пик драмы? Тоже потеряв счёт времени в раздумьях, Максим даже не замечал смену погоды. Недавно была слякоть и грязь, с сейчас дороги устланы толстым слоем белоснежного покрывала, а деревья сменили летнюю одежду на зимнюю. А все вместе создавало ледяное царство. Осталось выяснить, что творится с этой сумасшедшей дамой? Приняв решение о заканчивании просиживания своей задницы дома, Лизе почему-то захотелось подобрать одежду, которую она давно прятала вглубь шкафа, каждый раз топя порыв надеть его и вместо этого приображаться в сахарную принцессу. Не в этот раз.. Черные джинсы с высокой посадкой визуально удлиняют стройные ноги, подчёркивая всё что нужно и в той мере, которая должна быть. Белоснежная кофта идеально облигает талию, подчёркивая фигуру. Прямые волосы рекой спадают на плечи, украшая личико. Глаза особенно сияют, по непонятным ей причинам, отражаясь свежестью чистого летнего неба. Свободного и бескрайнего неба. Оценивающе пробежавшись по своему отражению в зеркале, и оставшись довольной, накидывает куртку, и даже не застёгиваясь прыгает в машину, которая сразу же срывается с места, оставляя после себя черные полосы.***
Однообразная школа встречает привычным холодом, сухо приветствуя открывающимися скрипучими дверьми. В холле как обычно стоят ученики с неестественной улыбкой проговаривая каждому «доброе утро». Спускается в подвал, в ожидании друзей, а встречает лишь оглушительные ор начальных классов, которых не может угомонить классный руководитель. Знакомо. На лице появляется лёгкая улыбка, и с мыслями о детских годах, проходит в раздевалку, уже попутно снимая куртку. Аккуратно вешает на крючок, подмечая, что Ксеня и Катя как минимум ждут её в кабинете. А ещё, тут почти все мальчики. Хм, сегодня будет глобальное похолодание? Эта мысль поднимает настроение, и в его споровождении поднимается в кабинет русского, уже встретив учительницу. Стоит только зайти, сразу в глаза бросается не нужный сейчас человек, но быстро замечает девочек. Приветственно улыбается, и не успевает лучшая подруга обнять её, уже зовёт учительница, и как обычно «по очень важному разговору» — Глазам не верю, пришла. — обнимаются минуты три, и решив выйти в коридор обсудить все перед звонком, усаживаются на скамейку. Катя вопросительно выгибает бровь, якобы задавая вопрос. — Ой, давай не сейчас, — начинает улыбаться, но терпеливый взгляд доказывает обратное, вынуждая начать рассказ. — Садистка. — Не правда. Просто выглядишь уставшей, что-то случилось? — пододвигается ближе в упор смотря только в глаза. И как у неё получается оставаться такой? — Мы разговаривали с ним, — этих слов хватает, чтобы она поняла в чём дело, в ободряюще жесте берет её за руку. — И, вроде как, он дал понять, что я ему не интересна в этом плане. Ну, как, я… — а вот и виновник торжества. С улыбкой подходит вприпрыжку к ним, протягивая руки, предлагая обнять — Кто вернулся. Насиделась дома, да? — Тебя не должно волновать, не запрещено. — обиженно вторит ему она, не поднимая на него свой взгляд. — Мальчик, тебя сюда не звали, так что катись от сюда, пока конечности целые. — Лиза снова улыбается, до чёртиков нравится слышать эти нелепые шуточные оскорбления, которыми она всех щедро осыпает. Милая. — Давай давай, сам уйдешь, или на иностранном послать? В лёгкой обиде тот уходит, даже не ответив такого же колкого ей в ответ. Хм, странно. — И, как бы правильно сказать, у меня случился… Срыв? Меня отвели к психологу, но ничего хорошего не вышло, и как только я была готова вернутся сюда, сразу же прибыла. — Опять включил идиота, да? — понимающе гладит по спине, а та в свою очередь кладет голову на плечо, устало вздыхая. — Соглашусь, дебил ещё того уровня, но я не думаю, что он хотел это сказать. — успокивающий голос приятно действовал на мозг, уволакивая в сон. — Думаешь, я не замечаю, как он типа тайком на тебя смотрит? Лиза поднимается, ошеломляюще смотря в карие глаза, не находя какого-то подвоза или ещё чего? Чёрт. — Ты преувеличиваешь. Сам же сказал. — Повторюсь, он скорее всего хотел сказать что-то другое, Господи, ты же знаешь его умение высказывать свои мысли и выстраивать их в предложение. Но я ни на что не намекаю, просто высказываю свое мнение. А дальше уж разберётесь сами. А теперь, у нас русский. — встаёт и протягивает ей руку, как бы приглашая идти в кабинет. С нелепым хихиканьем заходят, шевствуя к своим местам с классным настроем. Вроде понедельник, а все сложилось куда лучше. Сева снова брякнул какую-то шутку, и как самый умный класс мы отреагировали соответствующе. Вывели из себя всех учителей, каких модно было своим шуточным отношением к предметам, так как особо было не до них. На переменах класс снова озарял громкий смех девочек над фильмом, который Лиза не смотрела, а парни рубились в какую-то игру на телефоне. Не оставляя её одна не на шаг, они были с ней везде, не подпуская Максима к ней на расстояние пушечного выстрела. По крайней мере так делали Настя с Ксюшей. Снова толпа в раздевалке, которая приходится аж на 6 классов, как-то вмещая в себя всех. Толкотня, ругательства и спешные неаккуратные движения попросту скидывают вещи других людей на пол, в добавок ко всему ещё пройдя по ней пять раз. — Лиз, у тебя куртка упала. — слышится слева голос парня, который протягивает ей куртку. А на ней, собственно отметки от грязного пола, на котором она успела побывать — Спасибо, — без особого интереса отвечает та, принимая куртку. Ксюша, засранка такая, убежала на улицу, сославшись на то, что помешала её мама, Катя с Настей вышли из раздевалки, дабы их не задавили. — Что с тобой было? Почему не ходила в школу? — интересуется парень — Не включай мамочку, тебе не идёт. — А если нормально. — допытывается он — А чем тебе не нормальный ответ? — чуть приподнимает голову, показывая гордость, в глазах читается холод и нежелание больше вести разговор. — Да всем. Начнем с того, что ты пропала на неделю, а то и больше. — А какая тебе нафиг разница, где я была и что со мной было, а? Помнится, мы всё решили тогда при встрече, я тебя поняла, ты меня понял, мы нашли компромисс. — уже точно не намерена продолжать этот разговор, она спешно одевает куртку, судорожно быстро застегивая молнию. — В самом деле, прекрати себя вести, как какая-то обиженка. Все здесь и сейчас. — решительный настрой её пугал, а последние слова вогнали в ступор. Твою мать, что происходит? — Прямо тут, выскажи мне всё, что обо мне думаешь. — Что думаю? — протянула девушка, явно придумывая самые выразительные эпитеты, которые смогли бы описать её отношение к нему. — Я думаю, что ты полный придурок, если до сих пор думаешь, что будет все как раньше. А ты именно так и думаешь. — И всё? — А я ничего больше и не собиралась тебе говорить. Дай пройду. — Ты не все сказала. — неспешным шагами начинает наступать, перегорождая ей путь. — Забыла сказать, какой я ужасный человек, какой ублюдок. Лёгкая паника поселилась где-то в душе, но разум твердил обратное. Интерес. Желание раздать его задумку. — Ублюдок, — голос чуть снизился, волна волнения путешествовала по потокам крови, пока тот продолжал идти ей навстречу, загоняя в угол, как дикого зверька. — Что ты. — Тварь, у которого нет чувства верности и сожаления, редкостная мразь… — прижав ту к стене, смотрит на нее сверху вниз, оттягивая своё желание. — А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что считаешь меня таким. Ну нет. У неё не получится, не сможет так назвать человека, к которому она не безразлична. — Вот видишь, можешь так говорить когда угодно, но только если нас не разделяют какие-то… — он смерил ту ничтожно малую щель между ними руками, сопоставляя цифры и представляя, сколько это будет. — пять сантиметров. — Что ты от меня хочешь? — почти жалобно спросила девушка, поднимая глаза. Ничего не ответив, протягивает руку, невесомо касаясь нежной кожи лица, убирая непослушный локон, выбившийся из копны густых шоколадных волос. Вздрогнула от прикосновения, она с интересом следит за его дальнейшими действиями. По касанию поняла, что в душе крепнет доверчивость к тому, чьим образом были забиты её помыслы. А он в свою очередь смотря в её распахнутые глаза, осторожно касается другой рукой её щёк. Тепло, исходящее от лица, приятно согревало. Лиза встала как вкопанная, боясь сделать лишнее движение, терпеливо ждёт его действий. Но обострённое инстинкты делали все сами, её руки, легли ему на грудь, не отталкивая, но и не приближая, как преграда разделяющая их тела. Видит, как глаза предмета мечтаний сначала широко распахнутые, стыдливо прикрыты опахалом ресниц, потупляя взор. Ладони чувствуют жар прилившейся к щекам крови от его прикосновения и открытого глаза проницательных зелёных глаз. Она тоже чувствовала этот жар желания и предвкушения, заливающий щеки, рождающийся где-то в глубине, разливающийся волнами по всему телу. Смущение охватило её и она опустила глаза прикрыв их пушистыми ресничками. Ожидание прикосновения его желанных губ заполняло сознание, перед которым меркло все, и страх, и недоверчивость, и стыдливость. Чуть наклонивдержащими ладонями её голову, наклонился сам, склоняя её в противоположную. Обоняние уловило легкий запах парфюма, и тот неповторимый, едва чувствующийся аромат тела любимой, желанной девушки. Его губы сухие, обветренные, но жаждущие, едва коснулись нежных, пока еще холодных, безвольных, но уже ждущих поцелуя губ. Легкое касание, как смакование гурмана, впервые вкушающего новое блюдо. Как мазок художника, кладущего первый штрих на девственно чистый холст. Он был готов рисовать картину… Облизнув свои губы влажным языком, убирая сухость, снова коснулся трепетных нежных губ своей избранницы. Она почувствовала это прикосновение, взорвавшее сознание. Как горячая искра, отлетевшая от пылающих углей коснулась губ. Нет боли не было, было чувство неожиданности и желание повторения. Страх ушел, его место заняло ожидание и предвкушение. Хотелось прикосновений ещё и ещё. Полностью упав в ту запретную пропасть, даже не заметили с грохотом упавшую брюнетку от увиденной картины. Не слышали, как две подруги с громким смехом убежали из раздевалки, оставляя одних. Чистый кайф. В край, когда воздуха начало не хватать, отстранившись друг от друга, с частым дыханием восстанавливая его, смущение ударяет в голову, заставляя смутиться ещё больше. — Ну так что, теперь я не такой плохой? — запинается, воздуха не хватает категорически. — Никогда не считала тебя плохим. Это просто нервы. — решив, что раз уж они перешли на новую ступень, отталкивается от стены, в приглашающей жесте прижимается к нему, желая объятий. Не заставляет себя ждать, обвивая руками талию. Можно по-разному относиться к любви: воспринимать ее как заболевание, как двигатель эволюции, как набор химических компонентов или как высшее и прекраснейшее чувство на свете. Каково бы ни было отношение к любви и ее сути, все так или иначе сводится к тому, что любовь делает нас живыми. Именно любовь заставляет человека создавать и разрушать, смеяться и плакать, блаженствовать и страдать. Вокруг темы любви крутятся едва ли не все произведения искусства, и именно любовь вдохновила человека на их создание. Любовь заставляет нас испытывать и другие эмоции: от ревности до эйфории, а значит, что суть любви и заключается в том, что она наполняет жизнь человека смыслом.