Кризализм опии

Открытое окно впускает редкие белые точки снега, они оседают на подплечниках пиджака, белого подоконника, кухонного стола и тут же тают. Размеренное дыхание обоих в комнате нарушает только тяжелый выдох дыма и глубокая затяжка коричневой сигариллы. Роуз притягивает к себе чёрную кружку и греет о теплую поверхность замерзшие кончики пальцев. На маленькой тарелке перед ней лежит болеутоляющее, которое тут же запивается несладким чаем. Короткое действие растягивается долгим молчанием, пока Бубновый Бандит не разрывает тишину коротким прочищением горла и глубоким выдохом: – Значит снова? Роуз смотрит исподлобья и, не отрываясь от кружки, кивает. Мужчина многозначно хмыкает и вновь затягивается. Она не была здесь около недели, а оттого дежавю указывает на похожие факторы той же атмосферы, что и в прошлые разы: те же обои, костюм Бандита, журналы с монохромными фотографиями на стеклянном столике, запах сигарет и яркая белая кухонная лампочка. – Как и в прошлые разы. Это раз за разом повторяется – ты знаешь об этом. – Её голос звучит свежо, по-старому, как и должно быть. Мужчина смотрит на её тонкие руки и пытается рассмотреть недочёты в состоянии ухоженной кожи, чёрных ногтей или рукавов водолазки. Их нет. Ему нравится. – Это аналогичное состояние достойно внимания. Мы ведь только поэтому продолжаем встречаться. – Бубновый Бандит смотрит на её снисходительную улыбку и слегка нахмуренные брови из-за бездействия таблетки. Он переводит взгляд к окну, изредка бросая его на лицо Роуз. Она делает миллион закладок в голове насчёт его желания закрыться от её глаз и подсознательному влечению выстроить стену личного пространства. Мужчина выглядит уставшим – это предательски выдавали воспаленные глаза, круги под ними и плотно сжатые губы. Его морщины в уголках глаз стали глубже, а руки иногда прерывали точное и ровное движение тряской. Лалонд делает глоток и подпирает голову рукой: – Полагаю, тебе так и не удается выспаться? – Верно. – Он возвращает взгляд на девушку и многозначно смотрит, ожидая привычного разговора. – От повторяющегося сна появляется привыкание, смею предположить, нашлось что-то новое, что начало тревожить твоё сознание. Бандит выпрямляется и разворачивается на Лалонд, нервно выдыхая новую струйку дыма изо рта. Сон вспоминается во всех новоприобретенных деталях, с трактовкой же возникают проблемы. Роуз будто знала его секрет, она держал свои тонкие руки в расслабленном замке, устроив их на коленях. Пальцы поправили ободок в волосах в доверительном жесте, пока мужчина неотрывно смотрел на неё и формулировал единую мысль. – Рабочие моменты дают свои плоды, отпечатываясь на снах. И в данный момент, меня тревожит только потеря во времени. Словно я вижу будущую неделю и переживаю прошлую, пока временной настоящий таймлайн смешивается, искореняя всякую логику. Моё понимание этого отсутствует, как и отсутствует сон. Действующее время теряется, мешая разумно мыслить и понимать происходящее. Роза делает глубокий глоток из кружки и кивает. Его понимание абсурдности скрываться в собственных мыслях проявляется с каждым разом всё больше и больше. Он оказывается целым набором закрытости: мысли, страхи, личные секреты, мания этого и страсть к подглядыванию эмоций. Роуз смотрит на него и видит отражение себя в стеклянных глазах. Она смотрит на лишний наружный панцирь защиты и замечает в этом себя. Бубновый Бандит хрустит затекшей шеей и тушит сигариллу. Он складывает руки в замке перед собой в защитном жесте. – Леди Лалонд, ваша головная боль вернулась вместе с отсутствием сна. – Верно. Он расслабленно выдыхает и переводит взгляд на настенные часы, секундная стрелка бежит неумолимым темпом, понятия того, как походы друг ко другу стали постоянной традицией, не существует. Просто в один момент аналогично и одновременно появилось желание присутствия и молчаливой поддержки от стороннего наблюдателя, коими они оказались, в удобное время и удобном месте. – Мне снится зуд под кожей, во времена фазы гримдарка. Темнота перед глазами, раздражение внутри и желание избавиться от этого – вечной агонии и апатичного потока мыслей, касательно моего окружения и вероятного будущего. Как бы то не было смешно – света в снящемся будущем не видно. Бандит ухмыляется и вновь щелкает зажигалкой. – Всё не может быть так однозначно. Они оба осведомлены, что есть вещи более страшные и опасные, чем ложное представление снов. Есть ложь и предательство, вечные пороки обществе, - они ударяли куда сильнее, чем сумеречные тени, боль от них была продолжительнее, чем от ночных образов. Они приручили это друг у друга, вели трясущейся ладонью против шерсти, чесали тонкую шею и смотрели в глаза уверенно, нарочито по-доброму. На столах одновременно вибрируют телефоны, взывающие к продолжению повседневности, с редким откровением в располагающей атмосфере. Девушка поднимается со стула и поправляет края юбки, пока мужчина напротив вновь завязывает галстук и смахивает растаявшие снежинки на плечах. Они стоят друг перед другом и неотрывно смотрят в глаза, рассматривая своё расплывчатое отражение. – Бубновый Бандит, – Он глубоко вдыхает носом воздух и часто моргает. – ты справишься с этим. Она позавидовала собственной выдержке. До недавнего момента не могла даже представить, что такая продолжительная тишина взывает к умиротворению больного рассудка. – Я знаю, как и всегда. – Мужчина опускает взгляд на заправленную футболку под ремень юбки. – Вы тоже, леди Лалонд. Эта безумная реальность раскидывает их по разные стороны баррикад, ввиду действующей обстановки. Но она же и сплочает, помогая кидать спасательные круги друг другу. Они тонут во всём этом, захлебываясь собственными мыслями, ощущая беспомощность, потому что все попытки вдохнуть независимостью невозможны, а все движения заканчиваются провалом. И остается только молчаливо наблюдать друг за другом, придерживаясь политики тишины, поддерживая без лишних слов и движения вперед. Бубновый бандит убирает кружку с недопитым чаем.