Часть 2
9 ноября 2019 г. в 20:40
♥ღஐ♥♥♥ღஐ♥
Сердце так сильно билось в предвкушении предстоящего свидания, что Рей совершенно не могла усидеть на месте, а тем более — спать! Она встала уже в пять утра, в томительном ожидании отсчитывая минуты до встречи с Кайло. Когда она последний раз ходила на свидание? Года четыре назад, не меньше. Рей так разволновалась, что выпила подряд две чашки ромашкового чая, и только после принялась наводить марафет. Тщательнейшим образом сделала эпиляцию, насладилась ванной с аромамаслами, а в конце натёрлась от макушки до самых пят парфюмированным лосьоном — не то, чтобы она на что-то надеялась, просто сегодняшним вечером ей хотелось быть красивой, как никогда. Быть красивой для него. Разобравшись с собственным телом, Рей распахнула шкаф и долго стояла около него, пытаясь подобрать подходящий вариант. Примеряя один наряд за другим, придирчиво осматривала себя в зеркале, крутилась, поджимала губы, вертела головой. И после мучительных экспериментов её выбор остановился на простом приталенном платье чёрного цвета с расклешенной юбкой и (обязательно!) закрытой грудью. Красивое бельё и никаких чулок! Рей твёрдо решила быть честной и искренней с Кайло, а для этого нужно было оставаться собой. К тому же он уже видел её без макияжа и в домашней одежде, так зачем было прятаться за масками и строить из себя ту, кем она не являлась? Около шести часов, когда она уже уложила волосы и заканчивала лёгкий макияж, в дверь квартиры вдруг начали усиленно колотить, кажется, не только руками, но и ногами. Рей нахмурилась. Для водителя было рано, к тому же вряд ли на Кайло работали столь невежественные люди. Пока она раздумывала, стоит ли вообще открывать нежеланному визитёру, из-за двери раздался жалобный детский плач, в котором безошибочно угадывались голоса близняшек. Отринув все сомнения, Рей бросилась в коридор, и стоило распахнуть дверь, как ей в ноги бросились Эмми и Элли. — Господи! Девочки, что случилось? — Рей опустилась на колени, и близняшки тут же повисли на её шее. — Рей, — захлёбываясь слезами, причитали малышки, — можно мы у тебя посидим? — Конечно, заходите. Она отвела детей в гостиную, усадила на диван и принесла попить. А затем села между ними, обняла за вздрагивающие плечи, прижав к себе, и попыталась успокоить: — Тише, тише, всё хорошо. Я с вами. Когда же поток слёз прекратился, осторожно задала мучавший её вопрос: — Девочки, а где ваша мама? — Мама ещё утром ушла куда-то, — отозвалась Эмми, уткнувшись ей в бок. — Она оставила вас одних? — Рей старалась не показывать охвативший её ужас. — Нет, с Джессикой, — всхлипнув, начала рассказывать Элли. — Но ей кто-то позвонил, и она тоже ушла. Сказала сидеть дома. А мы есть хотим. У Рей внутри всё перевернулось и сердце сжалось до боли. С неимоверным усилием она заставила себя успокоиться. Девочки, верно, были напуганы и искали у неё помощи, поэтому праведный гнев мог и подождать. — А у меня как раз есть грибной суп и чесночные гренки. Хотите? Малышки, ожидаемо, закивали, и Рей, быстро накрыв на стол, усадила их кушать. Сама же улизнула в ванную и принялась звонить Кайдел. Но та не отвечала и лишь планомерно сбрасывала трубку. Впервые в жизни Рей была по-настоящему зла, её буквально трясло, а внутри всё кипело. Она злилась на Кайдел за её безграничную глупость и безответственность. Как можно было додуматься оставить собственных детей человеку, у которого мозг был меньше, чем у курицы? Да, как вообще можно было оставить своих детей и умчаться неизвестно куда, вместо того, чтобы быть рядом с ними? Наверное, Рей этого так никогда и не поймёт, как и не поймёт мотивы таких людей. От мрачных мыслей её отвлёк звонок в дверь. На экране мобильного было ровно 18.30. Если бы не сложившаяся ситуация, подобная пунктуальность могла бы её восхитить. — Добрый вечер, мисс, — улыбнулся Рей рыжеволосый громила с лицом безжалостного убийцы. — Я от мистера Рена. — Прошу меня извинить, — скрепя сердцем ответила она, — но передайте мистеру Рену, что я не приду. Недоумение, неверие, и на мгновение ей даже показалось, восхищение, исказили черты лица мужчины. — Э-э-э… Простите меня, мисс… — Рей. Зовите меня Рей. — О! Кхм… Простите меня, Рей… Но вы уверены? — А что вас так удивляет? — вскинув брови, Рей скрестила руки на груди. — Я что не могу отказаться? — Ну, что вы? Конечно, это ваше право. Просто мистер Рен не привык к отказам, а дважды он просить не станет. — Что ж, тогда мистер Рен должен понять, что не всё в этом мире зависит только от его желаний. — Могу я хотя бы узнать причину отказа? — Я не собираюсь ни перед кем отчитываться за свои решения. Всего доброго. На этом Рей закрыла дверь перед самым носом поражённого водителя. А после, на моментально ослабших ногах, сползла вниз по стенке, чувствуя, как в уголках глаз скапливаются слёзы. Она мысленно клеймила себя дурой и полной идиоткой, зная наверняка, что совершила самую большую ошибку в жизни, но поступить иначе не могла. Чем бы тогда она отличалась от Кайдел и Джессики, если бы оставила двух маленьких детей одних в квартире ради свидания с мужчиной, с которым у неё, возможно, ничего бы не получилось? Брать же детей с собой в ресторан было ещё хуже. Узнай об этом Кайдел (а она непременно узнала бы) неизвестно, как отреагировала бы. Она запросто могла обвинить Рей в похищении своих детей, и ведь ей бы поверили. Тогда бы Рей навсегда запретили работать в воспитательных учреждениях, лишив любимой работы. Да, и как бы отреагировал сам Кайло, заявись она к нему с чужими детьми. Поэтому оставался только один вариант — болезненный, но верный. Отказать мужчине своей мечты и остаться дома с близняшками, в ожидании возвращения их блудной мамаши. Рей выскажет ей в лицо всё, что о ней думает, когда та вернётся и пригрозит сообщить в органы опеки и попечительства, если подобное повторится. Может хотя бы это поставит Кайдел мозги на место, и она начнёт думать головой, а не своими блудливыми нижними чакрами? Тяжело вздохнув, Рей поднялась с пола и поплелась в ванную переодеться и смыть с лица косметику. Потом, когда она вновь останется одна в пустой квартире, обязательно вдоволь наревётся, прижимая к себе Би-Би, свернувшись калачиком на полу, скорбя по своей незавидной судьбе.