Хитрых дел мастер (сборник)

Два йотуна То не птицы ошалелые, То два йотуна в любви. На губах сок фрукта спелого, В пальцах два ножа в крови. По порезу на изогнутых запястьях, Кровь струёй к локтям бежит. Оба воют, обезумевши от счастья, Поверх костров их путь лежит. Они танцуют, как огни. Как щенки в траве играют, Поют в ночи, как соловьи, Руками тучи прогоняют. Ночь пришла сияньем рваным Это свадьба турсов диких, Вместо колец будут шрамы, Вместо клятвы будут крики. Придёт огонь, сверкнув очами, Расцветёт костёр высокий. Тонут с головой в любви ночами, Те две искры, что дети Локи. Это не птица Это не птица, Птерозавр скорей! Из меха волчицы И цветастых костей Собрана тварь белокожая, Над мирами парящая, То на лошадь похожая, То на древнего ящера. Левая у неё живая рука, Рука мёртвая правая, Как боевая сталь тяжела, Нежна, как детка малая. Она рёбер надёжной клетки Отопрёт рукой правой дверцу, Сердце схватит пальцами крепко И поглотит целиком это сердце. Над полем битвы кровавым Поднимется в небо, как в гору, Что её большим крыльям усталым По сути уже без разбору. Унесёт с собой сердце-пламень, Чтобы солнце зажечь однажды. Как ножницы, бумага и камень, Повторится всё, и не дважды. Sterben Кто идёт по следу моему, Наперевес с ружьём и саблей? Пропадает след в дыму, Но и зверь давно ослаблен. Ты ли изволила стрелять, Моя любовь, мне прямо в сердце? Тебе до сердца не достать, Его я продал одноверцу. Крайность хочешь, лёд ты чистый? Так стреляй холодно прямо В светлый мой огонь лучистый, Прятать тело я не стану. Красоту без слов убей, Пусть погас огонь могучий. В доме вешай, как трофей, Раз живого не получишь. Ты Я из тех, кто прячется трусливо Под ветхим платьем смерти. Та в усмешке грустной и тоскливой Меня с улыбкой рядом терпит. Я боялся льда и света, яда Жгучего и тебя, брат мой, Твоего стального взгляда И мысли о возвращении домой. И я понять не мог, не мог увидеть Того, как ты посмел меня любить, Что нет причины ненавидеть И нет причин меня убить. О, как слеп я был тогда, Ведь я слепыми звал прохожих... Обречён был жить всегда Средь них, на людей так не похожих. Здравствуй, мудрый старший брат... Поверить трудно: простил ты мне Всё то, в чём был я виноват, Всё то, за что иных сожгут в огне... Вышел я из всех систем. Я всё также в страхе пред тобой, Но уже в другом совсем... Я робею и люблю тебя душой. Высокая Ты была когда-то крошкой, Помнишь? Маленькой такой... Сидела молча у окошка, Уже отмечена судьбой. Не как все, жила со всеми, В лесу запретном средь волчиц, В землю ты клала, как семя, Мёртвых бабочек и птиц. Стала строгой нынче ты... Повзрослела уж давно, Птицы стали как цветы, Превратилось в кровь вино. Моя бледная, высокая... Костьми ты гладишь меня редко, От бед всех прячешь за осокою, Мою руку держишь крепко-крепко. Сохрани весь мир в покое, Сохрани все наши души. Долетят все в птичьем рое Иль стаей бабочек в тиши... Жива Я снова здесь, я живей всех живых, А ты, дай своей части поспать... Я, пока ты спишь, поживу за двоих. А ты, погоди пока силы свои выпускать. Я снова мать, отец мой и сын. Не спеши голову ломать за меня. Ты будешь костром, я превращусь в дым. Но пока буду я, пока тебе есть что отменять. Про Марка Шедоу Помню что-то, здесь один парень жил. Он был иной, никого не любил. Он одевал всё чёрное, лишь воротник был белым. Он не ездил на авто, ходил пешком, был очень смелым. Он приходил в бар и, не пьянея, осушал глотком кубок. Он мог не пить и не жрать аж семеро суток. Он носил чёрные волосы, а его глаза горели рыжим огнём. Он жил один, не любил проводить ночи вдвоём. Он не любил собак, он любил волков. Он вешал на шею цепь и на руки пару оков. Он стрелял в тире и попадал... точняк! Он любил рок, он был не прост, всё это так. Он всегда был первым во всём и боле... Он уходил ночью и встречал утро в поле. Он был спокоен, но в драке одерживал верх. Он бегал быстро, ему было пофиг, он плевал на всех. Он рисовал помадой на стенах. Он ел мясо, кровь стыла в венах. Он пугал отморозков, чёрной пантерой крался в подвалах. Он давал бесплатный концерт в грязных залах. Он собирал кинжалы и пистолеты. Он жил зимой, ненавидел лето. Он любил лишь себя, остальных презирал. Он был горд, не было в мире того, что он не знал. Он был по-своему счастлив, не считал себя одиноким. Он знал, мир тесен, стремился к звёздам далёким. Он смеялся в тишине, его смешно звали. Он не катался, но побеждал даже в ралли. Он прохожим подарил свои награды. Он не мылся в душе, только под водопадом. Он жив и сейчас и будет дальше жить. Он был не прост... А вы смогли бы забыть? Надежда Когда закончится время надежды, Когда мой брат не вернётся домой, Когда кроме брони не будет одежды, Когда никто не будет живой, Мне нужно сделать несколько дел… Нужно воскресить огонь в ушлых по жизни, Похоронить мёртвых скопища тел, Не давать пощады смерти капризной, Начинать без боя новые драки, Проститься с Аней: «Салютую, пока!» Просить прощения у Бэрни Матаки, Фото жены сохранить на века. Вспомнить, как мы любили весну, Ловить Феникса слёзы жадною пастью, Плевать на врагов и на эту войну И грудь свою резать на части. Когда последней сгинет надежда, Нам нужно найти нрав свой не милосердный, Убить кого-то не слишком-то нежно, Искать защиты у Дэймона Бэрда, Заснуть под ногами лучшего друга, Умереть на снегу, как будто собаки, Слушать истории о жизни и вьюге, И проститься на веки с сержантом Матаки. Когда завянет роза надежды, Нам нужно показать свою гордую спину, Найти позже последний подснежник, Скупо вампира со своей шеи скинуть, Закончить страдания больного ребёнка, Кровью покрасить белые маки, Звякнуть печально стальной шестерёнкой, Простить и проститься с Бэрни Матаки. Мастер Неужели вы не видите, как он всем управляет? Как он ловко дёргает за ниточки наших судеб, Вяжет узелки, сотни дорог меж собою сплетает... Он нужен миру, ему нужны люди, он нужен людям. То, крепко держа нас на коротких поводках, Он вплетает перья и бусинки в сложную сеть, То нас спускает с цепи, на свой риск и страх, Смеётся и плачет, не переставая тихонечко петь. Он высекает из камня и вбивает тяжёлые сваи, Он разрезает швы, как искусный нейрохирург, И вновь сшивает наши рты, чтоб мы не болтали. Он ювелир, работающий в пыли, но не марающий рук. Мы словно куклы подчиняемся его пальцам ловким, Мы пляшем под ту музыку, что он поставить захочет. Если он захочет, он погладит нас по головке, Если ему нужно, он нервы нам ножом пощекочет. Он сам как костёр, а его сердце похоже на птицу, Которой за тысячи лет надоела тесная клеть. Если хочешь её подкормить, рассыпь пыль корицы, Рассыпь над огнём и пусти по ветру лететь.