Демон. Внутри и снаружи.

      Всё чаще Сириус начинал задумываться, что окончательно сходит с ума. Причин для такого подозрения было несколько. Во-первых, у него вошло в привычку общаться с зачарованным эльфом, как будто тот не только слышит, но и отвечает, а во-вторых, узник научился не просто распознавать появление тюремщицы, но и предчувствовать. Точно описать свои ощущения анимаг бы не смог, но выглядело это так, словно в один момент он становился уверенным, что через несколько минут тяжёлые створки откроются и она появится.       Повинуясь как раз такому порыву, волшебник подполз ближе к стороне, смотрящей на вход, и весь обратился в слух. Первым будет лёгкий толчок, после чего каменные двери начнут с характерным звуком отползать друг от друга. Блэк выучил каждую вибрацию, как если бы от этого зависела его жизнь.       Фигура самой эльфийки всегда вызывала двоякие чувства. Что-то похожее на счастье мешалось с искренней ненавистью. Однако больше появления Песни Теней бесило только её отсутствие.       Сама Майев, если и подозревала о странных порывах в свою сторону, то никогда не подавала вида, послушно выслушивая всё, что в её адрес успевало скопиться у узника за время отсутствия. Ужаснее всего было то, что, как и на Гриммо двенадцать, она молчала, не пускаясь ни в обличительные доводы, ни в витиеватые оправдания. Она просто мерцала холодными отвратительными глазами, после чего разворачивалась, зачаровывала Иллидана, пока кто-то из мракоборцев лениво бродил среди рядов оборотней, и почти тут же снова исчезала, погружая огромный зал во тьму. Если бы не птица, анимаг бы окончательно потерял рассудок от той бурлящей бездны позади осквернённого эльфа, что, казалось, только и ждала момента, чтобы нахлынуть на запертого в клетке человека.       Однако в этот раз всё было не так, как обычно. Вместо стремительного силуэта Песни Теней в гораздо более раскрывшиеся двери вошла толпа домовых эльфов, а сразу за ними трое людей. Анимаг замер, не доверяя глазами: где она? Она должна прийти к нему. Просто обязана! Узник даже не заметил, как к решётке подошёл один из мракоборцев.       — Сириус Блэк, как вы себя чувствуете? — обратился к нему представитель Министерства, слегка склонив голову набок.       Анимаг не сразу понял, что с ним ещё кто-то разговаривает помимо Майев. Не до конца доверяя слуху, Сириус перевёл взгляд на стоящего рядом мужчину, полный сомнений в том, что вообще только что услышал.       — Не уверен, что с ним всё в порядке, — вместо узника ответил другой мракоборец, проведя рукой по начинающим серебриться тёмным волосами, что сединой образовали перо на виске. — По моему, мы его упускаем.       — Или уже, — хмуро прокомментировал третий, — пациент потерян, несите следующего.       — Ну, хватит, — оставил поток злословия первый мракоборец, бросив строгий взгляд на коллег. — Блэк, вы меня слышите?       — А, я? Да… Где она?! — почти крикнул Сириус.       — Леди Майев? Сейчас будет, — вздернул брови представитель Министерства. — Я спросил, как вы себя чувствуете.       — Не заметно? Лучше всех, — злобно шикнул узник, теребя порядком обросший подборок.       — О, он дерзит! — хмыкнул третий длинноволосый мракоборец. — Кажется, я его раньше времени похоронил. Раз шутит и огрызается, то не безнадёжен.       — Уильямсон, Сэвидж, передайте леди, что её тут ждут, а сами пропадите куда-нибудь на время со своими ядовитыми языками, — устало выдохнул мракоборец.       — Босс, куда мы, по-твоему, пропадём в Азкабане посреди океана? Предлагаешь пойти травить дементорам анекдоты? — нахмурился Сэвидж.       — А, что?! Может, хоть они оценят твоё чувство юмора, — хмыкнул рядом Уильямсон.       — Вот сейчас было прям по самому дорогому… Как жестоко, а ещё друг называется!       — На выход, — Гавейн спокойно, но холодно вклинился в нарастающую шутливую перепалку.       Мракоборцы неспешно развернулись и, явно не горя желанием идти навстречу стражам Азкабана, потопали к лестнице из зала, но в дверях чуть не столкнулись с влетевшей внутрь Майев.       — Вас мистер Робардс ищет, — нарочито громко и наигранно произнёс Сэвидж. — Просил передать, что там узники по вам соскучились. Всё, босс, мы её нашли и передали! Можно мы теперь не пойдём гулять с дементорами? Мне мама в детстве запрещала общаться со странными личностями, завернутыми в чёрные плащи!       — А ты её не послушался? — хмыкнул Уильямсон.       — Почему же?! Я вырос большим, умным и сильным, так что теперь сажаю этих нехороших парней за решётку, чтобы другие детишки спокойно гуляли по улицам.       — Мамочка тобой бы гордилась.       — Вы ещё здесь? — не выдержал Робардс.       Мракоборцы переглянулись, вполголоса обменялись парочкой фраз, после чего, наконец, соизволили покинуть пределы импровизированной гробницы оборотней и их повелителя. Смотрящий на них представитель Министерства тяжело вздохнул и снова перевёл взгляд на узника.       — Дайте ему кувшин, — почти не смотря в сторону анимага, бросила Песнь Теней и тут же натянула чёрные перчатки, направляясь сразу к лежащим клинкам.       — Что, сегодня не хочешь со мной общаться? — плюнул в её сторону Сириус.       — Сейчас у меня нет на это времени, — холодно бросила Майев. — Нужно многое сделать. Кстати, выпей то, что есть в твоём кувшине.       — С чего это такая забота? — недоверчиво сощурился Блэк, присматриваясь к розоватой жидкости внутри сосуда.       — Не уверена, что ты выдержишь два месяца, а может и больше, без еды и воды, — не меняясь в лице, заметила Песнь Теней.       — Что?! — встрепенулся анимаг, резко отодвигая питьё подальше.       Вместо ответа эльфийка встала напротив громадной фигуры Иллидана и протянула в его сторону руку с осквернённым оружием. Однако в этот раз она не просто положила лезвие ему на кожу, а бесстрастно надрезала её, оставляя в ране клинок.       — Иллидан! — переполошился Сириус.       Будто бы услышав его крик, Ярость Бури дёрнулся и поднял рогатую голову. Снова зелёное пламя глазниц впилось в Майев, словно не замечая ничего вокруг, в том числе и струйки крови, лениво сползающей на грудь.       — За эту пару месяцев архимаг и его друг обещали починить мне фиал, — громко и отчётливо произнесла Песнь Теней, смотря прямо в зелёный огонь из-под повязки. — Меня не будет, поэтому я запечатаю вас как можно более надёжно, чтобы никому извне не пришло в голову сюда соваться.       В какой-то момент Сириусу показалось, что Иллидан улыбнулся и сощурился, но потом снова послушно опустил голову, всё ещё усиленно мерцая ожившими татуировками под напором свежей Скверны.       — Так что пей, человек, — резюмировала Майев, не отрывая клинок от раны эльфа. — Напиток Живой Смерти поможет тебе справиться с этим сроком, уж поверь, я знаю это как никто.       — А если я не хочу! — вспылил Сириус.       — Я обещала сохранить тебя, — Песнь Теней оторвала взгляд от своего главного узника и впервые за всё время визита посмотрела на анимага. — Так будет лучше, поверь мне.       Блэк фыркнул, открыл рот, чтобы возмутиться, но странная сила заставила его руку схватить кувшин и резко уронить в рот содержимое, расплёскивая больше половины вокруг. От такой мощной дозы в голове стало тяжело, а перед глазами потемнело. Никакого сравнения с тем аккуратным убеждением, что обычно использовала эльфийка, чтобы его усыпить. Очень быстро анимаг перестал дёргаться и затих. Стоящий рядом мракоборец недовольно покачал головой и посмотрел на спутницу.       — Как-то это немного… — аккуратно заметил он.       — Возможно. А теперь выйди, — холодно бросила ему вместо ответа эльфийка.       — Что? — удивлённо переспросил маг.       — Я собираюсь тут всё запечатать, — с совершенно равнодушным выражением на лице пояснила Песнь Теней. — Никого извне здесь не должно быть.       С этими словами Майев указала подбородком на выход и многочисленные домовики, до этого старательно проверяющие оборотней, как один потопали к выходу. Эльфийка нетерпеливо уставилась на волшебника.       — Я действительно помешаю? — с сомнением переспросил Робардс.       — Я не доверяю людям, — бессердечный ответ неприятно кольнул его совесть. — И дело не в том, что ты давал повод сомневаться, просто соблазн бывает разный: даже из благих побуждений можно сотворить глупость.       — Ты про Дарси?       — Он лишь один из многих. Не первый и, увы, не последний. Пожалуйста, выйди.       Недовольно покачав головой, представитель Министерства кивнул Майев.       — Я буду ждать со своими парнями наверху.       — Хорошо. Я быстро.       Когда шаги человека потонули в длинном коридоре так, что даже чуткий эльфийский слух перестал их улавливать, Песнь Теней облегчённо вздохнула. Опустив голову, она неотрывно смотрела на мерцающий в полумраке клинок Аззинота, что до сих пор не отпустила. Неторопливо и аккуратно подняв руку, Майев, стоя спиной к центру комнаты, негромко произнесла на эльфийском.       — На. Это, кажется, твоё.       Крылатая тень, покрытая зелёными татуировками, медленно подошла к ней сзади. Огромная фиолетовая рука накрыла ладонь в чёрной перчатке, не торопясь забирать оружие.       — Я скучал, — у самого уха раздался томный шёпот.       В стоящей тишине звук аккуратного поцелуя раздался на удивление чётко. Когда тонкие губы коснулись острого кончика уха эльфийки, она вздрогнула всем телом. Шелковистое огромное крыло накрыло Майев, погружая в столь гипнотизирующие тепло и спокойствие.       — Не много ли ты себе позволяешь? — постаралась возмутиться Песнь Теней. — Мы договорились, что ты держишь себя в руках. Ты уже получил что хотел, разве нет?       — Всего один поцелуй… Хотя всё это время я был такой послушный… Кстати, тебе понравилось?       — Ты обещал, — поспешно увела тему Майев, старательно делая вид, что заданного вопроса просто не было.       — Разбитый фиал и несколько недель послушного бессилия, хм, — хмыкнули за спиной. — Милая, это же так мало. Ты и сама это знаешь.       Упоминание о фиале отозвалось приступом стыда. Да, подвеску разбила не сама эльфийка, но понимая, сколько из-за этого образовалось проблем, она чуть уступила, не прокомментировав ещё один аккуратный поцелуй.       — У тебя будет примерно два месяца. Справишься?       Вместо ответа из-за спины раздался самоуверенный смешок.       — Буду считать это за «да», — Песнь Теней поспешила с ответом на своей же вопрос, стараясь не думать о том, что происходит. — Тех оборотней, что я нашла, тебе хватит?       — Более чем. Ты молодец, — снова у самого уха раздался голос, будоража горячим дыханием. — Кстати, пока я, согласно нашему уговору, терпеливо молчал всё это время, многое успел услышать. Если быть совсем точным, то я всё слышал… И всё чувствовал.       Глаза Майев невольно расширились. Она лихорадочно искала тему для разговора, чтобы не пришлось объяснять своё поведению, пока эльф был под чарами.       — Тогда не подведи нас, — выдохнула Песнь Теней и попыталась сделать шаг вперёд, но вторая рука нежно обхватила её талию, прижимая к твёрдому торсу стоящего сзади.       Второе крыло начало закрыть последний путь к отступлению. Появляющийся кокон сводил с ума пьянящими чувствами и распаляющимися узами крови.       — Останься со мной… ещё немного.       Рука на талии переползла на живот и начала спускаться ниже, обжигая и будоража, а два крыла почти сомкнулись. Майев знала, что если ловушка захлопнется, то выбраться из неё она не сможет. Тряхнув головой, она решительно вырвалась из объятий, поражаясь тому, как в подземелье внезапно стало холодно и неуютно. Всё тело мелко тряслось из-за потери столь необходимого тепла.       — Надеюсь, архимаг достаточно тебя боится, чтобы не обмануть, и фиал будет починен, — выпалила слова Песнь Теней, не в силах развернуться и посмотреть в пылающие зелёным огнём глаза.       — Я был весьма убедителен, — самоуверенный смешок настолько подходил манере разговора собеседника, что и сама Майев невольно хмыкнула.       — Тогда не стоит тратить время, — поспешно проговорила она, надеясь поскорее сбежать от стоящего сзади, а ещё больше — от самой себя.       — Тебе не обязательно уходить прям сейчас. Пару часов… или дней ничего не решат.       За спиной послышался скрежет опускаемого на пол оружия. Глухой цокот копыт по каменному полу и вот уже Иллидан Ярость Бури, довольный и полный сил встал перед Майев, мерцая зелёными татуировками на литых мускулах.       — Легион не будет ждать, — Песнь Теней неловко пожала плечами, отведя взгляд с голого торса стоящего перед ней осквернённого эльфа.       Ещё одна клыкастая довольная ухмылка послужила ей ответом.       — Знаешь, милая, а ведь у меня есть для тебя подарок, — неожиданно произнёс Ярость Бури.       — Подарок? Дельный совет на будущее? — продолжая смотреть по сторонам, хмыкнула Песнь Теней.       — О, нет, милая. Это кое-что вещественное, — оскал на перебинтованном лице становился всё коварнее и коварнее.       — Вещественное, у тебя… но… — эльфийка неосознанно пробежалась взглядом по фигуре Иллидана. — И где он?       — В штанах, конечно же, — не меняя тон голоса, уточнил он, совершенно точно понимая, как именно прозвучат его слова. — Если бы ты позволила себе чуть больше и сняла их, то тут же нашла сама.       — Тебе доставляет удовольствие смущать меня? — фыркнула Майев, надеясь, что усилием воли голос прозвучит отрешённо и не выдаст настоящего состояния, а необычное зрение эльфа не уловит потемнение щёк. — Я живу в этом мире достаточно, чтобы представлять себе строение мужского тела и принимать собственные потребности.       — Не представляю, о чём ты сейчас подумала, — наигранно покачал рогатой головой Ярость Бури, не пытаясь скрывать улыбку. — Я говорил про карман на поясе.       Песнь Теней бросила в него испепеляющий взгляд, но промолчала, наблюдая за тем, как тот старательно пытается сдержать смех. Однако достаточно быстро выражение лица осквернённого эльфа изменилось на серьёзное. Почему-то Майев заволновалась, хотя и не могла понять причину нахлынувшего чувства. Чтобы ни решил передать ей бывший узник, дар не мог быть чем-то большим, но она почему-то уже знала, что это нечто важное. Аккуратно двигая руками и торсом, Иллидан делал все движения показательно медленно, чтобы свести чувство опасности на «нет». Однако тем самым он лишь подспудно пугал, ведь для такого поведения не было особенных причин. Наконец, из-за пояса показался плотный конверт со сломанной зелёной печатью.       — Что там? — волнение всё же просачивалось в голосе Песни Теней.       Вместо ответа, Ярость Бури протянул конверт, который та тут же схватила.       — Это же… Мои… Но… Как ты посмел?! — резко сжав конверт вместе с содержимым, Майев злобно шикнула, едва сдерживаясь от нападения.       — Присмотрись внимательнее, — максимально миролюбиво проговорил Иллидан. — Ты же можешь чувствовать моё влияние на вещи… Или не чувствовать, если его не было. Успокойся и пойми, что я с ними ничего не сделал.       — Врёшь! — вспылила Песнь Теней, но тут же всё внимание переключила на лежащий на дне конверта обугленный чёрный локон.       Водоворот мыслей закружился так сильно, что в глазах Майев на мгновение потемнело. Она действительно не ощущала магии на полу-сожжённых волосах, хотя аура Предателя всё равно присутствовала. Казалось, что Ярость Бури говорил правду и ничего больше касаний себе не позволял. Но как? Откуда у него её волосы?       — Зачем? — только и выдавила из себя эльфийка, не в силах до конца здраво рассуждать.       — Решил заключить с тобой сделку, — как-то странно улыбнулся Ярость Бури.       — Ха! Вот это уже больше на тебя похоже! А, то «подарок»… Что тебе от меня нужно? — надменно и зло процедила Песнь Теней.       Вместо ответа Иллидан так же медленно протянул руку, чтобы взять свободную от его дара ладонь эльфийка. В какой-то момент та попыталась её неуверенно вытащить из захвата, но эльф лишь покачал головой, призывая к терпению. Он аккуратно положил руку Майев себе на грудь, куда, по стечению обстоятельств, много веков назад проник её светлячок.       — Тебе придётся иногда вспоминать, что там всё ещё бьётся эльфийское сердце. Справишься? — со странным смешением скрытой боли и надежды спросил Иллидан.       Рука на груди чуть дёрнулась, но не оторвалась. Майев, совершенно ошарашенная, молча и сконфуженно приоткрыла рот, после чего смущённо выдохнула, метая глазами из стороны в сторону. Не часто ей доводилось быть совершенно не готовой к поворотам судьбы, но поведение Ярости Бури перевернуло её мир с ног на голову.       — Помнишь, когда ты схватила меня в Запределье, то сказала, что если бы я рассмотрел в груди Вайши такое же эльфийское сердце, как у меня самого, то не остался бы один? — Иллидан подошёл ближе и приблизил губы к уху Майев, буквально шепча заветные слова. — Даже тогда ты думала, что оно у меня есть. Прошу, просто не забывай об этом сейчас. Да, я никогда не стану прежним. Мои рога и крылья… Что же, я заплатил цену за жадность и готов нести бремя до конца, но… Я — не демон, пусть и не простой эльф. Я — это я. И если ты забудешь об этом, то никто и не захочет вспоминать, и в первую очередь — я сам. Не потеряй меня.       Песнь Теней подняла голову, чтобы встретиться с огненными провалами под бинтами. Почему-то именно сейчас она отчётливо видела золотые миндалевидные глаза эльфа, которые тогда так напугали её в кошмаре. Подушечки пальцев чувствовали ритм бьющегося под широкой грудью сердца, отдаваясь теплом по всему телу. Ярость Бури склонился ниже и поцеловал её висок, где начиналась прядь тёмных волос.       — Ты… Ты мог получить это влиянием через волосы. Почему ты их отдал? — не до конца веря в происходящее, переспросила Песнь Теней, не замечая того, как ласково прижимается лбом к собеседнику и прикрывает веки.       — О, поверь, я хотел. Очень хотел! Если честно, то хочу и сейчас, но… — Ярость Бури слегка отстранился, чтобы снова посмотреть в глаза Песни Теней, после чего аккуратно положил руку ей на лицо. — Но тогда ты бы не смотрела на меня так, как сейчас. И не чувствовала то, что чувствуешь сейчас.       — Узы крови… Ты всё ещё жульничаешь, — она наигранно покачала головой, устало улыбнувшись.       — Сама виновата, — в тон ей парировал осквернённый эльф. — Сначала пронзила мою грудь частицей своей души, когда я не мог сопротивляться, а потом и вовсе без согласия провела свадьбу на крови.       Майев тут же прикусила губу, почувствовав, как её морально загнали в угол. Крыть было нечем. Щёки буквально горели от прилившей крови, отчего она была уверена, что они гораздо темнее обычного.       — Ты такая милая, когда смущаешься, — улыбнулся Иллидан.       — «Милая»? Я? — Песнь Теней окончательно потерялась, не в силах произнести что-то ещё.       Десять тысяч лет она была для всех «холодная» или «справедливая», высший комплимент — «целеустремлённая», но «милая»… Такой эпитет ей никогда ни от кого не предназначался. Если бы сознание ещё и сопоставило это с тем, что говорит такое не кто-нибудь, а бывший узник, не стесняющийся когда-то кричать из-за решётки оскорбления и унижения, то его тюремщица, наверно, совсем сошла с ума. На её счастье, она была слишком сбита с толку, чтобы анализировать ситуацию.       Чувствуя, что контроль над происходящим окончательно утерян, и что если она задержится, то будут так же потеряны и остатки ясного разума, смущённая эльфийка не придумала ничего лучше, как сбежать.       — Мне… мне пора, — выдохнула она, на ходу призывая частицу души, что в виде птицы тут же начала аккуратно опускаться к ней плавными кругами.       Едва Песнь Теней сделала шаг от Ярости Бури, как почувствовала, что в центре груди словно натягивается упругая струна. Сдерживаемые эмоции эльфа буквально хлынули на неё, стоило ему увидеть свет её души. Надежда, желание, разочарование, жажда и отчаяние приковали к месту и не давали сделать следующий шаг. Сам Иллидан молчал, но Майев чувствовала, как его тянет к светлячку. Больше всего на свете он хотел сейчас попросить её оставить птицу, но охотник на демонов молчал, понимая, что, отдав волосы, он не может тут же просить оставить ему то, что может подвергнуть эльфийку опасности внушения или изменения сознания. Тонкая ниточка доверия и надежды оказалась для него важнее собственных желаний.       — Знаешь, я тут подумала, что оставлять тебя без присмотра на два месяца слишком рискованно, — хмыкнула Песнь Теней, разворачиваясь лицом к Ярости Бури. — Раз уж ты теперь снова очнулся, то пусть моя сова побудет пока тут, приглядит за тобой.       Жадный пламенный взор, что буквально впился в сияющую птицу, недоумённо и резко переместился на лицо эльфийки. Радость Иллидана тут же проникла в грудь Майев, заставляя улыбнуться ещё сильнее. Она чувствовала, как тяжело ему сдерживать порыв и не бросится к неё, чтобы сжать в объятьях, которые могли бы привести к опрометчивым действиям, но весьма жарким ласкам. Узы крови между эльфами натянулись, увлекая желанием и сводя с ума.       Поспешно тряхнув головой, Майев через силу развернулась и буквально бросилась к выходу, пока не стало слишком поздно. Тело горело, а сердце бешено стучало. Всё существо жаждало вернуться. Эльфийка со всей силы шлёпнула рукой по руне выхода, после чего каменные двери со скрипом начали закрываться. Ещё не поздно сделать шаг назад. Она достаточно быстрая и ловкая, чтобы проскочить через тяжелые створки и вернуться. Ведь час или два ничего не изменят… или пара дней.       Когда тяжёлые каменные дери наконец закрылись, Майев устало привалилась лбом к холодному камню и облегчённо выдохнула. Она знала, что Иллидан подошёл ближе и сейчас так же стоит у каменной преграды, мысленно моля вернуться и крича о том, чтобы она бежала без оглядки. В тонкой щели мигнул зелёный свет. Скверна дробила камень, что разделял связанных между собой эльфов, вопреки всем сдерживающим магию рунам.       «Уходи, прошу. Иначе я разнесу этот проклятый Азбакан по камушку до основания».       Майев слабо улыбнулась и прошептала, точно зная, что её слова не услышат, но почувствуют:       — Я скоро вернусь.