Месть индианки

Трое старателей вошли в салун, впустив леденящие потоки воздуха, и захлопнули дверь. Одним из них был Джон Рок. Он поставил два мешка золота на весы, и столпившаяся вокруг него компания одобрительно захлопала в ладоши. Рок был здоровый и красивый мужчина. Его широкая и крепкая фигура наравне с привлекательной внешностью и слащавыми манерами, нравилась женщинам. Родом он был из Массачусетса, как говаривал он сам. Бывалый золотоискатель, но слава ходила о нём дурная. Знающие это старатели и индейцы опасались составлять ему компанию, ведь те, кто об этом не слышал, попадали в громкие переделки. Одно время с ним ходила индианка, бог знает из какого племени, и протянула не больше чем остальные, повесилась в лачуге, где они жили. Его чуть не приговорили к повешенью на острове Зайца, подозревая в убийстве. Но веских оснований, кроме общей неприязни жителей, против него не было. Так что он вышел сухим из воды. Все мужчины чувствовали к нему неприязнь, и я не был исключением. Моя жена Молли крутилась в танцевальном зале, когда он к нам зашёл, и мне стало не по себе, когда танцоры гурьбой повалили встречать гостей. Встревоженные появлением Рока, они засыпали его вопросами. И чёрт знает о чём они там говорили, я вышел из-за барной стойки, и меня сменил Майкл. Настроение моё ухудшалось по мере того, как возрастал смех моей супруги, и я, не в состоянии больше этого выносить, вылетел из салуна. Холод сковал моё тело, на градуснике было -60 градусов по Фаренгейту, а на ночном небе чётко выделялись звёзды. Я закурил трубку, и уставился на широкую улицу, утыканную глубокими сугробами. С востока двигалась темнота туч. Рок заметил, как я вылетел на мороз и, не успел я докурить трубку, вышел поговорить со мной. Наверное, он знал, что его подозревают в убийстве, а я выбежал из салуна, почти сразу с его приходом. Я думаю, он спросил в салуне, кто я такой, и так он узнал, что Молли моя жена. — Эй, Джек, хорошая у тебя супруга! — Подойдя ко мне, он обратился с добродушным тоном, но слова, ударили меня не слабже, чем лезвие ножа. — Могу сказать, что тебе с ней повезло. Я уже хотел ответить ему что-то в духе того, чтобы он не совался к ней, но вдруг он перебил мои мысли и начал рассказывать ту самую историю. На морозе выли собаки, ветер метал снежную крупу. — Знаешь, у меня есть одна пуля, вот уже два года прошло, как я ношу её с собой. Это пуля, которой хотела застрелится моя жена Лили, но она была индианкой. Так вот, она где-то достала револьвер, а я зашёл в лачугу как раз не вовремя. Ну, и бил её, пока она не зарубила себе на носу, что её шкура принадлежит белому человеку. Это индианка была какой-то там дочерью вождя чёрти-какого племени. Понимаешь, Джек, она думала о себе слишком много. Ей не нравилось, что меня вместе с ней делят другие женщины. Хоть они и были белые. Вот, почему она хотела повеситься. Я забрал у неё все патроны, а у неё остался пустой револьвер. Это было на острове Зайца, — Рок ждал моей реакции и пристально смотрел на меня. Так что я сказал о том, что слышал про него. Что тогда кто-то умер на острове Зайца. — Это она убила тех белых. Ты, Джек, наверно думаешь, что раз женщина стала женой, то не пойдёт в постель к другому? Она должна бояться мужа! Так-то Джек. Лили хотела убить тех женщин с которыми она делила меня, но зарезала двоих малых. А повесить решили меня. Потому что думали, что это сделал я. Но тут ей в голову пришло повеситься, и так на острове разобрались что к чему. Я оставил её патрон на память. Я хочу, чтобы ты взял его себе, Джек. Возможно тебе он принесёт удачу. Мне осточертела его нескладная история с револьвером и верёвкой, да и сам он, и я желал только того, чтобы этот разговор быстрее закончился, поэтому согласился забрать пулю себе. А когда вернулся в салун, я вложил её в барабан нового револьвера, что продал мне недавно прибывший чечако, за маленький мешок фасоли. Рок веселился до утра, проматывая своё золото и входя в долги за карточным столом. Я старался быть от него подальше, и не заметил как он вышел. Нечаянно, подойдя к окну, сквозь иней на окнах, я увидел нарты, гремящие колокольчиком, спину Рока и шубу моей жены. Вылетев на мороз, я бежал за ними следом, крича проклятья. Я купил собак и запряг упряжку. Хотел нагнать их, но через месяц преследований я загнал собак и сам чудом спасся. Так я и упустил их. С этого дня и по тот случай, я не расставался со своим револьвером, заряженным всего одной пулей. Пулей индианки Лили. Однажды, я был на званом вечере у инспектора конной полиции, Каузера. Он сказал то, о чём молчали все мужчины Доусона. Смерть Джона Рока принесёт лишь облегчение. Правда это или нет, но я думаю, в суровых условиях Юкона, людям нужно верить во что-то хорошее. Когда преступление не находит своего наказания, становится не по себе. Поэтому здесь особенно ценится в людях честность и справедливость. Всеобщая неприязнь к Року подтвердилась на деле. Меня позвали прямо из моего дома, и не минуты не медля, я вышел в ветреную погоду в одной рубашке на голое тело. Индеец одного норвежца, прибывшего в Доусон, неплохо говорил по-английски, и он утверждал, что знал Лили, жену Джона Рока и был её братом. Они нечаянно встретились там, на острове Зайца. Лили была хорошей женой и не в чём не отказывала мужу, во всём старалась ему угодить, но он всё равно собирался с другими белыми женщинами и проводил с ними время. Тогда Лили попросила достать для неё револьвер и сказала, что это для Рока, что она хочет его убить, и индеец принёс ей револьвер. А потом, индеец узнал, что один белый подслушивал у дома Рока и услышал, что индианка хотела застрелить своего мужа, но у неё не получилось. И белый Джон Рок избил Лили. Когда индеец понял, что с его сестрой обходятся как с собакой, он залез в лачугу к Року, чтобы убить его, но Рока с Лили там не было, а вместо них были два белых, которые приняли индейца за Рока и в темноте сильно избили его. Потом индеец болел два дня и пришёл к сестре. Ровно стоять он не мог, а Лили не могла встать с лежанки. Рок отнял у Лили все револьверные патроны, но оставил ей оружие. Индеец забрал его и взял в долг одну пулю у самого Рока, так как больше оружия и патрон ни у кого не оказалось, и хотел застрелить мужа Лили. Но на следующую ночь, когда индеец пришёл в дом Рока, сестра индейца уже испустила дух. А Рок отобрал револьвер у индейца, потому как индеец был болен и слаб. Потом этот трус выбежал из лачуги, и поднял крик. У индейца с собой был длинный нож, и он направился за ним следом. Рок бежал к палаткам белых, и скрылся в одной из них. Она упала и там запутались люди. Индеец подскочил к ней и стал бить ножом тела белых людей. Он был уверен, что убил Джона Рока и оставил в его теле оружие. В палаточном лагере поднялся тарарам, и индеец спасся бегством. Совсем не так рассказывал мне этот негодяй. Нет ничего подлее на севере, чем человеческая ложь! А то, что из-за его побоев умерла женщина, которая ему когда-то доверилась, заставило меня ненавидеть его ещё больше. Но коренной житель Великой реки хотел продолжить, и я стал слушать дальше. Индеец узнал от белых что было потом и понял, что Рок остался жив, и прятался рядом с палаткой, а когда всё стихло, забрал нож со спины мёртвого белого. Ещё он узнал, что те двое, которых убил индеец были связаны с женщинами, с которыми Рок делил ложе. А когда поселенцы пришли в дом Рока, то нашли повешенную Лили, и индейский нож на столе. Они хотели повесить Рока, но тот умолял ему поверить, что индианка убила двух белых, потому что считала их виноватыми в изменах своего мужа, а потом повесилась. И ещё, что он не хочет умирать из-за чокнутой грязной индианки. Через неделю после нашего разговора, за убийство двух человек на острове Зайца, индейца вздёрнули, а его слова подтвердились словами знакомых со старателями, бывших там во время стоянки Рока. В следующем году, я решил попытать счастья и направился по Юкону на север. Погоняя упряжь по глубокому снегу, я заметил одинокий лагерь но останавливаться не думал. Собаки ещё не устали, а до следующей стоянки было рукой подать. Но краем глаза я заметил его широкую спину. Не знаю, может быть я ещё тогда надеялся на это. Надеялся, что встречу того, кто увёз с собой мою Молли. Поэтому носил на поясе, лишним весом, тяжеленный револьвер. Я опрокинул нарты, собаки начали перебранку со мной и с собаками Рока. Выбравшись из снега, я вгляделся внимательней, чтобы узнать, что это точно он, и увидел знакомую слащавую рожу. А из палатки вышла Молли. Так что я откинул бесконечные слои одежды и нащупал револьвер. С криком «Это пуля индианки Лили», я прикончил его одним выстрелом в лоб.