Конец или только начало?

      — Вик, уходи… пожалуйста, — донеслись чуть слышные и практически неразборчивые слова до молодого человека, стоящего по другую сторону двери.       — Мия, девочка моя, открой, прошу тебя, — голос мужчины был очень спокойным и тихим, но он прекрасно знал, что девушка его слышит. Она не могла слышать, как вампир переживал, постоянно щёлкая и перебирая пальцами, скорее всего, это бы смягчило ее в другой ситуации, но не сейчас. На его лице застыло холодное выражение ожидания, бледные губы были твёрдо сжаты, а взгляд карих, переливающихся одновременно и золотым и угольно-черным цветом, был устремлён куда-то вверх, будто он молился, хотя, конечно, это было не так. В его голове носились разные мысли, вызывающие у него страх, тогда он ещё сильнее прижимался к двери, стиснув зубы, осознавая, что он, вампир, считавшийся одним из самых сильных и могущественных, не может сделать ровным счетом ничего с обычной смертной… нет, не обычной, в этом и была проблема. Иногда в его уму зарождались мысли, вызывавшие у него саркастическую улыбку, но их было гораздо меньше. Мужчина понимал, насколько нелепа была ситуация, в которой они с Мией оказались, и это вызывало у него злобную улыбку, можно сказать, горькую усмешку, ведь он уже сотни лет не связывался с юными девушками, а особенно такими импульсивными, Мие же в этом не было равных. Больше всего его волновало то, что их с Мией все может кончится в один миг, и его, его девушка, его неудачница и его журналистка может больше никогда не прийти к нему со своими проблемами, глупыми разговорами или объятиями, и тогда, и без того затянувшаяся, жизнь вампира прервётся. А все почему? Потому что она не решилась поговорить с ним, не додумалась или не нашла в себе сил — вампир не знал, но с этим нужно было что-то срочно делать. Он стоял, спиной опираясь на дверь и нервно скрестив руки на груди. По выражению его лица, жестам и позе было видно, что вся эта ситуация ему давно уже надоела: и долгое ожидание, и непослушание его белокурой дамы, которая жить не может без приключений, и сама причина такого положения дел, которое нельзя назвать никак, если ни «глупым». Виктор так спокойно жил до появления Мии, все те сотни лет, за которые он успел познать тишину, покой... но вдруг появилась Она, обычная девушка, даже не вампирша, бесцеремонно ворвавшаяся в его жизнь и душу ещё при самой первой встрече на маскараде, с тех пор его жизнь кардинально изменилась. Может, иногда, особенно в такие моменты, как сейчас, ему хотелось все вернуть на свои места, но этих «своих мест» уже не было и не могло быть, жить по-старому  уже значило не жить. Вампир понимал, что теперь он и дня не протянет без мыслей об этой белокурой смертной и ее проблемах. Ответа не было, а всхлипы девушки становились все громче и отчетливее. Вокруг стояла мертвая тишина — какая ирония! — и лишь Мия оживляла это место: с появлением неожиданной гостьи все чаще стали звучать ее звонкий смех и ночные разговоры влюблённых, иногда — крики или недовольное фырканье девушки, Виктор же всегда сохранял спокойствие, ну, он по крайней мере пытался, и вот, теперь был слышен тихий плач, нарушающий тишину, будто нож, рассекающий прекрасную старинную изысканную ткань, созданную множествами рук и усилий. Мия пыталась остановить слезы, но не могла, они падали из глаз сами собой. Но долго сопротивляться урагану, разрывающему все внутри ее, она не смогла. Девушка устала бороться, рухнула около двери и сжалась в комок, обхватив колени. Она истерически сжимала голые ноги, оставляя на светлой коже красные царапины от ногтей. После каждых слов Виктора плач лишь усиливался, и девушка совершенно теряла контроль над собой. Ее любимый такой глубокий и бархатный голос теперь причинял только боль. Мия хотела, чтобы вампир сломал эту чёртову дверь, обнял ее и успокоил, но в то же время она впервые по-настоящему хотела, чтобы он ушёл и оставил ее наедине с самой собой. От такого противоречия ей было только хуже, все внутри разрывалось на части и пыталось вырваться наружу. Она точно не знала, виноват ли он, но ей будто снаружи кто-то нашептывал, что это сделал именно ее Виктор.       — Мия, открой дверь, — голос вампира становился все жёстче, и теперь его просьба звучала не ласково и нежно, как раньше, а все больше становилась похожа на грозный приказ. Виктор знал, что он с легкостью может избавится от этой злосчастной двери и оказаться у ног своей любимой девушки, но что-то его останавливало. Он не хотел показывать ей свою слабость и свои чувства, такие постыдные для старого вампира и главное — для него, холодного и сдержанного Виктора Ван Арта. Все время, что они были вместе, он пытался сдерживаться, оставаться хладнокровным аристократом, не понимая или не желая понять, что чувствует девушка. Не получив ответа, внутри вампира разгорелся огонь с новой силой, который с каждой секундой все больше походил на настоящий пожар. Виктор словно ожил, почувствовав кипящую кровь внутри своих сосудов, пульсацию в висках и загорающиеся щеки. Через пару секунд дверь была разломана пополам, а Виктор крепко держал Мию за запястья, смотря прямо ей в глаза. Руки их обоих начинали краснеть и пылать от таких прикосновений; и, наверное, потом на хрупких ладонях девушки останутся синяки от того, как сильно Виктор сжал ее пальцы, но сейчас никто из них не чувствовали боли. Кулаки вампира были испачканы кровью, и на пол уже упало несколько темно-бордовых капель. Один отдал свою кровь, другая — слезы. Девушка смотрела в темные горящие от прилива адреналина, гнева и волнения глаза вампира словно с вызовом и вместе с этим с истошным криком о помощи. В этом взгляде была вся Мия, все ее эмоции, силы - все, что она могла выразить, она передала вампиру этим взглядом. Ей уже не хватало сил, чтобы сказать что-то или хотя бы устоять на ногах, она начала слегка пошатываться, а глаза затмил туман.       — Мия, я… — Виктор не успел договорить, как обессилевшая девушка начала падать на пол, теряя сознание. Бледные мужские руки тут же подхватили ее, и все погасло.