Предпоследний элиотроп

      Я появилась в этом мире давно. Не понять откуда и зачем.       Все, что чувствовала в этот момент — опустошение и страх. Страх, что совершенно не знаю где нахожусь. И спустя много лет до сих пор не понимаю, с какой целью появилась в этом мире.       Но знаю точно — не одна.       Часто я встречала подобных себе. Как же поняла, что они похожи на меня? Все просто — после того как они покидали насиженные места — о них забывали. Как же я поняла, что обо мне думают также? Все просто — иногда возвращаясь, обнаруживала, что меня тоже никто не помнит из знакомых, которых приобретала в своих путешествиях.       Потому сейчас по тропе приключений бреду в одиночестве.       Я склонилась над тушей буйволка. Черно серая шерсть уже не вздымалась, а кровь из разорванного бока перестала орошать каменистую почву. Еще один. Я поставила галочку на свиток заданий. Осталось четыре и можно идти дальше. Сегодня в планах найти цветы для гербария милой феки из деревни Сумрачного Облака. Для надежности пнув животное в оскаленную морду, я убедилась в его бездыханности и без оглядки пошла прочь.       Но далеко не ушла, сильная судорога сбила меня с ног, перехватило дыхание. Внутри все скрутило. Я упала на колени и постаралась глубоко вздохнуть. Было не больно. Я привыкла. Но неудобно. Все чаще сбивали мой ритм жизни эти недомогания. И с каждым годом их становилось все больше. Ни один лекарь не мог в не в этом помочь. Это была не болезнь и не проклятье недругов.       Это была смерть.       Откуда я знаю? Я видела как уходили Они. Мои братья и сестры.       Один за другим. Кого-то сломило отчаяние, кого-то боль от осознания своей ничтожности. Мы не люди, это стало ясно с момента нашего рождения. Мы помним о ней, о нашей прошлой жизни. Но ее уже не вернуть. Нас вырвали из наших миров и насильно втолкнули сюда. В этот — непонятный, чужой и дикий. Который местные жители назвали в честь своих богов.       Но нашего среди них нет. Он еще не появился на свет. И от этого горечь наполняла сердце.       Мы есть проклятье. Мы есть чудовища. Ошибки мироздания, которые призваны искупить грехи нерожденного Бога.       За что?!       Когда уходит кто-то из нас, о нем забывают. Помним только мы. Дети не рожденного Бога.       Я сжала грубую ткань своей туники и стянула ее с плеч, обнажая торс. Стало чуть легче, когда полуденное солнце обняло его своим теплом. Легла прямо на тропу нисколько не стесняясь, что кто-то может меня увидеть. Плевать. Я уже почти одной ногой там. В бесконечности и небытии.       Быть может вернусь туда, откуда пришла…       Мысли материальны. Мне стало легче и я уже было собиралась встать, как в поле зрения, на неширокой тропе, появился человек.       Поняв, что предсмертная раскованность куда-то неожиданно испарилась — стала торопливо натягивать верхнюю одежду. Еще мгновение и голубое сияние сделало круг и мир завертелся, выталкивая меня на несколько метров дальше от проходимца и, в тоже время, ближе к лесу. Через секунду и лиственный полог скрыл от меня небо. Ибо нечего посторонним видеть мою беспомощность.       А я еще живу. Этот мир отвергает меня, но я еще живу.       И да. Я все еще ХОЧУ жить! — Эй детка, здесь должно быть больше! — я скептически посмотрела на клиента. В ответ сгорбленный энутроф, которому можно было выдать все двести лет с горкой, нахмурился. Но вздохнув, выложила еще один клык. Скряга. Убрав в мешок награду за зубы буйволков, направила свои стопы прочь. День клонился к закату, и маленький городок готовился погрузиться в ночную жизнь. Такой как мне, здесь делать больше нечего.       Вся моя жизнь — сплошной путь. Нет смысла оставаться на месте долго. Бесполезно заводить друзей и семью. Я чужая этому миру. И как только уйду — обо мне никто не вспомнит. От этого к горлу подкатывает ком, а переносицу сжимает невидимая рука, заставляя глаза против воли наполняться слезами. Я не бездушная тварь. Я просто одинокий путник, доживающий последние мгновения бесполезной жизни.       Мне не дожить до рождения нашего Бога. Мне не суждено увидеть Его. Не мне передать нашу боль и страдания, на которые Он нас предрек.       Я встала посреди дороги, что уводила прочь от ярко освещенных улиц небольшого, но почему-то теплого городка. Я стояла спиной к домам, что тесно прижались друг к другу, словно птахи в гнезде. Моя спина была освещена огнем из окон, а лицо холодила ночная тишина, что ждала и звала вперед.       Искать тех, кто похож на меня.       Меч летит в лицо. Взмах руки и предсмертный крик. Я ныряю с головой в пустоту, уклоняясь от вездесущих стрел. Не хочу оставить свое бездыханное тело здесь, поэтому сражаюсь за жизнь.       У жизни нет смысла, но я борюсь за каждый свой вздох. Словно котенок, отчаянно гребущий лапками, противясь руке хозяина. — Ах ты, тварь! — гневные крики летят мне в спину. Но я уже давно не обижаюсь на них. Для них я чужая, непонятная, пустое место, которое они не смогут вспомнить, какую бы боль не причинила им. Скажут спасибо и тоже забудут те, кого я спасла. Жертвуя собой, ища любые возможности для выхода из самых тяжелых случаев. И все напрасно.       Как же я не сошла с ума?       Меня держат на плаву мысли о тех, кто не такой как все. Такой же как я.       Я ищу своих братьев и сестер.       Кого-то нахожу вовремя, кого-то с опозданием. И держу их руки в моменты последних агоний, когда смерть пожинает плоды. Но рано или поздно — вновь остаюсь одна.       Страшусь той мысли, что настанет миг, когда исчезнет последний и я по настоящему останусь одна…       В такие моменты душа тяжелеет и чужая, холодная рука сжимает сердце. И остается только сидеть, обняв колени, рыдать от безнадежности. Мне так хочется тепла, смотря на семьи здешних обитателей. Мне хочется быть одной из них. Но не могу…       Когда я уйду, от меня останется что-нибудь? Душа? Воспоминание?       Несу в себе не только мысли и желания собственного разума, но и братьев и сестер, что ушли задолго до этого дня. Неужели я тоже уйду, так и не достигнув чертогов нашего Бога? Который еще не появился на свет.       Как долго будет продолжаться этот путь?       Вопрос на который ответа нет.       Глаза цепляют в толпе его взгляд. И, хоть на мгновение, сердце затапливает радость. Это он, один из братьев. Он тоже заметил меня. Это не сложно. Только наша семья отличается от, хоть и разнообразного населения Мира, но все же иного обличья. Наши глаза небесно голубого цвета, голубые полосы по лицу и губам. Которые невольно растягиваются в улыбке, дрожа от нахлынувших смешанных эмоций радости и грусти. — Сестра… — Брат…       Он намного крепче меня. Он сильнее и проживет дольше. Это я поняла сразу, как только увидела его. И почему-то облегчение топит сердце. Меня не забудут. Мои воспоминания не умрут. Наши мысли схожи и от этого тепло на душе.       Вместе мы идем по дорогам, встречая все новых людей. Разнообразных, чудовищных и добрых.       В его глазах грусть. О, как я его понимаю. Столько раз держать за руку уходящих за грань и вдруг поменяться с ними местами. — Живи, брат, — губы деревенеют, слова произносить становится все труднее. Но хочется его утешить. Потому, что мне тоже плохо, от того, что оставляю его одного. Какая же я тварь. Не могла пожить еще немного. Хоть капельку.       Найти семью только ради того, чтобы не умереть в одиночестве… — Найди его… — Я найду его! Обещаю! — он горячо бросает эти слова, вселяя надежду, что его жизнь будет лучше. — Передай… ему… — мысль ускользает, воздуха не хватает, но мне необходимо это сказать, — скажи, что мы… были… достойными… Мир уже совсем расплылся от слез. Моих или его, что стекали по лицу. Большая удача уйти не в одиночку, передав душу тому, кто сможет донести ее до Создателя.