2061. Мы живые.

      21 июня 2061 года       Время UTC 17:03       Парк Каунти, штат Монтана       Ранчо Чепмен       Моё имя Василиса              Чёртов робот издевался надо мной всю дорогу, но так и не сказал, кого он там купил. Сначала сказал, что купил мне пони, потом, что першерона, а когда я разозлилась всерьёз, заявил: «С чего ты взяла, что речь о живой лошади? Сказал же – лошадку. Я купил тебе красивую фигурку из бронзы на каминную полку».       Естественно, я сделала вид, что смертельно обиделась и демонстративно молчала, глядя в окно. Изредка я украдкой бросала взгляд на Маркуса, и неизменно встречала его ехидную усмешку. Похоже, он наслаждался всем, что происходит и даже тем, что сумел разозлить меня.       — Подлетаем, смотри…, — нарушил молчание Маркус, кивая в окно.       Я выглянула, но увидела только раскинувшийся на обширной равнине город, состоящий из одинаковых бело-серых зданий. Это было совсем не то, чего я ожидала, когда слышала слово «ранчо». Машины, наша и следовавшая за нами машина охраны, начали снижаться, и я пригляделась к строениям. Нет, это не город…. Одинаковые огромные коробки без окон, разделённые широкими проездами, не похожими на городские улицы – совершенно пустынные, без светофоров, дорожной разметки и прочих городских атрибутов. Крыши коробок при внимательном рассмотрении оказались покрыты солнечными батареями, наклонёнными в сторону солнца, как цветы подсолнуха.       — Что это? — спросила я, поворачиваясь к Маркусу, и снова наткнулась на его снисходительную ухмылку.       — Это ранчо Чепмен, — сказал он, — а что ты ожидала увидеть? Загоны для скота и бойню?       — Ну…, да, что-то вроде этого…, — растерянно сказала я.       — Лис…, нет у нас уже давно таких ранчо. Такое производство вредит экологии и малоэффективно. То, что ты видишь – один из многих наших центров по производству белка животного происхождения, идентичного натуральному для питания людей, живущих в наших ульях, — сказал Маркус, на этот раз, серьёзно. — Но то, что ты ожидала, тоже есть. Вон туда смотри, вперёд. Видишь?       Я посмотрела в указанном направлении. Прямо перед нами, именно там, куда направлялись машины, открывался совершенно фантастический пейзаж. Цветущая холмистая долина уходила к самому горизонту, где в облачной дымке угадывались очертания невысоких гор, покрытых лесом. В обрамлении деревьев, у подножия одного из холмов, уютно примостился довольно большой приземистый деревянный двухэтажный дом. Со всех сторон дом был окружён загонами и огороженными зелёными пастбищами. Наши машины плавно опустились и затормозили на площадке возле «бочки» – круглого кораля для работы с лошадьми.       — Дядя Маркус, как ты вовремя….       К нам от ворот «бочки», вразвалочку, направлялся юноша, на вид лет шестнадцати, плюс-минус год, небольшого роста, коренастый и загорелый, в широкополой ковбойской шляпе, джинсах и клетчатой рубашке. Паренёк выглядел бы немного комично, если бы не его самоуверенный вид и презрительный взгляд свысока, которым он меня окатил.       — Том, дружище, кто там у тебя? — спросил Маркус, делая шаг навстречу мальчику. Они очень серьёзно и уважительно пожали руки.       — Буду садиться на Кими, — сказал Том, махнув рукой в сторону «бочки». — Поможешь? Я не ждал тебя сегодня. О, парни, привет! — Том радостно улыбнулся вышедшим из машины Мирмидонцам. — Ого! — он сделал шаг назад. — Это что?! — с расширившимися от испуга глазами спросил он, указывая в мою сторону.       В этот момент Нурджан подсунул свою огромную лохматую голову под мою руку. Я по привычке запустила пальцы в густую гриву и кибер уселся рядом со мной.       — Том, ты испугался собачки? — насмешливо сказал Маркус.       — Собачка? Это теперь так называется?! Чёрт, я думал это гризли…, — скрывая дрожь в голосе, проговорил парень.       — Познакомься, Том, это Лис, — Маркус подошел ко мне и положил руку мне на плечо. — А это её кибер, его зовут Нурджан, сейчас он состоит в группе нашей охраны и работает под непосредственным руководством твоего друга Первого.       — Лис? Та самая? — с нескрываемым восторгом спросил Том.       — Да, Том, та самая…, я же обещал, что мы приедем, — ответил Маркус, улыбаясь как-то особенно тепло.       — Госпожа Манф…, — начал Том и осёкся, увидев, что Маркус отрицательно покачал головой. — Нет? А…, ну да…. Госпожа Лис, я так рад! Дядя Маркус нам про вас каждый день рассказывал. Мы очень рады, что всё получилось…. Я очень рад,— поправился он, смущённо опуская глаза.       — Я тоже рада знакомству, Том, — с улыбкой сказала я. — Рассказывал каждый день? Ты летал сюда ежедневно?— я с удивлением посмотрела на Маркуса.       — Почти каждый, — кивнул Маркус в ответ.       — Но это же почти восемь часов в пути ежедневно! — ещё с большим недоумением сказала я.       — Да…, но я же не устаю, — усмехнулся Маркус. — А тут я дома…, ты поймёшь….       — Ты возвращался в Детройт, чтобы посидеть ночью возле меня? Восемь часов каждый день в полёте, просто, чтобы посидеть на полу возле модуля? — спросила я почти шёпотом.       — Да…, странно, что тебя это удивляет…, — Маркус чуть нахмурился и дотронулся до моей руки. Я прикрыла глаза, принимая его ласковое прикосновение к сознанию.       — Нет…, уже не удивляет…, — через пару секунд сказала я и улыбнулась.              — Маркус, Маркус!       По дорожке от дома к нам бежали две молодые женщины. Одна миниатюрная брюнетка с короткой стрижкой, а другая высокая, стройная, очень миловидная и улыбчивая, с густой копной ярко-каштановых волос. Девушки синхронно буквально повисли на шее у Маркуса, целуя его с двух сторон в щёки. Маркус подхватил их за талии, приподнял и, смеясь, покружил их в воздухе.       Нурджан у меня под рукой коротко рыкнул, но тут же замолчал, обошёл меня и сел у ног Первого. Видимо, наш старший охранник общался с моим кибером по внутренней связи – они явно понимали друг друга с полурыка.       — Лис, познакомься, это Кэра и Алиса, — весело сказал Маркус, продолжая удерживать в объятиях обеих девчонок. — Карл должен был тебе о них рассказывать.       — Мама, это же Лис! — воскликнула высокая девушка, выкручиваясь из рук Маркуса и подбегая ко мне. — Лис, мы тебя все так ждали!       — Здравствуйте, Лис! Очень рада, что вы приехали, — гораздо более спокойно и сдержанно приветствовала меня вторая девушка. — Меня зовут Кэра, это моя дочь Алиса, а с нашим приёмным сыном Томом вы уже, видимо, познакомились.       — Здравствуйте, очень рада, — вежливо сказала я, мучительно вспоминая, что рассказывал мне о них Карл. Девчонки выглядели ровесницами, но их история постепенно всплыла в моей памяти и я сообразила, что это андроиды. Только вот Алиса, как мне казалось после рассказа Карла, должна быть андроидом-ребёнком, а не взрослой красивой девушкой. «Том тоже андроид?» — спросила я Маркуса беззвучно. В ответ он отрицательно помотал головой, продолжая счастливо улыбаться.       — Мама, Алиса, хватит тискать дядю Маркуса, вы что его год не видели? — с лёгким презрением, заявил Том. — Мы делом заняты, не мешайте! Алиска, иди лучше позови папу, он на конюшне….       — Братишка, вот ты смешной…, — высокая девушка, которую называли Алиса, попыталась сдёрнуть с головы Тома шляпу, но тот ловко увернулся. — У нас же есть связь, ты всё время забываешь, — засмеялась она, — я уже позвала папу, но он занят – он там седлает...,— девушка осеклась, посмотрев на Маркуса. — Занят он, позже придёт, — невнятно закончила она.       — Давай, Том, одевайся и тащи седло,— скомандовал Маркус и мальчишка, коротко кивнув, умчался за угол дома.       Маркус, только что неуместно выделявшийся своей чёрно-серой одеждой среди пёстрых клетчатых рубашек и широкополых шляп, внезапно преобразился. Он снял висящую на ограждении тугую толстую верёвку, натянул лежавшие рядом перчатки и несколькими отработанными движениями сложил лассо в руке иначе, так что образовались длинные петли.       Только что расслабленный и вальяжный, он весь подобрался и, приоткрыв ворота «бочки», проскользнул внутрь. Все присутствующие тут же облепили ограждение. Девчонки забрались наверх, и Алиса протянула мне руку, предлагая присоединиться.       — Спасибо, — сказала я, но помощью не воспользовалась, а так же легко запрыгнула на верхнюю перекладину. Алиса улыбнулась и одобрительно кивнула.       В «бочке», раздувая ноздри и высоко неся хвост, бегала молодая рыжая кобыла. Она отфыркивалась, косилась на людей и, то резко ускорялась вдоль стенки, то внезапно тормозила, поднимая тучу песчаной пыли, и бросалась в противоположную строну.       Маркус вышел на середину. В нём изменилось всё, движения стали плавными и упругими, прозрачные прищуренные глаза ловили каждое движение лошади, а сосредоточенный взгляд стал холодным и хищным.       Это был танец, страстный и стремительный, фламенко с лассо, когда мощным, но до дюйма выверенным движением он раскрутил, распуская, скользящую петлю, и неуловимым для глаза взмахом, метнул её в сторону скачущей лошади. Петля взвилась, раскрываясь в воздухе, и через секунду нещадно затянулась на шее животного, чуть ниже ганаша.       Кобыла, поздно почувствовав опасность, метнулась в строну, но аркан прочно сдавил ей гортань. Маркус, продолжая свой танец, отклонился назад, уводя левую руку с верёвкой за спину и словно ложась на неё, чтобы выдержать отчаянный рывок силой в полтонны страха.       Лошадь забилась, взвилась на дыбы, силясь освободиться, но только туже затянула неумолимую удавку и, сделав ещё несколько отчаянных прыжков, остановилась, тяжело и хрипло дыша.       Маркус тут же ослабил натяжение лассо и текучими скользящими шагами направился к лошади, непрерывно то ли напевая, то ли говоря ей что-то гипнотически успокаивающее.       Бока лошади судорожно вздымались, шея и плечи почернели от пота. Она в ужасе смотрела на приближающегося к ней Маркуса, но не трогалась с места, словно завороженная жертва, ожидающая неминуемой смерти в пасти тигра.       Маркус, продолжая свою мистическую песню, как заклинание древних индейских шаманов, подошёл к лошади вплотную и положил руку на её шею. Кобыла вздрогнула, как от удара током, но не шелохнулась. Маркус провёл рукой по гриве, по спине, по крупу, и лошадь, дрожа всем телом, осталась стоять неподвижно.       — Говорящий с духами…, — прозвучал возле меня низкий грудной голос.       Я резко повернулась и от неожиданности чуть не свалилась с ограды. Высокий мужчина с прямыми чёрными волосам, обветренным тёмно-бронзовым лицом, орлиным носом и очень внимательным взглядом глубоко посаженных глаз, легко поддержал меня, помогая вернуть равновесие.       — Моё имя Клэйвин Бьющий Сокол, я рад приветствовать тебя на нашей земле, Лис,— сказал человек, в котором трудно было не узнать коренного жителя континента.       Я растерялась под его оценивающим взглядом и не нашлась с ответом, пискнув что-то невнятное. С Маркусом индеец поздоровался едва заметным кивком головы и Маркус ответил ему так же.       Ворота «бочки» приоткрылись, и в них боком протиснулся Том. В плотно надетой шляпе, чапсах и сапогах, с позвякивающими при ходьбе шпорами, он тащил, отклоняясь назад, большое седло с высоким передним крюком и длинным широким фендером – деталью крепления стремени, защищающей ноги всадника.       — Стоп, Том, опять?! — Маркус сделал останавливающий жест рукой, одновременно продолжая другой рукой поглаживать лошадь по шее. — Снимай! — безапелляционно приказал он.       Парень, недовольно сопя, подчинился, повесив тяжёлое седло на перекладину ограждения кораля, и начал послушно отстёгивать шпоры. Управившись с ремешками, Том отдал шпоры сидящей наверху Кэре, с трудом снял седло и снова пошёл к лошади.       — Спокойно, не крадись, иди ровно, но не быстро, — тихим голосом командовал Маркус.       Когда парень подошёл вплотную, Маркус плавным жестом взял у него седло и мягко положил его на спину лошади, снова начав очень тихо напевать. Когда он пристёгивал и подтягивал подпруги, он что-то шептал, иногда проводя рукой по храпу и прижимаясь щекой к мягким вздрагивающим ноздрям, будто прислушиваясь к дыханию. Петля аркана, полностью распущенная, свободно лежала на плечах кобылы, и лошади ничего не мешало сорваться с места, но она стояла, напряжённая, но покорная. Мальчик подал уздечку без налобного ремня и Маркус надел её на голову лошади, плавным движением заведя затылочный ремень за уши.       — Медленно, без толчка, как я тебя учил, — проговорил Маркус.       Том одним движением намотал повод на передний рог седла и взялся за него левой рукой. Его правая рука легла на ленчик и Маркус, медленно и спокойно поднял его за согнутую в колене левую ногу. Парень не запрыгнул, а словно затёк в седло, усевшись сразу глубоко. Он взял стремена и кивнул Маркусу. Аркан был снят и Маркус, сделав шаг назад, внезапно с силой хлестнул лошадь по крупу свёрнутой в тугие кольца верёвкой.       Кобыла, как в замедленной съёмке, взмыла вверх и вперёд, оторвав от земли сразу все четыре ноги. Если бы я не видела это своими глазами, я бы не поверила, что всадник может не вылететь из седла при таком прыжке. Но кобыла приземлилась и, поднимая вихрь песчаной пыли, помчалась вдоль бортика, а Том с совершенно невозмутимым видом сидел в седле так, словно находился не на спине бешено скачущего животного, а на диване в гостиной.       Маркус танцующим шагом следовал по внутреннему кругу за движением лошади. Он опять что-то говорил нараспев, только громче и с совершенно другой интонацией. Пробежав десяток кругов, кобыла начала прясть ушами и замедлять движение.       — Том, подбери повод и двигай её, — ровным голосом скомандовал Маркус.       Парень отработанным движением снял повод с переднего рога седла. Галоп становился всё более размеренным и вскоре стал совсем коротким.       — Останавливай…, повод не трогай, корпусом, как я тебя учил…, вот так, пусть идёт шагом. Уважаемые зрители, концерт окончен, просьба освободить зал…, аккуратно, говорю, слезайте, не пугайте лошадь, — распоряжался Маркус, снимая по очереди и ставя на землю Кэру и Алису.       Решив не дожидаться помощи, я спрыгнула сама, но оступилась на камне и неминуемо растянулась бы в пыли, если бы меня не подхватили сильные руки. Индеец успел буквально поймать меня в полёте и бережно водрузил меня на ноги.       — Я поймал твою летающую женщину, Говорящий, — сдержано усмехнулся мой спаситель. — Мы будем звать её Прыгающая Птица, — проговорил он на каком-то незнакомом языке, полном гортанных, хриплых, шуршащих и рокочущих звуков, смысл которых я поняла через секунду – преимущества нового тела.       — Я рад тебе, Сокол, — ответил Маркус на том же языке, — благодарю тебя за имя для моей женщины. "Молчи…", — беззвучно сказал он мне, увидев, что я уже открыла рот, чтобы возмутиться.       — Говорящий, через неделю мы ждём тебя на Совете Племён. Ты помнишь? Мы рады, что твоя женщина жива. Скажи, сколько тебе нужно бизонов на свадьбу? – Наши охотники ждут, — индеец говорил неторопливо, нараспев, делая паузы и отделяя слова.       Я вопросительно посмотрела на Маркуса.       "Какие бизоны? Какая свадьба?" — спросила я его беззвучно, но он сделал вид, что не услышал.       — Думаю, трёх будет достаточно…, — сказал он индейцу. — Свадьба будет домашняя и гостей много не ожидается. Я уже разослал приглашения всем вождям. Надеюсь, они смогут прибыть. У тебя ко мне дело, Сокол, или ты проделал такой длинный путь, чтобы сделать меня счастливым от встречи с тобой?       — Брат мой, я проделал этот путь, чтобы увидеть тебя и самому стать счастливым…, — торжественно ответил индеец. — Но дело у меня к тебе тоже есть, — неожиданно добавил он совсем другим деловым тоном.       «Интересно, — подумала я, — эти реверансы – показательное выступление для меня или они всегда так разговаривают…?»       — Брат, я слушаю тебя. Или твоё дело требует разговора наедине? — спросил Маркус.       — У меня очень простое дело, Говорящий. Мне нужно ещё минимум два Мирмидонца и пару десятков простых рейнджеров, — ответил индеец совершенно нормально, без пафоса.       «Всё-таки показуха,— решила я. — Вот, говорят же, как люди».       — Куда тебе столько? Решил объявить войну соседям? — спросил Маркус с усмешкой.       — Нет…, не войну…, хотя я не знаю, пока. В районе Безумных Гор появились браконьеры и мы не можем выследить их.       — О…, это плохо. Я думал, мы справились с этой проблемой, — сокрушенно покачал головой Маркус. — Конечно, брат, это важно, я дам тебе столько бойцов, сколько нужно. Сегодня же с тобой свяжется Коннор Ледяной Ветер и вы с ним решите этот вопрос.       — Благодарю тебя, Говорящий, Ледяной Ветер никогда не отказывает нам в помощи. Его мы тоже ждём на Совете Племён, — снова перейдя на тожественный тон, произнёс индеец.       "А может и не показуха", — подумала я….       — Клэйвин, позволь приветствовать тебя. Останешься ли ты на ужин? — спросила Кэра и слегка поклонилась в знак уважения.       — Приветствую тебя Кэра и тебя, маленькая Алиса, — искренне улыбаясь, сказал индеец. — Дела зовут меня в дорогу, но на втором восходе солнца я снова буду здесь и обязательно останусь на праздник.       — Мы будем ждать тебя, — сказал Кэра и вновь склонила голову. — Маркус, тебя ждёт мама Роуз. Что ей сказать? — повернулась она к Маркусу.       — Ничего ей пока не говори, не волнуй её зря. Мы придём к ней через час или чуть больше, — сказал Маркус Кэре и повернулся к индейцу. — Есть ли у моего брата Бьющего Сокола ещё немного времени, или дела зовут его в дорогу немедленно? — спросил он.       — Для тебя, Говорящий С Духами, у меня всегда есть время, даже если его нет ни для кого, — ответил индеец. — Ты хочешь что-то показать мне, брат? — спросил он безразлично, скрывая интерес.       — Да, брат Сокол, я купил для Лис Прыгающей Птицы лошадь, — сказал Маркус, бросив на меня лишь короткий взгляд.       От того, что он назвал меня этим дурацким именем, я чуть не подпрыгнула от злости и тут же усмехнулась, потешаясь над собой – Прыгающая Птица…, и не поспоришь…. Так что там, на счёт лошади?       — Я останусь, чтобы увидеть, — кивнул индеец.       «Лис, я за твоим подарком схожу, подождёшь?» — спросил меня Маркус беззвучно.       — А у меня есть выбор? — огрызнулась я вслух. — У Прыгающей Птицы к тебе много вопросов, Говорящий С Духами, — язвительно добавила я.       — Выбор есть всегда, — неожиданно холодно парировал Маркус.       — Я подожду…, — кивнула я, глядя ему в глаза, и уже жалея о своей резкости.       — Хорошо, — коротко сказал Маркус и несколько секунд молча смотрел на меня.       Словно что-то решив, Маркус едва заметно криво ухмыльнулся и, не произнеся больше ни слова, пошёл в сторону дома.       «Ну не бронзовую же он мне, на самом деле, лошадку купил, — подумала я. — Да и Сокола он ради игрушки, наверное, не попросил бы остаться. Хотя кто их разберёт…. что-то я совсем запуталась….»       Кэра и Алиса пошли, было, за Маркусом, но он им что-то негромко сказал и девчонки остановились на невысоком деревянном крыльце. Кэра присела на ступеньку, а Алиса облокотилась рядом с ней на перила. Индеец Клэйвин Бьющий Сокол…, — «надо же, запомнила», подумала я…, — стоял с невозмутимым лицом, скрестив руки на груди. Они все чего-то ждут. Моего подарка?       Обдумать происходящее я не успела. Из-за угла дома, в облаке красной песчаной пыли, казавшейся, в косых лучах клонящегося к закату солнца, языками пламени, появился всадник на золотистой лошади, матово отливающей блеском расплавленного благородного металла. Низко надвинутая чёрная шляпа с загнутыми полями и тёмно-красная бандана закрывали лицо, но прищуренные нахальные зелёные глаза не узнать было невозможно.       Маркус резко осадил лошадь в нескольких метрах от меня, и она остановилась, взрыв копытами песок, но в то же мгновение взвилась, вставая на вертикальную свечку и молотя по воздуху передними ногами. Всадник даже не покачнулся в седле. Он будто был с лошадью единым организмом. Не теряя равновесия, он подал корпус вперёд, слегка придержавшись за передний рог седла, и небрежным движением потрепал пляшущего на задних ногах коня по гриве между ушами.       "Пижон…", — подумала я и застыла, кажется забыв закрыть рот – я узнала лошадь. Из головы вылетели все вопросы, которые Прыгающая Птица собиралась задать Говорящему С Духами, потому, что раздувая ноздри и прядя ушами передо мной замер, подчинившись всаднику, единственный конь, которого я не ожидала увидеть – моя роковая мечта, Сахиб.       Маркус спрыгнул на землю и пошёл ко мне, ведя Сахиба в поводу. Норовистый жеребец, со взрывным темпераментом и непокорным характером, упрямый и агрессивный, следовал за ним, как пони, на котором катают детей – спокойно и невозмутимо, словно не он секунду назад плясал в песчаном вихре огненную хоту, щёлкая копытами вместо кастаньет.       Маркус на ходу сдёрнул с лица бандану. Он не улыбался и смотрел внимательно и выжидающе. Гибкие пружинистые движения и подчёркнуто функциональная, лишённая каких было украшений, одежда создавали ощущение силы. Практичная строгая красота боевого оружия, вот что напоминал тот облик, в котором появился Маркус.       Чёрная шляпа, простой кавалерийский Stetson, с низкой тульей и неширокими полями, слегка свисающими спереди, не слетит на скаку. Рубашка в красно-чёрную клетку, сшитая из плотной ткани, с наглухо застёгнутыми манжетами и воротником удобная и прочная. Кожаный жилет, с карманами, из которых не выпадут нужные в пути мелочи. Кожаные коричневые чапсы без вышивок, бахромы и других побрякушек надёжно защитят ноги всадника и бока лошади от колючек и камней. Джинсы, не обтягивающие талию и бёдра, а свободные в поясе, чтобы удобно было сидеть в седле, удерживаются подтяжками.       Остановившись в двух шагах от меня, Маркус приподнял шляпу и слегка поклонился, продолжая внимательно на меня смотреть.       — Ваша лошадь, мэм, — сказал он без тени улыбки и только в прищуренных глазах угадывались озорные искры.       Этот театральный жест вывел меня из ступора.       — Когда ты успел? — задала я самый нелепый вопрос из всех возможных.       — Почти сразу…, на третий день, кажется, — невозмутимо ответил Маркус. — Твоя мама продала его на следующий день после твоего отъезда. Мы выкупили коня у нового владельца, дав ему цену, от которой не отказываются.       — Он так тебя слушается…! Ты давно…, давно ты на нём ездишь? — сказала я со смешанным чувством. Я была удивлена такой покорности Сахиба, безумно рада, что он здесь, а не в каких-то неизвестных руках и ощущала лёгкий укол ревности – жеребец явно подчинялся Маркусу гораздо лучше, чем мне.       — Я же сказал тебе, что летал сюда почти ежедневно – мы работали с ним каждый день. Я делал это для тебя,— проговорил Маркус, чуть опустив голову и внимательно глядя на меня из-под полей своей шляпы.       — Ты делал это, не зная, выживу ли я…, это так бессмысленно и неразумно…, что я даже не знаю, как благодарить тебя…, — растерянно сказала я.       Мой голос дрогнул, а на глаза, кажется, готовы были навернуться слёзы.       — Да, я не знал…, но я верил, хотел верить, — сказал Маркус задумчиво, словно пытаясь вспомнить свои ощущения. — Но если ты будешь реветь, получишь вместо него игрушечную лошадку-качалку, клянусь, — добавил он, мягко приподняв моё лицо за подбородок и заглядывая мне в глаза. — Иди переодевайся, — неожиданно скомандовал он, — Кэра тебе покажет, девчонки всё приготовили. Поедем, прокатимся. Холмы на закате волшебны….       Маркус мечтательно вскинул голову и посмотрел на запад, в сторону заходящего солнца, накрывшего плавные изгибы зелёных холмов ярким жёлто-оранжевым покрывалом. Я проследила за его взглядом и испытала… леденящий ужас, смертельный, иррациональный мучительно-болезненный страх — я не могу…, не могу, не могу….       — Лис…, что случилось? — встревоженно спросил Маркус, хватая меня за руку и мгновенно устанавливая связь. Я почувствовала его поддержку почти физически, так, словно сильные руки подхватили меня на сам краю смрадной трясины, которая готова была поглотить меня.       — Маркус…, я не могу, — прошептала я единственное, что смогла произнести.       — Ну что ты, Лис, посмотри на меня, разве я похож на идиота?       — Иногда…, — выдавила я, балансируя на грани истерики.       — Ладно…, иногда похож, — легко согласился Маркус и усмехнулся. — Но не сейчас, посмотри…, — он показал взглядом в сторону загонов.       В проёме между коралями, откуда недавно так эффектно появился Маркус на Сахибе, показался ещё один всадник. Это был Том. Парень, явно привычно подражая своему учителю, нёсся, вздымая пыль, на пейнтхорсе, лошади рыже-пегой масти тобиано с двухцветным хвостом и белыми ногами. В поводу у него был ещё одна точно такая же лошадь.       Том так же лихо осадил лошадей в нескольких метрах от нас. Кони замерли неподвижно, как вкопанные.       — Это киберы, — сказал Маркус негромко. Он продолжал держать меня за руку и сковывающий страх, лишающий воли, начал постепенно отступать. — Это хорошие, спокойные, резвые лошади. Ты сядешь на своего Сахиба, когда будешь готова. Или не сядешь…, если не захочешь. А сейчас бери кибера и поехали – мы пропустим закат.       Маркус кивнул в сторону холмов. Действительно, солнце огромным апельсином скатывалось с неба, и уже готово было упасть за горизонт. Он отпустил мою руку и я, сделав несколько несмелых шагов, оказалась возле невысокой, но ладной пегой лошади.       Я провела рукой по шее, дотронулась до плеча, почувствовала под кожей мощные синтетические мышцы, услышала дыхание, дотронувшись кончиками пальцев, качнула обтянутое кожей стремя, провела ладонью по широкому фендеру, привычно слегка поддела переднюю подпругу, проверяя хорошо ли она затянута. Оглянулась и увидела, что Маркус смотрит на меня внимательно и спокойно, без тени раздражения – он просто терпеливо ждёт, давая мне столько времени, сколько мне потребуется.       Я вновь посмотрела на лошадь, прислушиваясь к своим ощущениям - лёгкая, вполне объяснимая, дрожь неуверенности, но никакого страха.       — Где мне переодеться? — спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал уверенно. Кажется, это не очень получилось, но Маркус сделал вид, что этого не заметил.       — В доме, там для тебя всё готово…. Кэра, помоги Лис, покажи ей комнату, пожалуйста, — крикнул Маркус, и Кэра с готовностью вскочила со ступеней крыльца, на которых сидела. Она помахала мне рукой и очень искренне и открыто улыбнулась.       Кэра предложила мне помощь, но я вежливо отказалась – натянуть штаны я способна сама. На кровати, застеленной светлым покрывалом в мелкий цветочек, была аккуратно разложена одежда. Всё оказалось в пору, но удивительного в этом ничего не было – параметры моего тела были известны задолго до моего второго рождения и нетрудно догадаться, что Маркус, который выкупил мою лошадь уже через пару дней после нашего отъезда, примерно в то же время заказал и удобные чапсы, сделанные из менее грубой кожи, чем у него самого, но такие же прочные и практичные, и сапоги, и шляпу из гладкого водостойкого фетра.       Оделась я быстро, порадовавшись в процессе тому, что носить чапсы мне приходилось и я не запуталась в ремнях. Мягкий подтульник шляпы плотно охватил голову, а новые сапоги сели так, словно были любимой, давно разношенной парой обуви.       Когда я вышла на крыльцо, то с огромным трудом заставила себя не застыть вновь с открытым ртом. Собрав волю в кулак, я невозмутимо сбежала по ступеньками и направилась к ожидавшим меня всадникам.       Впереди, на нетерпеливо переступающем ногами Сахибе, сидел Маркус, вновь закрывший лицо банданой. Рядом с ним на своём пейнте восседал Том, держащий в поводу лошадь, предназначенную для меня. За их спинами, на одинаковых гнедых крупных и мощных киберах, сидели Мирмидонцы в надвинутых на глаза широкополых шляпах сразу ставшие похожими на бандитов, грабивших почтовые дилижансы во времена золотой лихорадки на Диком Западе. Величественную, в своей абсолютной сюрреалистичности, картину завершали огромный лохматый пёс, стоявший между лошадьми и пожилой индеец, верхом на пятнистой коренастой аппалузе.       «Левой рукой за крюк, правое плечо назад, мах правой ногой», — услышала я бесстрастный голос Маркуса по внутренней связи, не передающий эмоции, но я могла бы поклясться, что он потешается.       — Не учи меня жить, — пробурчала я себе под нос, но за крюк левой рукой взялась.       — Хамите, — насмешливо ответил Маркус, демонстрируя знание русской классики.       У меня никогда не получался этот трюк – лихо запрыгнуть в седло с земли, просто взявшись рукой за луку. Но сейчас у меня новое тело, возможности которого для меня, пока, практически неизвестны и я решила рискнуть. Не смотря на то, что назидательные указания Маркуса меня разозлили – раскомандовался тут – я решила сделать именно так, как он сказал. Я отвела назад плечо и сделала мах ногой, одновременно отталкиваясь и подтягиваясь на руках. И тело не подвело – я легко взлетела над лошадиной спиной и опустилась точно на середину седла, гася удар руками и коленями.       —Кр-р-расота!— заявил Маркус и я уже пожалела, что вступила с ним в словесную перепалку – это его поле и он меня тут переиграет, как гроссмейстер первоклашку.       — Готова? — спросил он, внимательно наблюдая за тем, как я плотнее сажусь в седло, беру стремена и разбираю повод.       — Готова…, — ответила я пару секунд спустя, хотя вовсе не была в этом уверена. Но обратной дороги не было, так что….       — Поехали, — скомандовал Маркус, с места поднимая Сахиба в галоп.       "Гагарин, мать его!" — успела подумать я, когда вся кавалькада сорвалась с места вслед за своим предводителем. Мой кибер, не дожидаясь моей команды, синхронно с остальными принял с места галопом.       "Прекрати!" — со злостью сказала я по внутренней связи, поняв, что моей лошадью управляют со стороны.       — Уверена? — спокойно спросил Маркус и мне снова, в который раз за сегодня, стало стыдно – он просто помогал мне, давая время освоиться.       — Да, отпускай…, спасибо…, — сказала я, стараясь сгладить свою грубость.       — Не за что, обращайся…. Поравняйся со мной, если получится, — как ни в чём не бывало ответил Маркус, по обыкновению не заметив мой резкий тон…, или сделав вид, что не заметил, весьма успешно, надо сказать.       Кибер, лишившийся внешнего управления, сменил ногу и несильно качнулся в сторону. Странно, но новое тело не подвело – оно отреагировало так, словно я по-прежнему была опытным всадником, и моё тело обладало мышечной памятью. Мышцы спины спружинили, гася боковой толчок и возвращая корпусу равновесие.       Я двинула пейнта вперёд и поравнялась с Маркусом. Он бросил на меня взгляд и, видимо, удовлетворённый увиденным, коротко кивнул.       Лошади соразмерили галоп и, как только мы выехали за пределы огороженных коралей, пошли размашисто и мощно. Топот двух десятков копыт слился в единый ритм, похожий на ритм сердца. Мы с Маркусом ехали стремя в стремя и это рождало чувство единения, сходное с тем, которое мы испытывали, касаясь друг друга.       Уже почти свалившееся за горизонт солнце, широкими мазками раскрашивало холмы, смешивая как придётся огненные цвета , то выплёскивая их, безрассудно расходуя, то внезапно устыдясь своей расточительности, брызгая скупо пылающими каплями света.       Кавалькада, не снижая темпа, стремительно поднялась по крутому склону, топча и сминая цветущие травы. На вершине холма Маркус резко остановил жеребца, а киберы под Мирмидонцами и Томом, видимо взятые им под контроль, синхронно застыли в нескольких шагах позади нас.       Я, успев среагировать, тоже остановила коня, проскочив вперёд всего на пару темпов галопа. Послушный управлению кибер, попятился, осаживая, пока не поравнялся с Сахибом. С другой стороны спокойным размеренным шагом подъехал индеец.       В этот момент солнце, наконец, напоролось на верхушки сосен, как зверь на копья древних охотников, и начало обильно заливать горбатые спины гор на горизонте потоками алой крови, умирая, чтобы родиться.       — Я ошибся, Говорящий, — тихо, но торжественно проговорил индеец, после продолжительного молчания. — Я ошибся, но теперь мои глаза открыты и я увидел – мы будем звать твою женщину Летящая Птица.       — Благодарю тебя, Бьющий Сокол, за новое имя для моей женщины, — без тени улыбки сказал Маркус, не отводивший взгляда от картины истекающего кровью солнца.       — Твой мужчина, Летящая Птица, вернул этой земле жизнь,— негромко обратился индеец ко мне, — он вернул чистоту этим водам, в журчании которых голоса наших предков, он вернул животных и птиц, наших кровных братьев, он вернул запах трав ветру, который даёт нам первый вздох и принимает последний. Мы ещё совсем не знаем тебя, но ты пришла с Говорящим, и отныне ты одна из нас.       Я растерянно смотрела, переводя взгляд с индейца на Маркуса – тихая торжественная речь Бьющего Сокола смутила меня.       «Просто поблагодари…, — услышала я голос Маркуса по внутренней связи. — Я потом тебе всё расскажу, а сейчас без лишних слов просто поблагодари его за имя и за то, приняли тебя.»       «Маркус, я не умею так красиво говорить», — сказала я так же беззвучно.       «Лис…, — даже скрывающая эмоции внутренняя связь, как мне показалось, передала усмешку Маркуса, — просто скажи «спасибо. Необычная речь это что-то вроде игры, дань традициям, давно ушедшим в прошлое. Клэвин профессор Университета в городе Бозмен, он читает лекции по всему миру, свободно владеет десятью языками и ещё минимум на десяти может объясниться. Так что можешь сказать ему спасибо по-русски.»       — Благодарю тебя, Клэйвин Бьющий Сокол за то, что не назвал меня прыгающей жабой, — сказала я вслух по-русски.       — А-я-я-яй, а вот разговаривать беззвучно в присутствии друзей неприлично, — сокрушённо покачав головой, сказал индеец с притворной строгостью. — Но я вас прощаю, дети мои, — он открыто и по-доброму улыбнулся.       

***

             Мы возвращались на ранчо, когда холмы, освещённые взошедшей луной, сгладились, утратив очертания. Отвести лошадь в конюшню мне не дали. Том безапелляционно заявил, что всё сделает сам, а Сахиба принял у Маркуса огромного роста чернокожий мужчина, который смущаясь, сказал, что его зовут Лютер.       Бьющий Сокол, извинившись, распрощался с нами и не остался на ужин. Вопреки моим ожиданиям, он не ускакал в ночь на своей пегой лошади, а забрался в ожидавший его возле дома автомобиль очень современного вида – чёрный обтекаемый болид, наподобие тех, на которых передвигался по Питеру китайский представитель Линг У.       Пока мы шли к дому, Маркус, обняв меня за плечи, быстро рассказывал мне про тех членов семьи, которых я ещё не видела. Поэтому, оказавшись за длинным столом в гостиной, я уже знала, что хозяин дома отец Чепмен, представительный чернокожий мужчина в строгом костюме – человек, и что он священник, полная пожилая чернокожая женщина Роуз – его мать, а добродушный гигант Лютер – это андроид, и что свадьба, о которой говорил Бьющий Сокол, будет двойным бракосочетанием. Как сказал мне Маркус: «Создадим прецедент». Впервые в истории будут официально юридически зарегистрирован брак между андроидами – Лютер, который уже больше двадцати лет считает Кэру своей женой, наконец, сможет подтвердить это документально, а отец Чепмен женится на Алисе, андроиде, которая во время войны в 2038 была андроидом-ребёнком.       Маркус рассказал, как непросто оказалось решить проблему андроидов-детей. Предполагалось, что им будут стирать память или деактивировать, когда их хозяевам надоест играть в родителей. Естественно, андроиды после победы не могли допустить, чтобы живых, чувствующих и любящих существ, фактически, убивали. Тем более, что со временем выяснилось, что андроиды дети, не меняясь внешне, взрослеют и начинают испытывать дискомфорт – сложно, будучи морально и эмоционально взрослым, физически находится в теле ребёнка.       Выход был найден специалистами Башни и теперь всех детей-андроидов в возрасте десяти лет переносят во взрослое тело, а использованный носитель, лишенный сознания, отправляют на хранение и загружают в него новую личность ребёнка только тогда, когда в этом есть необходимость.       Алиса, которая считает Кэру матерью, а Лютера отцом, уже больше десяти лет живёт во взрослом теле, но отец Чепмен, который долго видел в ней ребёнка, только недавно решился и признался ей в любви. Церковь, к которой относится отец Чепмен, разрешает своим священнослужителям браки, и вот, через два дня, впервые в истории человечества, будет заключён церковный брак между человеком и андроидом, потому, что все андроиды в этой семье, с лёгкой руки отца Чепмена, имеющего значительное влияние в своей церкви, получили благословение и прошли обряд крещения.       

***

             За столом было шумно и весело. Кэра и Алиса таскали из кухни вкусно пахнущие тарелки с едой. Гремя стульями, все начали рассаживаться. Маркус помогал Роуз спуститься по лестнице и устраивал её во главе стола, а Том, с видом выполняющего важную миссию человека, сосредоточенно раскладывал приборы.       — Это тоже традиция, — сказал Маркус в ответ на мой удивлённый взгляд. — Семейный ужин, когда все собираются вместе – символ единства.       — Но…, Маркус, андроиды же…, то есть…, мы же не едим…, — сказала я, совершенно сбитая с толку. — Или едим?       — Разве дело в еде? Подумай сама, просто посмотри на это, — Маркус кивнул в сторону компании, собирающейся за столом. — Дело не в еде, а в том, что все собрались вместе. Хотя, для людей еда тоже важна. Это же один из главных ресурсов выживания и, делясь едой, люди символически дарят друг другу жизнь. А мы стараемся, по возможности, поддерживать традиции, особенно последнее время, когда падение рождаемости приняло катастрофические масштабы.       — И что мы будем делать за столом? — спросила я, всё ещё не понимая, как себя вести.       — Разговаривать, Лис, мы будем разговаривать, рассказывать о том, что произошло за день, слушать рассказы других, — Маркус усмехнулся. — Для тебя Кэра поставила герметичный стакан с трубочкой, чтобы ты не чувствовала дискомфорт. Привыкла что-то есть или пить за столом? Пожалуйста – сиди, потягивай тириум….       Действительно, передо мной, вместо приборов, красовался пластиковый пакет, напоминающий те, в которых хранится донорская кровь, вставленный в высокий стеклянный бокал, явно именно для этого предназначенный. Из бокала выходила силиконовая трубка с клапаном на конце.       — Не забывай закрывать клапан, — шепнула мне Алиса, усевшаяся рядом со мной. — А то тириум у тебя испарится, а Маркус решит, что ты слишком много пьёшь, и потащит тебя на диагностику, — засмеялась она, — со мной так уже было….       

***

             Когда люди отправились спать, андроиды тоже разошлись по своим комнатам. Никто из нас не нуждался во сне, но жизнь под одной крышей с людьми накладывала отпечаток и на быт андроидов.       Алиса отправилась в спальню с мужем. Она, пока была ребёнком, так привыкла, что её тело имитирует потребность во сне, что став взрослым андроидом, всё равно ночью отдыхала.       Лютер по ночам сидел в своей комнате под лампой и занимался своим любимым делом – он шорничал – ремонтировал упряжь, прошивал и смазывал ремни, проверял и чистил сёдла и уздечки, а Кэра сидела рядом с ним в кресле и читала ему вслух. Маркус сказал, что у Кэры в памяти такая обширная библиотека, которой может позавидовать самое богатое книгохранилище.       

***

             — Пойдём, — Маркус, ничего не объясняя, буквально тащил меня за руку. — Пойдём-пойдём, я тебе кое-что покажу….       — Маркус, я уже боюсь твоих сюрпризов…, — усмехалась я, притворно упираясь.— Надеюсь, ты не перевёз сюда из Питера Исаакиевский собор?       — Нет…, а что, нужно было? Я могу….       — Не надо, — испуганно сказала я, вспомнив, с какой скоростью он принимает решения.       — Ну, как хочешь, — беззаботно ответил Маркус. — Нам сюда…, не бойся, я страхую….       Мы подошли к огромному дощатому сараю, в котором хранилось сено. Я посмотрела вверх, запрокинув голову – минимум трёхэтажный дом и узкая, на вид не слишком надёжная лестница, приставленная к стене.       — Лезть наверх? — спросила я, потрогав хлипкую лестницу.       — Да, полезли…, да не бойся ты, я каждый день почти туда забираюсь. Это…, да ты сама увидишь, давай….       Я начала забираться по лестнице, которая вздрагивала и пошатывалась при каждом движении. На середине подъёма я посмотрела вниз…. Лучше бы я этого не делала…. Пришлось собрать волю в кулак, чтобы оторвать руку от перекладины и сделать шаг наверх. Оказалось, что в новом сильном теле страх высоты никуда не делся. Хотя, если подумать, этому можно было порадоваться – хоть и не человек, но что-то человеческое во мне осталось.       — Ну вот…, — Маркус, забравшийся на большую покатую крышу вслед за мной, улёгся на нестроганые доски и похлопал по настилу рядом с собой, — ложись….       Я не стала спорить и как только моя голова прикоснулась к жёсткому ложу, я поняла, куда он меня привёл – это был космос….       При том положении, в котором мы оказались, высоко над землёй и лёжа так, чтобы никакие предметы и никакой свет не попадали в поле зрения, перед глазами открылась та самая «бездна, звезд полна…», о которой писал древний русский поэт.       Маркус взял меня за руку, устанавливая связь. Прикосновение к сознанию было ласковым и тёплым.       — Это моё место, — сказал он, неотрывно глядя на звёзды. — Тут я чувствую себя живым…. Свидание с бесконечностью…, — Маркус нарисовал свободной рукой в воздухе символ бесконечности. — Чувствуешь? Ты должна чувствовать это острее, чем я. Твоя жизнь закончилась и началась одновременно.       — Ты знаешь, — сказала я задумчиво, — со всеми этими событиями, я даже не успела осознать до конца то, что со мной произошло.       — Конечно…, — Маркус усмехнулся и слегка сжал мою руку, — не успела открыть глаза, а тут я превращаюсь в факел….       — Это было страшно, — сказала я, внутренне содрогнувшись от воспоминания и тут же почувствовала новую мягкую волну умиротворения – Маркус поддержал меня и это становилось уже привычным, как глоток свежего воздуха.       — Смерть в тот момент показалась мне хорошим выходом, а теперь, благодаря отцу и тебе, я собираюсь жить вечно, — Маркус приподнялся на локте и заглянул мне в лицо.       Я села, вытянув ноги и прислонившись спиной к выступающей над крышей вентиляционной трубе. Мы разняли руки и связь прервалась. Но мне болезненно хотелось близости, под этим бесконечным и вечным небом, переполненным неизведанными звёздами, безразличными к нашим мелким переживаниям огненными шарами, летящими в пространстве.       — Ложись сюда, — сказала я, указывая себе на колени.       Маркус слегка ухмыльнулся, но просьбу мою выполнил. Он уютно устроился на боку, положив голову на мои ноги, а я, повинуясь порыву, обхватила его голову руками, баюкая, как младенца и погладила по коротким жёстким волосам.       Внезапно Маркус тихо застонал, как человек, очень долго испытывавший сильную боль и вдруг почувствовавший облегчение. Я вздрогнула и отдёрнула руку, испугавшись, но Маркус перехватил мою кисть и снова прижал её к своей голове каким-то беспомощным детским движением.       — Не отпускай, пожалуйста, — очень тихо сказал он, и я вновь провела рукой по его макушке, и ещё раз, снова и снова.       — Ну что ты, мне же не трудно, я буду гладить тебя по голове столько, сколько захочешь, — проговорила я, чуть дрогнувшим от нахлынувшей нежности голосом. — Мне это тоже нужно…, почему-то….       — У людей…, и у тебя тоже, есть преимущество перед нами, — сказал Маркус, перевернувшись на спину. Он поднял руку, и вновь прижав мою руку к своей макушке, установил связь и прикрыл глаза.       — Преимущество? — я посмотрела на звёзды. — О чём ты? Пока я вижу преимущества только у андроидов…, в смысле…, ну, у нас…. Или я чего-то не знаю?       — Ты знаешь, вы все знаете…, но не помните. Это то, чего мы лишены, все до одного – детства…. Нет, даже не детства, это не так важно. Мы лишены младенчества. Того ощущения безопасности и защищённости, которое испытывает младенец на руках у матери или отца. Я много думал об этом и мне кажется, что это даёт вам силу жить.       — Не всем…, — сказала я, думая о своей матери.       — Возможно, не всем…,— Маркус сел, скрестив ноги так, чтобы видеть меня,— но большинству…. Даже сиротам с рождения всё же, как правило, кто-то заменяет мать. Между прочим, сейчас у нас это чаще всего андроид, — Маркус усмехнулся. — Такая вот ирония – андроид даёт ребёнку то, чего сам был лишен. Мне кажется, я испытал что-то подобное…, на краю гибели, когда был готов умереть…. Именно этим отец спас меня – он вот так же обнял меня, обхватил руками мою голову и был готов умереть вместе со мной ради того, чтобы спасти. Не его доводы остановили меня, не то, что он говорил, а чувство, что он защищает меня любой, буквально, любой ценой. И вот сейчас…, с тобой, я ощутил что-то подобное….       — Ты чувствуешь, что я тебе, как мама, сынок? — усмехнулась я.       — Лис…, мне кажется, любая женщина немного мама…, по крайней мере, для тех, кого любит. У меня не такой большой опыт, но Бетти Андерсон мама не только для своих детей, но и для нас с Коннором, и даже для своего мужа она немного мама, каким бы строгим и шумным он не казался, а Роуз это мама для всей семьи – и для людей и для андроидов. Мы с тобой, после того, как ты прошла мою память насквозь, буквально впитав все мои чувства, а я прошёл насквозь всю твою память….       — Разве ты…, — я запнулась, внезапно поняв, что даже не думала об этом, сосредоточившись только на собственных переживаниях. — Разве ты тоже прошёл…, прошёл через всю мою память? Я думала, что только я…. И что ты там видел? – спросила я, почувствовав себя неуютно.       — Примерно то же самое, что видела ты, не паникуй, — Маркус улыбнулся. — Ты видела жирафа и мои эмоции, а я видел огромную лохматую собаку, выше тебя ростом – видимо твоё самое острое воспоминание, и тоже твои эмоции и чувства. Не бойся, ничего интимного – он прикоснулся к моей руке, успокаивая. — Поэтому теперь мы с тобой можем быть друг для друга всем, чем захотим….       «Я самый больной в мире человек. Ты будешь мне родной матерью?» — вспомнила я цитату из виденного когда-то в детстве древнего рисованного фильма про человека с пропеллером и засмеялась.       — Я сказал что-то смешное? — внезапно обиженно спросил Маркус.       — Нет-нет, что ты…, я вспомнила смешной фильм из своего детства, я тебе его покажу. То, что ты говоришь, совсем не смешно. И я ведь тоже иногда нуждаюсь в этом, и ты, иногда, именно так себя ведёшь – как отец…, или старший брат. Мне это важно, поверь, ни родной отец, ни мать мне этого так и не дали, к сожалению. Поэтому я буду гладить тебя по голове столько раз в день, сколько ты захочешь. Ложись…, — я кивнула на свои колени.       Маркус несколько секунд смотрел на меня, внимательно и молча. Он так и ничего не сказал, а просто вновь устроил у меня на коленях голову, прикрыл глаза и замер со счастливой улыбкой сытого кота.       «Кажется, меня эксплуатируют», — лениво подумала я, прислоняясь спиной к деревянной трубе и поднимая глаза к звёздам.        «А может и нет…», — решила я наконец, поняв, что тоже улыбаюсь.