Побудь со мной

Ему чей-то голос усталый про нее, про любимую. О том, что случаются в жизни вещи непоправимые. Окно так легко отворилось, Тротуар далеко внизу. Под ним сердце города билось, и он просто пошел к нему. Я тебя найду, ты меня ищи. Милая, любимая, только не молчи! Я тебя найду, ты меня ищи, Милый мой, любимый, только не молчи! Только не молчи… (Согдиана — «Только не молчи»)

      Последнее время Барри Уиллер всерьёз начал переживать за состояние рассудка своего лучшего друга.       Алан стал непривычно тихим, из дома выходил редко, писать совсем перестал. Уиллер старался вытащить его из дома, чтобы расшевелить, помочь развеяться… Но нет. Алан не поддавался ни в какую. Ему ничего не доставляло удовольствия и он никуда не хотел идти. Плюс ко всему, Барри нередко обнаруживал его в нетрезвом состоянии, что тоже доставляло немалое беспокойство. Очень часто Уэйка можно было застать в глубокой, почти мечтательной задумчивости, иногда он даже напевал себе под нос. Под вечер все эти странности в поведении Алана обычно усиливались: он часто говорил что-то вроде «Надо убраться, ей это не понравится», «Жду-не дождусь, когда можно будет показать ей это, надеюсь, она оценит», даже прогонял Барри, мотивируя это тем, что иначе «она» не явится, а Алану всегда очень хотелось её увидеть. Правда, кто такая эта таинственная «она», Барри понятия не имел, потому что он точно знал, что Алан уже довольно долго живёт один. В груди зрел неприятный холодок всё более твёрдого ощущения того, что другу пора в жёлтый домик, но сдавать его туда Уиллер не спешил, да и очень не хотелось лишиться его. Он отчаянно надеялся, что тот, о ком говорит Алан действительно существует, что он нашёл любовницу или какую-нибудь подружку на худой край. Да хоть кого-нибудь. Барри старался, очень старался найти в квартире друга хоть какие-то следы присутствия ещё кого-нибудь, кроме хозяина… Но каждый раз терпел неудачу, и всё больше волновался. Грязная чашка или тарелка всегда была только одна (за собой Барри их убирал). Одно мороженое, один бокал вина. Вот и сегодня история повторилась. Беспорядок в доме, никаких следов присутствия другого человека.       — Ал, дружище, тебе точно не нужна помощь? Хочешь, я могу переночевать у тебя, вместе наведём порядок, а завтра вместе куда-нибудь сходим. Хотя бы в кино. М? — мягко предложил Барри перед тем, как покинуть Уэйка.       Алан (сегодня, на удивление, трезвый) покачал головой.       — Нет-нет. Спасибо, Барри, но если ты останешься, тогда она точно не придёт. И это будет очень грустно.       Он нервно переминался с ноги на ногу, оглядывался, прикусывал губу. Уже стемнело, а это значит, что она вот-вот должна прийти. Поэтому нужно, чтобы Барри скорее ушёл: если он будет здесь, девушка не покажется.       Уиллер вздохнул и взялся за ручку двери.       — Ты точно справишься?       — Барри, я в порядке, — губы Уэйка растянулись в глуповатой улыбке.       «Ни черта ты не в порядке, » — подумал Барри.       Однако вслух сказал другое.       — Ну. Эээ… Ладно. Тогда до завтра, — он помахал рукой и торопливо скрылся за дверью. Обнимать Ала сейчас казалось неуместным, было как-то очень неудобно и неловко. Впервые за всё время их знакомства Барри хотелось оказаться подальше от своего друга. Он скучал по прежнему Алану. Ужасно тосковал по тому Алу, который горел любимым делом, мог часами с сияющими глазами рассказывать Уиллеру о своей новой идее и радостно расписывать, какой это будет бестселлер, который мог несколько часов, не отрываясь, стучать по клавишам пишущей машинки, а потом позвонить Барри и отправиться вместе с ним в бар.       Но это всё прошло. Теперь перед Барри стоял совсем другой Уэйк: нервный, дёрганый, совершенно непонятный… Незнакомый. Пышущий вдохновением и жаждой жизни Алан остался в прошлом, и его уже не вернуть.       Или можно?       По крайней мере, он может попытаться.       Алан закрыл за Уиллером дверь. Некоторое время он стоял, глуповато улыбаясь каким-то своим мыслям, покачивался на месте. Потом торопливо направился вглубь квартиры, задёрнул все шторы. Вернулся в спальню и включил лампу на прикроватной тумбочке: Уэйк прекрасно знал, что она боится темноты, а значит, не придёт, если не зажечь свет.       Он сел на кровать и огляделся.       И в этот самый момент в дверях появилась Элис.       — Привет, красавчик, — ласково мурлыкнула девушка, опёршись плечом на дверной косяк.       — Привет, — Алан посмотрел на неё и широко улыбнулся. — Я так рад тебя видеть.       — Я тоже рада тебе, милый.       Уэйк протянул к ней руки. Девушка подошла к нему, села рядом, обняла, и Алан тут же притянул Элис к себе поближе. Он зажмурился, словно довольный кот. Элис ласково, нежно, как умела только она, погладила мужа по щеке, по волосам. Тот разомлел. Как же приятно было чувствовать её мягкие, тёплые руки… Как хорошо и уютно! Почему, боже, ну почему она просто не может остаться с ним? Насовсем? Почему она должна уходить?       — Скажи мне, Алан, — тихо спросила Элис, — Как ты поживаешь?       — Я… — Алан даже слегка оторопел от такого вопроса. Приоткрыл глаза, глядя на девушку, погладил её по волосам. — Очень скучно и однообразно. Но мне очень приятно, что ты приходишь. Останься со мной, Элис. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты уходила. Я… я так боюсь тебя потерять…       Девушка снисходительно улыбнулась, поглаживая Уэйка по голове.       — Не потеряешь, Алан. Я тебе обещаю. Я всегда буду с тобой… Всегда, понимаешь? Но… я должна уходить. Могу лишь навещать тебя время от времени, но у меня никак не получится остаться насовсем. Из этого не выйдет ничего хорошего, плохо будет и тебе, и мне, поверь.       — Но почему? — вид Алана больше всего напоминал обиженного ребёнка. Маленького мальчика, у которого отняли любимую игрушку. — Почему, Элис? Как мне может быть от этого плохо, если мне с тобой так хорошо?       Улыбка Элис стала печальной, и она ласково накрыла руку мужа своей ладонью, а потом и вовсе сжала.       — Просто поверь мне. Поверь, Алан, хорошо? Ты должен мне доверять.       Алан грустно вздохнул.       — Хорошо, милая. Я тебе верю.       — Спасибо.       — Но… — он поднял глаза на собеседницу. — Ты же побудешь со мной, правда? Недолго, Элис. Пожалуйста.       — Хорошо, хорошо, — девушка мягко улыбнулась и ласково провела ладонью по плечу Уэйка. — А теперь тебе надо отдохнуть. Давай ты ляжешь в кровать, а я посижу рядом и спою тебе?       Алан заколебался, но потом вдохнул поглубже и кивнул. С одной стороны, если он сейчас ляжет, то скоро заснёт, и когда проснётся, Элис рядом уже не будет. Но с другой стороны, он так устал… К тому же, это отличный повод просто послушать её голос. Разговаривать ему не очень хотелось, сил не было, а вот слышать голос Элис Алан жаждал до безумия.       — Давай, тогда ложись скорее, — девушка откинула одеяло.       Уэйк стянул толстовку и залез на кровать. Завернулся в одеяло, внимательным и очень тёплым взглядом, совсем как влюблённый мальчишка, глядя на Элис. Та улыбнулась ему. С пронзительным теплом и нежностью провела кончиками пальцев по щеке мужа, потом стала гладить его по волосам, и запела.       Это была очень нежная, мелодичная и такая красивая песня. Алан хотел было сказать, что она прекрасна, но не смог. Песня была слишком красивой, чтобы её нарушать, тело Уэйка постепенно окутала очень приятная тёплая сонная тяжесть. В груди разливалось тепло и тихая радость, песня, казалось, проникала в каждую клеточку тела, вызывая сладкую дрожь и трепет. Он очень старался прислушиваться и смотреть на Элис, но мысли уплывали, а глаза слипались. В конце концов Алан погрузился в сон.

***

      Придя домой, Уиллер разделся, прошёл на кухню. Вдохнув поглубже, Барри опустился на стул и сжал в руке мобильник. Крепко зажмурился и тяжело вздохнул. Алан ему этого не простит. Да и видеться они смогут только в часы посещений, раз уж Ала положат в больницу (а его наверняка положат, учитывая, какой тяжёлой стала ситуация). Сердце сжималось: Уиллеру совсем не хотелось этого делать. Желудок сводило физической болью от осознания того, что придётся пережить Алану в добавок ко всему, что уже произошло. Но так или иначе… Это для его же блага. Нельзя же позволить ему гнить в одиночестве в своей отшельничьей квартире наедине со своими галлюцинациями, верно?       Барри нашёл нужный номер, вдохнул поглубже и нажал кнопку вызова. Больно прикусил губу. Гудок. Два. Три. И когда Уиллер уже готов был бросить трубку, на другом конце провода послышался глухой, грубоватый мужской голос.       — Доктор Эмиль Хартман к вашим услугам. Чем я могу вам помочь?       — Здравствуйте, доктор Хартман! — Барри от волнения очень торопливо затараторил. — Это Барри Уиллер, агент мистера Уэйка, помните? Дело в том, что… С Аланом происходят совсем непонятные вещи. Он какой-то сам не свой. То злится и расстраивается, то наоборот доволен непонятно чем. Думаю… Думаю, по нему очень сильно ударила гибель его жены, несколько месяцев назад она разбилась в аварии. Алан очень её любил, и теперь он уверен, что она приходит к нему по вечерам. Я надеялся, что это пройдёт, что мы справимся с этим, но… Теперь я просто не знаю, что делать.