It was just a maerd

Когда успех твоей работы почти целиком и полностью зависит от того, насколько громко и убедительно ты сможешь произнести реплику, как эмоционально взмахнешь рукой в порыве экспрессии и с какой силой яростно сожмешь кулаки, показывая всю злость, что только сможешь, категорически нельзя болеть. Но это Эшли не особо волновало. Дав на работе слово вылечиться в кротчайшие сроки, она лежала в постели своего дома, безэмоциональным взглядом глядя в белый потолок. Спальня собственного дома напоминала ей больничную палату — так же уныло, плохо и ужасно скучно. Девушка лениво перечитывала сочувствующие сообщения с пожеланиями выздоровления, так же отсутствующе на них отвечая, как вдруг телефон в ее руке завибрировал, а на дисплее высветилось имя, которое моментально вывело ее из себя. Она непроизвольно сжала в руке телефон, желая сбросить вызов, отключить телефон и вообще пропасть со всех источников СМИ, чтобы никто не смог ее найти и названивать вот так. В частности этот человек, который, она уверена, хочет видеть ее немедленно и не примет возражений. Эшли тяжело вздохнула и сбросила вызов. Однако отдохнуть ей не дали, и через некоторое время надоедливое устройство вновь завибрировало, выводя ее из себя так, что она спрятала лицо в подушку и изобразила на лице крайнее разочарование в этой жизни. Взглянув краем глаза на дисплей, Эш заметила, что номер был неизвестен и, чисто теоретически, это могло быть чем-то важным в ее карьере. Сбрасывать было глупо, так что она раздраженно приняла вызов. — Здравствуйте, — незамедлительно раздалось на том конце. Она не успела ответить, как от абонента последовала длинная и совершенно не нужная ей информация про «совершенно уникальную возможность взять кредит». Ей. Актрисе. Она незамедлительно отключилась. В голове все кружило, ее мысли водили хоровод вокруг здравого мышления, внутри мутило, а съеденный накануне салат просился наружу. Она отвернулась к стене, накрылась с головой, прячась от озноба, и закрыла глаза, предпринимая очередную попытку уснуть. …И когда овечки почти перестали прыгать через загон, полностью погружая ее в мир грез, на полке зазвонил телефон. Она не на шутку взбесилась, а потому, полусонная, схватила его и сходу начала орать в динамик: — Слышишь, ты, я просто сгораю от желания обозначить одну очень важную вещь, — ее голос нервно дрогнул, — мне сейчас ужасно плохо — меня тошнит, крутит, вертит и шатает в разные стороны, и мне плевать, что ты не ожидал услышать это, когда набирал мой номер, но, раз ты испортил мой сон, я буду ужасно счастлива испортить тебе настроение сейчас. Если… Кто-то на том конце прокашлялся, а затем заставил замолчать одним своим словом: — Интересненько. В тот момент к паршивому настроению и ужасному самочувствию подкатило невероятное чувство стыда. Девушка растерянно раскрыла рот, не зная, что ей делать. Она чувствовала себя как провинившийся перед хозяином щенок, только вот даже скулить она позволить себе теперь не могла. Боялась. К ее искреннему удивлению, она сумела различить в трубке смешок и даже, как ей показалось, добродушную интонацию: — Я не могу представить, кто так заслужил твой гнев, но мне уже искренне его жаль. Не буду и предполагать, что это было адресовано мне, иначе помимо проблем со здоровьем ты обретешь некоторые в полиции, — голос полицейского, искаженный телефонной связью, звучал немного иначе, чем в жизни, однако по-прежнему узнаваемо. Эшли все еще не могла проронить ни слова. — Хотя из всей твоей гневной тирады я извлек хотя бы ту важную информацию, что твое состояние оставляет желать лучшего и толку от тебя сейчас никакого. Так что заваривай травки, или чем там лечатся актрисы, спи и выходи на работу, у нас еще много дел. Отключи телефон и расслабься в ближайшие пару часов, я позвоню позже, — и гудки. Актриса пару секунд тупым взглядом пялилась в экран, пока до нее наконец дошло, что Джефф отключился. Она не успела вставить и слово в его четкую, краткую и понятную речь, больше похожую на монолог. Он просто поставил ее перед фактом и отключился. Девушка могла бы возмутиться, но совершенное отсутствие сил и частичное смирение с его характером заставили ее просто лечь на кровать и спокойно заснуть, предварительно последовав его совету выключить телефон. Ничего, три часа проживут уж как-нибудь без нее. Обняв подушку покрепче, Эшли пыталась уснуть, но все ее мысли сводились к одному полицейскому с завышенным самомнением и чересчур развитым чувством вседозволенности. Она совсем запуталась, кто он, и, самое главное, как она к нему относится. С одной стороны, каждый раз, как она вспоминает о нем или слышит со стороны, ее накрывает волна гнева и ненависти. Она ненавидит его холодный взгляд, всегда полный презрения, и неменяющееся отношения к ней, как к безвольной кукле. Но с другой стороны, стоит ей увидеть его вживую, его взгляд, непременно задерживающийся на ее персоне, услышать его низкий, обволакивающий сознание голос, почувствовать грубую хватку на своей руке, Эшли хочется оставаться в этом мгновении как можно дольше. Не придя к какому-либо разумному выводу, девушка полностью растворилась в эйфории сна, что пришел практически сразу, утянув ее в свои расслабленные сети безвозвратно. Она наслаждалась этими мгновениями уединения с самой собой до тех пор, пока по всей квартире не раздался звонок в дверь. За то короткое, как ей показалось, время сна, она сумела расслабиться и почти избавилась от головной боли. Тем временем, пока она медленно натягивала тапочки, трель не прекращалась. Кто-то очень хотел ее увидеть. Эшли могла испугаться, но почему-то в душе была абсолютная уверенность, что бояться ей нечего. На пороге двери стоял человек, чьего присутствия девушка ожидала меньше всего. Хотя, надо признаться, картина была сколько неожиданной, столько забавной: капитан полиции с не особо тяжелыми на вид пакетыми в двух руках стоял на пороге ее дома, надев на лицо как можно более равнодушную мину. Однако на пороге он не задержался и, едва позволив Эшли посмеяться над этой картиной — хотя что смешного-то? — быстрым шагом зашел в квартиру и направился к кухне, по-хозяйски начав кипятить чайник и доставать из пакетов продукты с лекарствами. — Что происходит? — только и смогла произнести актриса слегка хрипловатым голосом, с удивлением наблюдая за его действиями. Не дождавшись ответа, она повторила вопрос, но он все равно прозвучал робко и тихо. Джефф не повернулся в ее сторону, наводя в стакане какую-то смесь. В кухне запахло травами. — А что не так смело, как по телефону? — не упускает возможности поддеть стоящую перед ним девушку. Если отражение чайника не искажало представленную картину, в коротком халатике с приоткрытой зоной декольте и открытыми длинными ногами, актриса смотрелась довольно привлекательно. Эшли больше не чувствовала головной боли, в ушах перестало звенеть, и вообще все ее эмоции, казалось, ушли на второй план, отдавая главное место удивлению и непонятно откуда взявшейся решимости. Она подходит к нему со спины, касается футболки, чтобы развернуть его на себя, и в тот момент он разворачивается, крепко схватив ее за руку. Эшли не пугается этому жесту, а лишь подхватывает инициативу, притягивая его еще ближе. Они чувствуют дыхание друг друга, что обжигает сильнее огня, чувствуют невероятное влечение и желание, проникающее под кожу и движущее ими отдельно от разума. Глядя мужчине в глаза, Эшли ощущает его руки на своих бедрах, ее кожа мгновенно покрывается мурашками, реагируя на его резкие, но одновременно нежные и чувственные прикосновения. Они не знают, кто из них первый подался вперед, но в один момент они перестают чувствовать дыхание друг друга, опаляющее кожу, и их губы сливаются в диком, невероятно желанном поцелуе. Страсть окутывает разум, будто плотный туман, они жмутся друг к другу, не в силах противостоять этому. Эшли смотрит в эти глубокие глаза, а в следующую секунду голову резким взрывом пронзает вспышка боли, раздающаяся глухим ударом по всему телу. Она жмурится и дрожит. Глаза напротив уже не кажутся такими живыми и настоящими, прикосновения совсем не ощущаются, а чужое дыхание леденит кожу, оставляя ее замерзать в одиночестве, ведь фигура рядом тает, как бы девушка ни пыталась за нее ухватиться. Она постепенно теряет свои очертания, утягивая в невероятно тяжелую тьму боли и одиночества. Трель будильника спасает ее от ужасных ощущений, и она просыпается, но, проснувшись, все еще ощущает привкус ненужности и плохое настроение. С тяжелой душой Эшли включает телефон и заходит в личные сообщения. Уведомление оповещает ее об одном непрочитанном.

«Вечер, соня. Когда я сказал, что тебе нужно отдохнуть, я имел в виду пару часов, а не весь день. Ладно, заеду к тебе после работы, надеюсь, ты не заразилась бешенством от твоего пса.» Джефф

Почему-то получить это сообщение, в котором нет совсем ничего особенного, ей было приятнее, чем все те наигранные переживания фанатов, что по итогу она начала просто игнорировать. Может, потому что сон — не такая уж и фантазия?