Рысь и Горностай

- Мессир барон де Монришар! - провозгласил герольд. Он вошел, как всегда, стремительно, со своей обычной, чуть высокомерной улыбкой. Теперь, по дворцовому этикету, гостю полагалось приблизиться и преклонить колено перед сюзереном и его супругой. Придворные расступались, давая дорогу. Одна Диана от неожиданности осталась на месте. Их разделяло несколько шагов, и пока Гастон преодолевал их, девушка оправилась от удивления и с грациозным поклоном отступила, чтобы он мог пройти. - О нет, не проходи мимо сей прекрасной девицы, Гастон! - сказал герцог. - Она стоит здесь неспроста, она ждет тебя... А для чего, пусть сама тебе расскажет! - Мне выпал фант исполнить ваше желание, сир Гастон, - с улыбкой проговорила Диана и вновь шагнула ему навстречу. - Любое, моя госпожа? - уточнил он и опустился на одно колено перед нею. Взгляд его встретился со взглядом Дианы и полыхнул радостной надеждой. - Вы так прекрасны, и эта игра так неожиданна, что другой бы на моем месте растерялся. Но не я! И он, улыбаясь, тихо продекламировал: Руки, богиня иль смертная дева, к тебе простираю. Если одна из богинь ты, владычиц пространного неба, То с Артемидою только, великою дочерью Зевса, Можешь сходна быть лица красотою и станом высоким. - Это Гомер! - теперь Диана почувствовала даже веселье и подыграла: Странник, конечно, твой род знаменит: ты, я вижу, разумен!* - Речь, помнится, была об исполнении моего желания, - напомнил он. - Любого! - Говорите ваше желание, мессир. - подтвердила Диана. - Любое! Так он соскучился по ней? Заметил, как она рада ему? Под сводами пронесся приглушенный гомон любопытных голосов. Всем было так интересно, чего же потребует от красавицы влюбленный в нее военачальник, что стоявшие в первом ряду сделали шаг вперед, а остальные последовали за ними и, насколько было возможно, выглядывали из-за парчовых спин, чтобы ничего не пропустить. Гастон задумался лишь на секунду, затем его серебристые глаза весело блеснули из-под темных бровей. - Сложите теперь сами стихотворение обо мне! Диана тоже думала не дольше секунды. Стихи она всегда любила, даже пробовала сочинять их, хоть до сих пор никому и не показывала. И вот теперь нужные строчки сложились сами собой: Помнишь ли, рыцарь отважный, жестокий тот бой, Когда искры летели с меча твоего, И озарялась заревом пожара и твердь земная, и гладь реки, Сливаясь с отраженьем светил небесных? И был ты один против многих, отвагой блистая своею, И враг не ушел от расплаты, и славили люди того, Кто храбростью древним героям подобен!** По залу прокатился одобрительный шепот. Гастон все еще не поднимался, и голос его потеплел, когда он ответил: Прекрасная, слово твое вовремя было сказано, сердце мне веселя, Знай же, что Солнце померкло в тот час, когда ты исчезла! Теперь все, вслед за их светлостями, разразились рукоплесканиями, и только Диана расслышала продолжение, произнесенное для нее одной: Все, что случилось в тот день, не суждено мне забыть. Сердце мое забрала гордая дева в полон. Уст этих нежных улыбка и взгляд дивных глаз Мне всех сокровищ дороже!*** - Как дружно они взялись за дело! - заметила очень довольная герцогиня. - Так из маленького стихотворения может получиться целая баллада. - Но на сложение баллады потребуется время, моя герцогиня, - ответил Гастон, поднимаясь. - А пока я прошу прекрасную девицу избрать меня своим провожатым на этом празднике, который только начинается! Они прекрасно смотрелись рядом - оба высокие, статные и нарядные. Ибо Гастон на этот раз явился в длинной, ниже колен, тунике переливчато-синего бархата, перехваченной поясом из золотых пластин и украшенной вокруг ворота нашитыми сапфирами. К тому же, баронская корона - золотой обруч, трижды перевитый жемчужной нитью, очень украшал его. Диана отметила, что прежде он так не одевался, но все это ему действительно шло. Мало того, сочетание цветов их одежд - глубокого красного и ярко-синего - было очень броским и сразу выделяло эту пару среди всех. Диана молча протянула Гастону руку, а герцогиня, с улыбкой наблюдавшая за ними, произнесла: - Девица и не смогла бы отказать, ведь сегодняшний праздник будет дан в вашу честь, мессир барон. Вы знали об этом, Диана? - Впервые слышу, светлейшая, - поклонилась Диана. - Но тем сильнее моя радость! - О да, знаю, - с улыбкой кивнула Беатриса. - Вы же давние друзья! Сколько вы не виделись? - Почти полгода, ваша светлость, - проговорила Диана. И сама вдруг удивилась, как это, оказывается, много! - О, тогда, конечно, вам есть о чем поведать друг другу! - О, как вы правы, светлейшая, - сказал Гастон. Герцог и герцогиня одновременно благосклонно кивнули, и игра продолжилась своим чередом. То и дело раздавались взрывы смеха, причем веселилась не только молодежь, но и люди постарше, и даже почтенные прелаты. Гастон и Диана остались в первом ряду зрителей. Он так и не выпустил ее руки, а у Дианы не было желания отнять ее. - Откуда ты? - шепнула она, улучив мгновение. - Я думала, что ты в Бретани! - Теперь я здесь. - Я рада видеть тебя, Гастон! - Но думаю, что моя радость все же больше, госпожа моя... Сто шестьдесят девять дней не видеть тебя оказалось труднее, чем я думал! - Так ты считал дни, Гастон? Ее голос изменился совсем чуть-чуть, но слух влюбленного чуток, и он уловил эту легкую дрожь, это волнение. - Считал, - просто ответил он. Длинные ресницы Дианы дрогнули и затрепетали, как крылья мотылька. Она чувствовала, что медленно плавится в огне его страсти, но теперь это не пугало ее. Пожалуй, даже было приятно. - Известия из Бретани мы здесь получаем с опозданием, - шепнула Диана, - но слава героя все равно летит впереди него! - Герой - это я, надо полагать? - тихо проговорил Гастон и придвинулся к девушке еще ближе... конечно же, для того, чтобы их разговор не мешал другим. - Всегда знала, как ты скромен! - засмеялась она. - Но, признаюсь, о тебе я и говорила! Мы наслышаны, как ты воздвигаешь в Бретани укрепления и теснишь норманнов от границ! А еще говорят, что многие бретонские красавицы уже влюблены в тебя. Это правда? - Безответно влюблены, Диана! - в тон ей уточнил он, наслаждаясь нежным ароматом ее волос. Это был аромат розы и еще какого-то цветка... - Отчего же безответно? Чем высокородному барону не угодили девы Бретани? - Только лишь тем, что единственная Бретонка, которая мне нужна, живет в Нейстрии! - Думаю, у этих двоих наконец-то все сладится! - говорила в тот момент госпожа Химильтруда своей соседке, такой же почтенной матроне. - Если два таких знатных семейства породнятся, это будет воистину хорошо. К тому же, Монришар красив и мужествен, а в жилах девушки - горячая кровь Роже, так что скучно им не будет! - Что ж, дай Бог, чтобы к окончанию Великого поста они сыграли свадьбу! - откликнулась та. - Да и Элинрата наконец-то будет довольна... Эти слова слышал Родерик, стоявший за их спинами. И снова захлестнула сердце горькая обида, что его любимая достанется другому. Разрывая свою помолвку с нею, он был слишком охвачен яростью и жаждой мести, а жгучая боль в сердце отнимала разум. И он разжигал в себе эти чувства, чтобы возненавидеть и скорее забыть ее. Но сделать этого не смог, и все чаще по ночам, когда он не спал, лежа рядом с молодой женой, ему напоминал о прошлом издевательский голос, прилетавший, казалось, из самых бездн ада: “Потеряешь, потеряешь, потеряешь...” Да, он потерял ее навсегда, и теперь лишился единственного слабого утешения, которое у него было - надежды на то, что она затворится у себя в замке и станет оплакивать утраченную любовь. И вот теперь другой отнесет ее на ложе, зароется лицом в дивные светлые локоны, а она... Она будет любить его так же, как любила Родерика? “ Принесло же сюда эту дрянь!” - думала в это время Бриджит. Там, в Коллин де Шевалье, ей казалось, что Родерик смирился и скоро забудет Диану. Она делала для этого все. Целыми днями просиживала рядом с его сестрой, выказывая преданность и заботу, а по ночам обволакивала мужа жаркой, изощренной страстью, чтобы заснул обессиленный и даже в сновидениях не вспомнил образ беловолосой... Потом она подтолкнула его к решению поехать в Париж, ибо этим закрепляла свое положение титулованной дамы, да и Родерик должен был немного встряхнуться, оказавшись при дворе, где новые впечатления сменяют друг друга так же быстро, как картинки в калейдоскопе фокусника. Ей и самой за два месяца слишком надоела его безумная сестрица, целыми днями глядящая в одну точку. Из-за нее жизнь в замке текла будто бы в состоянии непрекращающегося уныния и траура. Бриджит уже решила, что через некоторое время добьется от мужа удаления этих нудных монахинь, ведь ухаживать и помогать больной - святой долг и прямая обязанность хозяйки замка. А потом Нарцисс изготовит верный, не вызывающий подозрений яд... Тем временем игра в фанты закончилась. Придворные и духовенство расступились, разделились на небольшие группы. Музыканты настраивали свои инструменты, а слуги разносили прохладительные напитки, добавляли дров в очаги и заменяли сгоревшие факелы на новые. В ожидании, пока все будет подготовлено, гости беседовали, стоя небольшими оживленными группами, или же парами медленно прохаживались по залу. Родерик видел, как те двое пробуют легкое пенистое вино из высоких серебряных чаш. Как Диана, смеясь, запрокидывает головку, как горлинка, а в разговоре слегка касается тонкими пальцами руки другого... А как Гастон смотрел на эту белоснежную точеную шею, о, за один этот взгляд его хотелось убить! Диана и впрямь была счастлива сейчас. Как будто солнечный луч растопил ледяную гробницу ее страдания, и она вышла наружу - живая. Теперь ей не надо было притворяться веселой, она была весела по-настоящему. И по-настоящему благодарна Гастону за то, что появился и ни о чем не расспрашивал. А ему и не нужно было расспрашивать ее. Бойкие слуги и придворные невысокого ранга всегда готовы ради нескольких монет или расположения человека, обладающего реальной властью, сообщить самые разные сведения. И Гастон, еще не въехав в город, узнал, что Диана там, в свите герцогини, и головного покрывала замужней дамы на ней никто не видел. А дальше ему обо всем сказал радостный блеск ее глаз, а еще больше - стих, который она сочинила. Она помнила все, и она была свободна. Пока свободна, но уж теперь-то он не подпустит к ней никого! Музыканты по приказу герцогини начали с танца пава. Это был красивый и очень церемонный танец, как раз соответствующий случаю, ведь был Великий пост. Пары рука об руку, медленно и чинно двинулись вокруг зала, время от времени поворачиваясь лицом друг к другу и кружась вместе. Следующие несколько танцев соответствовали первому. Все уже с нетерпением ждали более оживленных мелодий и более смелых танцев. И вот их время пришло! Музыканты взяли быстрый темп, кавалеры опустились на одно колено перед дамами, обводя их вокруг себя, а затем пары быстро закружились ладонь к ладони, время от времени перестраивались в две шеренги и обменивались партнерами. Каждая пара, в свою очередь, должна была выйти в круг и некоторое время танцевать там, затем давая место другим. - Я и не знала, что ты так хорошо танцуешь! - сказала раскрасневшаяся Диана. - Что ж, тогда я надеюсь, что празднества будут длиться долго, чтобы ты убедилась и в других моих умениях! А ведь и я не ожидал, что ты так ловко складываешь стихи! Диана, смеясь, сделала грациозный поворот. Но тут пришло время обменяться партнёрами, и кровь вмиг отхлынула от ее лица, ибо теперь перед нею преклонил колено Родерик. Она сделала полагающийся круг и хотела двинуться дальше, но он, все ещё не отпуская ее руки, бросил ей в лицо тихо и яростно: - Ты хоть любишь его, Диана? Она холодно поклонилась, высвобождая пальцы. - Не заставляй ждать свою супругу, мессир Родерик! - Так это все, что ты мне скажешь? - Меж нами давно все сказано, добавить нечего, мессир. Ещё один поворот, и она вновь ощутила сильные пальцы Гастона, сплетающиеся с ее пальцами. - Этот человек не обидел тебя, Диана? - Нет. Это был сир Родерик. - Я помню. Потому и спросил. - Меня не так легко обидеть, сам знаешь. - Тогда довольно о нем. Позволишь ли ты мне завтра сопровождать тебя на конной прогулке в Сен-Жермен? - Позволю! Но ты должен будешь мне рассказать про Бретань! - Расскажу непременно! - Это верно, что там все от мала до велика, от виллана до герцога едят одну треску? - Ох, эта треска! Да, у них это любимая рыба, для которой бретонцы придумали сотни способов приготовления! Некоторые из них весьма интересны, но непривычны для гостей бретонского двора. Например, самым изысканным блюдом считается соленая треска, которую вымачивают в молоке, а затем жарят в масле, с большим количеством лука и специй. - Ужас! - Ну, а любимым блюдом на каждый день у бретонцев считается молочный суп с селедкой! - Ты решил меня добить, сир Гастон?! Мясо там хоть иногда едят? - Сейчас там, как и здесь, Великий пост, и мясо под запретом. Но еще прежде я заметил, что мясо они тоже любят, хоть и готовят его без особых тонкостей. Просто насаживают большой кусок дичи на вертел или даже на дротик и суют в огонь. Поэтому часто мясо получается внутри сырое, а сверху пригоревшее. - Но зато этим любителям рыбы, наверно, легче поститься, чем нам! Когда к столу всякий раз подают рыбу, пусть и хорошо приготовленную, потом ее несколько месяцев есть не можешь! - Да, помнится, мой отец говаривал: лучшая рыба - это колбаса! Диана рассмеялась. Ей было приятно следовать за ним в танце и слушать его речи. Наверно, между друзьями все так и должно быть! Что плохого, если они подарят друг другу немного веселья и радости? Но потом это закончится. Он вернётся в дикие бретонские леса, чтобы покорять и властвовать, она же будет обустраивать Каменный Брод, а потом... Что потом, она не знала, да и какой может быть выбор у утратившей честь?